Назар Аудармау

Юный свободный писатель, сидя на скучном уроке, выбирал тему для увереного поражения воображения круга читателей того же возраста, копаясь в кладовых своей фантазии, полной подвалов средневековых замков с подсветкой из факелов коптящих люминесцентных ламп, со скалящимися вампирами в плащах, с плотоядными слизняками и гигантскими пауками, в тот самый момент, когда над крышами муравейника, в котором он жил на двадцатом этаже, высящемся напротив школы, шелестела крылатая ракета; его отец околевал от сводящих судорг в окопе; его мать убегала по гололёду от стаи бродячих собак; его бабушка по матери пыталась сообразить, чем загасить позывы голода, пересчитывая пенсию; его дедушка по отцу умирал от паралича, вызванного осложнениями неведомой врачам болезни после левой вакцины от выдуманной пандемии; его старшего брата резали на тонкие ломти южные гестарбайтеры, принуждающие девушку старшего брата начинающего писателя к проституции действием. Начинающий писатель сложил в уме сюжет с колышащимися могильниками радиоактивных отходов в зоне БАЭС, наполнившиеся экспериментами зомби с одной тянкой, у которой были титьки, распиравшие бронежилет, начал набирать текст на смарте и тут его занятие заметила появившаяся рядом училка. «Да и гойда с ней», подумал юный писатель, заметив стукнувший печаткой кулак училки на краю парты.  

– Юноша, а чем это мы занимаемся? – спросила училка, бубнившая того дня что-то про толерантность. – Ты, я вижу, забыл, что со вчерашнего дня наша школа получила статус православной гимназии с углублённым изучением традиций скрепоносного значения?  

– Чо?... – спросил начинающий писатель, не отрываясь от набора крутого хоррорного сабжа на смарте.