Онивил

Я проснулся от того, что утреннее солнце светило сквозь занавешенное окно. Хотя назвать его занавешенным было трудно, прикрыто тряпкой, которая держится непонятно на чём. Утро было как всегда нехорошим. Из-за неудобного места для сна, у меня всегда болела шея, а спать с полусогнутыми ногами было почти невозможно. Посмотрев на часы, которые показывали 7:03 утра. Я сложил в сумку всё тот же набор: ручка (к которой я всегда покупаю стержни), блокнот (в котором, если его открыть с одной стороны, то будут мои записи, а с другой мои рисунки), мамин подарок на мои 15 лет: камера-Polaroid, купленный ещё до моего рождения и подарок отца на мои 10 лет: выкидной нож (полностью черная рукоять, заточенный с двух сторон и вечно блестящий по краям), он мне напоминал, как когда-то отец со словами: «Пусть он защитит тебя, если вдруг меня не будет рядом», передал мне его в руки.  

Я вышел из небольшой постройки, находящейся на территории заброшенного парка развлечений, в котором веселье пропало с того момента, как на одном из аттракционов произошел несчастный случай. Сам парк чуть-чуть покрылся растительностью, так как находится среди леса. В это место часто заглядывают ребята, которые, в погони за сверхъестественным, приходят сюда, пьют, кричат и включают музыку. Но для меня этот парк был не просто местом для развлечения, в нем я видел тайну одиночества и уединения с миром.  

За пределами моего «царства» царил, спокойный и одновременно безжалостный, мир людей. Каждое утро я шел вдоль дороги, на которой стоял указатель, с надписью самого страшного города на планете, «Онивил». Место, в котором сочетались любовь и предательство, наркотики и убийства. Город, в котором ты учишься выживать с самых малых лет, ещё с начальной школы, таких как я, людей непохожих на остальных, презирали и унижали. Только друзья помогали мне справиться с этим, но сейчас рядом со мной нет не единой сволочи, которой я был бы нужен, меня все бросили.  

Идя вдоль дороги, когда включалась песня «death bed», я думал обо всём, что меня тревожило, а тревожило меня многое. Например, на что я написал школьный тест, кто эта наша новенькая и, что у неё на уме, что я буду делать всё лето, без друзей, как долго мой отец будет сидеть на этой «Субстанции Д» (которую люди сокращенно называли «СуД», он известен тем, что разрушает связь между полушариями мозга и неизвестно чем притягивает к себе людей) и наконец, как далеко уехала мама с Зефиркой. Так мы называем мою младшую сестру Дженнифер, по крайней мере так было раньше. ***  

Подходя к школе, мысли о новенькой вновь возвращались, она приходила ровно тогда, когда и я. И как будто, мы с ней знакомы с самого детства, здоровалась со мной, а я, в свою очередь, проходил мимо, делая музыку громче и притворялся, что её не слышу.  

Первым уроком у нас была математика, за тест по которой я так переживал. Учительница раздает тесты, с проставленными на них оценками, и я сразу ловлю взглядом, мой лист с самым максимальным баллом, но не предаюсь слабости показать всему классу, что у меня есть чувства.  

В отличие от нашей новенькой, которая плакала из-за неудовлетворительной оценки, периодически всхлипывая и просясь выйти. В конечном итоге, когда учительница игнорировала её просьбы о выходе, я не выдержал и крикнул:  

–Миссис Адамс, разве вы не слышите, что у вас спрашивают разрешения на выход? –черт, а ведь я даже не знал её имени.  

После моего повышенного тона, добрая половина класса повернулась на меня с недоумеванием. Как же мне стало неловко в тот момент. Новенькая совсем стихла и начала вытирать слезы. И наконец учительница, чуть отойдя от моей выходки, опрокинула:  

–Да, конечно мисс Дойли, вы можете выйти.  

Дойли спокойным шагом вышла из кабинета, лишь иногда шмыгая носом. Одноклассники не сводили с меня глаз, но я делал вид будто этого не замечаю. Спустя 10 минут новенькая вернулась чуть покрасневшая от слез.  

Спустя ещё несколько минут, прозвенел звонок, и мы отправились на наш заслуженный десятиминутный отдых. По пути в кабинет биологии, мне преградила дорогу Дойли и с её вечной улыбкой сказала:  

–Спа…Спасибо, что помог.  

–Ничего, –с натянутой улыбкой, продолжил я, –просто в следующий раз говори громче.  

–Патрисия, –протянула она руку, –но все зовут меня Пэт.  

И только сейчас я заметил какие у неё темно-каштановые, чуть-чуть кудрявые волосы, светло голубые, почти серые, глаза с необычно большими ресницами и гладкая бледно-больная кожа. Она стояло передо мной в юбке выше колен, в темной кофте, которая подчеркивала оттенок её кожи, и туфли на небольшом каблуке, по стуку которых можно было понять, что идет именно она. Сумка которую она носила, была самой обычной. Если бы я увидел это сочетание одежды на другой девочке из школы, то испытал бы отвращение. Но на ней всё смотрелось идеально.  

После оглушительного звонка, находящегося над моей головой, я понял, что всё это время смотрел на неё.  

–Джеймс… Джеймс Мур.  

На уроке нам сказали разделится на пары и как в клишированных сериалах, таинственная новенькая подсела ко мне, всё с той же раздражающей улыбкой. Сегодня нам предстояло рассматривать, что-то в микроскоп и зарисовывать увиденное в тетрадь. Само по себе это занятие увлекательное, но не на каждом же уроке. Уже по виду стёклышка, я понимал, что это и не тратя времени на бесполезное рассматривание, зарисовывал всё в тетрадь. А моя соседка по парте, с детской заинтересованностью, смотрела в микроскоп и вздыхала. После ещё нескольких вздохов, она наконец заговорила:  

–Как ты всё рисуешь, даже не видя. У тебя встроенный микроскоп? –попыталась пошутить она.  

Я отмалчивался, но это получалось с трудом, ведь после своего вопроса она не сводила с меня глаз. Ждала ответа так долго, что мне стало неловко. Втянув в себя тяжёлый, от большого количества людей в классе, воздух, я начал думать, как ей ответить. Если я отвечу грубо, то потеряю единственного человека кто со мной вообще разговаривает, хотя это не так страшно, я уже привык быть без друзей. Если дружелюбно, как никогда не отвечал, то она подумает, что мы друзья, но поразмышляв ещё мгновенье, я выбрал второй вариант:  

–Ты многого обо мне ещё не знаешь, как и я о тебе.  

–Ты и правда думаешь, что я о тебе ничего не знаю? Джеймс Мур, 17 лет, отец в данный момент безработный и по предположениям принимает новый наркотик, мать вместе с младшей сестрой уехали из города, информация про остальных родственников отсутствует.  

После её слов мне стало не по себе. Откуда? Кто она и зачем ей всё это знать? Звонок помог мне избавится от нежеланного собеседника. Я вылетел из кабинета самый первый, оставив всех позади, и пошел на улицу. Солнце казалось таким ярким, мои глаза начали самопроизвольно слезится. Я зашел в тень, где большинство обучающихся курили. Сел на прохладную траву и, открыв свой блокнот, начал рисовать. Тень стала ещё темнее, когда кто-то встал передо мной. Понимая, что это была Пэт, но перебарывая любопытство, я остался сидеть, полностью погруженный в свои рисунки.  

–Что рисуешь?  

Её голос был таким легким, как будто всего, что было на биологии не произошло. Я поднял голову, посмотрел на неё вопросительным взглядом и вернулся в свои творения.  

Она осталась стоять. Изредка я поглядывал на её ноги и перед глазами всплывал её облик перед вторым уроком. В конечно итоге я поднял голову. Она стояла как всегда улыбаясь.  

–Что-то хотела, Патрисия?  

–Пэт, –поправила она меня, –прости, я не должна была этого говорить.  

–У тебя на всех есть дела?  

–Нет, только на тебя.  

После её слов мне сало в двое страшнее. Кто она? Кто её родители? Откуда они приехали? Так много вопросов, ответы на которые я решил разузнать лично у неё.  

–Ты про меня всё знаешь, а я про тебя даже сплетен не слышал.  

–Что именно ты хочешь узнать?  

–Всё.  

Спустя пару минут мы решили встретится в столовой, где она мне всё расскажет.  

Третьим уроком была литература. На ней, мистер Джонсон, рассказывал о том, что написал роман и готов его дать всем желающим. В моем возрасте, большинство подростков, видят в книгах врага. То зло, которое их заставляли читать с детства. Но в моем случае, книги спасали меня от дурных мыслей и поступков.  

В конце урока я подошел к Джонсону и взял две книги. Либо он этого не заметил, либо из-за того, что книги никто не брал, либо он решил это проигнорировать.  

Заходя в столовую я искал взглядом Пэт, но упавшая на моё плечо рука заставила меня напрячься. Позади меня стоял Монти, один из футболистов нашей школы. Он, как и все его подопечные, был жесток и не знал, когда остановится ни на словах, ни на деле. В прошлом году, с гиком из параллельного класса, у него завязалась словесная перепалка, в ходе которой Монти сломал ему два пальца и руку. После этого Монти не изменился, наверное, стал ещё страшнее. Но я его не боялся, для меня его выходки были скорее смешные, чем устрашающие.  

–Кого-то ищешь?  

–Не твоё дело.  

–Если это происходит на территории моей школы, то это моё дело. –Взяв меня за воротник он подтянулся ко мне. –И если ты думаешь, что можешь так разговаривать со мной, то тебе не долго осталось.  

Как же часто я слышу эти угрозы: «Тебе не долго осталось», «Готовь гроб», «Вызывай скорую» или вот моя любимая, «Ходи и оглядывайся». И вот я вижу, как в столовую заходит новенькая. Высвободившись из рук Монти, я направился ей на встречу. Она как всегда улыбалась, сумка весела на полусогнутой руке. Увидев меня, её улыбка стала ещё больше.  

Мы сели за столик находившийся у большого, панорамного окна. Она поставила свой обед на стол и начала:  

–И так. Меня зовут Патрисия Дойли. Мне 16 лет. Мы приехали из Чикаго. Мой отец работал в ФБР, а мама сейчас устроилась официанткой в кафе у Боба.  

Так вот откуда она всё про меня знает, это её папаша пробил всю мою подноготную.  

–А что вы забыли тут, в Онивиле?  

–Папе предложили работу шерифом. Тем более, он родился в этом городе и не мог отказать в защите своего дома.  

Молча, я протянул ей книгу мистера Джонсона.  

–Прости, но я не читаю бульварные романы.  

–Ты думаешь, если бульварный, то значит плохой.  

–Я не это имела ввиду.  

Оставив книгу, я вышел из-за стола и пошел в сторону выхода. Обернувшись, я увидел, как Пэт берет книгу и кладет её в сумку.  

Пока весь класс играл в футбол, я сидел на трибунах. У меня с рождения какая-то болезнь, смысла которой я так и не понял, но из-за неё мне нельзя физически нагружаться. Читая книгу Джонсона, я ставил заметки в тех местах, которые для меня были совсем не понятны.  

–Почему именно так он решил закончить главу? – незаметно для себя, я сказал это вслух.  

–Может, потому что у него не было иного выбора.  

Неожиданное появление Патрисии поставило меня в ступор. Ещё никто не слышал, как я рассуждаю над книгой.  

–Как бы ты закончил главу на его месте?  

И снова эта улыбка.  

–Ну уж точно не убивал бы ключевого персонажу, в самом начале книги.  

–А зачем персонаж, если его цель выполнена? Он был здесь, лишь для того, чтобы Кевин понял своё предназначение.  

Слова Пэт разбудили во мне стремление спорить. Она села рядом и принялась читать, данную мной, книгу. Так мы просидели до конца урока.  

На сегодня уроки были окончены. Выходя из школы, я заметил, как Пэт, садясь в черную машину, машет мне рукой. В тот момент, впервые за долгое время, я искренне улыбнулся. ***  

Подходя к трейлеру отца, и мысленно желая о том, что сейчас я зайду и там будет пахнуть едой, свежестью, а сам папа будет полулежа смотреть телевизор. Я даже замешкался. Дверь была, как всегда, открыта. Воровать было нечего. Перед входом лежала сумка с грязными вещами, которые я изредка забираю и отношу в прачечную. Сегодня я решил посмотреть, как себя чувствует отец. Зайдя в комнату, я его не обнаружил, но в пепельнице слегка дымился окурок, а в бутылки ещё осталось пиво. По полу были разбросаны книги, бутылки, какие-то листы и что-то похожее на телефон, но смятый до не узнаваемости. Ковер был полностью пропитан рвотой, которая из-за наркотиков была частой. В углу я заметил свои старые игрушки, у одной из них был прожжен глаз.  

По пути в ванную, на кухне, я заметил микроволновку, по которой ползали тараканы, пустые капсулы от «СуДа», квитанцию о выселении (которой было уже больше месяца) и какое-то письмо.  

Зайдя в ванную, передо мной стоял отец, с открытым ртом из которого свисала слюна и держал в руке раскрытую капсулу. На раковине, возле которой он стоял, лежал раскрытый набор «удовольствия»: жгут, пара шприцов, маленькие пакетики (наверное, с метамфетамином) и капсулы с «СуДом», одна из них была повреждена, и я видел, как из неё вытекает кроваво-красная, вязкая жидкость. Только что использованный шприц, валялся на полу и на его конце сверкала игла. Увидев меня, он даже не пошевельнулся. Я взял его под руку и повел на диван. Упав на него, отец откинулся и уснул. Схватив вещи и деньги, оставленные им на стирку, я ушел, понимаю, что вернусь на следующий день. ***  

Выходя из прачечной с весящей на плече сумкой вещей, я заметил проезжавшую черную машину. Она была похожа на ту, в которую села Пэт. В этот момент я вспомнил её улыбку, её рассуждение о книге… я вспомнил Патрисию. Чтобы избавится от мыслей о ней, я сегодня же решил пойти к отцу и отнести постиранные вещи.  

Дверь открылась со скрипом, знакомым мне с детства. Отец лежал там же, где я его оставил. Я поставил сумку к дивану, взглянул на весь хаос в комнате и решил прибраться.  

Мешок был забит под завязку всем мусором из комнаты. Зайдя на кухню, я вновь взглянул на письмо. Оно было белым. Выделялось из всего этого мрака. На нем не было адреса отправителя, лишь адрес трейлерного парка и фамилия отца. Ножом я открыл его и мельком увидел, что оно было небольшим. «Здравствуй Джек! У нас всё хорошо. Дженнифер поступила в школу, учится отлично. Всё жду от тебя ответа, хотя бы на одно письмо. Мечтаю узнать, как там Джеймс. Надеюсь, вы в порядке. Поздравь его с днем рождения от нас.  

P. S. Надеюсь ты отдаешь ему книги, которые я отправляю. Может, когда тебе станет лучше, у нас всё наладится»  

После этих строк, у нормального человека, наверное, должно было, что-то стукнуть в груди, но не у меня. Я стоял ещё пять минут, перечитывая письмо.  

–Что-то ищешь?  

Полуживой голос отца прозвучал из соседней комнаты. Поначалу, я замешкался, но следующие слова заставили меня выйти из ступора.  

–Либо подай пива, либо проваливай.  

Я положил письмо.  

Посмотрев на отца, мне стало жалко этого торчка. Взяв из холодильника пиво, я кинул банку ему.  

Направляясь к выходу, я бросил взгляд на папу, который в поисках своего «счастья», был готов перевернуть диван.  

–В ванной. – перед уходом промолвил я. ***  

Дорога в парк казалась бесконечной. Мысли, о маме с Зефиркой, не давали мне покоя. Телефон в моих руках освещал лесную дорогу. Я обожал идти ночью по трассе. Луна светила где-то за ёлками, асфальт виделся настолько черным, что иногда казалось, будто я сейчас упаду в неизвестность. Вдалеке, я увидел приближающиеся огни. Ослепившая меня машина притормозила и остановилась за моей спиной.  

–Парень, ты потерялся? – голос неизвестного был обеспокоенным.  

Он даже не подозревал, что я не могу потеряться в этом городе. Повернувшись к нему, я увидел мужчину в дорогом костюме. Таких людей в нашем городе я не наблюдал.  

–Всё в порядке, не о чем беспокоится.  

–Тебе не страшно гулять одному по лесу?  

Я улыбнулся.  

– А вам самому не страшно? Как я понимаю, вы здесь совсем недавно.  

–Ладно. Больше не буду тебя пытать. Ты случайно не знаешь, где тут парк заброшенный?  

В тот момент я и не думал, что он спросил это всерьез. Поэтому решил ему сказать.  

–Вы его проехали. Езжайте обратно и через два километра после знака поверните вглубь леса.  

–Спасибо. Тебе точно не нужна помощь?  

Я опять усмехнулся, повернулся к нему спиной и продолжил идти. Машина промчалась мимо меня, её красные фонари повернули в чащу и исчезли.  

Подходя к парку, я услышал музыку. Опять ребята собрались потусить.  

Я так и думал, что машина будет стоять тут, но водителя нигде не было. И вот, из-за каруселей показался мужик, в руке у которого было запястье одного из компании. По фигуре я понял, что это была девушка, но водителя это не волновало. Он то и дело, дергал её за руку. Подойдя ближе к машине, я смог разглядеть знакомое лицо. Это была Пэт.  

Во мне, что-то проснулось. Я кинулся к нему. Заметив меня, оба были ошарашены.  

–Джеймс?!  

–Парень?!  

Одновременно сказали они и остановились в ожидании моей реакции.  

–Всё в порядке? – выдыхая воздух, сказал я.  

–Да.  

–Нет!  

Отрицательный ответ Пэт был не слишком убедителен.  

–Мистер Дойли приказал, доставить мисс Дойли домой.  

Глаза Патрисии были в ярости, она готова была убивать. От беспомощности, я развел руками и направился в свою пристройку. Звук уезжающей машины успокоил меня, ведь Дойли была в безопасности. Вдалеке стояла компания, в бочке горел огонь, подсвечивая и вырисовывая их силуэты. Спустя час они разошлись.  

Я остался в своей любимой тишине. В пристройке было темно. Темнота пожирала буквально всё. Экран телефона подсвечивал стол, на который я выложил содержимое сумки.  

Схватив камеру, я вышел из домика и направился на американские горки. С них открывался вид на город, его огни завораживали. Сделав снимок «звезд» Онивила и спустившись с горки, я пошел к месту где стояла машина. Рядом со следами шин, лежал телефон. При мне он зазвонил и на экране засветилось «папуля». Я решил проигнорировать звонок. Положив его в карман и по пути в место ночлега, я остановился по нужде.  

Тряпка, на которой я спал, была холодной. Сумка служила подушкой. Мысли о Пэт не покидали меня. «Зачем она приехала сюда? Если её отец просто шериф, то кто этот человек в костюме? »  

Я не заметил, как отключился.