снег

Я смотрю вверх и тону. Оно затягивает меня, я не хочу уходить, я хочу лежать, пока не узнаю, что произойдет в конце. Я тону. Мне нравится тонуть. Мне не нужно предпринимать каких-либо попыток для каких-либо действий. Я просто тону и мне становится тепло.  

Мне снова пятнадцать, и я гуляю со своей на тот момент лучшей подругой. Сейчас я назову её в лучшем случае бывшей одноклассницей или знакомой, в худшем – бывшей лучшей подругой. Мы никогда не ссорились, никогда не уходили слишком далеко, но сейчас я не чувствую по отношению к ней ничего. Она человек из прошлого, которое меня не тяготит. Я снова гуляю со своей лучшей подругой. Мы смеемся и толкаем друг друга, потому что не можем идти прямо. Мы смеемся, потому что нам хорошо вдвоем, потому что у нас нет никаких переживаний кроме школы. Мы делаем это каждую зиму. Находим наиболее безлюдное место и хороший сугроб и прыгаем туда с разбега. Мы лежим в сугробе, смотрим на звезды, и нам хорошо. Не нужно никаких слов. Мы лежим и смотрим, и каждая думает о своем. Тогда я думала о девочке, что мне нравилась в школе. Я думала, как было бы круто полежать тут с ней, как было бы круто сделать хоть что-то с ней. Сейчас эта девочка не вызывает у меня никаких чувств. Иногда её профиль выскакивает в рекомендованных друзьях, я смотрю на её фото и не вижу её образ, который жил в моей голове. Четыре года я думала о своих чувств к ней, и одного месяца было достаточно, чтобы полностью вычеркнуть её из моих мыслей. Но тогда, когда мне было 15, я была уверена, что никогда не буду чувствовать что-то сильнее.  

Мне было пятнадцать, и я думала о некой великости, без которой моя жизнь не будет иметь смысла. Я хотела стать ученым и изменить мир. Только потом я стану думать, что никакая великость мне и вовсе не нужна, а я просто хочу любви. Я хотела её и тогда, поэтому мои мысли и были заполнены той девочкой, которая сейчас выглядит столь незначительной.  

Но иногда мы говорили. Мы говорили о своих мечтах, о том, как будем смотреть на эти звезды на другом конце света. Мы хотели путешествовать. мы говорили о нашей дружбе. Всё это вызывает сейчас улыбку и вопрос, почему же сейчас мне так наплевать на всё это.  

Я тону. Мне больше не хочется барахтаться в попытках что-то предпринять. Мне хочется, чтобы всё закончилось само.  

Я хочу, чтобы кто-то пришел, вытащил меня и сказал, что теперь всё будет хорошо. Мне хочется, чтобы кто-то обнял меня и сказал: «я с тобой». Я знаю, кого именно можно представить, но у меня уже нет сил – слишком много времени я провела в этих фантазиях, у меня не осталось сил на то, чтобы представлять, как человек, которого я ни разу в жизни не видела, приходит и становится моей опорой.  

Я продолжаю тонуть одна.  

–Почему ты лежишь?  

–А почему мне не лежать?  

–Ты могла бы потратить это время с пользой.  

–Я устала.  

–Но можно отдохнуть и по-другому. Зачем ты лежишь и тонешь?  

Я хочу, чтобы она заткнулась. Зачем она это говорит. Неужели она не понимает, что не сделает лучше этими словами. Всё, чего я хочу, это чтобы какой-то человек протянул мне руку и вытащил из этого болота. Я не хочу быть сильной. Мне хочется либо утонуть, либо перестать быть одной. Мне не нужны твои советы. Обними меня, и это будет в миллион раз лучше. Я тебя презираю. Я презираю себя.  

Я встаю. Я встаю и ухожу, потому что другого исхода и не могло быть. У меня нет цели, я знаю, что это повторится. Я снова погружусь на дно в надежде, что меня вытащат.