Теперь я знаю, как добывается хлеб

Перевернулась страница календаря, и святцы начали отсчет четвертого года нового тысячелетия – четвертый год президентства Владимира Владимировича. Россия потихоньку приходила в себя после восьмилетней ельцинской политики.  

В это время уже закончился учебный год, и я перешел на третий – последний курс обучения в местном колледже. Колледжем, сие заведение, называть мне велит строгий художественный стиль, однако ж, по правде сказать, в наших фамильярных разговорах, он звался исключительно «шарагой» и «капустой». На бумаге профессия моя звучала длинно и гордо: среднее специальное образование, по специальности «Тракторист-машинист сельскохозяйственного производства». На деле же, профессия, как и само заведение, сокращалась в названии и упрощалась, становясь простым и сухим – «Механик».  

После каждого курса, мы, как и полагалось, порядочным студентам, проходили практику в местном колхозе. Нравятся мне советские времена тем, что к названиям даже самых простых хозяйств относились с трепетом и почётом: «Искра», «Рассвет» – красиво и, что самое главное, обнадеживающе. Вот и выпала мне честь проходить практику в доблестном колхозе с – ни дать ни взять – светлым названием «Заря», оставшимся с советских времен. Светлой грустью, по ушедшим временам, я вспоминаю, что когда-то в «Заре», соответствуя названию, было раздолье: еще не скрипучая техника и несколько тысяч мычащих, рогатых голов. В начале второго тысячелетия надежда оставила «Зарю», и та стала маленьким хозяйством, с небольшими пахотными площадями.  

Колхозам, как и любым хозяйствам, нужны крепкие трудолюбивые руки, но времена суровых, но справедливых председателей давно прошли. В частных руках, работёнка хоть и была, но уже отдавала запахом старого машинного масла и затхлостью прелого сена. Можно лишь порадоваться за владельца этого предприятия, имеющего свою копеечку.  

На практике этой весной мне предстояло стоять на сеялках вместе с моим другом Николаем, в мальчишеском простонародье – Коляном. Не сказать, что это было сложно: за гусеничным трактором, с гордым названием «ДТ-75», тянулась сцепка из нескольких сеялок, а мы стояли и контролировали, подобно коршунам, чтобы зерно уходило по семяпроводу как надо. Кстати, смекалистые коллеги, научили нас небольшой хитрости, нужной в тот момент, когда семяпроводы засорялись. Рассказывая нам, об этой хитрости, Кулибины, гордо задрав подбородки, презентовали, по их словам, «самую важную вещь» – проволоку!  

Тогдашним водителем трактора, чью работу мы неустанно контролировали, был муж моей родной тётки – дядя Вова. Он, по заветам, почившей страны союзов, проработал в колхозе всю свою жизнь и был безразмерно опытен в этих делах.  

Пару абзацев назад, я гордо сказал, что работка не была сложной – стой, да контролируй. Всё так, не считая пары нюансов: солнцепёк, пыль, грязь, забитый ими же нос и рот. Естественно, все потупили глаза, и, скромно шаркая ножкой, умолчали о средствах индивидуальной защиты, отправляя нас на практику. Суммируя, могу сказать, что это была та еще прогулка по закоулкам ада. Но, даже из владений сатаны, должны быть пути выхода, так что, в неимении очков и масок, нам пришлось импровизировать. В ход шли мокрые футболки, самодельные очки и излюбленная проволока.  

Вот так и началась наша тряска на поле. Романтика! Может показаться, что я жалуюсь (иногда, пожалуй, так и есть), но было в этом приключении и кое-что хорошее. Помню, когда полуденное солнце входило в зенит, о, как мы ждали поварской вагончик из колхозной столовой! После удушающего жаркого солнца, и плотного слоя пыли, капля воды, да черствая корочка хлеба, кажутся таким лакомством, которому не придумать и описания. Это я утрирую, конечно, и не скрываю этого. В действительности, обед и ужин, привозимый для нас, был, что ни на есть полноценным: первое, второе и третье. И всё это добро; (я извиняюсь за каламбур), шлифовалось вкусным чаем из термоса. И блюда эти, я вам скажу, без прикрас, были вкуснее любых ресторанных.  

Представьте себе: сидите вы на пашне, вокруг каркают галки и вороны. Ложка гремит по тарелке, будто, пулеметная очередь. На двойном кусочке хлеба – толстый слой острой горчицы «для аппетита». И, конечно, такой же кусочек, с намазанным сливочным маслом. Всё, так сказать, для чайной церемонии. Говорю ж, романтика!  

С самого утра мы ждали обед, с обеда мы ждали ужин. Так и проходили дни. С особой теплотой я вспоминаю дни, когда мы проезжали на тракторе недалеко от маленькой речушки, что текла, аккурат, за нашим селом. В теплой, подобно парному молоку, воде было приятно расслабить мышцы и смыть с себя усталость. Слезно прося дядю Вову, вырулить к берегу, мы весело плескались в спокойной теплой водичке, не боясь за себя.  

Были и такие случаи, которые вспоминать не особо хочется. Однажды, помню, нам торжественно объявили о новом заказе: нужно было засеять поле какого-то милиционера, в мальчишеском простонародье – мента. Как нас удивил заказ, так нас удивило и наличие вознаграждения. Во время засевания, мы с напарником гадали, сколько же заплатят? Во сколько обойдется наш труд и глотание пыли? Долго томить не стану и скажу, что заплатили нам по пятьсот дубовых, как сердце хозяина этого поля. Много ли это или мало на то непростое время, даже я и сам не скажу. Впрочем, я даже не вспомню, на что их потратил тогда, видимо, сумма действительно была незначительной.  

В общем, представления от засевания полей, я вам скажу, были не очень. Да и вы, дорогие читатели, должно быть, поняли из моего рассказа, что работа эта, хоть и нужная, но ее нужность должна толкать управленцев создавать хорошие условия для работников, но никак не втаптывать их в рыхлую полевую грязь.