Хозяин могил.

Хозяин могил.  

Что самое плохое для человека? Возможно его уход? Навряд ли. Смерть — это не самое страшное, что может случиться. Существуют более ужасные вещи, чем прекращение жизни...  

Чирик двигался по довольно оживлённой улице, не замечая никого. Его слегка потряхивало, да и самочувствие, сказать честно, было довольно отвратительным. Проклятая ломка, которая настигла его, не желала отпускать, терзая внутренности, разум. Надо было лишь найти дозу, и тогда всё прекратится. Но вот проблема, финансов не имелось, а из дома выносить уже больше нечего. А что все-таки осталось, не давала мать, упершись словно баран, не желая выпускать из своих цепких рук телевизор, старинные часы с кукушкой, а также ещё кое-какую мелочь. А без всего этого Чирику будет гораздо хуже, чем есть сейчас.  

Вон, Бегемот, который любил соль, не выдержал этой пытки, так что крышу у него снесло окончательно. Чтобы отыскать бабки, приятель завалил чела в подворотни, и уже через час его поймали. Потом Бегемот повесился, вздёрнув себя в камере на собственных штанах. Да и зачем ему жить, если тело крутило и ломало.  

Нечто подобное испытывал и Чирик, хотя и не сидел на соли. Ему больше по душе другой товар, слегка приятны, но не менее опасный. Можно было закинуться колёсами, покурить. Но вен не осталось, так что приходилось колоть себе в пах или втирать в дёсны.  

«Проклятая жизнь, — думал парень с нарастающим раздражением. – Какого хрена я вообще живу на этом гребаном свете? Нафига мне эта пытка. Не лучше бы покончить со всем этим говном разом, проведя лезвием по венам, как сделала Лариска, или повеситься, как тот же Бегемот».  

Он понимал, что находился на самом краю, балансируя, что циркач на верёвке. Его достали постоянные поиски. Его достало такая убогая жизнь, когда мысли только об одном. Он бы и рад изменить собственное существование, да не мог. Воли не хватало, да и желания тоже... Легче всосать в свой организм очередное дерьмо, а потом сидеть с отупелым видом, погружаясь в мир иллюзий, пуская слюни, гадя под себя. Да, картины рисовались прекрасными, да и мир не выглядел так серо и убого, но вот выход из этого наслаждения... Расплата оказывалась слишком дорога, болезненна.  

Почесав руку с сожжёнными венами, Чирик направился к ближайшей клумбе, доставая из кармана детский пластмассовый совок розового цвета, начиная перерывать почву, желая... Только надеясь отыскать спрятанный торговцами товар. Мимо двигался народ, мужчины, мамаши с детьми, подростки. Но никто не обращал внимания на ковыряющегося наркомана. Точнее будет сказать, все замечали, но делали вид, что этого дерьма здесь не существует, а вокруг пахнет розами. Таких землепашцев, к сожалению, в городе насчитывалось довольно много, не один десяток, и даже возможно не одна сотня. Наркотой торговали везде, начиная от интернета и городским рынком, и заканчивая школами и спортивными учреждениями. Адреса сайтов малевали на остановках, заборах и стенах домов, но тут же закрашивались администрацией города, чтобы новые надписи с регулярностью появлялись рядом. К сожалению, это всё являлось бичом нынешнего времени.  

Кого-то отлавливали, всякую мелочь, но реальных торговцев смертью не ловили. Ходило множество слухов, кто торгует, а кто крышует, но доказательств этому не имелось. А даже если бы и были, то ничего поделать нельзя. Больно уж уровень высок. По крайней мере, так говорили...  

Не отыскав искомое, Чирик попытался зло сплюнуть, но в горле всё пересохло. Парень поднялся с четверенек, не сделав попытку отряхнуть грязь с колен. Потом он поискал в другом месте, рядом, ещё и ещё, но тщетно.  

— Проклятое дерьмо! — ругнулся он.  

Обводя воспалённым взглядом улицу, Чирик остановился на дальней её части, городском кладбище. Оно появилось здесь в конце 70-х, и быстро разрасталось, прибавляя чёртову уйму покойников с каждым годом. Ещё бы, что-что, а контингент туда никогда не иссякал. Всегда найдутся клиенты, больные раком, после инсульта, автомобильные аварии, несчастного случая, разборки, а также коллеги самого Чирика, если можно так выразиться. Им путь на кладбище всем заказан.  

«А почему бы и не попробовать, — пронеслась светлая мысль в голове. – Несколько раз мне там повезло».  

И действительно, торговцы прятали свой товар не только в черте города, но и на кладбище, где-нибудь зарывая в могилы. И вот пару рраз парню повезло отыскать богатство, которым он тут же и воспользовался. А чем чёрт не шутит, вдруг и сегодня ему повезёт. Стоит лишь капнуть на небольшую глубину, и ты уже обладатель...  

«Впрочем, не следует радоваться раньше времени. Не торопи дружочек коней».  

— Ты чего здесь встал, чёртов торчок! – закричала женщина, продавщица из ближайшего лотка, размахивая пухлыми руками, разевая свой красный рот с ярко накрашенными губами. – Ща мусоров вызову…  

— Иди на…й, коза, — огрызнулся парень, который плевать хотел на её вопли.  

Тем не менее, от греха подальше Чирик поспешил прочь, сунув руки глубоко в карманы, сутулясь, держа путь по улице. Многочисленная толпа его обтекала с двух сторон, будто он был зачумлённым.  

Спустя минут пять, или слегка больше, парень выбрался на окраину, вдыхая свежий кладбищенский запах. К этому времени небо затянули дождевые облака, а на землю стали опускаться сумерки. Ещё двадцать минут, и окончательно стемнеет. Но ничего, в кармане имелась не только детская лопатка, а ещё фонарик-брелок.  

— И пускай мне повезёт, — выдохнул он, оказываясь на территории кладбища.  

Людей в это время суток здесь не оказалось, за редким исключением таких же торчков, как и он сам. Не обращая внимания, день или ночь, наркоманы рыскали по могильникам, желая отыскать клад. Вначале их пытались гонять, но тщетно. С таким же успехом можно попытаться избавиться от тараканов в квартире. Вроде бы и травишь, но эти рыжие гады все равно продолжают существовать рядом с тобой.  

Блуждая между надгробных плит, покосившихся от старости крестов, статуй из камня, он углублялся всё дальше, не желая встречаться с такими же поисковиками. А потом начался дождь, мелкий, но до жути противный. Одежда вымокла разом, а кроссовки покрылись слоем чёрной жирной грязи. Окончательно стемнело, и Чирик включил фонарик, выхватывая из мрака фотографии давно упокоившихся людей. Но чем глубже он уходил, тем свежее становились могилы. Появились десять свежих крестов. Это те, кого похоронили только сегодня. Жертвы автобусной аварии, что произошла пару дней назад на двадцать пятом километре. Десять пассажиров отправились прямиком на тот свет от сильного столкновения с грузовиком, а ещё две дюжины оказались в больнице.  

Глядя на свежие могилы, Чирик даже в глубине души позавидовал этим покойникам. Как говорится, отмучились бедняги. А вот ему ежедневно приходится думать о новой дозе, где достать, и вообще какой мерзкий и отвратительный этот мир.  

«В нём лишь серость и дождь. Дождь и серость».  

Пройдя дальше, на два десятка метров, Чирик остановился, начиная работать своим инструментом. Он раскопал землю в одном месте, затем в другом, но удача ему не улыбнулась. Тогда облегчив мочевой на могилку, парень перешёл к другому месту.  

«Если не везёт, так это надолго».  

Чирик потушил фонарик, устало прислоняясь к холодному надгробью. Его била мелкая дрожь, а вены жгло огнём. Разум затуманился. Откуда-то из недр стала подниматься агрессия буквально ко всему. Глаза застила красная пелена. Холодные капли дождя падали ему на лицо, стекая ручьями, но это не отрезвляло. Хотелось крушить и ломать, свернуть кому-нибудь челюсть, или взять камень с острым краем, а потом лупить по черепу, чтобы хрустнула кость, брызнули мозги, а остатки волос вмялись внутрь.  

Часто дыша, парень открыл тяжёлые веки, обводя дурным взглядом ночное кладбище. Где-то громко каркнул ворон, где-то жалобно взвыла собака, а дождь тихо шелестел, падая на листья, на холодные камни.  

«Что за хрень? »  

Слегка приподнявшись, Чирик увидел движущуюся высокую фигуру человека. Да и человека ли? Она слегка фосфоресцировала во мраке, источая зеленоватый свет. Двигалось же это нечто какими-то рваными шагами, будто робот из фильмов пятидесятых годов, высоко приподнимая ноги. Оно иногда замирало, а потом резко припадало к земле, точно к чему-то принюхивалось. Затем снова выпрямлялось, продолжая путь. И так от могилы к могиле.  

«Всё, и…ец, уже глюки начались».  

Парень пожалел, что нету даже самой плохой заначки на чёрный день. Так бы закинулся какими-нибудь колёсами, и это помогло на какое-то время, и не было всего этого дерьма.  

Поднявшись на ватные ноги, Чирик следил за глюком. Он увидел, как это нечто приблизилось к свежим могилам, тем самым, кого похоронили только сегодня, и плюхнулось на колени. Из его слегка вытянутой рожи возник тонкий хоботок, что-то вроде комариного, который он вонзил в надгробный холм. Секунда, две, три, а потом по хоботку пошло нечто яркое, энергетическое. Создалось такое впечатление, будто существо высасывало из могилы... А точнее будет сказать, из свежего покойника...  

«Душу? Да не, бред всё это. Какая душа, к чёртовой матери. Её не существует. Есть только куча дерьма внутри нас, и больше ничего».  

Трясущейся рукой Чирик потёр заросший щетиной подбородок, пытаясь осознать своим скудным умишком, что сейчас наблюдает. Тем временем странное существо перешло к другой свежей могиле, начиная делать то же самое, что и ранее. Как животное, на четырёх конечностях, оно передвигалось дальше и дальше, иногда скрываемое густыми ветками ели. Тварь издавала неприятный хлюпающий звук своим жутким ртом, который прятала где-то в недрах.  

Спустя пару минут полностью выпрямившись, и немного ярче сияя, кладбищенская тварь двинулась прямо к Чирику, всё также высоко поднимая ноги, будто шла в глубокой воде.  

«Глюк. Глюк. Глюк. Глюк. А если мне это не мерещится? Да не, такого не существует. В самом же деле, ну не принимать всё это дерьмо за чистую монету? »  

Гадина приблизилась, обдав парня неприятным трупным запахом. Морда её оказалась слегка вытянутой, отдалённо напоминающую человеческую. Глаза большие, тёмные, без белков, а на голове отсутствовала какая-либо растительность. А вместо волос куча лоснящихся жировых складок, что покрывали череп. Уши маленькие, недоразвитые, а вот пасть просто огромная, но без зубов. Внутри чёрного зева шевелился хобот, мощный, гибкий, готовый с силой выбросить себя, вонзаясь каждый раз в землю при надобности.  

В мозгу Чирика всплыла одна история, которая произошла несколько лет назад с его ныне покойным дядькой. Тот работал на кладбище, в другом городе, сторожем, и рассказывал о якобы произошедшем реальном случае. О напарнике, который занимался тем, что ходил по могилам, высасывая из них нечто светящееся. Эта история, кстати, даже каким-то образом попала в интернет, став городской страшилкой. "Могильщик", вроде бы так она называлась.  

Так вот, тот напарник, на вроде этой твари, также вёл себя, только имел более человеческий вид. Правда, после того, как его раскрыли, существо убралось восвояси, бросив квартиру и работу... А дядьки в ту ночь несказанно повезло, что тот вообще остался цел и невредим. Хотя до конца своей жизни он мучился от страха, что после смерти к нему мог прийти его напарник.  

«А оказывается, не врал он. Надо же как».  

И тут до парня наконец дошло, что всё это совсем не глюк. Он дико завопил, пятясь назад, включая фонарик. В этот миг хоботок выстрелил, пронзая правое плечо, которое тут же занемело, став непослушным. Яркий луч прошёлся по физиономии гадины, оставляя чёрные ожоги на бледном, словно брюхо рыбы плоти. Зеленоватое свечение потускнело.  

Кладбищенское существо зашипело от боли, отпрыгнув с ловкостью, оказываясь метра на три позади. А Чирик, развернувшись, бросился бежать, захлёбываясь воплем, чуть ли не выплёвывая лёгкие от быстрого бега. Он не обращал внимания на ветви, что хлестали ему по лицу, оставляя глубокие кровавые борозды. Один раз ему не посчастливилось, и нога поехала в грязи, так что острый шип от ограды порвал не только штанину, но и прорезал кожу. Не стоило, наверное, говорить о многочисленных ушибах и ссадинах, что получал он, соприкасаясь о могильные камни, кресты и оградки.  

Чирик обернулся, и завопил от ужаса. Пожиратель душ, хозяин могил, мчался за ним следом, шипя от нетерпения, делая огромные шаги, передвигаясь вертикально, как человек. Он нёсся с огромной скоростью, не задевая памятники, уворачиваясь от деревьев и ветвей.  

«Боже! Неужели всё происходит в действительности? »  

Это было как в страшном сне. Обернулся, а тварь у тебя за спиной. Стоило ей лишь протянуть свою лапу с длинными пальцами, и баста. Но нет, Чирик увернулся, где только сил для этого взял. Возможно открылось второе дыхание, а скорее всего всему виной смертельный ужас жертвы, за которым охотиться могильщик. Пускай у него жизнь была наполнена только дерьмом, но умирать отчего-то не хотелось.  

«Не только дерьмом, — вспомнил парень. – Мама. Сколько она для меня делала, чтобы вытащить из этой ямы. А я, свинья неблагодарная, нет чтобы протянуть руку, продолжал упираться. В конце концов, всё в моих руках. Я могу побороть всё что угодно. И я смогу вернуться обратно, к нормальной жизни, став человеком».  

От сильного удара в спину парень перелетел через плиту, плюхаясь в грязь. Тут же перевернувшись, выставил неповреждённую руку с фонариком, освещая морду гадины. Та зашипела, злобно отступая во мрак, не желая попадать под болезненный луч.  

«Только бы выбраться, — билась в голове мысль. – Не хочу так умирать».  

Работая брелоком, пытаясь выцеливать существо, не давая ему приблизиться к себе, Чирик тяжело поднялся, начиная отступать. Как происходит часто в кино, батарейки не сели, и свет продолжал изливаться из его руки спасительным огнём, к огромному облегчению.  

— Ну давай! Подходи!  

Опустив руку, Чирик дождался мига, когда могильщик воспользуется моментом для нападения. Забор у него находился за спиной, так что осталось сделать один рывок. Тварь бросилась вперёд, раскрывая пасть, в которую парень и сунул фонарик, вместе с рукой, до самого локтя.  

— На! Жри!  

Пальцы обожгло болью, но парень успел нащупать нечто извивающееся, за что и ухватился, с силой дёргая. По руке полилось что-то тёплое, неприятное. Возможно кровь.  

Существо взвизгнуло, отпрянув в сторону, а Чирик неуклюже повалился вперёд, хрипя, задыхаясь от жуткой вони. Но не давая себе времени на отдых, парень вновь поднялся, перебираясь через забор, помогая себе единственной здоровой рукой. Он плюхнулся на другой стороне, оборачиваясь, бросаясь прочь. Могильщик вертелся на одном месте, отхаркивая из пасти какую-то чёрную жидкость. По-видимому, ему все-таки что-то удалось повредить внутри гадины. По крайней мере, в это хотелось верить.  

«К моему счастью, эта образина боится света, — думал парень, ковыляя по улице. – И не только боится, а у неё ещё от этого появляются ожоги, как у какого-нибудь гребаного упыря».  

Чирик остановился спустя три десятка метров, как раз под фонарём. Он увидел могильщика. Тот, перебравшись через забор, топтался на одном месте, глядя на парня своими нечеловеческими глазами, издавая всё те же мерзкие хлюпающие звуки. Потом тварь рванула прочь, добравшись до люка канализации, откидывая его, исчезая под землёй.  

«Вот и всё, чёрт возьми. Вот и всё».  

Подошёл автобус, в который парень и сел, плюхнувшись на заднее сиденье. Он чувствовал опустошение, жуткую усталость. Как-никак, совсем недавно он мог потерять свою никчёмную жизнь. И кто бы мог подумать, что рядом с городом водятся такие вот существа, питающиеся энергией недавно умерших людей, и живущий в подземных коммуникациях. Но почему тогда гадина напала на живого человека? Возможно просто хотела его прикончить, а после уже насладиться трапезой.  

«Зря она это попыталась сделать, — выдохнул парень, прикрывая веки. – Похоже, у меня внутри все равно ничего нет. Даже души. Только пустота».  

Уже на следующий день Чирик направился вместе со своей матерью в клинику по лечению наркоманов. Он сам изъявил желание начать лечение, объявив это родительнице, которую этим действием довёл до слёз. До радостных слёз. Мать никак не ожидала такого от сына, на котором уже поставила крест. А тут такое чудо. Впрочем, правая рука парня так никогда не пришла в норму после укуса могильщика, оставшись неподвижной, слегка почерневшей. Но Чирик не расстраивался. У него на оставшуюся жизнь были большие планы. Вначале лечение, а потом и всё остальное. В конце концов, ему только двадцать один год, а значит, жизнь только начинается.