Протокол

В Советской армии, замполиты играли важную роль. Тем, кто служил срочную службу, этого было не понять. А вот офицеры их побаивались. Наверно замполит мог повлиять на их карьеру, не могу сказать точно – я служил срочную. И в довесок к ним, были ещё двое: секретари парторганизации и комсомола. Последняя парочка, терроризировала всю часть – в силу занимаемой должности, а не скверного характера. Комсомольские собрания, были одной из форм террора. Из политотдела присылали тему, которую надо было обсудить на комсомольском собрании, и так каждый месяц. Темы были из области благих пожеланий: «О повышении уровня строевой подготовки», «О недопущении неуставных взаимоотношений», «О повышении дисциплины» и так далее. Абсолютно все понимали, что это пустая формальность, но надо – так надо. Приказы не обсуждаются. А после того, как демографическая ситуация в СССР стала ухудшаться, а война в Афганистане начала поглощать военнослужащих, замполиты в ротах исчезли. И все их обязанности, легли на плечи комсорга роты.  

Обязанности были не шуточными: ежедневный выпуск боевого листка, политинформации, чтение газет от корки до корки, материалов съездов и пленумов, ведение протоколов, сбор взносов, и это при том, что от основной службы, их никто не освобождал – солдат тоже стало не хватать. И личностные качества имели значения, поэтому, комсоргов рот выбирали из числа студентов, недоучившихся и бывших.  

Комсорг нашей роты собирался на дембель. Он хлопал меня по плечу, и говорил: «Ну, что, черпак, готовься стать комсоргом. Ты у нас один институтский». Я старался не обращать на него внимания, у меня было полно своих обязанностей. И когда роту собрали в Ленинской комнате, на очередное комсомольское собрание, я сидел за столом с нехорошим предчувствием.  

Ротный осмотрел присутствующих в Ленинской комнате и произнёс, с сарказмом:  

– Сослуживцы! Сегодня, мы собрались по важному поводу: в нашей роте есть счастливый человек, что ненормально для военнослужащего, которому до дембеля ещё целый год, и у меня есть для него предложение, от которого он не сможет отказаться, и которое вернёт его в нормальное состояние. Как вы уже поняли, речь идёт о рядовом Буере. Буер, ко мне!  

– Есть, – ответил я, и встал рядом с ротным.  

– Вот видите, у него розовые щёки, ясный взгляд, и наглая ухмылка. Он прекрасно понимает, что без него, в нашей части, будет некому ремонтировать электрику и заряжать аккумуляторы. Его запретили ставить в наряды, и он единственный в роте, кто приходит на ужин чисто выбритым. И я не удивлюсь, если он скоро начнётся пользоваться парфюмом. Вот ответь мне, Буер, откуда у тебя яловые сапоги? Солдатам выдают только кирзовые.  

– Купил за свой счёт. Но кирзовые тоже есть, если надо – надену.  

– Спасибо, родной, ты меня растрогал. Ладно, пора тебя огорчить! Садись на место. Комсомольское собрание нашей роты объявляю открытым!  

Собрание прошло быстро, и меня, выбрали комсоргом роты. Бывший комсорг передал мне тетрадь протоколов собраний, коробку с комсомольскими билетами и пустую банку из–под леденцов. Это была касса комсомольских взносов.  

К делу я подошёл основательно: сначала анализ проблем, потом синтез. Бегать за каждым, чтобы ежемесячно получить две копейки – трудно. Я посчитал, сколько каждому осталось служить, умножил на две копейки, и во время очередной выдачи денежного довольствия, удержал всю сумму, на которую выкупил у удивлённого комсорга части солидную стопку марок. На политинформациях я рассказывал про: конкурсы красоты, КВНах, кооперативы и других перестроечных новостях. Мне и сослуживцам, это было интересно, ведь в армию многих призвали осенью 1985 года, и за год, в стране произошли перемены.  

Сложнее было с проведением комсомольских собраний. Все были индифферентны, и просто дремали. И тогда я предложил ротному:  

– Товарищ капитан, а давайте я буду просто писать протоколы комсомольских собраний, зачем народ собирать?  

– Замполит тебе потом вставит, пойдёшь на дембель тридцать первого декабря, под бой курантов.  

– Но ведь можно на стрельбы лишний раз съездить?  

– Запомни, Буер, – ответил ротный, – замполиту всё равно, как стреляет солдат, ему важно – в какую сторону! Усёк?  

– Так точно!  

– Свободен, и без фантазий!  

И тогда, я нашёл выход. Во время собраний, солдаты писали письма родителям, иногда под мою диктовку. А я писал протокол собрания, и боевые листки на неделю вперёд. Их можно было написать и на месяц вперёд, ведь их никто и не читал, да времени было мало.  

Очень скоро, меня начала тяготить комсомольская должность. Всё свободное время, я проводил в библиотеке, с авторучкой в руках. Даже в кино перестал ходить. А ещё ротный заставил писать за него конспекты. И я начал злиться, ведь от основных обязанностей, меня не освободили. Я начал уставать, как в первые месяцы службы. А когда меня начали ещё и дежурным по роте назначать, в виду нехватки сержантов, я понял, что нужен залёт на комсомольском поприще, чтобы меня сняли с комсоргов.  

В протоколах, я начал фантазировать. Помимо заданной темы, всегда вписывал активиста, который предлагал что-либо «такое»: сократить срок службы в армии до одного года; увеличить пайку в столовой; открыть в части публичный дом; отпуск каждому солдату; организовать дискотеку; увеличить денежное довольствие с семи до двадцати пяти рублей. Но, к моему сожалению, протоколы никто, кроме меня не читал, и я продолжал тянуть лямку.  

Моя мечта, материализовалась неожиданно. Я попал в санчасть с гриппом, а в нашу часть приехал с проверкой генерал – лейтенант из Главного политического управления. Ему рассказали про мою идею собирать взносы авансом, и когда он попросил показать ему одну тетрадь, с протоколами комсомольских собраний, то выложили мою. Комсорг части был уверен, что там всё в порядке. Генерал не стал читать всё в подряд, и открыл наугад. Тема собрания была «О повышении уровня физической подготовки». И внимание генерала привлекло предложение рядового Якубова: залить в мускулы свинца, и своим внешним видом, напугать блок НАТО. Генерал приказал привести рядового Якубова к себе. Увидев Якубова, невысокого узбекского юношу, который не говорил по-русски, и явно страдал дистрофией, генерал пролистал всю тетрадь…  

Скандал был страшный. После гауптвахты, ротный выдал мне два наставления: для частей голубеводства РККА и использования лосей в кавалерийских частях РККА, и приказал вызубрить назубок. А комсорга выбрали другого…