Час нетопыря.

Час нетопыря.  

Она сидела в полнейшей темноте, прислушиваясь к звенящей тишине. Набухшие веки полуприкрыты, а длинные пальцы сжимают ткань халата. За окном свистел ветер, залетая в дом через невидимые щели, заставляя трепетать пламя в очаге, что располагалось в дальней части комнаты. Погода портилась всё больше и больше.  

Изможденное лицо Софии ничего не выражало, кроме вселенской усталости. Она бы с огромным удовольствием забылась сном, но веки не желали закрываться с тех самых пор, как умер её муж. Два долгих и бесконечных дня, она не спала, занимаясь похоронами, а потом, просто сидела на стуле, ничего не делая. Правда время от времени ей приходилось кормить двоих маленьких детей, которых она со смертью мужа почти не замечала. Но тут уже ничего не поделаешь.  

«Они ведь не виноваты в произошедшем. Да и никто не виноват. Это жизнь так распорядилась».  

Женщина размышляла о собственной несчастной судьбе. Она не знала, что будет делать дальше. Весь груз забот теперь лёг на её хрупкие плечи. Планов на будущее не было, а мечты рухнули разом, канув в бездну. Жизнь потеряла свои краски, став серой и однообразной.  

«Как странно, — думала она, глядя в тёмный пол. — Ещё недавно я жила и не знала, что будет всё именно так. Сказал бы мне кто-нибудь два дня назад, что Вани не станет, я бы этому человеку не поверила».  

Ей вспомнился последний день. Тогда ничего не предвещало беды. Утром они позавтракали, как это происходило обычно, а потом Иван, взяв ружьё, направился в сторону леса. Он сказал, что, скорее всего, будет поздно вечером, и чтобы жена ждала его с добычей.  

— Охотник ты мой, — ласково погладила она его по щеке.  

Иван чмокнул ладонь супруги, как это делал всегда, уходя куда-либо.  

— Скоро буду.  

О, эти маленькие ритуалы, взгляды. Никогда она их не замечала, делая всё на автомате. Но теперь, когда появилось время для размышления, всё всплывало в мозгу, и становилось стыдно. А вдруг она не уделяла достаточно внимания супругу? Он ведь старался, а ей оказалось все равно, принимая, как должное.  

«Ничего не поменять. Нельзя повернуть время вспять».  

С наступлением сумерек, муж вернулся домой. Вначале женщина приняла бледный вид лица за усталость, но после того, как Иван отказался от ужина и улёгся на печь, поняла, что ему действительно плохо. Лоб мужа покрылся бусинками пота, а глаза покраснели. Иван несколько раз выбегал во двор. Его рвало, и как заметила женщина, рвало кровью. Та оказалась тёмной, зловонной.  

— Всё в порядке, — отвечал муж, вытирая губы ладонью, когда жена спрашивала о самочувствии.  

Он мелко дрожал от бьющего озноба.  

— Может съел что-нибудь не то… Хотя, все продукты свежие, да и мы тоже ели, и ничего...  

Она предлагала сбегать к врачу, который жил на соседней улице, но муж, упёртый как баран, лишь отрицательно тряс головой. С ним всегда так было. Если и лечился, то самогоном с перцем, и никаких докторов.  

— Соня, не надо. Со мной уже всё в порядке.  

— Но может... — Пыталась возразить она.  

— Я тебя умоляю, оставь меня, пожалуйста, в покое. Завтра всё будет хорошо.  

В голосе слышалось раздражение, нетерпение.  

— Всё будет хорошо, — повторил он слабо, облокачиваясь рукой о стену, чтобы не рухнуть.  

Но завтра не было ничего хорошо. Глубоко ночью София проснулась от того, что от ветра хлопала ставня, которая и разбудила женщину. Она, было, хотела толкнуть по привычке мужа, но вспомнив о загадочной хвори, решила, что и сама сможет выйти на улицу.  

«Следует это сделать, хотя и не хочется вылезать из тёплой постели».  

Перебравшись через Ивана, София случайно коснулась ладонью его груди, и ощутила мертвенный холод кожи. Нехорошее чувство, подобно скользкой змее, заползло к ней в душу.  

— О! – вырвалось у неё слабо.  

Не заботясь о том, чтобы больше не разбудить супруга, она, ухватив его за плечо, грубо тряхнула, раз, другой. Эффекта никакого. Только сейчас ей под ладонью почувствовалось что-то скользкое на плече, склизкое.  

«Что за чертовщина? »  

Спрыгнув с печи, подбежала к столу, зажигая лампу. Поднеся её к мужу, увидела, что из раны на шее вытекает медленно кровь, проходя ручейком по голому плечу, и теряясь где-то внизу.  

Громко охнув, София прикрыла в испуге рот. Её глаза расширились от ужаса, а сердце бешено застучало, ударяясь о рёбра. Состояние такое, что ей самой бы упасть в обморок, а когда очнётся, чтобы всё это оказалось дурным сном, жутким кошмаром.  

— Боже всемогущий... — зашептала она, делая шаг назад, совершенно не чувствуя собственных ног от нахлынувшего шока.  

Она смотрела на своего мёртвого мужа, как будто не смела отвести взгляд. За окном холодный ветер рвал ставни, но София на это уже не обращала внимания. Часы мерно отсчитывали время, стуча в голове множеством маленьких молоточков. Тук. Тук. Тук. Тук-тук, тук-тук, тук-тук.  

София, всё также продолжая сидеть на стуле, вспоминала, как на следующий день от раны ничего не осталось. Точнее, она исчезла той же ночью, пока бегала за доктором, будто никогда и не было. Волшебство, да и только.  

«А разве такое возможно? », — спрашивала женщина себя в который раз.  

О вскрытие речь не велась, так как просто некому было заниматься этим делом в их заброшенном богом селе. Старый врач констатировал смерть, и на следующий день Ивана положили в землю. Собственно, такое происходило со всеми, умри те от старости или болезни. Все равны. Как-никак, здесь не город. Люди жили по своим законам, не обращая внимания на внешний мир.  

Двое детей стоя возле могилы, и глядя на своего отца, лежавшего в гробу, недоуменно переводили свои взгляды то на папу, то на свою маму. А вокруг собрался люд, тихий, перешёптывающийся. Старушки крестились, а старики облизывались, предвкушая дармовую выпивку. Для кого-то горе, а для кого-то и повод принять на грудь.  

— Мама, — спрашивал маленький Данил. — А когда всё это закончится, папа придёт домой?  

София, чувствуя на глазах предательские слёзы, ничего не могла ответить сыну. Она просто мотала головой, что-то мыча себе под нос, дрожа всем телом на холодном ветру. Пускай и прошло определённое время, но её до сих пор не отпустило, и вряд ли это произойдёт в ближайшие дни. Такое не скоро забывается.  

— Мам… — продолжал терзать душу родительницы сын, поглядывая на свежую землю, шмыгая зелёными соплями.  

Данил и его братишка не понимали, что их папа никогда не вернётся, и сыновья его не увидят. Потом, они с ужасом наблюдали, как их родителя опускают в яму, и начинают забрасывать землёй. Им, конечно, раньше доводилось видеть похороны, но чтобы такое происходило с их отцом… Здесь иное. Ведь папа не мог уйти навсегда. Он вечен, как и мама.  

«Спокойно. Следует собраться».  

София, прижав сыновей к себе, беззвучно рыдала, сотрясаясь от того горя, что свалилось на неё. Кто-то подходил к ней и говорил слова сочувствия, но женщина пропускала их мимо ушей, хотя и утвердительно кивала, как бы благодаря.  

— Держись ради своих мальчиков, — говорила баба Маня, столетняя старуха. – Горе оно такое. Сегодня есть, а завтра уже позабылось.  

Прошамкав беззубым ртом ещё что-то, та, неуклюже развернувшись, побрела прочь мимо могилок, помогая себе клюкой. На одном из потемневших крестов восседал ворон, с любопытством разглядывая всё происходящее.  

* * *  

— Ну как твои дела? — поинтересовалась Лариска, кума.  

Они встретились за калиткой. Подруга шла, неся в ведре яйца соседям на продажу. И несмотря на раннее утро, та оказалась накрашена. Впрочем, как и всегда. Она любила следить за собой.  

— У меня? — часто заморгала София, словно очнувшись ото сна.  

— Прости, — испуганно прикрыла рот ладонью подруга. — Снова ляпнула, не подумав.  

Женщина равнодушно пожала плечами.  

Они какое-то время стояли в тишине, глядя друг на друга. Затем мимо на телеге проехал дед Кузьмич, погоняя свою клячу, оставляя после колёс глубокую колею. На дальний сарай взобралась кошка, Рыжуха, начиная намывать лапкой мордочку, краем глаза поглядывая на двух застывших посредине дороги людей. Где-то орал Семёныч, участковый, матерясь по-чёрному на своих отпрысков.  

— А знаешь? – вскинулась Лариска, и её цыганские глаза заблестели.  

София покачала головой, всё с тем же апатичным видом.  

Кума огляделась по сторонам, никто ли не подслушивает их, но таковых на хлюпающей дороге не отыскалось. После она придвинулась ближе к подруге, удобнее беря ведро с яйцами, стряхивая с резинового сапога ком грязи.  

— У Лидии Петровны случилось странное.  

— Да?  

Лариска часто закивала, улыбнувшись, но одновременно делая страшные глаза.  

— Ага. Кто-то сегодня ночью задрал кабанчика. Представляешь, входит она с утречка в баз, а там лежит разорванная туша, и вся обескровленная. Петровна побежала к Семёнычу, а тот с похмелья, и поэтому без настроения. Он её и послал куда подальше.  

Она прислушалась, на секунду умолкая:  

— Вон, слышишь? До сих пор орёт. Но это уже на своих бандитов. Они у него два литра самогона попёрли, и ночью в сарае распили. Мне Светка об этом рассказала.  

София по-прежнему не выказывала никаких эмоций, хотя раньше бы обязательно поддержала разговор. Что им ещё делать в такой глуши, как не сплетничать? Только этим и жили, зная друг о друге абсолютно всё. Телевизор не показывал, а до ближайшего населённого пункта сотня километров по бездорожью.  

— Хм, ну извини, — вздохнула кума.  

Она повела рукой, не зная, что ещё сказать. Затем отмахнувшись, пошла прочь, утопая в грязи, с трудом вытаскивая ноги. София смотрела ей вслед, думая о своём горе. После подняла взор к тяжёлым небесам, уставившись на чёрные тучи, что медленно выползали из-за деревьев.  

— Сегодня вечерком заскочу к тебе! – донеслось издали, от крайнего дома. – Помогу с малыми!  

* * *  

Часы продолжали отсчитывать время. Стрелки показывали полночь. До слуха Софии донесся какой-то скрип. Она подумала на крышу, которая довольно часто издавала такие звуки, особенно если ветер был сильным, как сейчас. Но прислушавшись более внимательнее, осознала, что скрипит вовсе не кровля.  

«Что за…»  

Оторвав взгляд от пола, София повернулась в сторону уличных дверей. По-прежнему где-то бушевал ветер, раскачивая кроны деревьев, этих древних исполинов. Вдали жалобно завыла псина, но тут же смолкла, подавившись собственным голосом.  

«А накинула ли я засов? »  

Поднявшись тяжело со стула, шаркая ногами, женщина прошла через всю комнату, и подёргала за ручку. Нет, дверь оказалась заперта. Вновь прислушалась, стараясь уловить малейший звук.  

«Кто-то проснулся из детей? Этого только не хватало. Хотя, и им сейчас тяжело»  

На цыпочках, София прошла в детскую, но оба сына спали крепким сном. Ничего не понимая, женщина замерла на пороге, вглядываясь в детские головки, что лежали на подушках. Она потёрла ладонью лицо, яростно, беспощадно, думая, что возможно сходит с ума.  

«Явно что-то происходит. Откуда взялся тот звук? »  

Краем глаза женщина заметила какое-то движение за окном. Возможно, ей это показалось, но возможно и нет. Тихо войдя в комнату, София приблизилась к окну, припадая к стеклу. Ничего кроме кромешного мрака. Даже луны не было видно из-за тяжёлых дождевых туч.  

«Надо было бы закрыть ставни».  

Но нет. Она не собиралась выходить наружу. Следовало это сделать раньше, ещё с вечера. Если бы был здесь Ваня, то София попросила мужа, но его больше не было.  

«И никогда не будет».  

А сейчас возможно в это самое время кто-то бродит по двору. Некто из сельчан, или зверь из леса. То, что чужак находился, сомнений у Софии не вызывало. В амбаре волновалась скотина. Ржала лошадь, протяжно мычала корова и визжали свиньи.  

«Скорее дикий зверь, — пронеслось у неё в голове. — Так как на человека, животные таким образом, не станут реагировать».  

По-видимому, это было что-то крупное в виде медведя или волка. Женщина недоумевала, как зверь мог проникнуть через высокий забор. Ранее ничего подобного не происходило, хотя животных всегда хватало. Иногда даже кабаны заходили в деревню, передвигаясь ночью по улицам, роясь в мусорных кучах. Но чтобы забрели на двор… Никогда.  

«А закрывала ли я калитку? »  

Она не помнила, но ей казалось, что да.  

«Ах, да сейчас уже что? »  

София отошла от окна, бросая тревожный мимолётный взгляд на своих детей. Затем, она покинула комнату. Оказываясь в узком и тёмном коридоре, женщина на мгновение замерла, думая, а не выйти ей во двор и проверить. Ружьё по-прежнему находилось на том самом месте, где его два дня назад оставил Иван. Но она быстро отогнала эту мысль.  

«Теперь никогда не буду забывать закрывать ставни».  

Пройдя в комнату, София остановилась возле очага, обхватывая себя за плечи. Тело била мелкая дрожь. Перевела взгляд в угол, где в темноте скрывалась икона Божьей матери. Губы непроизвольно зашептали слова молитвы, прося дать ей больше сил, чтобы пережить всё это горе. Почерневший лик смотрел в ответ с равнодушием.  

Сквозь завывание ветра, она услышала тонкий звук. Создавалось такое впечатление, будто кто-то проводил ногтем по стеклу. Звук был настолько мерзким и противным, что заболели зубы. Он тянулся и тянулся, издеваясь над дрожащей женщиной, застывшей в испуге.  

«Это чья-то дурная шутка? »  

Резко обернувшись, София уставилась во мрак, который обосновался за окном. Сделав два больших шага, женщина, опершись на подоконник, попыталась разглядеть что-либо. В темноте вырисовывался забор, а ещё угол сарая. Молодая яблоня, что росла возле дома, гнулась под порывами ветра, сопротивляясь изо всех сил, чтобы не быть сломленной.  

«Вот так и я, — подумала она. — Жизнь меня не щадит, бросая из стороны в сторону. А мне нужно быть как эта яблоня. Тяжело, но надо терпеть. Ведь у меня дети».  

София вздрогнула, когда по ту сторону появилось лицо. Оно приникло к стеклу. Губы расплылись, превратившись в два слизня, нос искривился, а неподвижные мёртвые глаза уставились на неё, просверливая до самой души. Несмотря на всё это, женщина узнала своего мужа. Она с ужасом смотрела на того, от кого имела двоих великолепных мальчишек, и того, кто был похоронен, и кто вернулся обратно.  

— Соня — послышался его шелестящий голос. — Впусти меня.  

Женщина с воплем отпрянула от покойника, который продолжал её сверлить своим голодным взглядом. Кожа мертвяка оказалась серой, дряблой. Волосы находились в беспорядки, грязные, склизкие.  

«Этого просто не может быть! — думала она со страхом. — Нет! Нет! Нет! Нет! »  

Но глаза её не обманывали. Прижавшись плотно лицом к стеклу по другую сторону, находился Иван, который непонятно как, смог снова ожить. Его бы она смогла узнать из тысячи лиц, даже в таком плачевном состоянии.  

— Ваня, — прошептала, а точнее даже жалобно проскулила женщина.  

Она быстро закрестилась, шепча слова молитвы. Лицо за окном в тот же момент пропало, уступая место мраку ночи. В следующий миг входная дверь задёргалась под натиском со стороны улицы. Но по этому поводу София не волновалась. Тяжёлая, из дерева дверь, была очень крепкой, а вдобавок запертой на засов. Окна, вот что было слабым местом. Следовало закрыть ставни…  

«Но их также легко и открыть».  

Женщина заметалась по комнате, не зная, что делать дальше, лихорадочно хватаясь за голову. Дверь перестала трястись и на какой-то миг воцарилась тишина, которая не предвещала ничего хорошего. София знала, что сейчас что-то произойдёт. Она ожидала это с ужасом, и ожидание оправдалось. В детской комнате стекло разлетелось со звоном, и испуганная ещё мгновение назад, женщина с рёвом бросилась на защиту своих малолетних детей, позабыв о страхе и испытываемом ужасе.  

— Мама! — послышался голос Данила.  

— Мама! — присоединился голосок брата.  

Вбежав в комнату, София увидела влезавшего в окно Ивана. Он уже наполовину взобрался внутрь, цепляясь животом за острые края, не обращая внимания на раны и текущую кровь. Та капала на пол, оставляя чёрные кляксы. Негнущиеся пальцы царапали подоконник, а стеклышки по-прежнему падали, издавая звонкий звук.  

— Детишки мои, идите к папочке, — прохрипело существо замогильным голосом, растягивая почерневшие губы, открывая грязные зубы. – Я по вам очень скучал.  

Завопив подобно древней воительницы из сказаний, София бросилась на покойника, начиная колотить его кулаками. Затем упёршись ладонями в лицо, она попыталась выпихнуть его обратно. Женщина ощущала мертвенный холод, который исходил от кожи. Иван, или то, что раньше было им, не обратив внимания на препятствие, рыча, продолжал медленно проникать вовнутрь. Позади от страха вопили дети. Их крик придал Софии сил. Ведь если она не поможет своим мальчикам, то с ними произойдёт нечто страшное.  

— Впусти меня, — шипел мертвец, вперившись холодным взором в лицо бывшей жены.  

Женщина, ухватив покойника за склизкие мокрые волосы, резко дёрнула на себя, а потом сильно толкнула назад.  

— Пошёл прочь!  

От Ивана исходил запах сырой земли, а одежда была выпачкана в грязи. Прикасаться не хотелось лишний раз. Но ничего не поделаешь в этой ситуации. Следовало побороть отвращение. Да и не до него сейчас, честно сказать.  

«Может он живой? » — промелькнула шальная мысль.  

Но София тут же оборвала себя. Живой не станет вести себя как рычащий зверь. Да и вдобавок сельский доктор констатировал смерть. А потом, ни одному человеку было не под силу выбраться из гроба, на котором лежал не один метр земли.  

«Так что не обманывай себя ложными надеждами».  

Софии почти удалось вытолкнуть из окна Ивана, но вдруг силы её покинули. Женщина ощутила внутри себя жуткую усталость, от которой хотелось прислониться спиной к стене, прикрывая веки. Этим и воспользовался покойник. Он с дьявольской силой рванул вперёд, почти оказываясь в комнате, громко клацнув зубами.  

— Иди ко мне, — приказало существо.  

София, отпустив волосы, бросилась к детям. Ухватив их за руки, она поспешила прочь из комнаты. За спиной послышались шаги, но дверь за матерью и сыновьями уже с грохотом захлопнулась. Она теперь отлично понимала, что в доме не стоило искать спасения.  

«Тогда где? »  

Всё также крепко держа детей, она, подбежав к входной двери, отодвинула засов. Оказавшись на пороге, ощутила ночной холод, который множеством щупалец принялся заползать к ней под халат, кусая тело. Но, не обращая внимания на такую мелочь, женщина уже бежала по двору, пока не оказалась на пустой дороге. В одну сторону уходил густой лес, а в другую село, жители которого спали, и ничего не подозревали о том, что происходило у их соседей.  

— Папа! — выкрикнул Данил, указывая пальцем назад.  

Обернувшись, София увидела покойника, который спешным шагом выходил из открытой двери дома. Его безжизненные глаза были устремлены на двух мальчиков. Не мешкая, женщина побежала по дороге, громко крича, но всё тщетно. Сильный ветер уносил в сторону леса вопль о помощи. Правда, на некоторых дворах стали заливисто лаять собаки. Их гавканье постепенно переходило в протяжный вой, от которого по телу пробегала дрожь. Псины буквально сходили с ума, заливаясь, пытаясь сорваться с цепи.  

— Быстрее! — кричала женщина своим детям. — Быстрее! Быстрее!  

Тем временем покойник бросился следом, разом перемахнув забор, плюхнувшись в грязь. Его серое лицо исказилось в голодной гримасе, а руки стремительно задвигались, словно вместо них были крылья.  

— Быстрее, ребятки, — умоляла мать. – Ну, быстрее, пожалуйста, мои милые.  

Если бы только хватило сил, она бы обязательно взяла их на руки, но в данной ситуации вряд ли такое возможно.  

— Мама! – завопил в ужасе старший сын.  

Со стороны послышался какой-то странный звук, от которого кровь застыла в венах. Подняв взгляд, София увидела тёмное пятно, которое летело с огромной скоростью, приближаясь к ней. Вскрикнув, женщина повалилась в грязь, пряча под собою детей. Мимо них промчалось что-то визжащее, обдав жутким зловонием, только чудом не вцепившись загнутыми когтями в волосы жертвы.  

«Господи, что это ещё такое? »  

Слегка приподнявшись, София увидела нетопыря, который размером слегка превосходил телёнка. Огромная тварь исчезла в ночи, но тут же развернулась, если судить по шуму крыльев. Ночь прорезал жуткий визг монстра.  

— Я видел, как он превратился в это, — с широко раскрытыми глазами пролепетал Даня. – Папа, просто взял, а потом…  

— Это не твой отец! – закричала мать. – Слышишь? Не твой!  

Рывком подняв детей и встав сама, София бросилась бежать.  

Со спины налетела тварь, впиваясь Данилу в спину, хватая того за футболку, отрывая от земли и пытаясь утащить вверх. Но, видимо, что-то не рассчитав, нетопырь вновь рухнул на склизкую почву, расплёскивая по сторонам грязь, дико вереща от постигшей его неудачи.  

— Отпусти его! — закричала в ужасе мать, бросаясь с кулаками на монстра, колотя того по жуткой морде, мягкому телу.  

Из пасти существа вылетело нечто красное, горячее, обжигая лодыжку. Это больше всего напоминало шип, или лучше сказать, иглу, но размером от запястья до локтя. Острие оцарапало кожу женщины, но не вонзилось в плоть, уходя в жижу.  

— Мама! – закричал мальчик, протягивая вперёд ручонки.  

За ним поднялся нетопырь, бешено размахивая кожистыми крыльями, готовясь вонзить стреляющую из пасти иглу-жало. Его злые красные глаза жадно уставились на маленького человечка, а острые зубы разомкнулись, показывая чёрный зев. Этим и воспользовалась София, схватив с земли грязный камень, швыряя тот вперёд, прямо в зловонную глотку.  

— На! Жри!  

Чудовище издало булькающий звук, поднимаясь выше, сливаясь с мраком. Спустя пару секунд на землю плюхнулся тот самый камень. Но к этому времени мать уже схватила своего ребёнка, и оскальзываясь в грязи, побежала прочь, прихватив и другого.  

Женщина остановилась возле высокого забора из дерева, громко крича, призывая кого-нибудь на помощь. Она затравленно оглядывалась, ожидая атаки с неба, но покамест ничего не происходило. Хотя нетопырь находился где-то рядом, она это чувствовала. Ветер заглушал большинство звуков, но, по-видимому, от гадины исходила некая аура, которую ощущал человек.  

— Помогите! – закричала она во всё горло, ломясь в калитку.  

Та оказалась заперта. София вспомнила, что здесь живёт дядя Вася, и тот редко бывал трезвым. Обычно он уже к вечеру с трудом держался на ногах, а утром выходил на люди, будто восстал из ада. Лицо красное, сморщенное, а разило перегаром на пару километров, как минимум. Так что здесь помощи не стоило ждать.  

«Господи, когда же всё это наконец закончится».  

— Мамочка, мне страшно, — хныкали братья, прижимаясь к ней, пряча лица.  

Сильный порыв ветра чуть не сбил её с ног, толкая вперёд. Он больно хлестнул её по лицу, выводя из некого ступора, заставляя действовать. Она лихорадочно осмотрелась, широко распахивая глаза. В одну сторону тянулась дорога, уходящая мимо её дома, в лес, а за ним небольшое свободное пространство, на котором располагалось кладбище. В противоположном же направлении было само село, совсем крохотное, на двадцать дворов. Выбор, понятное дело, был предопределён.  

— Пойдёмте. Быстрее.  

Утопая в грязи, они побрели по дороге, поднимаясь на холм, к видневшемуся во мраке дому. София постоянно оглядывалась, задирала голову, трясясь не только от страха, за собственную и жизнь детей, но и от жуткого холода. Ведь погода стояла совсем не тёплая, а осенняя, как и полагается в это время года. Дожди, ветра, низкие температуры. А она в халате, а дети в нижнем белье и футболках.  

— Потерпите. Уже скоро…  

Она уговаривала сыновей, заставляя идти дальше, но сама не знала, дойдёт ли. Опасность могла появиться с любой стороны, совершенно неожиданно, и тогда снова придётся сражаться за жизни своих детей. А сил просто не осталось. Последние дни окончательно вымотали, а тут ещё вот это…  

Достигнув двора, она залетела в калитку, вбегая на крыльцо и начиная колотить кулаками, что-то выкрикивая, умоляя поспешить. Мучительно долго тянулись секунды ожидания. Женщина не оборачивалась, так как боялась, что увидит Ивана не далее, чем в метре от себя. А звук крыльев по-прежнему находился где-то там, во мраке.  

Наконец, дверь стала приоткрываться, и не дожидаясь, когда на пороге появится хозяин, мать втолкнула внутрь своих детей, после, забежала сама. Тяжело дыша, обливаясь холодным потом. Ноги просто отказывались держать тело.  

— Что случилось?  

она воззрилась на сонного участкового, который недоуменно смотрел на женщину. Тот почёсывал пузо, всё ещё находясь в царстве сладкого сна, до конца не вернувшись в реальный мир.  

— Там! – подняла дрожащую руку София.  

Она громко сглотнула, обхватывая детей, прижимая тех к себе, словно боялась потерять их в этом уютном доме.  

— Соня, я не понимаю. Успокойся.  

В нескольких словах поведав о том, что произошло, София увидела на лице соседа недоверие. Она его не винила, так как вряд ли бы сама кому-либо поверила, услышав о таком. Но факт оставался фактом. Иван каким-то образом вернулся, хотя, женщина теперь знала с помощью какой твари. Огромный нетопырь до сих пор стоял у неё перед глазами. Откуда тот взялся? Это уже другой вопрос. Скорее всего, из леса, так как места здесь дикие, неисхоженные.  

— Я посмотрю, — нахмурился Семёныч, подозрительно уставившись на грязную мать со своими детьми.  

Умоляя участкового не ходить к ней в дом, и вообще не выходить на улицу, она осознала, что мольбы остались неуслышанными. Сосед ей совершенно не верил, а значит, подвергался смертельной опасности.  

— Разберёмся, — коротко бросил тот.  

Прихватив ружье, мужчина, оставив Софию и её детей со своей женой, вышел из дома. Потянулось время. Один раз до слуха Софии донесся вопль отчаяния, а следом грохот выстрела, заглушенный свистом разыгравшегося ветра. Да вдобавок небеса разродились проливным дождём. Тот ударял с силой по крыше, уничтожив абсолютно все звуки, кроме одного.  

Но вскоре в дом вернулся участковый, который отрицательно покачал головой, уставившись на свои грязные резиновые сапоги.  

— Я не нашёл там никого, — заявил он. – Хотя стекло в одной из комнат действительно разбито.  

— Но кто тогда стрелял? — поинтересовалась София, нахмурившись от дурных предчувствий.  

Не самое хорошее время для ночной прогулки, особенно в такую мерзкую погоду, да ещё с тварью, что находилась где-то снаружи. Но мужчина по-прежнему отказывался верить в фантастичность рассказа. Он списывал всё на местного жителя, какого-нибудь забулдыгу.  

— Не знаю, но сейчас пойду выяснять.  

Развернувшись, перехватив удобнее ружьё, Семёныч вышел прочь, вновь хлопнув дверью, оставляя двух женщин и двух детей наедине со своими тревожными мыслями.  

— Всё будет хорошо, — неуверенно проговорила жена участкового.  

Софии, скорее всего так бы и не поверили, если бы через пару минут не прибежало несколько мужиков, держащие в руках ружья. Глаза у всех горели от возбуждения. Они наперебой принялись что-то говорить, перебивая друг друга. В конце концов, все отправились на улицу, двигаясь к перекрёстку.  

— Там! – орал один, дымя папиросой, указывая в черноту.  

— Я его! – потрясал вилами худой старичок. – Да я его…  

Софии среди людей было уже не страшно. Постепенно в домах зажигался свет, и во дворы выходило всё больше и больше людей. Когда же они приблизились к тому месту, куда тянули их мужики с ружьями, София увидела на дороге лежавшего нетопыря. Эта была та самая тварь, которая попробовала напасть на неё. Один из мужичков, по-видимому, услышав вопли снаружи, недолго думая, взял ружьё, вышел во двор. Там-то он и увидел огромное существо, которое попыталось на него напасть. Но не тут-то было. Охотник со стажем, не растерялся, выстрелил в нетопыря с двух стволов, и попал.  

— Именно так и случилось, — вещал тот с довольным видом, выпятив вперёд грудь, ощущая себя героем.  

— А существо то где? – перебил его Семёныч.  

Селяне разом оглянулись, и обнаружили лишь пустую дорогу. Гадина пропала, будто растворилась на месте, не оставив никаких следов. Поиски во дворах также не привели к результату.  

— Подождём, а с первыми лучами солнца…  

Один из мужиков сжал кулак, оглядев всех присутствующих недобрым взглядом.  

Теперь, все задумались о рассказе Софии, который успела многим поведать жена участкового. Дождавшись утра, селяне, собравшись огромной толпой, двинулись на кладбище. Там они увидели разрытую могилу Ивана. Точнее уж будет сказать, прорытую дыру, как от огромного крота.  

— Божечки ты мой! – восклицали женщины, прикрывая рты платками.  

Взявшись за лопаты, народ принялся откидывать в сторону землю, пока не добрался до гроба. София смотрела на всё это со священным ужасом, недоумевая, как можно выбраться наружу сквозь такие препятствия. В душе вновь вспыхнула паника по отношению к тому монстру. А вдруг тот сейчас вылезет, и всех их…  

«Не будет такого, — успокаивала она саму себя. – Нас, вон сколько».  

Когда же откинули исцарапанную крышку гроба, то всем присутствующим открылась картина. В гробу лежал Иван, который весь был выпачкан землёй, а на животе у него виднелась рана от выстрела.  

— Помню я такой случай, в пору своей молодости, — будто сама себе прошамкала баб Маня. — Появилось у нас такое вот чудище, летающее, да кровь сосущее. Много скота погубил, да и людей тоже... Мою Зорьку полностью обескровил, гад.  

Она потрясла сухим кулачком небесам, будто именно те держали вину за давними вековыми событиями.  

— И что? — поинтересовался участковый с интересом.  

— Что? — переспросила старушка.  

— Как избавились от чудища, говорю.  

— Да известно как. Отловили его мужики, да в огонь. Горело знатно, кричало больно уж сильно. Аж у некоторых сельчан кровь из ушей пошла.  

Местные жители переглянулись. Те, кто находился на кладбище решили действовать немедленно. Затем, недолго думая, выволокли труп крюками из гроба, облили бензином, и подожгли. Никому не хотелось повторения той ночи. А ведь могло быть, так как с двумя ранениями нетопырь смог удрать, вновь спрятавшись в могиле. Никто не хотел давать гарантию, что мертвец снова не восстанет, чтобы делать свои чёрные дела.  

После этого случая жизнь Софии потекла равномерно, без каких-либо происшествий. И кровопийцу больше никто и никогда не видел. Мужики, правда, сунулись в лес, чтобы отыскать ту тварь, которая укусила Ивана, но вернулись ни с чем. В конце концов, только и остались истории об ожившем покойнике, который смог вернуться, рассказываемые по вечерам, а доказательств никаких. Но каждый знал в селе, что это было на самом деле, и не является какой-нибудь выдумкой.