Побег

-Мне нужно бежать. Я больше не могу здесь находится. Срочно, я больше не выдержу тут ни секунды. Уйти. Скрыться. Исчезнуть. Раствориться. Нет сил моих.  

–Куда? Тебе некуда бежать. Нет благоговения, где ты можешь скрыться.  

–Ну нет, прошу. Умоляю. Я свихнусь. Эти люди. Их слова. Их образ мыслей. ИХ МИР он ужасен. Я не хочу в него верить, я не хочу в нем жить, я хочу быть уверенным в своем существовании. Я хочу быть. Я готов умереть, только бы знать, что я действительно был.  

–Неужели ты готов к смерти?  

Улыбнувшись с высока произнес собеседник, чье присутствие не было очевидным фактом. Его форма менялась с каждым открытием век, так же как и его настроение. Но определенно можно было утверждать, что это существо совершенно неопределяемо. Глаза, то извергались вулканом, то углублялась на дно океана. А его улыбка и зубы в каждом своем движении подчеркивали в существе амбиции грандиозного хищника. Но, услышав о смерти. Оно вдруг плавно уменьшилось и стало похоже на ребенка, но голос его остался таким же твердым.  

–Если ты готов к смерти, то ты можешь сбежать. Но как ты сам понимаешь. ТЕБЯ в рае не ждут. Твоя точка -ад, готов ли ты.  

–Я готов. Пускай я буду вариться в котле вечность. Пускай я буду истерзан тысячами игл. Я буду таскать валуны пока не погаснет солнце. Если такова цена, то я ее заплачу.  

–Чтож, если ты действительно готов ослушаться, то может ты действительно готов. Из под его маленькой ручонки возник клинок. Клинок своим видом вызывал восхищение от ужаса. Перед ним хотелось приклонятся и дрожать. Сколько страшных истории поведал про него проповедник, как те, кто им сражались были захвачены злыми силами и душа их прогнивала, сеяв в мире чуму и смерть. Как те, кто умирали от него были обречены на вечное скитание за ним, и каждый новый порез отдавался болью в этих скитальцах. И как сам дьявол пронзил спину бога этим клинком и создал пожары, наводнения, и землетрясения.  

Но вот этот могучая концентрация зла в его руке. Вся тяжесть клинка и всех ушедших была в ладони. Нужно было сделать только одно. И вот ладонь разделила эту тяжесть с сердцем прорывая кожу. Кровь в тысячный раз осквернила блеск клинка. Тонув в воздухе, он прочувствовал этот момент.  

Душа уходит из тела. Она не воспаряет. Не падает. Исчезает понятие вверх и вниз, как и само пространство. Как и сама душа. Это не легкость. Это вакуум. Это ничто. Это не тьма, это волна, которая не растет, это волна, которая не шумит, это волна, которая не движется. Это смерть.  

Как же можно испытать страдания не имея тела? Так же как и во сне, и все существование являлось сном без конца. Не определенным, бесформенным. Но исцеляющим, он никогда не чувствовал себя таким живым и наконец то наевшись досыта, он прошел по коридору ада, зашел в свою комнату и открыл том Коперника.