Заветное место

‒ И снова здравствуй… ‒ еле слышно произнёс Сашка, приподнимаясь на кровати.  

Он осмотрел привычную ему заправочную станцию, от видов которой его уже тошнило. Аккуратно приподнялся и двинулся к стене пелены ‒ плотная и непроглядная дымка, не отдающая никаким запахом, кроме запаха воспоминаний из прошлого.  

Неспешно подойдя к ней, Пилигрим с осторожностью дотронулся до неё, словно всё это происходило впервые. Лишь прикоснувшись, он оказался затянут вглубь этой дымки, очутившись там, где всё начиналось.  

Лишь одно мгновение разделяло нынешний дом от прошлого. Лишь одно мгновение и Сашка уже был в центре старой спортивной площадки, куда однажды попала капсула одного из Легионеров.  

‒ И тут тебя нет, ‒ сказал Пилигрим, осматривая небольшую ямку в поле, где когда-то была капсула.  

Пилигрим завертел головой, словно пытаясь кого-то выискать. Но ему на глаза бросались лишь фонарный столб, срубленный когтями Легионера, от которого в тот же самый день и погиб Андрей Сергеевич; старые поломанные трибуны, от которых остались лишь какие-то безобразные куски; а запах стоял всё тот же ‒ сладкий, но со второго вдоха уже перечный. За пределами площадки находились уже не жилые дома ‒ пустые руины без души, которые стояли недвижно, словно сам Легион, наблюдая через редкие сохранившиеся, но очень мутные стёкла окон ‒ муть как бельмо на глазу. Стояла ночь. Небо было чёрное, к счастью, уже не багровое ‒ дождь крови давным-давно закончился, что не могло не радовать. Но погода стояла довольно тёплая. Как тогда ‒ в семь утра, когда Легион только появился.  

Послышался женский смех. Где-то вдалеке, еле уловимый. Но Сашке, навострившему уши, хватило и этого тихого отзвука.  

‒ Подожди! ‒ крикнул он вслед ещё более отдаляющемуся смеху.  

Сашка бежал, бежал, долго бежал старым знакомым маршрутом. Когда-то он бежал этим же путём, только в обратном направлении ‒ на площадку, а не от неё. По пути он встречал слишком уж избитые пейзажи первых дней Нового Мира: разрушенные машины, которые Легион сминал одним ударом лапы-ноги; много-много трупов людей, соответственно, множество разлитой крови на асфальте, на тех же машинах, на одежде, которую ещё не успели растаскать Пилигримы или Принцы на всякие тряпки. Побитые рекламные щиты, вывески компаний с призывом купить тот или иной товар; не работающие фонарные столбы, потухшие светофоры, которые не будут активны больше никогда. Редкие уцелевшие стулья, стоящие на улице, которые были собственностью кафе и забегаловок ‒ они тоже были в крови. Кровь и неразличимое месиво из кожи, костей, кишок и других органов, над которыми неустанно толпились мухи или же вороны, чудом уцелевшие. Толпились и что те, что другие вкушали плоть с великим удовольствием ‒ наверное, единственные, кому начало Нового Мира было радостью. Правда, было так всего пару недель, не больше. Но эти пару недель не забудет никто из тех, кто живёт сейчас, спустя четыре года, как высадился Легион.  

Смех привёл Пилигрима к одним руинам. Конкретным руинам.  

‒ Старый милый дом, ‒ неторопливо и негромко проговорил Сашка.  

Он без проблем пробрался внутрь недвижимого пустого сосуда, через дыру в бетонной стене. Лестница была местами разрушена, но как только Сашка наступал на ступени ‒ следующие из них мигом восстанавливались. Вообще с каждым его шагом восстанавливался весь дом. И таким образом, когда он добрался до своего заветного четвёртого этажа, это уже был не пустой сосуд, а настоящий жилой дом.  

Сашка стоял подле двери в свою квартиру. Дверь наверняка не заперта, стоит лишь дёрнуть ручку. Но он медлил. Медлил и слушал, как соседи по этажу ругаются, бьют посуду, кричат настолько истошно, насколько возможно ‒ а потом тишина. Тишина, а после скрипит кровать, неустанно ходящая под двумя телами вперёд-назад. Вперёд-назад. Ему неинтересно было слушать всё это происходящее, но ему было важным почувствовать ту жизнь, которая была когда-то. Живую жизнь. Настоящую.  

Он дёрнул ручку.  

Минуя коридор, Сашка сразу же очутился сидящим на стуле в кухни. Напротив ‒ его мать. Анастасия Степановна, как когда-то давно, читающая какой-то странный журнал о моде.  

Сашка сидел. Лицо его было абсолютно спокойным, привыкшим к таким «визитам», но сердце его колотилось, словно издавая пулемётную очередь, словно сердце было здесь впервые.  

"Пурпурный Склон"