Кастильская ласточка

— Я не выйду за него. – Селин откинула со лба непокорную темную прядь волос. — И я отлично понимаю, чья это идея. — Девушка твердо смотрела в глаза своего отца лорда Эгертона, который невольно покосился на свою жену леди Маргарет.  

Мать, или скорее наоборот, дочь, Селин вовсе не похожа на чопорную, изысканную и утонченную Мегги. Они почти полные противоположности друг друга. Две стороны одной медали. Мегги, словно мраморная статуэтка: сколь красива и утончена, столь же холодна и сдержанна. Белоснежная кожа, яркие голубые глаза, хоть и утратили некоторую наивность, но все столь же притягательны, русые волосы, уложенные под дорогой диадемой и сеткой, расшитой мелким жемчугом — все это леди Эгертон. Почти ее точная копия старшая сестра Селин, Марисабель.  

Только Селин совершенно выбивается на их фоне. По сравнению с матерью и сестрой она относительно невысока ростом, волосы у нее цвета красного вина, когда его в бокале пронзает солнечный луч, а глаза зеленые. Да и кожа не так бела, как у матери и сестры. Она несколько медового оттенка, что в детстве доводило ее крайности. Чего она только не пробовала, чтобы быть такой же красивой как ее мать и сестра! Но как ни крути, а в семье ее считают «гадким утенком». И она с этим смирилась. Она другая и с этим ничего не поделать. Более того, их различия с матерью и сестрой выходят далеко за рамки внешности.  

Селин росла, словно сорная трава, проводя свое время в забавах и проделках с детьми дворовой челяди. Не хуже мальчишек она лазала по крышам и деревьям, тайком научилась владеть арбалетом и ножами, ездить верхом. Огромная библиотека и страсть к книгам дали ей знания и образование, выходящее далеко за пределы салонного. Она увлеклась врачеванием, что, впрочем, необходимо знать леди, прекрасно владела пером, математическими исчислениями, могла блеснуть отличными знаниями в литературе, философии, географии. Но вышивание и вязание совершенно не входили в перечень ее достоинств. Единственное, на что отец потратился в ее образовании, так это уроки музыки, пение и танцы. Господь наградил ее великолепным голосом и слухом, и девушке эти науки давались без труда.  

Ее сестра могла с легкостью упасть в обморок при виде меча или арбалета, боялась лошадей и едва владела пером. Зато Марисабель с легкостью могла быть, да чего уж там, и была, украшением любого салона. Она мило говорила глупости, как и леди Эгертон обожала сплетни, прекрасно пела романсы и вышивала гобелены.  

— Дорогая. — Пришла на помощь мужу Маргарет. — Это твой, возможно, единственный шанс выйти замуж. Должна же ты понимать, что...  

— Не красивая. — Кивнула головой Селин.  

— Да, детка. К сожалению, это так. К тому же это выгодный во всех отношениях брак. Ты станешь графиней! Будешь представлена ко двору! Это такая честь!  

— Забавно, что вы лишили этой чести Марисабель. — Селин с обидой смотрела на мать и с горечью понимала, что никогда она не любила и не полюбит ее так, как любит сестру. — Все же она старшая и должна выйти замуж первой.  

— Марисабель станет женой достойнейшего из женихов Англии и Франции! Я сделаю все для ее счастья! — Маргарет невольно осеклась, увидев невысказанную боль в глазах своей младшей дочери. — Но твоя судьба так же отлично устроена. Тебе совершенно не о чем волноваться. — Мегги легонько коснулась губами горячего лба дочери и выпорхнула из комнаты.  

— Почему у меня странное чувство, будто я вовсе не ее дочь? — Со вздохом спросила Селин.  

— Достаточно споров и уговоров! — Лорд Эгертон взмахнул рукой, словно мечом, пресекая споры. — Ты, как покорная и любящая дочь, будешь повиноваться и сделаешь графа де Лорен счастливым семьянином!  

— Несмотря на то, что почти вдвое старше тебя! — Воскликнула Селин.  

— Да, черт возьми! А также несмотря на его огромный живот, лысину и одышку! Довольно этих глупых споров! — Лорд Эгертон все же ударил кулаком по столу. — Твое совершеннолетие через неделю. Тогда же и венчание. К этому событию все готово. И не вздумай затеять что-нибудь, чтобы сорвать свадьбу! Впрочем, у тебя не будет времени на глупости.  

Ее отец оказался прав. Ее опекали постоянно, не оставляя ни на минуту наедине со своими мыслями. Примерки платьев, сбор огромного приданого, приезд гостей, которых собиралось огромное количество, не оставляли девушке ни времени, ни сил на дальнейшее сопротивление. Впрочем, работа находилась для всех и каждого. Даже ее сестра нашла время между примеркой собственных нарядов и украшений, которые, к слову сказать, были едва ли не красивей и дороже, чем приданое невесты, (Марисабель должна блистать на этом празднике, ведь поговаривают, приглашен сам герцог Винсент де Абернкорн), заглянуть в комнату Селин, со словами притворной жалости.  

— Хватит лить слезы. — Марисабель критически оглядывала подвенечное платье. — Оно, безусловно, великолепно. И ты выглядишь в нем вполне сносно. Хотя, ты же понимаешь, что не блещешь особенной красотой.  

— Конечно, — миролюбиво согласилась Селин. — Но количество твоих нарядов и украшений едва ли меньше всего моего приданого. К чему такое расточительство?  

— На твоей свадьбе будут все самые родовитые семьи Европы! Не буду же я выглядеть замарашкой! К тому же, сестренка, за тебя, как ни странно, дали очень хорошую цену. И мы с маменькой взяли немного денег. На шпильки. Твой будущий муж вовсе не скряга. Он не поскупился. Вот эта милая камея один из его подарков. —Коснулась очаровательной незабудки, вырезанной из мерцающего голубоватыми искрами, камня и оправленной в золото. — Я в восторге от нее. Обязательно узнаю имя мастера и закажу еще что-то подобное!  

— Вы взяли часть вещей, подаренных мне будущим мужем? — Спросила Селин растерянно. — Но как же так?  

— Да ладно тебе, сестренка! Поверь, все эти драгоценности, ткани и меха, не сделают тебя более привлекательной. Да и для кого? Для жирного, похотливого борова? Право, это смешно.  

— А ты, значит, должна быть неотразима. — Кивнула Селин с сарказмом. — И для кого же?  

— Для герцога Абернкорн. Это один из самых завидных женихов во всей Англии и Франции! Можно сказать, он родился на ступенях трона!  

— Это как? — У Селин не осталось сил ни сердиться на мать и сестру, ни тем более завидовать.  

— Он племянник какого-то там короля. Да и не это главное! Кроме того, что он знатен и сказочно богат, он еще и очень красив!  

— Не слишком ли большой будет конкуренция за такого сказочного жениха?  

— Ничего. Не выйдет с этим, получится с другим. У него есть брат. А уж его-то мы с маменькой не упустим. К тому же, охота уже началась. Ну, я пойду. Мне нужно еще так много всего примерить. — девушка с улыбкой скрылась за дверью.  

— Мама! Вы с Марисабель присвоили себе большую часть подарков, адресованных мне! — Селин нашла мать и отца в маленьком салоне.  

— Ах, Мариса совершенно не умеет держать язык за зубами! — Нисколько не смущаясь, посетовала Мегги. — Дорогая, мы так потратились на твое замужество, что твоей бедной сестрице совершенно не на что купить ни тканей, ни украшений. К тому же, ты покинешь отчий дом, и тебе совершенно все равно, что эта свадьба нас почти разорила. Милый, — повернулась она к лорду Эгертон. — Мы с Марисой беспокоились только о благосостоянии нашей семьи! Но если ты скажешь вернуть все эти мелочи. — Ее глаза наполнились слезами, — то, и я и Мариса...  

— Нет, нет, дорогая! — Поспешно ответил Филипп Эгертон, — конечно же, вы поступили... как поступили, только из благих намерений. Вы заботились о нашей семье, как сумели. Селин, дорогая, разве тебе чего-то не достает? Пусть эти несколько мелочей останутся у твоей матери и сестры.  

— Несколько мелочей? — Возмущенно переспросила девушка. — Вот список всех подарков, которые мне прислал граф. Крестиками отмечены лишь те, которые дошли до моей комнаты. — Положила листок перед отцом.  

— Какая ты мелочная, дрянная, девчонка! — Маргарет, со слезами возмущения, выхватила лист из рук мужа и разорвала в клочья. — Не благодарная! — Бросила обрывки в лицо Селин и с рыданиями выбежала из комнаты.  

— Ты должна извиниться перед матерью и сестрой. — Отец не поднял на нее глаз.  

— Извиниться? Я? За то, что они нагло обворовали меня? Папа, ты понимаешь, о чем меня просишь?  

— Я не прошу. — Едва взглянул на нее. — Я требую. Приказываю! И ты, как покорная дочь...  

— Должна слушать и подчиняться. — Закончила за него Селин.  

— Селин, дорогая, — лорд устало поднял на нее глаза и взял за руку. — Я все понимаю. Но ты должна.  

— Хорошо, отец. — она покорно опустила голову, а за обедом извинилась перед матерью и сестрой. А к ужину количество коробок и футляров с подарками, в ее комнате уменьшилось еще в половину.  

— Что с тобой дорогая? — Маргарет оторвалась от созерцания чудного бриллиантового колье. Камни играли солнечными бликами, расцвечивая комнату множеством цветных брызг.  

— Я нашла среди подарков странную шкатулку. Там всего-то было несколько странных документов, локон волос, да печатка. Очень странный подарок. Ерунда какая-то.  

— Ты, бесспорно, права. Странный. А что за бумаги там были? — Мегги оторвалась от блеска драгоценных камней и с любопытством смотрела на дочь.  

— Странные бумаги. Я не разобралась. Выписка из церковной книги, письмо предъявителя, еще какое-то письмо, вроде адресованное самой Селин. Что-то о наследном праве...  

— Что? — Перебила ее мать. — О наследном праве? Я должна это увидеть! — Вскочила с кресла. — Идем! — Обе они, стараясь оставаться незамеченными, пробрались в комнату Селин. — Где она?  

— Вот, лежит на комоде. — Мариса передала шкатулку матери и вздрогнула: дверь рывком открылась и на пороге застыла растерянная Мари.  

— Госпожа Элизабет, Марисабель? Что вам угодно?  

— Ничего! Прочь с дороги! — Элизабет прикрыла шкатулку широким рукавом платья, и оттолкнув девушку, почти выбежала из комнаты. — Я знала! Я всегда это чувствовала! — Леди Эгертон нервно мерила комнату шагами и жадно читала документ за документом. — Ничего, дорогая. Мы сыграем свою партию! — Порывисто бросилась к дочери и обняла ее. — Ты будешь королевой Испании!  

— О чем вы? — Марисабель со страхом и удивлением глядела на мать.  

— Мама все сделает. — Поцеловала девушку в румяную щечку. — А сейчас мне нужно спрятать эту шкатулку в очень надежное место. — Леди Элизабет так же порывисто бросилась к двери и вышла из комнаты.  

Мари едва успела отскочить от двери. В замочную скважину, каждую секунду умирая от страха быть пойманной и уличенной, она слышала и видела странный диалог двух своих хозяек. Теперь она призраком кралась за быстро уходящей леди Маргарет по тропинке сада, желая во что бы то ни стало, вернуть шкатулку, которую ей доверила мать и которую она так неосторожно оставила на видном месте.  

Леди Эгертон, тем временем, почти бегом добралась до самого запущенного места в саду, где у старой липы стояла статуя амура. Проделав несколько движений, которые девушка не сумела разглядеть, Элизабет немного повозилась у основания статуи и та, с каменным скрежетом, сдвинулась со своего основания. Женщина опустила в небольшую нишу шкатулку, и статуя вернулась в исходное положение. Отряхнув руки и поднявшись с колен, она, удовлетворенно улыбаясь, направилась к дому. Мари, дождавшись, когда госпожа скроется из виду за деревьями, бросилась к статуе.  

— Господь, Отец мой Небесный, помоги! — Взмолилась она, стараясь отыскать рычаг, открывающий тайник. Ничего не выходило. Снова и снова ощупывала девушка холодный мрамор. — Ну, пожалуйста! Пожалуйста! Откройся же! — Шептала она. Но мрамор оставался холоден к ее мольбам и слезам. Уже совершенно потеряв надежду и думая, как будет объяснять исчезновение шкатулки, а главное, ее содержимого, которое оказалось столь важным, Мари в сердцах ударила по мрамору, и статуя с тем же противным скрежетом открыла ей свое нутро. — Слава тебе, Господи! — Девушка истово осенила себя крестом и дрожащими руками вытянула шкатулку. Нести ее в дом она опасалась и недолго думая, сдернула с головы косынку, расправила ее на траве и вытряхнула на нее содержимое. — Слава Божьим угодникам, ничего не пропало! — Завернула косынку и спрятала ее на своей груди. Шкатулку же поставила обратно, и закрыв тайник, бросилась к дому.  

— Мари, где ты была? — Селин удивленно глядела на свою горничную, растрепанную и запыхавшуюся, воспаленными от пролитых слез, глазами.  

— Я. … я сейчас. — Горничная бросилась к себе в маленькую, скромно обставленную комнатку, смежную с хозяйской. Спешно вытащив сверток, она переложила его содержимое в маленький льняной мешочек, и затянув тесемку, надела себе на шею, спрятав его на груди. Теперь она спокойна за тайну, что доверила ей мать. А Селин узнает об этом немного позже.  

В честь ее совершеннолетия и замужества, отец Селин устраивал рыцарский турнир. Спешно строили площадку для ристалища, деревянный помост, где будут любоваться зрелищем молодая супружеская пара и важные гости. Единственными, кто изо всех сил поддерживали девушку это ее старая няня Элли, и ее дочь Мари.  

Мари старше Селин всего на пару лет и с младенчества девочки росли вместе. Теперь Мари служит горничной и хранит все тайны своей госпожи. Накануне свадьбы старая Элли пробралась в комнату Селин, и снова застала ее в слезах. Девушка стояла у окна.  

— Шатров все больше. — Тихим голосом она откликнулась на знакомые шаги няни.  

— Все хотят полюбоваться тобой, моя дорогая. — Няня осторожно положила на кровать небольшую шкатулку, что принесла, прижимая к груди, как самое дорогое дитя. — Я хочу кое-что рассказать тебе. Много лет я хранила этот секрет, верой и правдой исполняя последнюю волю...  

— Ах, няня! Пожалуйста, не сейчас! — Девушка разрыдалась и бросилась на грудь Элли. — Я не выйду за него! Не выйду, не выйду!  

— Тише, дитя мое! Все будет хорошо. — Няня, как когда-то в детстве, гладила Селин по растрепанным волосам. — Все будет хорошо. — Она укачивала девушку, пока та в изнеможении, не уснула.  

— Мари, дочка, — окликнула девушку Элли, как только та вошла в комнату. — Возьми это и береги пуще собственной жизни. — Протянула девушке шкатулку. — Когда Селин успокоится, кто знает, когда это произойдет, ты отдашь ей. Это очень важно. — Она обняла дочь. — Вместе с Селин я теряю и тебя, моя девочка. Береги ее.  

— Да мама. Я обещаю. Буду помогать ей во всем и всегда. — Мари обняла мать. А над замком разразился ливень.  

От оглушительного раската грома Селин вскочила с постели.  

— Я не выйду за него. — Словно в бреду повторяла девушка. В комнате не горела ни одна свеча. Только в камине малиновыми огнями светились уголья. Да еще в окне неверным светляком мерцал фонарь над одним из шатров рыцарей. Взглянув в окно, Селин подхватила плащ и вышла из комнаты. Тенью она спустилась по лестницам темного, спящего замка, отперла тяжелую входную дверь и бросилась в ливень. Оскальзываясь и едва не падая на раскисшей от небесной влаги земле, совершенно вымокнув и измазавшись, она откинула полог шатра, над которым горел светильник, и вошла.  

— Бог мой! — Воскликнул пожилой невысокий мужчина. — Дитя мое, вы совсем промокли! — Провел девушку к огню.  

— Какого... что здесь происходит? — Из-за ширмы, отгораживающей постель, вышел высокий, широкоплечий мужчина. — Кто вы? Что вам нужно? — Шагнул к слуге и девушке.  

— Пожалуйста, помогите мне! — Селин робко подняла на него глаза. — Умоляю, увезите меня! Сейчас! — По ее щекам текли слезы вместе с дождевыми каплями.  

— Вот, это поможет вам согреться, — слуга накинул ей на плечи плед. — А это поможет успокоиться. — Вложил ей в руки кубок, наполненный золотистым вином.  

— Я не понимаю. — Мужчина, раздраженный ночным вторжением, рассматривал незваную гостью. — Кто вы? Куда и зачем я должен вас увезти?  

— Я леди Селин Эгертон. — Она несмело подняла глаза на рыцаря и на мгновение потерялась в их хрустальной серой глубине.  

— Вы дочь хозяина этого замка и невеста графа де Лорен. — Он не задавал вопросов, он констатировал факты.  

— Да. — Селин отвела взгляд и склонила голову. — Пожалуйста, увезите меня. Куда угодно! Я сумею отблагодарить вас, поверьте!  

— Не сомневаюсь. — Он холодно смотрел на нее. — Прийти под ливнем к первому попавшемуся мужчине с сомнительным предложением...  

— Милорд! — Несмело подал голос слуга.  

— Поставить в неловкое положение графа, опозорить седины отца, — продолжал рыцарь, смерив своего слугу надменным взглядом. — И все это ради чего? Романтических бредней!  

— Милорд, умоляю! — Селин в отчаянии бросилась перед ним на колени. — Я заклинаю вас, всем, что вам дорого! Вот возьмите! — Сняла с пальца перстень с изумрудом и протянула рыцарю. — Поверьте, я сумею не остаться в долгу!  

— Встаньте! — Загремел над ней властный голос. — Это дурная сцена из глупого спектакля! Вы уподобляетесь шлюхе, молящей о внимании пьяного матроса!  

— Вот как? — Девушка вскочила на ноги. Щеки ее залил румянец гнева, глаза засверкали непролитыми слезами. Она вскинула голову, чтобы смотреть в лицо рыцарю. Плед упал с ее плеч, а платье, совершенно мокрое, не скрывало более изгибов ее тела. — Вы бездушное чудовище! – Кольцо выпало из ее ослабевших пальцев. Она даже не заметила этого, взбешенная его отказом и холодностью надменного взгляда серых глаз. – Вы смеете называть себя рыцарем и носить герб? У моего последнего конюха больше чести и уважения!  

—Уважения? – Снова загремел его голос над ее головой. — Смею полагать, вы не врывались в его хижину и не делали весьма двусмысленных предложений в таком вот виде. — Окинул ее холодным оценивающим взглядом от кончика грязных мокрых туфелек до макушки, не упустив при этом ни единой линии, ни единого изгиба ее тела. — Ваш конюх едва упустил бы такой шанс, а граф завтра был бы весьма разочарован. — Едва он закончил свою тираду, как девушка отпустила ему звонкую пощечину, развернулась и бросилась к выходу. —Не так быстро. — схватил ее за локоть и успел перехватить вторую руку, уже занесенную для очередного удара. Селин вскрикнула от боли, когда он завернул ее руки за спину.  

— Скотина! — Она снова попыталась вырваться.  

— Тише. Я проведу вас до дверей замка и сделаю вам большой подарок: никому не расскажу о нашей беседе. Да и о знакомстве тоже умолчу.  

— Еще бы, — злобно бросила Селин. – Кому хочется, чтобы его считали грубияном и скотиной!  

— О, да! — Рассмеялся вдруг рыцарь. — Могу я отпустить ваши руки без опаски получить очередную пощечину?  

Селин лишь презрительно взглянула на него и вырвав из плена руки, бросилась к двери замка. Поскользнулась в луже дождевой воды и упала бы, но мужчина подхватил ее за руку, удержав от падения и недолго думая, подхватил на руки.  

— Пустите меня! Вы, грубое животное! — Она отчаянно вырывалась из сильных рук.  

— Как изволите. — Равнодушно ответил и упустил девушку в лужу. Скрывая улыбку, он слушал ее ругательства и наблюдал, как юная графиня пыталась подняться на ноги, путаясь в длинном плаще. Она выплеснула на его голову все ругательства, что слышала от конюха и прачки. — Вы уже достаточно грязны. Так же, как и ваши оскорбления в мой адрес. — Он выловил ее из лужи и с легкостью поставил на ноги. — Ручаюсь, вы не знаете значения трети того, что только что произнесли. Иначе…  

— И что же иначе? — Селин снова поскользнулась и схватила его за руку.  

— Иначе я свернул бы вам шею. — Мужчина рассматривал ее с холодным любопытством, не обращая внимания на хлесткие упругие струи дождя.  

— Вы… вы… — не находя слов выразить обуревающий ее гнев, повернулась к дому и взбежала по ступеням. Рыцарь подождал, пока за нею закроется дверь и вернулся к своему шатру.  

— Милорд, — его слуга, Николас, уже много лет сопровождает герцога Винсента Абернкорн и знает его не хуже, чем себя. — Боюсь, вы горько пожалеете. Вы не разглядели эту девушку как следует.  

— Разглядел, Ник. И видел более, чем достаточно. — Винсент сбросил мокрую рубаху, и блики свечей заиграли на бронзовом могучем теле. — И смею заметить, она весьма привлекательна.  

— Вы слепы, милорд. — Николас качнул головой и подал своему господину сухое белье.