Сахар-песок

Сахар-песок. Рассказ.  

Знаете, со временем приходит осознание, что кто бы ни читал этот скромный рассказ – все вы – мои юные читатели. И “юные”, поверьте, это 100% комплимент, потому что все вы, за редким исключением, мало что на самом деле понимаете про 90-е. Вы все посмотрели ролики на youtube, и что-то слышали от старших, в основном, сильно выпимиших ваших знакомых и как бы, друзей.  

Я пишу этот рассказ в попытке описать атмосферу и реальное положение дел у населения и в государстве, потому что сейчас многие говорят: “Вот, вот вернуться 90-е! ”. Не вернуться. Этого не вернуть, и, надеюсь этот короткий рассказ сможет вам передать воздух и силу и одновременно ущербность тех, казалось бы, недалеких лет.  

Я беру вас за руку и мы с вами вместе, мы вместе в 1992 году, мне 25, повсюду полыхает что-то неведомое, но пламя происходящего не обжигало нас, оно, скорее грело всех, кто поверил.  

Так вот, немного истории: никто из вас не знает ничего о Госрезерве. Тогда для меня это тоже было открытием. Оказалось, что в нашей стране есть какой-то неведомый Госрезерв, где, на всякий случай, как сейчас, например лежит все, что может понадобиться стране в сложный, не дай Бог, военный период. Говорилось, что там миллионы тонн тушенки, что в течение пяти, а то и десяти лет прокормит всю страну. Ту, ту нашу страну. Говорилось, что там есть все и даже больше: мука, сахар, вода, удобрения, форма и противогазы для армии, все. Все что только может пожелать страна, оказавшаяся в сложной ситуации. Так вот, там был и сахар. Сахар-песок.  

Однажды в наш офис, класса “А”, а тогда не было никаких офисов, разделенных по классам. У нас просто был крутой офис в Смоленском пассаже. Очень крутой, поверьте. Однажды, в наш крутой офис вошел невысокий мужчина средних лет, в костюме и при галстуке. Тогда еще не было “хороших” и плохих костюмов, тогда, если мужик в костюме и галстуке это уже было неплохо, точнее хорошо. Отвлекусь на минуту: тогда было такое странное время, в отсутствие интернета любой мог войти куда угодно в галстуке и начать говорить. Я делал это тысячу раз.  

Так вот, галстук сказал: “А знаете ли вы, что раз в десять лет из Госрезерва..”, я впервые тогда услышал эту аббревиатуру, – “раз в десять лет... ”, продолжал он, старясь стоять подальше и говоря в немного в сторону, в попытке скрыть перегар, “раз в десять лет”, сказал галстук с перегаром, “”раз в десять лет Госрезерв обязан менять сахар, завезенный 10 лет назад, на новый, белый сладкий сахар. ” Я обрадовался, потому что в нашу дверь регулярно входили костюмы с перегаром и говорили о чем угодно: о миллионах тонн угля в Болгарию, тогда потреблявшую максимум 500. 000 тонн в год, перегары говорили о китайских “отличных” пуховиках, о “случайно” выигранных цистернах спирта самого высокого качества, о калошах и взрывчатке. Правда.  

Так вот, галстук в костюме и перегаре сказал: “Я знаю, вам надо! ” волею судеб, тогда я регулярно ходил с каким-то толстым мужиком с перегаром и без одежды в баню, так вот – голый с перегаром говорил: “Если что-то ты, Павлик, можешь сделать для водочного завода Кристалл, я все возьму. ” Я тогда только начинал пить, и точно знал, что употребление продукции завода Кристалл заставит меня только блевать. Я тогда крепкое не пил. Но я знал, что сахар, тем более песок, точно нужен заводу Кристалл. И я обрадовался снова. И сильно.  

Отдельно хочу отметить, что узнать, хорошую ли цену предлагал нам за сахар-песок галстук с перегаром можно было только одним способом: спросить у перегара без одежды в бане на этой неделе. И я спросил. Голый с перегаром так обрадовался, как будто я предложил ему ипотеку под LIBOR минус три процента на сто лет, не буду говорить, что ни ипотеки ни LIBOR еще не было в природе галстуков и перегаров. И он сказал: “Давай я возьму вагон, а там посмотрим. ” Сразу скажу, что “вагон” это было мало. Несчастных 60 тонн. Да, было именно так. Вагон?, переспросил я, голый расплылся в своей самой лучшей улыбке и сказал “Да”. Сахар-песок шел в мешках по 50 килограмм, не полипропиленовых, как вы представили себе, а мешках из мешковины, извините за тавтологию.  

После 10 лет хранения без надзора за крысами и влажностью, оказалось, что сахар-песок стал сахаром-камнем, массой 50 килограммов каждый. И даже те мешки, которые со всех сторон были обгрызены росрезервовскими крысами не терял в весе, так как это, ребята, реально был камень. Сахар-камень.  

Я честно получил от голого из бани четыре честные спортивные сумки наличных без всяких резинок. Резинки для денег были тогда в почете. Не было машинок для счета денег, и я, по весу понял, что все нормально. Да. По весу. Вроде.  

Росрезерв находился где-то в закромах Родины, где-то за Уралом. И на мой вопрос: “Кто платит за доставку? ”, мой, тогда уже, близкий друг, коротко ответил: “Ждите, бл, в среду все будет. ” Да, было прикольно, сумки уже были у меня, сахар был где-то за Уралом, но это никого не беспокоило. Галстук, баня и перегар объединял все мои сделки тогда. В первую очередь – перегар, конечно.  

И все шло хорошо. Когда, спустя три среды не было ни сахара, ни вагона, никто, поверьте, не переживал. Вообще. Жизнь шла своим чередом. Немного нервничал голый из бани, но сотовая связь обходилась в два доллара за минуту, и мы старались не звонить друг другу по пустякам. И никаких бесплатных входящих, это стало возможным только 1 июля 2006, спустя 14 лет.  

Где-то через два месяца, о чудо!, вагон приехал, и, не поверите, он был наполнен мешками почти под крышу. Я точно не помню, сколько из четырех сумок мы заработали тогда три или две, но это было не важно. Эти деньги мы уже просрали.  

И все шло хорошо.  

Не хорошо стало после звонка моего уже тогда ближайшего друга и соратника из бани, который сказал: “Паш, сахар – песок! ” да и не сказал он, а прямо проорал мне. Помните, вначале истории я обрадовался? Так вот – в тот момент я – удивился. Это было странно, тогда можно было орать, только если произошло что-то неординарное. И я даю руку на отсечение, что слово “неординарное” было тогда неизвестно ни мне ни ему.  

И я ему: “Конечно, сахар-песок! ” Я думал, что Кристалл расстроило, что сахар был никакой не песок, а камень. Но, учитывая, цену по которой приехало 60 тонн сахара, я был уверен, что песок или камень – не очень важно. Тысяча двести мешков пусть и окаменелого сахара по цене сникерса за мешок точно было отличной сделкой!  

Ор не прекращался. Он орал, угрожая всем моим родственникам до седьмого колена, что сахар – песок!. Я начал немного потеть, потому что ор и крик требовал высокой мотивации, а угрозы жизни всем моим родственникам ясно говорили, что мы оба неверно истолковываем фразу сахар-песок.  

Ларчик открылся просто до невозможности. Оказалось, что четыреста из тысячи двухсот мешков оказались натурально наполнены песком. Никакого сахара. Хорошим, грязно-желтым, речным, как тогда показалось, песком.  

Все шло совсем нехорошо.  

Эта история про нас сейчас. Про сахар-песок. Про новояз, про отрицательный рост и прочее. И тогда я понял – эту Страну не победить.  

Конечно, одну сумку мы вернули. Или полторы. Оказалось, что те талантливые русские люди, которые 12 лет над поставили сахар на Госрезерв честно написали в накладной не “сахар-песок”, а “сахар, песок”. И я считаю, что в этом суть русского народа и это не победить.  

Сахар, песок. :)