Отражение

Так получилось, что лишь однажды я слушал морской бриз. Ещё в детстве. Мы сидели на берегу с отцом и обсуждали проплывающие мимо корабли. Кидали в барханы камни, я кричал на чаек и они возмущались на меня в ответ. Под ногами был каменистый берег и отец вечно боялся что я соскользну и разобью себе голову, сверну шею «или ещё что похуже». И что может быть хуже..?  

***  

Я проснулся от дикой головной боли. Вставать не хотелось и было даже опасно – от похмелья взгляд водило из стороны в сторону, и нельзя было быть уверенным, что я смогу устоять на ногах. Лицо горело, из закрытого рта просачивалась вонь. Тошнило.  

Вчера я уволился «по собственному желанию». Не сказал бы насчёт «желания» – его у меня не было, но то, что «по собственному» – явная ложь. Эта формулировка была лишь маленькой подачкой со стороны начальства, чтобы от обиды я не распространял невыгодных слухов. Я не был человеком злопамятным, поэтому подписал, только и всего. Но это не отменило того факта, что я... безвольный.  

Добежать до унитаза я не успел, меня вывернуло по дороге прямо на ковёр. Подкосились ноги и я грохнулся рядом, благо, что не лицом в лужу. Как тряпка.  

***  

Вечер размазал по небу малиновый цвет. Словно убил насосавшегося комара.  

Я сидел на скамейке у городского прудика и смотрел вниз. Самая удобная поза, чтобы не болела голова. Когда задираешь её вверх, то весь мир грозится опрокинуться и увести землю из под ног. А я и так уже упал ниже не куда.  

Где-то впереди шуршали волны. Их пускала огромная чёрная собака. Она купалась чуть поодаль, шумно отфыркивалась и рычала на камыши. Лабрадору казалось, что в них скрыта угроза. Хоть я и знал, что в траве нет ничего такого, всë равно скосил на неë глаза. Она тоже колыхалась из-за волн.  

Вода была мутной, а пруд – не то чтобы большим. Он был тëмным, словно зрачок неведомого мне циклопа. Я смотрел в него и видел отражение неба, склонившихся ив... и своë собственное. Словно смотрел в этот мелкий зрачок и видел в нëм глубину, сравнимую с бездной. Она затягивала меня и стирала с помощью этих волн и этого чёрного лабрадора.  

***  

Ливень захватил наш город, как варвары Рим. Он шëл без остановки уже дней пять-шесть. На улицах развëрзлись реки, люки канализаций подпрыгивали на месте.  

Я шëл из магазина без зонта. В карманах у меня была банка шпротов, паспорт и кошелëк. Промок капюшон, промокли кроссовки и носки. Меня знобило, меня штормил ветер, я сам себе казался маленькой шлюпкой во время шторма. На душе скребли кошки. Дико хотелось спать и плакать. Денег осталось лишь на...  

На что? Я остановился прямо посреди дороги. Впереди замигал зелёный свет светофора и потух. Загорелся красный.  

На что у меня остались деньги? На жизнь?  

Я засмеялся, как припадочный. Жизнь. Она смывалась с меня под этим дождëм и уносилась вниз по улице, в небытие. Она бурлила в канализации, где-то там подо мной, в глубине...  

Вокруг по воде стрелял ливень. Я стоял на коленях в воде и бил руками еë волнистую гладь. Отражения не было – вода была мутной, в ней проплывали бычки и пустые упаковки сухариков.  

Где же ты, глубина? Бездна? Где моë отражение? Где же, чëрт подери, я сам?  

Я стоял на коленях. Смотрел и не видел. А после встал и пошëл в сторону вокзала.  

***  

В купе не было никого. Сейчас октябрь, на море не едет почти никто. Да и кому, кроме меня, это нужно?  

Проводница проверила паспорт и что-то спросила. Я махнул рукой, кивнул и она ушла. За большим окном проехал город, пригород, поля и начался лес. Я лëг на кровать и отвернулся к стенке. Ничего интересного за окном не было. Я потратил последние деньги и заснул прямо в ботинках.  

***  

Меня разбудила женщина. Проводница. Говорит, подъезжаем. Я протëр лицо, глаза, и выглянул в окно. За лесом и верхушками низеньких зданий было оно. Проблеск воды, проблеск надежды. Как сумашедший, я залез с ногами на стол и прижался лицом к стеклу. Море. Голубая полоска стала больше. Я ждал. Уже не мог терпеть, когда выйду на берег и почувствую...  

***  

Морской бриз. Холодно. Значит не бриз, а просто... просто ветер. Жуткий. Но пробирающий насквозь, до самого нутра.  

Каменистый берег и волны. Они переворачивали более мелкие камни, словно горошинки, и разбивались о большие, словно горсть песка о камень.  

Я вдохнул. Давно я не дышал так глубоко, полной грудью.  

Вот оно! Камни, море, ветер. Не голубой проблеск надежды – а бескрайний, вечный свет. Я смеялся и плакал. И побежал вперёд.  

Споткнулся и упал. Чëрт, больно. Что это? Из кармана я достал нечто жирное, маслянистое – написано: «Шпроты». Я расхохотался и выбросил их в беснующуюся пучину. Так вам! Да! Там вам самое место!  

Я вскочил.  

А где моë место? Я грустно взглянул на пустую банку. «Шпроты»...  

Ну конечно, как может быть иначе?! Я знаю где моë место! Ответ так прост, так лëгок. И как я раньше не знал?  

Я выбросил банку в море. А после – зашëл в него сам. Волны затягивали, бросали обратно, но потом – затягивали глубже. Туда, в глубину. В самый центр чëрного зрачка. В самую бездну.  

Так исчезло моë отражение.