Чистое

"Чистое"  

***  

Грязное весеннее небо с тучами цвета серой грунтовки для покраски металла.  

Такой же, как у отца на работе. Откуда он приходил очень часто поздно вечером и совсем бледный от усталости. Куда изредка он и сам попадал, когда отец брал его, когда работал по выходным.  

Вокруг возвышались квадратные однотипные здания из серого бетона.  

Один из символов уходящей эпохи.  

Неутомимое солнце, тем временем прожгло отверстие среди тёмных, будто бы двухмерных облаков, и свет со своей безумно быстрой скоростью стал бить по уже осевшим сугробам. В некоторых местах снег уже сдал свои позиции и ушёл. Оголив новый символ эпохи наступающей. Обломки мебели. Собачье дерьмо. Мусор. Когда огромная страна, распадается на осколки, когда вчерашние инженеры возят телеги на рынке, а чиновники готовы воровать восемьдесят часов в сутки, никому нет дела до мусора.  

Кроме маленького шестилетнего мальчика.  

***  

Белый, слегка синеватый свет отражался от белоснежных стен и потолка, и слегка слепил. Даже темно серый пол был настолько чистым и гладким, что не давал повод вернуться детским воспоминаниям. Воспоминаниям о серой краске для металлоконструкций. Запахе растворителя и электродов.  

Дышать было тяжело. И дело было не только в герметичном костюме и мощной системе фильтров для дыхания. Дышать становилось тяжелее из года в год, из месяца в месяц, и совсем незаметно со дня в день. У него заканчивалось время. Оно всегда заканчивается и никто не является исключением. Но его таймер тикал на порядок быстрее, а иногда и совершал скачок, ускоряясь и срезая цифры. Время. Время жизни.  

***  

Тёмную комнату освещал монитор компьютера. Приторно светлый искусственный свет.  

– Опять бессонница?  

– Да – сказал я, пытаясь не выдать, волнения в голосе. И захлопнул экран ноутбука.  

– Чёртова бестия не хочет отпускать меня в объятия Морфея или твои – сказал я голосом с делано раздражённой  

интонацией.  

Не думаю, что моя жена не уловила лукавства в моем голосе, но виду она не подала.  

– У тебя есть все шансы это исправить – сказала Элис.  

– И кстати бессонница появилась, когда ты бросил курить. Получается в этом причина?  

Потом Элис понизила голос и сказала кокетливым голосом:  

– Практически все, кто бросает курить набирают вес, а ты наоборот похудел. Может быть у тебя появился кто-то кроме меня?  

Лёгкая улыбка подернула её аккуратные губы и в глазах её забегали озорные огоньки.  

– Ты и так знаешь про неё. Она была до Тебя есть и сейчас – сказал я пытаясь передразнить интонацию актеров в дешёвых сериалах.  

– Чертова стерва микробиология – тяжело, с выдохом прошептала она.  

***  

Чёрная гладь океана отражает лунный свет. Он проникает сквозь толщу воды и пробуждает чудовище. Оно медленно поднимается из глубин океана. Я все  

вижу. Я слежу за ним. Чудовище плавно всплывает на поверхность, рвет тонкую плёнку поверхностного натяжения воды. Его уродливая голова покрыта неведомыми человеку органами и тонкой чёрной плёнкой. Монстр издаёт оглушающий крик и у меня закладывает уши. Это "из" не видит меня и я проглатываю страх, и внимательно разглядываю существо. Вижу, что щупальца гигантского кальмара запутались в рыболовный сети и он не может двигаться. Вижу, что тонкая черная плёнка на воде покрывает не только кожу монстра, но и воду вокруг.  

Я прикуриваю сигарету старомодным способом: спичками. Затем я кидаю зажженную спичку в воду и разгорается пламя. Оно бежит по поверхности воды и достигает существа и оно тоже загорается.  

Чудовище кричит и пытается высвободится из сетей, но у него не получается. Звук настолько мощный, что у меня тухнет сигарета. Проходит минут пять и монстр сдаётся, он затихает и идёт ко дну.  

Я встаю с одышкой, так в моем сне творение Говарда Лавкрафта, древний могущественный Ктулху погиб в человеческой ловушке из мусора и отходов.  

***  

Рабочая смена подошла к концу и весёлый парень по имени Джим направлялся в раздевалку. Профессия его именовалась просто и гордо, как ему самому казалось. Джимми не знал, что ему больше нравится в его работе: сам процесс или зарплата. В начале почти каждой смены он думал, что первое. Но к концу он до следующего утра решал, что второе. Хотя оба варианты были неплохи.  

С годами усталость в руках после работы стала приносить странное, но все таки удовольствие. И он даже начал ходить в качалку, чтобы подтянуть фигуру, которая в последний год стала обрастать животом.  

Довольный Джимми насвистывал мелодию "Cantino Band", из фильма "Звёздные войны" и уверенным шагом шёл к заветной двери с надписью "Мужская раздевалка". Он бы с удовольствием заглянул в такую же дверь с надписью "Женская раздевалка", но...  

Джимми отогнал идиотскую мысль, хотя не мог при этом не улыбнуться, другой, которая четко гласила:  

– Снять мокрую от пота сварочную робу, и принять душ, – вот вершина Твоего наслаждения на ближайшие 10 минут.  

Но дорогу преградил человек в белом халате. В руках он держал папку с  

документами. Человек выглядел, как все учёные в этом центре: уставшее лицо, стремительная, почти бегущая походка и...  

А вот с глазами было явно, что-то не так. В них не было нездорового и одновременно озорного блеска. Он мерцали ровным и упорядоченным потоком мыслей вперемешку со смертельной усталостью. Но Джим, как он сам думал, слишком засмотрелся на лицо учёного. И быстро опустил их вниз. Но это не помогло. Человек подошёл и задал вопрос:  

– Извините, можно уточнить у вас некоторые технические нюансы работы?  

Джонни видел бейдж старшего руководителя какого-то там проекта, но все-же ответил ему с лёгкой гримасой на лице и нарочито вежливым тоном:  

– Сэр все вопросы к начальству, они тут думают, а мы катаем валики.  

– Валики? – спросил человек в халате.  

Что-то клюнуло Джона изнутри и заставило изменить тон разговора.  

– Извините сэр, профессиональный жаргон. Я имел ввиду сварочные швы.  

– А, понимаю. У меня вопрос именно к вам, как к непосредственному исполнителю. Ок?  

Джона захлестнула волна ностальгии по старой работе на нефтяных  

месторождениях, там он общался только со своим. Как говориться "своим в доску" начальством на "своем" панибратском языке.  

– Валяйте.  

– Где именно в системе отведения вод может быть слабое место? Вопрос не для технической комиссии. Это мои личные переживания.  

– Сэр в этой системе не может быть слабых мест, тут все чин-чинарем. Скорее рухнет наше государство, чем рванут эти трубы. – сказал Джон таким тоном будто говорил с сигаретой в зубах.  

– Спасибо, значит на пару лет запас есть?  

– Ха – ха – ха криво усмехнулся Джон.  

Человек в халате пристально смотрел ему в глаза, немигающим взглядом скорее полицейского но не учёного.  

– До свидания – буркнул Джонни и быстрым шагом пошёл в сторону раздевалки продолжая насвистывать "Cantina Band"  

***  

Пляж, солнце, песок. Клише, но долгожданный отпуск как правило выглядит именно так. Эми плескается в море, смешно пытается бороться с волнами, и визжит так громко, что её крики пронизывают мой мозг насквозь, и  

заставляют клетки мозга вырабатывать эндорфин в повышенном объёме и сердце биться чаще. Она обожает воду, тем более в море, тем более когда после купания не надо ехать 3 часа обратно домой на машине. Мой маленький ангел.  

Тонкая фигура моей жены отбрасывает тень на песок. Кажется, что песок под её ступнями высыпался из архаичных часов и поэтому время не портило её фигуру, которая была стройной как у двадцатилетней девушки. Её тонкие азиатские черты лица на ярком солнечном свете выглядят прекрасно. Но их время успело подточить: тонкие нити морщин протянулись возле глаз и губ, нарисовали причудливый узор на лбу. И это ничуть ее не портит. Испортить Амину просто невозможно. Так я думаю. Она моя. Мой второй ангел. Она улыбается и протягивает мне коктейль.  

– Опять сбой в матрице дорогой? – Она смеётся заливистым смехом.  

– Так точно – говорю я, тем временем пытаясь выбраться из дебрей своих мыслей.  

А мысли моментально унесли меня. Из счастливого момента в не такое далёкое, и не такое светлое будущее. Триггером был пластиковый стакан на песке. Брошенный, растоптанный, грязный. Герберт Уэллс написал роман про машину  

времени. Как раз такая работала у меня в голове на полную катушку. Она сначала перенесла меня в детство, на руины советского государства. Я вновь увидел серый бетон квадратных зданий, которые давили своей грозной квадратной формой. Увидел уставшие глаза Отца. Увидел то, о чем совсем забыл, перебравшись в Америку. Мусор. Грязь.  

Машина времени вновь перенесла меня в настоящее. И в нём я опять увидел чёртов пластик. Тот, который не будет разлагаться в течении столетий. Уродливое клеймо человечества на статном теле Земли.  

– Сеанс связи с космосом? – спрашивает у меня Амина.  

– Хотелось бы.  

– Ты в этом уверен? – Хихикая спрашивает она.  

– А почему бы и нет? – Улыбаюсь я.  

– А вдруг пришельцы скажут Тебе нечто такое, чего не сможет вынести Твоя психика? Или они сообщать Тебе секрет вечной жизни и ты не захочешь им делиться. И тогда агенты спецслужб выкрадут тебя и будут пытать в подвале?  

А вдруг они скажут, что человечество – это декоративные животные, которых скоро начнут массово вывозить на космические рынки и продавать там более развитым цивилизациям?  

– Очень интересно. – Рассмеялся я. – Но какую из твоих версий ты сама больше боишься?  

– Я больше боюсь, что они пригласят тебя в гости. Куда-нибудь на Kepler 442B. А там ты выпьешь стаканчик какого-нибудь квантового виски. И тебя совратит симпатичная трехметровая кеплярянка. – Сквозь смех сказала Амина.  

– Тогда у нас два пути: либо нас срочно берут в Голливуд писать сценарии для фантастических фильмов. Либо, – я сделал театральную паузу – Нас заберут в милое заведение с симпатичными маленькими номерами без окон, но с мягкими стенами.  

– Второй вариант в принципе не плохой, но нам он не подходит. Эми ещё маленькая так, что надо срочно садиться строчить сценарий, и обрывать телефоны всем голливудским продюсерам. – Амина смеялась так сильно, что закашлялась. А потом вдруг неожиданно оборвала смех и самым (насколько она могла на тот момент) тоном сказала мне – Антон выкидывай из башки работу, мне в отпуске нужен муж, а Эми – отец, а не слегка приторможенный гений в области генной инженерии.  

– Прости, но я подвис не из-за работы – и это было правдой.  

Этой же ночью, после того как Эми вдоволь нарезвилась на пляже, мы вместе поужинали, поиграли в карты глядя на звёздное небо. Потом уставшие и счастливые завалились в номер, и разбрелись по кроватям. Эми и Амина быстро уснули. Их тихое дыхание усиленно щекотало тот отдел мозга который отвечает за любовь, умиление и прочие "сладкие" эмоции.  

А вот мне не спалось, мои мысли не давали мне покоя. Одевшись, я спустился в круглосуточный бар, который находится внутри отеля. Первое, что привлекло внимание это уставшие глаза бармена, который машинальными движениями натирал стойку. Тёмные и полные бесконечной усталости. Что казалось мне очень странным, как правило бармены любит свою работу и общение с людьми. Но это моё выдуманное правило, а я могу быть не прав. И в каждом правиле есть исключения. В конце концов у человека могло случиться, что – то трагичное.  

– А, неважно – бросил я сам себе – просто хочется выпить.  

Обстановка была подстать моему желанию: совсем негромко играли какие-то ремиксы современной музыки, свет от ламп и без того, не очень яркий, поглощался чёрными, практически матовыми отделочными панелями, и  

темной плиткой на полу, имитирующей рисунок настоящего сланца. В общем атмосфера манила своей темной силой.  

– Hola – поприветствовал меня бармен на своём родном языке.  

– Hola amigo – ответил я, и мой запас испанского на этом был исчерпан на треть.  

Бармен словно прочитал мои мысли (а может он просто увидел перед собой белого парня с русыми волосами и явно не латиноамериканской внешностью) и спросил на английском:  

– Ракетное топливо?  

– Да пожалуйста, и ровно столько, чтобы долететь до звезды Kepler 442B.  

Бармен разразился раскатистым смехом, таким громким, что мне начало казаться, что бармен сам принял дозу чего-нибудь.  

– А вы юморист сеньор, мне такие клиенты нравятся. Ракетного топлива к сожалению нет, но есть отличная текила. Из моих личных запасов для весёлых клиентов. – бармен весело подмигнул мне и потянулся за стаканом.  

– Спасибо, налейте сразу 4 порции.  

– Вот и все – бармен застыл на месте в одной руке держа бутылку, в другой чашку с нарезанным лимоном.  

Я недоуменно посмотрел на него.  

– Бывает только зайдёт хороший человек,  

с хорошим чувством юмора. И бах! Собирается напиться в первые пять минут пребывания в баре – объяснился бармен.  

– Я бы не назвал себя юмористом и хорошим собеседником. Обычный парень, который хочет напиться. И конечно только в профилактических целях.  

– Без проблем – с лёгкой грустинкой улыбнулся бармен.  

Четыре порции я осушил, будто это были те самые спасательные четыре эспрессо после бессонной ночи. Рассчитавшись и оставив чаевые бармену, который к тому моменту переключился на футбол по телевизору, я пошёл спать.  

Волна алкоголя накрыла мозг, затуманила мысли, и это как раз, то чего я и добивался. Голова кружилась, я зашёл в номер, поцеловал спящую дочь, лег в кровать и обнял спящую жену. К моему великому удивлению она не проснулась. И я тоже отключился, а мозг отравленный алкоголем выдал мне тот самый кошмар.  

***  

Потерявшие цвет от пыли шины BF Goodrich, проехавшие не одну сотню миль по пустыне Мохаве, несли пикап Ford в сторону заката. Я пытался бороться с собой, не хотел останавливаться, в конце концов у него есть цель и ему не терпится  

дать осуществить её. Но ярко красный небесный пожар не давал его мыслям ходу. Он все затмевал своей красотой, которую можно описывать в книгах, рисовать в картинах, снимать на фото, видео, воспевать в песнях и стихах. Но ничто не заменит, твоего собственного взгляда. Всего доля секунды, а изображение уже несётся по клеткам: из сетчатки, через зрительный нерв и бах! Прямо в мозг. Не в силах сопротивляться природной красоте я остановил машину, вышел и уставился в закат. Со стороны я скорее всего выглядел идиотски: одинокий человек стоит и смотрит в небо, и улыбается. Налюбовавшись закатом я подумал, что неплохо было бы выкурить сигарету, чтобы завершить вечер. Они до сих пор лежали в бардачке, хотя курить мне пришлось бросить больше года назад. Но я отбросил мысль с курением, зная, что возможный приступ кашля может вывести меня из колеи, и я не смогу быстро ехать, а очень хотелось успеть добраться до места быстрее.  

Кратер располагался примерно в двухстах милях, и я планировал ехать до наступления темноты, а затем переночевать, чтобы ночью не врезаться в какой-нибудь камень и не повредить машину.  

Когда красная полоска света на  

горизонте исчезла под темной пеленой, я остановил машину, убавил мощность кондиционера, откинул сиденье назад и провалился в сон. Этой ночью мне ничего не снилось, видимо из-за жуткой усталости, дорога всегда меня выматывала.  

Разбудил меня не будильник, солнечный свет, который только начал скромно разгонять ночную тьму. Я вышел из машины, размялся заправил бензин из канистр, сделал глоток воды. Тем временем стало намного светлее, и я продолжил путь. Что-то есть в том, чтобы просто ехать. И как я думаю, дело не только в созерцании специфических красот пустыни. Но в самом ощущении движения с такой скоростью, с которой сам двигаться ты не можешь.  

– Интересно вызывает ли движение, такие же ощущения у водителей дальнобойщиков и пилотов самолетов с многолетним стажем. Или у них уже все поглотила ежедневная рутина? – спросил мысленно я у себя.  

Пейзаж за окном хоть и отдалённо, но напоминал родные края в Казахстане. За окном мелькали редкие кустарники, желто-коричневые оттенки грунта и песка. Изредка в небе показывался одинокий ястреб. Я представил себя на его месте. Как я вижу пустыню с высоты птичьего  

полёта, вижу каждую мельчайшую деталь, каждый камешек и веточку, несмотря на высоту, ведь у меня зрение в восемь раз лучше человеческого. Представил как я вижу ящерицу, кожа которой по цвету почти сливается с грунтом. Почти, это и приводит пресмыкающегося. Я с дикой скоростью падаю вниз. И...  

Замечтавшись, я чуть не врезался в камень.  

– Надо быть внимательней – сделал я гневное замечание сам себе. Меня не прельщала перспектива ждать помощи сидя в пустыне, пусть и с запасом воды, и пищи. И мне нужно было как можно быстрее добраться до кратера.  

Путь продолжался. Я проверил навигатор. До места оставалось чуть больше 40 миль. И меня накрыло ощущением, того, что появилась невидимая граница между дорогой и окружающим миром, как будто все вокруг, кроме дороги сворачивается и сжимается, становиться размытым, как при плохом зрения без очков. Все кроме дороги.  

Я сбросил с себя это ощущение, несколько раз с силой моргнув и помотав головой.  

– Это похоже на агонию – сказал я вслух – на опасную агонию.  

Чтобы отвлечься, я включил музыку, первой композицией в плейлисте была  

песня "Happy? " группы Mudvayne.  

Под грохочущие звуки нью-металла и альтернативы я сам не заметил как прибыл на место.  

К своему великому удивлению, я не увидел предупредительных табличек, заградительных лент и прочих атрибутов места, где проводится работа.  

Я быстро собрал оставшиеся от крушения образцы.  

– Очень надеюсь, что они мне помогут, должно получиться – заклинал я сам себя.  

Закончив, я выпил банку теплого энергетика, съел батончик с мысли и тронулся в обратный путь.  

Я вёл предельно аккуратно, и старался не отвлекаться от дороги. Лишь изредка поглядывая в зеркало заднего вида, я видел бледное как призрака лицо. И гнал от себя философские мысли из разряда: "Есть ли жизнь после смерти? "  

***  

– Черт, черт – кричать было нельзя и поэтому я сидел перед экраном электронного микроскопа, и тихо ругался сам на себя.  

Тем временем внутри меня рвал и метал монстр, он разрывал внутренности на части огромными когтями, сжимал одной когтистой лапой мозг, а второй сердце.  

Я не мог понять из чего этот монстр состоит больше: из отчаяния или злости?  

Ответ наверное был где-то посередине.  

Но это было не важно.  

Никаких микроорганизмов, которых нет в базе научно-исследовательского центра обнаружено не было. Обычные бактерии.  

– Вот же я долбанный идиот – в очередной раз выругался я про себя. Придётся приоткрыть завесу. Придётся обратиться к специалистам – вот черт.  

***  

Худощавый мужчина, с неопрятной растительностью на лице глубоко затянулся сигаретой. Пепел он стряхнул небрежно и часть его попала мимо пепельницы.  

– Ой, что же это я – высоким, но слегка хриплым голосом сказал он – Вы будете?  

– Нет, спасибо – отказался я и принялся молча разглядывать человека, сидевшего напротив меня в плетенном кресле-качалке. Он медленно раскачивался и смотрел на меня, пытаясь понять: нужно ему связываться или нет? Нарушил молчание мой собеседник:  

– Меня зовут Гарри – он протянул мне руку.  

– Очень приятно, Антон – рукопожатие Гарри оказалось очень крепким и вкупе с костлявой рукой, почти болезненным.  

– Значит вы разделяете мою страсть к метеоритам? – Гарри смотрел мне прямо в глаза, как на допросе.  

– К сожалению нет.  

Глаза Гарри округлились и он слегка опустил голову. Теперь он смотрел на меня исподлобья.  

– Я ищу подарок для друга – поспешил пояснить я – поэтому и обратился к вам.  

– Хм – нахмурился Гарри. Его хобби стало источником заработка и на своей работе он регулярно видел всяких чудаков. Миллионеры, одержимые фанатики, любопытные геологи – всех не перечислить.  

– Ваш друг коллекционер?  

– Да, он просто бредит космосом. И... – договорить я не успел, меня перебил Гарри.  

– Пойдём – Он резко вскочил с кресла и пошёл к двери, которая находилась как раз за ним.  

Мы зашли в помещение с таким ярким освещением, что слегка ударило по глазам. Как будто вышел со здания на яркий солнечный свет. Вокруг были стеклянные стеллажи с инопланетными гостями. На мой взгляд экспонаты не особо отличались от образцов минералов и породы в каком-нибудь археологическом музее. Я шарил глазами, но никак не мог найти, камень с  

текстурой, хотя бы примерно похожей на мой образец.  

Гарри внимательно наблюдал за мной. Я понимал, что он уже проверил меня в поисковых системах. Выяснил, что я учёный. Бегло просмотрел темы моих публикаций в различных научных журналах. Думаю он все понял. Но видимо из вежливости принял меня. А может бы он просто хотел продемонстрировать свою коллекцию, поделиться своим сокровенным, а может просто похвастаться. Так или иначе, мне это было на руку.  

– Что именно вас интересует? – спросил Гарри, и в его голосе слегка теплилась надежда, что он все-таки ошибается и я богатенький клиент, который может выложить за товар круглую сумму.  

– Если честно, меня интересует образец с пустыни Мохаве. Вот координаты места падения – я протянул бумагу с распечатанной из Google maps картой.  

Гарри взял листок и немигающим взглядом уставился в него. Прошло секунд тридцать, прежде чем он прокашлялся и изрек:  

– А Ты сам себе на уме парень – он хитро и  

одновременно злобно прищурился, и смотрел мне прямо в глаза – Или ты агент спецслужб? Нахрена таким как ты кусок камня свалившегося с неба? Живого  

внутри этого камня точно нет! – Гарри окончательно убедился, что бабла с меня не срубить и соответственно разозлился.  

Я предвидел такой вариант развития диалога, но меня душило непреодолимое желание признаться ему. Рассказать всю правду. Моя идея сидела у меня в лёгких и не давала им полностью раскрываться. Я тяжело вздохнул и решился таки выдать часть правды. И перешёл с официального на панибратский тон разговора.  

– Ну что же, ты и я занимаемся делом не вполне законным. Не настолько конечно, чтобы им интересовалась полиция. Но проникать в огороженные частные и государственные территории. За это власти точно по голове не погладят. Хотя эти камни, куски породы, и железа и прилетают с неба. Таким как я толку в них действительно нет. Но именно в этом метеорите в порах содержится некое вещество, которое биологически активно. И мне нужно именно оно.  

– Значит ты на работе лезешь не в свое дело? – Гарри немного расслабился, но его взгляд оставался пристальным, а тон голоса был с металлическими нотками.  

– Да, все верно. Моим исследованиям не дают ход – глухо сказал я.  

Опять пауза. Гарри ждал. Я тоже. Прошел, как показалось мне целый час. И он  

неожиданно веселым тоном заявил:  

– Ок парень, без проблем, не знаю, что ты там задумал. Но без проблем. Восемьсот тысяч и по рукам! – громко заявил он.  

Меня накрыло свинцовым одеялом. Я мысленно выругал себя за наивность, таких денег у меня не было. А даже если бы и были, то как бы я объяснил жене пропажу такой суммы со счета. К сожалению я не промышленный магнат. Но может оно и к лучшему. Может? Если моя идея воплотиться в жизнь. Но пока до этого было очень далеко.  

Гарри не мог не увидеть моё смятение.  

– Понятно, дорого – сказал он тоном судьи выносящим приговор.  

– Не то слово – пробормотал я.  

– А ты думал такие вещи стоят как бургер в забегаловке?  

– Я если честно о деньгах вообще не думал, у таких как я всегда проблемы с реальностью.  

– Ну тогда... – Гарри не успел договорить, я его перебил и закончил фразу сам.  

– Тогда всего хорошего, извини за потраченное время.  

Гарри молча кивнул. Не знаю увидел ли он влажный блеск в моих глазах.  

Я развернулся и пошёл к выходу. Конечно я был расстроен, но на этом все не останавливалось. Просто жалко терять надежду все ускорить. Пусть слабую,  

призрачную и просто идиотскую.  

Я уже открыл дверь, когда меня окликнул Гарри  

– Стой парень! – тон Гарри показался на удивление дружелюбным.  

Я молча обернулся.  

– С тебя бутылка приличного виски – почти праздничным тоном и скалясь всеми жёлтыми зубами сказал он.  

На секунду я застыл в немом оцепенении. Но потом спросил:  

– За показ коллекции?  

– Нет за это, – Гарри протягивал мне запаянный пакет из толстого полиэтилена, а внутри лежали камни – Не знаю, что ты там задумал, но бомбу из этого ты точно не соберёшь, поэтому держи. Ты мне понравился парень. Это то, что тебе нужно.  

– Спасибо, – только и смог выдавить я из себя.  

Через полчаса Гарри держал в руках бутылку виски двадцатилетней выдержки. А я нёс в руках заветный пакет. И если там есть, то за чем я охотился. Если все получится, то эффект будет сравним с тысячами бомб.  

***  

Темно карие глаза смотрели на меня. В этих глазах я видел искреннюю радость.  

Большой черный лабрадор по вполне резонной кличке Черныш был бессменным охранником нашего комплекса. Он жил в будке рядом с контрольно пропускным пунктом. И конечно-же был всеобщим любимцем. Помню как он ещё совсем маленьким косолапым щенком пришел к воротам, и не мог не очаровать охранника по имени Уолтер. Сменщик Уолтера, Сэм тоже был очарован маленьким существом. Они были из разряда добрых, непритязательных, но ленивых людей. Их вполне устраивала невысокая зарплата, хотя возраст обоих уже давно перевалил за сорок.  

Уолтер и Сэм вдвоём долго уговаривали начальство позволить им оставить собаку объясняя это тем, что сторожевой пёс для безопасности комплекса никогда не помешает. Это звучало смешно и наивно, так как наш огромный современный комплекс был просто напичкан системами безопасности. Но в конце концов начальство согласилось, и не последнюю роль тут сыграла харизма маленького щенка с лоснящейся шерстью и блестящими бусинками глаз. Однако непременным условием был выгул собаки вне стен комплекса, чтобы не убирать фекалии на территории, и не портить стерильный лоск нашей микробиологической цитадели.  

Конечно-же охранники были за. Вокруг комплекса росла симпатичная лесопосадка, и текла небольшая речка. Для охранников было сущим наслаждением прогуляться и размять кости.  

– Хороший мальчик, – я потрепал Черныша за холку и он завилял хвостом и подался вперёд, врезавшись мне в колени, так, что я едва не упал. Я рассмеялся и обнял собаку за шею.  

– Будешь сэндвич? У меня остался с обеда. – ответом собаки служило довольное биение хвоста о мои ноги – На держи.  

Пёс моментально проглотил бутерброд, а я приобнял собаку и тихо, еле слышно прошептал:  

– Прости дружище, – в животе у меня застрял кусок ледяной стали. Но я сдержался. И сильно сжал глаза, чтобы не пустить слезу.  

– Антон! – меня окрикнул Уолтер.  

– Привет ещё раз. – отозвался я.  

– Откармливаешь Черныша? – дружелюбно спросил он.  

– Да, хотя мне кажется он уже набрал лишний вес – я похлопал собаку по боку и пёс ещё сильнее завилял хвостом.  

– Да, в спецназ точно его не возьмут.  

– И хорошо, эта собака нужна нам здесь – я встал и пошёл по направлению к выходу с комплекса, – Пока Уолтер.  

– Пока Антон.  

***  

– Значит вы все спланировали 8 лет назад? – спрашивает меня человек из спецслужбы.  

– Да, – мой голос отдавал хрипом.  

– Вы понимаете, то что вы планировали сделать, это даже не государственная измена. Это тянет на большее. Это тянет на смертную казнь – карие глаза смотрели не моргая. Возможно мне показалось, что в них я увидел проблеск сочувствия. Но если он и был, то он быстро сменился холодным гневом и ещё чем-то, чего я не понимал. Но лицо человека, ведущего допрос оставалось беспристрастным. Железная маска.  

– Понимаю, – тяжело вздохнул я и почувствовал очередной приступ тяжести в лёгких. Всё было кончено и я больше не хотел ставить стену между собой, и приступами боли и удушья. Между болью душевной и физической. Между тем, что было задумано и тем, что было сделано.  

Следователь был хорошим психологом, это была обязательная часть его профессионального образования, он  

понимал, что нет смысла вести допрос в стандартном ключе, и поэтому спросил напрямую:  

– Я вас внимательно слушаю, можете рассказывать, перебивать я не буду, все необходимые вопросы я задам потом, – он понимал, что мне нужно выговориться. Он все видел.  

Я прокашлялся, чтобы прочистить горло и снять спазм с голосовых связок.  

– Я родился в стране под названием Казахстан, тогда она была ещё частью Советского Союза и называлась КазССР.  

Советская Социалистическая Республика.  

Мечты о социальном равенстве людей рухнули в пропасть вместе с экономикой этих стран. Моё раннее детство прошло в бедности и нужде. Как и детство десятков тысяч детей в период так называемого развала. Главным его символом для меня был мусор. Люди бежали из домой где отключали электричество, и все остальные коммуникации. У кого была возможность уезжали в другие страны, другие перебирались в более крупные города. У нашей семьи простых рабочих такой не было возможности уехать. Но моим родителям удалось привить мне не только трудолюбие, в нашем случае это было необходимым условием выживания. Но им удалось дать мне тягу к знаниям. И она послужила мне стартовой площадкой  

для моей жизни в науке, которая впоследствии привела меня в один из передовых научных центров США. Центр занимался военными разработками. Не могу сказать, что меня тянуло работать на военную машину. Но возможность заниматься любимым делом, делала этот фактор совсем незначительным.  

– Извините, – меня накрыл приступ глухого кашля.  

– Продолжайте, – вежливо ответил следователь.  

– Спасибо, – прохрипел я, – я руководил отделом по разработке особых бактерий, которые должны были восстанавливать окружающую среду после химического и даже ядерного оружия. Безобидная плесень, которая питается радиацией. И особо быстро размножающиеся бактерии, пожирающие смертельно опасные для человека токсины. В ходе исследований мы выявили, что слишком агрессивный рост бактерий и грибков может быть опасен. И я предложил, использовать особенность микробов передавать генетическую информацию друг другу при непосредственном контакте. Этакий секс на микроскопическом уровне. Так можно было преобразовать бактериальную среду гораздо быстрее и без сильного риска получить вместо плодородной земли, грязное поле с плесенью, которая  

жаждет химикатов.  

Наш проект "Чистое" имел и гражданское применение: нефтяные пятна в океане например.  

Проект шёл к своему заключительному этапу: испытаниям. И тогда я узнал, что болен раком лёгких. Не знаю как сработала химия моего мозга, но меня начала преследовать навязчивая идея избавиться мир от пластикового мусора.  

Мне снилось мусорное пятно в тихом океане, снились загрязненные реки и озера, снился мертвый кит с желудком, набитым пластиком. И я решил создать штамм бактерий для борьбы с пластиком. Очень агрессивный штамм. Он должен был уничтожать пластик в течении пары лет, при контакте со средой, содержащей бактерии.  

Но ведь пластик это не только фантики от конфет и пластиковые бутылки, это трубы для полива в полях, это детали самолётов, машин.  

– Думаю вы поняли суть.  

Следователь молча кивнул и слегка наклонил голову влево. В его глазах читался неподдельный интерес.  

Я продолжал:  

– До меня дошли сведения, что на месте падения метеорита в пустыне Мохаве нашли осколки астероида с остатками органики. Аминокислота способная  

служить катализатором, для "секса" бактерий. И я раздобыл образец, там на месте падения.  

Я сознательно умолчал про торговца метеоритами, очень не хотел его подставлять. Следователь молча слушал, в этом была его тактика, но и как я думал. Или как хотелось мне думать, это было проявлением человечности. А может быть и просто любопытством.  

– Путем генной инженерии я создал бактерии "убийцы пластика", которые перерабатывали его в безобидную для окружающей среды органику. Они умели передавать свою "кровожадность" другим бактериям. Дело было сделано. Осталось выпустить их наружу. Сначала я думал устроить утечку из канализации комплекса, но изучив систему понял, что это невозможно. Система герметичная и собрана из толстых нержавеющих труб, сливается все в отстойник, где тщательно изучается, чтобы не произошла утечка материала. И тогда я решил вынести бактерии в себе, мне все равно терять нечего. Но, как видите мой план провалился. Я выдохнул и повесил голову.  

– Значит эти бактерии не боятся желудочного сока?  

– Нет, они устойчивы к кислоте.  

– А к антибиотикам? – следователь нахмурился.  

– У них есть гены резистентности, но они не неуязвимы. Их можно убить антибиотиками.  

– Значит на время следствия вы будете заперты в камере, без возможности контакта с окружающим миром.  

Я погрузился в мысли, но на этот раз машина времени не включилась. На меня просто смотрели моя жена и дочь.  

– Я могу попросить вас об одолжении?  

– Спрашивайте? – выжидающий взгляд.  

– Пачку сигарет и зажигалку, я все равно мертвец.  

Следователь только кивнул и вышел из кабинета.  

***  

Я долго не мог начать писать. Не мог понять к кому первому обратиться в письме: к жене, или дочери. Вряд ли они меня простят. Но попробовать все таки стоило. Они обе не знали, про мою болезнь. Амина конечно догадывалась, но наверняка не знала. А при мыслях об Эми моё сердце сжимал многотонный стальной пресс. Но мир жестокое место, и к сожалению Эми предстоит столкновение с ним. Наверное каждый любящий родитель хочет смягчить этот момент, максимально защитить и подготовить ребёнка. А вот я предал  

своего ребёнка, пытаясь преобразовать мир в более чистое место.  

Я попытался вздохнуть полной грудью, чтобы набраться смелости. Но мои лёгкие заливала свинцовая тяжесть. Я подождал пару секунд и волевым усилием заставил себя взять ручку и написать:  

Дорогие мои Эми и Амина простите, меня если сможете. Люблю Вас.  

Это все, что я смог из себя выдавить. Я хотел было скомкать бумагу и переписать письмо. Но, отложил это на потом, а пока взял в руки сигарету и зажигалку, закурил и задумался.  

Прав я или нет? Была ли в этом такая острая необходимость? Ответа я так и не узнаю...  

От сигаретного дыма я раскашлялся и лёгкие свело судорогой, нестерпимая боль прорезала область между животом и грудной клеткой. Я застонал, но как мог сдерживался от крика. Не хотел, чтобы охранники потащили меня в мед пункт.  

Боль как синусоида, то становилась легче, то становилось такой, что темнело в глазах. Я не удержался и закричал. Прибежал охранник.  

– Вам плохо? – его вопрос утонул в моем крике.  

Охранник выкрикнул, в рацию:  

– Дока! Доктора в блок А1!  

Я уже ничего не видел, просто лежал и  

скорчился на полу камеры. Я уже видел настоящую темноту.  

Человек в черной униформе и грубых берцах, несмотря на свою профессию, которая не предусматривает сочувствие, смотрел больными глазами на то, как заключённый, перестал кричать и извиваться на полу. Сначала Сэм подумал, что заключённый симулирует, но невозможно было, симулировать такой крик. Такой вид крика был знаком ему с армии. То был крик агонии, крик умирающего человека.  

Сэм сквозь туман памяти видел своего друга Даниэля с оторванными ногами. Видел глаза, в которых уже погасал огонь жизни. Прямо в машину связи залетел снаряд выпущенный из ракетницы. Водитель погиб сразу: осколком металла ему перерезало горло. А другой осколок словно гигантский скальпель отделил ноги от туловища Даниэля. Сэму просто сказочно повезло в тот день. И этот день он никогда не забудет. Как и этот крик.  

***  

Специальный агент Винтер курил и выдыхал дым в предрассветный воздух. Воздух на рассвете всегда имеет свой особый запах. Запах прохлады. Так про  

себя называл его Винтер. Это он для себя уяснил ещё в детстве. Он смотрел на то, как тонкая красная полоска рассвета начинает, словно гигантский нож разрезать тьму. Он думал о рассказе несчастного романтика ученого, который чуть было не стал самым крупным экологическим террористом в истории.  

– В принципе я его понимаю, но как любой экстремист он не думал о последствиях – Винтер тихо прошептал это самому себе. Потом он хотел бросить окурок на землю, но передумал и донёс его до урны. Слова учёного насчёт мусора возымели свой эффект.  

Винтер вздохнул полной грудью и направился к компьютеру, писать отчёт. Проблема устранилась сама собой. Труп Антона уже отправили в лабораторию, где извлекут бактерии из кишечника, дезинфицируют труп. А потом аккуратно зашьют. И его семья будет думать, что он умер от приступа вызванного метастазами. Так будет лучше для всех. Сладкое неведение.  

***  

На тот момент Винтер не знал, что в сладком неведении находится он сам. Он и не мог знать, что через полгода фермеры с угодий находящихся вниз по  

течению реки, текущей мимо научного центра, где некогда работал Антон, будут материться такими десятиэтажными выражениями, которые представить себе сложно.  

– Как они могли сгнить? Это же полиэтиленовая труба! Чёртовы бракоделы! – старым надломленным голосом выпалил один фермер  

– Надо срочно переделывать, урожай погибнет! – вторил ему другой.  

– Слыхали, у Брендона лодка так сгнила? – влез в разговор третий.  

Винтер не знал, что бактерии уже попали в почву и воду из кишечника добрейшего лабрадора "Черныша". А там их разнесло по всей стране. И вопрос времени, когда бактерии попадут в океан. Наступят интересные времена, когда "пластиковая чума" нанесёт ответный удар человечеству. Удар от имени природы.