Мост в лесу

С самого моего детства меня уверяли в том, что нельзя заходить глубоко в лес. А лучше и вовсе не ступать в него, ни днём, ни ночью.  

— Но что же там такое, дедушка? — спрашивал я.  

— Там, глубоко в лесу есть старый мраморный мост.  

— Разве у нас в лесу есть река? — удивлялся я.  

— Быть может и есть, просто мы её не видим.  

— Это как?  

— Волшебная она, не наша.  

— Расскажи! Расскажи! — чуть ли не кричал я.  

— Расскажу, но завтра, а сейчас спать.  

Как же мне хотелось тогда выбежать из дома, выпрыгнуть прямо в окно и умчаться в лес к этой волшебной речке. Но на сколько бы сильно моё желание ни было. Мой страх был сильнее. Хотя если подумать, а что такое страх, если ты мальчишка девяти лет, а буквально перед тобой, где-то там есть волшебная, невидимая река и таинственный мост?  

Верно.  

Страх ничто.  

А вот усталость, она может помешать.  

— Завтра я обязательно туда убегу! — прошелестел я и лёг в постель.  

И я очень благодарен то ли судьбе, а может и правда своей усталости, что не смог в ту ночь убежать из дому. Ведь на следующее утро дедушка сказал мне, что скоро мы отправимся в лес к тому самому мосту. Ему надо только приготовиться и уверил меня в том, что самостоятельно я дорогу не найду. Как бы не старался. И знаете, он врал, ведь дорогу к нему и не надо искать. Он сам находит вас, когда ему надо.  

И вот сейчас, спустя много лет я стою и смотрю в то же самое окно, в которое когда-то желал выпрыгнуть и умчаться вдаль, будучи ещё мальчишкой. Дедушки больше нет с нами, больше никого нет. У меня своя семья и свой сын, которому я обязан рассказать о том, что же находится в лесу буквально на нашем заднем дворе. Но как же мне страшно, ведь я не мой дед.  

Я не смогу.  

Я не справлюсь.  

Я не помню нужных слов, а ведь он говорил, не забывать их.  

Не забывать…  

Не забывать…  

Что же делать, Стейси? Я хватаюсь за голову и готов рвать волосы, только бы вспомнить хотя бы одно слово.  

Он ведь наш сын, а я не способен его защитить, я просто на всего не в силах этого сделать. А если оставить всё в секрете? Да нет же, если не сейчас, то когда-нибудь он обязательно туда убежит. И ему не придётся забегать далеко, чтобы найти это место. Я стою у окна и мне уже от сюда виднеется тот самый белоснежный мраморный мост. И шум реки, которую не видно. Она сбивает с толку, ты можешь встать рядом с ней и не видеть её, но стоит ступить с моста. Невидимое течение унесёт тебя, и ты никогда не вернёшься. Потому что там, немного дальше, живут они. О боже, Стейси. Что же мне делать? Ты ведь тоже не знаешь о нём, но ты взрослая, ты не будешь ходить в лес если я скажу тебе не ходить в туда.  

Может нам переехать?  

Но нам некуда ехать.  

Я должен вспомнить, что мой дед говорил им. Я должен, Стейси.  

— Пап? Всё хорошо?  

— Да мой малыш, я разбудил тебя, прости.  

— Пап, не переживай, я знаю, что монстров не существует. Ни под кроватью, ни в шкафу, а дом иногда скрипит просто потому, что он старый.  

— А твоя мама хорошо над тобой постаралась, — Роберт улыбнулся, поглаживая волосы своего сына.  

— Я привыкну к этому дому пап, можешь не волноваться и идти спать. — Мальчишка отвернулся от своего отца к стенке и скрылся за тёплым одеялом с изображением космической ракеты.  

— Да, быть может я и правда зря переживаю.  

Тяжелая, старая дверь с непонятными узорами со слабым скрипом закрылась, а за ней скрылся и сам Роберт.  

— Он уснул? — спросила Стейси находясь на этаж ниже.  

— Знаешь, а он ведь только что прогнал меня.  

— Хорошо ведь, когда в доме растёт хотя бы один мужчина.  

— Ты на что это намекаешь? — составив угрюмое лицо проворчал Роберт.  

— Ты боишься этого дома, словно тебе сейчас девять, а не ему.  

— На всё есть свои причины, — Роберт обхватил Стейси за талию и нежно поцеловал.  

— Ты не рассказывал мне о своём детстве.  

— Ты же знаешь, в нём нет ничего такого. Просто дедушка…  

— Любил рассказывать тебе странные сказки, — перебила его Стейси.  

— Да-а-а, — неуверенно и копошась в своих же коротких волосах пробубнил Роберт, — Но это были не просто сказки.  

— Ты был ребёнком и то, что он рассказывал тебе такое, — Она обхватила лицо Роберта двумя руками, — Он не должен был этого делать.  

— Да, думаю ты права.  

— И завтра ты должен заменить эту страшную дверь в детскую, а ещё она очень тяжелая. Наш сын станет Гераклом если будет каждый раз открывать и закрывать её. И эти узоры, мне не по себе от них, они какие-то странные.  

— Но мой дед… — Роберт попытался вспомнить после чего появилась эта дверь, ведь раньше её не было.  

Маленькие веточки высокого дерева царапали окно в детскую, оставляя на прозрачном стекле небольшие царапины. Их тень проникала внутрь дома и касалась стен, проникала под кровать, находила для себя укромное место в шкафу. Но как только их длинные и тонкие пальцы пытались коснуться кровати, что-то прогоняло их, не давая возможности продолжить копошиться внутри небольшой комнаты.  

Утро наступило невероятно быстро, стоило лишь закрыть глаза, как пришлось их уже открывать. Сильный ветер, гуляющий по чердаку, никак не давал мне возможности пропасть в глубоком сне. Отрывки воспоминаний из детства и собственные мысли вгрызались в мой разум и пытались послать хоть какие-нибудь картинки прошлого. Но услышав по утру пение нескольких птиц за окном, всё ушло обратно в кромешную тьму моего разума.  

Я знал своё задание на утро и то, что должен обязательно его выполнить, а иначе моя Стейси будет зла на меня. Но вот я стою у этой тяжелой двери в детскую и никак не могу вспомнить её, провожу руками по её шрамам и переплетению рисунков. Мой взгляд утонул в ней, в её вырезанных геометрических фигурах по углам и этих странных узорах. Чёрные линии хаотично переплетались между собой и были похожи на корни старого древа обвивающие ровные и точные фигуры.  

— Они что-то скрывают за собой? — прошептал я.  

Мне казалось, что эти линии были предназначены для того, чтобы скрыть за собой что-то иное, другой рисунок, но какой? А в прочем это было не важно для меня в тот момент, я думал о Стейси и о своём ребёнке. И наказании, которое может ждать меня если я её не сниму.  

Мне понадобилось целых несколько часов на то, чтобы просто снять её с петель, кто-то очень сильно постарался, когда ставил её сюда. Ох дедушка, я всегда знал, что ты был мастером на все руки.  

Мне всегда казалось, что вдали от большого города, день станет длиннее, но видимо это не касалось меня. День пролетел невероятно быстро, когда полно работы ты не замечаешь пролетевших минут. Сперва дверь (сними-поставь), потом исследовательские раскопки в подвале, а после ремонт чердака. И кажется, сил у меня совсем не осталось и утро наступит столь же быстро, как быстро закрылись мои глаза.  

Скрип.  

За ним ещё один скрип.  

Прямо над головой.  

Стейси будила меня минут десять и на что-то жаловалась, а я лишь шептал ей, что всё хорошо.  

— Роберт... Роберт!  

— Это всего лишь ветер, Стейси. Я заделал дыры на чердаке.  

— Роберт! Мы на первом этаже, над не нами крыша!  

И вот тут-то я открыл глаза, до моего разума наконец-то-таки дошло. Я услышал больше не слова Стейси, а медленный и равномерный скрип над головой. Это было больше похоже на то, что кто-то медленно ступает с ноги на ногу пытаясь не выдать своего присутствия. За окном бушует ветер, а внутри моего сердца ураган.  

— Может быть это енот?  

— Может, — Но что-то не давало мне покоя, какое-то знакомое чувство.  

Скрип прекратился, но сердце билось с такой же бешеной скоростью.  

— Это всё новое место, мы просто должны к нему привыкнуть, если это еноты пытаются пробраться до чердака и спрятаться от бушующей погоды, то я проверю это сразу, как наступит утро.  

— Хорошо… — Как вдруг до нас донёсся шум открывающейся двери на втором этаже и несколько маленьких отчётливых шагов по старому полу.  

— Кажется Генри проснулся, — прошептал я и поднявшись с кровати направился прочь из спальни, а Стейси проводила меня глазами полными страха.  

— Генри!? — прокричал я, выходя из спальни.  

Но в ответ ничего не последовало. Я подошел к лестнице на второй этаж и положил руку на перила глядя вверх, прямо в черноту. Дверь в его детскую была слегка открыта, за моей спиной в окна постучал дождь. А в голове гуляли мысли, что стоит перенести спальню на второй этаж сразу, как только разберём все вещи.  

— Генри!? — снова спросил я, услышав маленькие шаги.  

Дверь в его спальню приоткрылась, и я ожидал увидеть силуэт своего сына, выходящего из своей комнаты, но она резко и с силой закрылась. Я выкрикнул имя Генри так громко, как только мог и даже не заметил то, что уже ворвался в его спальню преодолев целых двадцать три ступеньки. Мой взгляд судорожно искал его в маленькой комнате, я заглянул в открытый шкаф.  

— Генри!? — Но его там не было.  

Я заглянул под кровать.  

— Генри!? — Но его там не было.  

Я проговаривал его имя подобно заклинанию и стоя по середине комнаты в кромешной темноте. Я взглянул в окно.  

— Генри!? — Мой взгляд прорезал тьму и капли дождя, из-за которых расплывался его силуэт. Но я узнал его, я узнал своего сына, стоящего в лесу, ночью, под дождём.  

Я резко развернулся, готовый бежать прочь из этой комнаты, прочь из этого дома за ним, за моим сыном. Но ноги замерли, дыхание участилось, и я вспомнил. Вспомнил, как дедушка водил меня в лес, туда, глубоко-глубоко прямо в его сердце. К мосту, которого не существует в нашем мире, которого не должно существовать в нашем мире. Но он есть и всегда ждёт, чтобы его нашли.  

— Вот он, — прошептал мне дедушка, держа меня за руку.  

— Но я ничего не вижу, тут только деревья.  

— Присмотрись, Роберт. Он прямо перед тобой.  

Я так ничего и не увидел тогда, никакого моста, не услышал шума никакой реки. Так, мне казалось, так меня убедили. Но в тот день, будучи ещё маленьким ребёнком я принёс домой камень и показал его дедушке. Вот, тот самый момент, когда всё изменилось, когда изменился он. Все стали считать его сумасшедшим стариком, рассказывающим не те сказки и рисующим по всему дому непонятные символы. Я собственноручно снял последнюю дверь, оставленную им, и выкинул её. Я самостоятельно впустил их в свой дом.  

— Ты не должен был брать этот камень из леса — это их камень. То, что существует в их мире, не должно существовать в нашем.  

— Это же просто белый камень.  

— И это их камень! — Это были последние его слова, сказанные мне, когда его считали ещё нормальным.  

Сверкнула яркая молния и я отчетливо увидел своего сына, а за его спиной огромную тень. Когда-то я взял то, что принадлежит им, а сейчас они забрали то, что было дороже всего для меня.