Инория

Об этой планете было непринято говорить плохо. Нечто подобное отмечали вроде и у людей, но с ещё более строгими и поистине жестокими законами за инакомыслие. Инороанцев боялись, как говорят на Земле, «как огня», а я всего лишь любил свою планету, что же плохого и непростительного я сделал?  

Инория…  

Сейчас трудно представить, но когда-то это слово представлялось для нас чем-то загадочным, далёким, великим, почти сакральным. На Фенизе говорили, что там живут только лучшие из лучших, что там «Рай», высочайший уровень жизни, все стремятся попасть в Инорию, мечтают об Инории. Инория, Инория… Звучала она одно время со всех сторон и представлялась планетой из песни. Туманные описания чужеземных красот, однако, немного заставляли задуматься, какая именно там царит красота, но лишь на миг; всегда после сомнения забывались.  

Я родился на Фенизе, на маленьком полуострове и был вполне счастлив. Хотя, увы, моё детство нельзя назвать особенно ярким или счастливым. Так повелось, что представители моего вида крайне болезненно проходят через возрастной переход. Я не стал исключением, скорее наоборот. И всё детство вместе с родителями мы летали из одного острова на другой в поисках лучшего климата, пищи, условий. А дело было не в них. Это просто этап. Его надо было перерасти, одиночество – принять или перебороть. В конце концов, были и другие столь болезненные индивиды, не первый я – не последний. Увы, не последний.  

Но болячки – иная тема… Несмотря на времена, полные слёз и отчаяния, боль забывается со временем, воспоминания искажаются; бесконечные путешествия запомнились в первую очередь сменой удивительных мест. Проблемы со здоровьем забросили нас на Кийию, и этот залитый закатным солнцем городок с фонтанами и памятниками на мгновение показался осколком ненайденного Лучшего мира; его маленькие магазинчики с горячим фастфудом, тысячи книг, библиотеки с прохладным воздухом. Так приятно было зайти в них, заскочить и забрать с собой в прохладное царство даже тень! Зайти хоть на миг – после раскалённого солнца.  

В Кийие, помню, эх, были же светлые времена! – мне десять, или чуть меньше, вместе с родителями мы сидели на плетёных креслах, в окружении плющей и невиданных ванильных цветов, ждали свой мясной заказ. Как сегодня помню, огромные котлеты с черносливом и вареники. Деликатес: рецепт из далёкой Солнечной системы.  

Помню, как выходили из многоэтажек. Объедались тортами и сахарной ватой. Ходили вместе со старшим братом в инопарк. Но мне всегда становилось грустно при виде заключённых в нём обитателей… Владельцы парка с широкими улыбками на лицах объясняли, мол животным и пришельцам лучше будет в неволе: лучше так, чем отпустить их во враждебные и неизвестные им условия. Но ведь можно было и не ловить…  

Как катались на огромном колесе обозрения! Колесо заскрипело и вдруг перестало двигаться. Я боялся высоты и не решался даже одним глазком посмотреть вниз. Внизу кричали в своих вольерах жители, а великанский парк скорее напоминал густой лес. И было так хорошо, так много всего виделось в будущем… Жара кидала в сон и разливала светлое спокойствие. И, казалось, ничто никогда не сможет вмешаться и изменить это…  

А как мы ездили на поездах! Один умелец построил их между островами и полуостровами, и поезд парил, плыл по воде. Солёные лагуны встречали каждый перрон первее родных и знакомых. Соль сильно портила воздух, нередко воняла кислым, но белые островки среди бледных вод казались настоящими облаками. И мы постоянно смеялись.  

А НаАва? И туда однажды забросило меня грустное детство. В совсем другую атмосферу, другой, казалось бы, колорит. Помню, здесь стелились по обе стороны дороги бескрайние поля из подсолнечника и пшеницы, каанлерии и брадхиоры. Все эти культуры до начала периода своего цвета и созревания раскрашивали наши лиловые небеса нежнейшим зелёным цветом. И было что-то фантастическое, карнавальное, нереальное в каждом таком поле, в каждом живом цветке.  

Помню домик у одной бабушки, в котором мы жили не более двух недель, пока местный целитель смотрел и думал, что со мной делать. Две недели каждый день, он сказал, приходить или приезжать в село, и там производились некие запретные для слов манипуляции. Я, правда, не могу сказать, что он делал. Да уже и не помню, память стёрла не воспроизводимые речью воспоминания. Лишняя для читателей информация.  

Помню лишь, как живя у какой-то местной бабули, родители разрешали бегать по огороду, срывать и есть голыми руками виноград, пить воду прямо из горной реки-ручья, ходить вместе с котом и собакой к ущелью, из которого эта река вытекала из глубокой пещеры-расщелины. И время тянулось тогда – каждый день – как год, или век…  

Эх, было же хорошее время! Ведь было и что-то хорошее.  

А потом…  

Вы скажете: «Причём тут Инория? » Но перед тем, как сказать о ней, невозможно не сказать было для сравнения о моей малой родине.  

Путешествий по островам и островкам, действительно, оказалось немало. Мы изъездили едва ли не весь фенизийский мир, и я не помню, чтобы в нём встречались какие-то ужасающие зрение или слух вещи, о которых было бы страшно вспомнить, даже думать. Может, да, мне было всего только десять, но всё же. Но воспоминаний осталось много, и они все, как один, показывали новые и новые уголки мира, но ни одного животрепещущего преступления там, клянусь, я не видел. Если такие и происходили, никто о них не знал, они не составляли важную и длинную часть текста, они существовали, как и везде, ведь такое везде в той или иной мере случается.  

Никто на нас не нападал, подавно некто не пытался убить. Размеренный яркий мир, в меру населённый, не сильно маленький и не сильно большой. Бабушка говорила, а она облетела много планет; что Фениза богатая и плодородная планета, и в тоже время не уступающая сильно другим. Мы жили в обычном мире, не видели Ада, не могли и представить, что такой есть, и не увидели Рая, когда все стали расхваливать оный.  

Где-то здесь моим историям суждено встретиться. Не знаю, что последует за это признание, но лучше вечное одиночество и осуждение, чем жить в мире полном тумана и лжи.  

Инория – соседняя нам планета. Была соседней. Самой большой в системе. Мы во многом уступали ей. И по размерам, и по описанию невообразимых красот, в высоте гор, даже количестве и цвете тумана! Но, согласитесь, так ли важен туман, и нужен ли он, если это не только природное явление? Инорианцы подчинили себе эту столь капризнейшую стихию. Они приручили, а затем подчинили всё. Говорят, и в их мире когда-то бушевали боль и разруха, а теперь беды – удел исключительно мелких миров. Инория – совершенство, и здесь не может быть ничего меньше него!  

Сильно много высоких лозунгов. Все очень хорошие, громкие, красивые. Так не бывает. Ещё и этот непонятный туман, который расползался по всем границам, точно скрывал что? А если, и правду, скрывал? Кого-то это манило, других отталкивало.  

…Я пишу эти строки, а за спиной разрушается мир. Знаю, моего мира уже нет и, возможно, никогда больше не будет. Знаю, что нас всех могут уничтожить, но будет сказано, что это «во благо». Кому? И с какой точки зрения?  

О Инория, Инория, чужой далёкий и всегда привлекательный мир! Какая ирония! А я тоже когда-то мечтал побывать там. Верно, когда был маленький и много болел, строил какие-то планы – представлял себя верхом на зелёном облаке. Я придумывал, как там хорошо, сочинял причины, дорисовывал воображением растения и животных чужого мира. Я думал, запрещено говорить о жизни инорианцев потому, что они живут на десятом небе. Их уровень жизни и ментального понимания настолько велик, что нам, простым смертным фенизксам, просто непостижимо понять их, и дабы не расстраивать всех – описания были скупы, упускались.  

А оказалось…  

Нам было хорошо и в своём маленьком и не идеальном мирке, всего хватало, всегда было с кем посоветоваться, поговорить. И пусть мы – не они, пусть! – каждый жил своей жизнью. У третьих же миров, говорили инорианцы, моря из морей проблем. Поэтому редко кто стремился посетить малоизвестные шарики.  

Всё случилось слишком неожиданно. Нас в срочном порядке эвакуировали, сказав, будто по планете бродят ужасающие чудовища и вообще там на каждом шагу смерть и ужас. Нас эвакуировали, спасли, дабы показать лучший мир – и избавить, само собой, от несовершенного.  

Забавно, но Инория не занимала при её славе первого места по вселенской планетной классификации. Значит, были миры и более идеальные? Были. Один из известных «первенцев», если не путаю, даже рассказывал, как у них во главе всего стоит вдохновение. Далёкий, очень далёкий мир, почти реликтовая галактика, находится на окраинах, но это ничуть не помешало им развиться до таких гениально-непостижимых высот!  

Наша же система располагалась в среднестатистическом, но довольно удачном месте. Почти в самом центре Пути, была в меру удалена от всех чёрных дыр и тоннелей, и скопления плазмы не сжигали её в лучах. Нам, действительно, повезло! Но повезло ли? Утопия…  

Обычно утопии всегда начинаются со слов о прекрасном мире, там описываются его правила и устои. Нередко утопия превращается в антиутопию, и такое, увы, в жизни бывает. Какое место занимала всемизвестная огромная планета, к какому полюсу была ближе, не мне судить. Кажется, она выделялась из всех и скрывала в себе опасность нового, иного типа.  

Как мы пересеклись? А так же, как пересекаются галактики, благодаря ветру и великой случайности или судьбе. Притяжение сыграло злейшую шутку, но, как выяснилось потом, под известные законы мироздания, был мастерски подстроены их технологии. И не было монстров, просто без них все до единого жители не сорвались бы с насиженных мест. А теперь нам запрещают вернуться обратно и убивают за слова о том, что нам жилось хорошо. «В Инории обязано быть лучше». Какой бы она ни была.  

…Теперь, когда Фенизы больше нет, на неё сбросили бомбы, и нас всех заставили называть себя не иначе, как инорианцами, нет смысла таить правду. Эта планета не всегда была такой туманной и такой большой. Она начинала, как и другие все, с малого. Она была в начале существования, как и все мы, никем. И она бы осталась обычной планеткой, если б не научилась захватывать другие миры и соединять их. Эта участь и постигла и нашу Фенизу.  

Планеты не сталкиваются равномерно: разрушается та, что слабее, сильнейшая наносит удар, затем благодаря физическим законам они сплющиваются и соединяются. Порой это роковое противостояние носит непредсказуемый характер, но это в случае, когда столкновение обусловлено реально ходом вселенских дел и никто в них с интересами своими там не участвует.  

…Инория – не шар, а гроздь из тысяч шаров. Туман скрывает её пороки, впадины и запретные для глаз других шрамы. Здесь переучивают даже прежнему ходу мысли. Ты должен любить свой мир. Но не будет любима родина, которую заставляют любить. Не будет мило небо серое, когда ты уже видел розовые и золотые цвета. Нас говорят, что на Фенизе было исключительно чёрное небо, а розовое и золотое есть здесь. (Конечно, будет, ведь сколько миров соединилось! )  

С одной стороны – любовь это хорошо. Но… Сила. Сила, причём колоссальная. А честность её? Мудрость, стоящая за этой силой? Настоящая ли это любовь, или страх пред суровым законом? Сколько «да» на самом деле есть «нет»? Когда нас погнали в другой город и дали даже имена новые, мы впервые задумались над этим вопросом. И пали надежды. Мы поняли, что попали в капкан.  

Многие потеряли мечту, многие, особенно дети, каким и я был много лет назад, и что надеялись увидеть совершенство и продолжали лелеять мысли о нём вплоть до нового праздника – «Дня, когда это случилось». У инорианцев новая гроздь – это радость и смех, повод для песен и плясок, здесь всегда весёлый народ, каждый второй или третий употребляет веселящие растения, спорю, чтобы облегчить жизнь. Каждый тебе улыбается.  

Но от чего же так повелось… Почему легенда о лучшем мире так и не смогла его показать? Нет, не потому, что идеальных не существует. Я молчу про обратную сторону этого «виноградника» – про миллионы, потерявших родину, дом, культуру инопланетян. Идею объединения миров иные сочли гуманной и положительной. Это хорошо. Но разве для большого мира необходимо уничтожать тех, кто хочет жить своим маленьким? Равнять всех под себя, соединять, а если при этом теряется нечто важное? Мы не они и никогда ими не станем. Так и останемся не равны. Хотелось бы мне посмотреть на то, что осталось от Фенизы…  

Повторю, были миры по-настоящему идеальные, к которым бы нужно многим идти и стремиться… Но зачем стремиться к чему-то высокому, недостижимому, зачем, если можно, к тому же легко, поработить и донести до народа, что не нужен никакой идеал, довольствуйтесь имеющим, благодарите малое, а не то и его не стать может?  

Может. А может наступить мир и покой, где во главе всего встанут музы и вдохновение. Убивайте: и чёрных, и белых, если не боитесь доказать тем самым не свои идеи, а своё истинное лицо. Инория идеальна лишь потому, что запрещает всем говорить о своём несовершенстве. Но это видимость. Это ужасно. И у неё есть обратная сторона. Если завтра все иные миры будут уничтожены, а замученные жители с приклеенными улыбками продолжат скандировать, что их мир – лучший мир, а иные миры первого класса – «на самом деле вселенское зло» (только потому, что это не они), задумайтесь, вспомните. Я не призываю вас бежать как можно дальше, бывает, некоторым существам нравится жить во лжи, правда и красота для них недостижима, губительна, она поставит под вопрос все их принятые здесь идеалы. Я лишь говорю про туман: он скрывает лицо Инории, он заполонил на ней все уголки, все материки, этот мир полон лицемерия, здесь всё – туман, он живой, он учится, скрывает мелкие неважные, важные и слишком страшные тайны.  

Не для одной красоты его стали подкрашивать, делать гуще, насыщать ядовитыми веществами. Приспособившиеся к системе не умирают, они растворяются, их боль делает их призраками, а призраки превращаются после в туман… Нас, наверно, убьют за раскрытие такой тайны. Но смерть нескольких фенизксов – небольшая цена, если этот рассказ сможет спасти тысячи других далёких и близких планет в настоящем и будущем.  

…Говорят, в Солнечной системе есть планета под названием Земля, и Земля делает всё возможное, чтобы создать себе такой же «прекрасный» мир. Инория не послужила уроком, многие наши слёзы пролиты были напрасны, она стала напротив для многих примером, мечтой. Жители далёкой Земли, люди, тоже любят жить в обмане иллюзий, им нравится тешить себя хотя бы снами о счастливой жизни, сказками про жизнь после смерти, они ничего не могут и – главное – не хотят делать на благо других здесь и сейчас. Им проще кричать, что они – уникальны, а так уникальны ли?  

И сколько таких, как Земля?..  

Я отказываюсь верить, что жителям зелёной планеты будет хорошо в инорианском Аду. Идеальный мир – больше, чем пустая фантазия, и его можно построить, и наполнится птицами райский сад, но только если… Слова расплываются вдалеке... Если не будет сила... не будет сила в жестокости, рабском страхе наказания и рабской лжи.  

Инория обязана прекратить своё существование. Через десять, девять.. восемь… семь… Когда вы получите это послание, мёртвый корявый камень будет летать в бездне, где ему самое верное место. От неё останутся только обломки и лава, и, возможно, когда-нибудь новый мир: новые существа придут на место него, и построят там то, что не смогли в страхе сделать инорианцы. Не смогли или всё же не захотели? Как надо бояться других, чтобы убить своё счастье? На каждом трусливом туманном жителе тоже лежит вина за однажды уничтоженный порядок, за податливость, излишнее молчание, за легенды, что заставляли путаться других, и чьи слова сыграли такую коварную роль для Фенизы и многих других цивилизаций.  

Мы верили. Мы поверили. Нас заманили в ловушку ради увеличения территории и населения. Я понимаю, совсем другое дело, если б была опасность – тогда это не вызывает сомнений, но нас ни от чего не спасли. Нас украли, а теперь на нас взваливают самую тяжёлую и грязную работу, а ослушавшихся за малейшее подвергают жесточайшему геноциду. Местные так одурманены туманом, что, даже если хотят, не могут ничем помочь. Да и таких мало. А если и вы обманетесь и разочаруетесь? Реальность далеко не всегда так хороша, как только рисует надежды…  

Нам обещали Рай, но Эдем некоторых планет ужасает, и над этим надо задуматься, надо иметь ввиду и всегда бояться такое сделать. Великодержатели мира или миров! Если моя история напомнила вам ваше время, признайте, что вы ошиблись, и вы можете ошибаться, ибо ошибаться в этой Вселенной могут все; признайте и искупите свои ошибки, и будут они вам прощены. Иначе может стать слишком поздно. Миры запускают процесс самоуничтожения, когда тайная сущность планеты впадает в ярость – и ничто уже не сможет тогда вас спасти.  

Инории давно нет, нет и нас, её свет не долетит до вас даже призраком, ибо мы в прошлом, вы – в очень далёком будущем. И ваша Земля может погибнуть, если найдётся хотя бы один человек, который решит подчинить себе весь мир. Напрасная жертва!.. Мир, что мог стать лучшим из лучших миров. Мир, что был прекрасен именно благодаря разнообразию. Разве этого вы хотите, разве разрушений, а не спокойствия каждого? Нет, не верю.  

К счастью, пока ещё можно всё изменить и вернуть назад, но только если действовать начать уже сегодня. Каким образом – решать вам, это очень сложно, но не невозможно. Я просто отказываюсь верить, что ваши системы намеренно желают смерти своим мирянам. Это – ошибка, в Инории что-то пошло не так… Инория первоначально была доброй и мирной, о ней ходила такая слава, и эта слава не была обманом лжи. Просто потом что-то пошло не так. Излишняя власть вскружила голову, и запустился процесс начала конца. Утопия стала антиутопией, когда должна была… должна, обязалась стать… Может, и Раем. Это просто ошибка. Потому что «нет» всё меняет в очень тёмную сторону…  

Это не должно повториться. Земля не должна стать Инорией!.. Но я не знаю, что ещё и кому нужно сказать, чтобы наша ошибка не повторилась. Лишь вдохновение может спасти изменчивый мир. И только вы можете спасти себя от себя. И вы же – себя разрушить. Всем кажется, что чужие ошибки принадлежат другим, а у себя так не будет. Будет у всех. Вселенная так устроена. Ваша Инория может стать ещё хуже нашей. Но тогда пострадает не один континент или город, не станет ещё одной цивилизации. Мы возлагаем на вас надежды. Хотя бы вы должны остаться в живых и прожить наши непрожитые тысячелетия и годы.  

Севастополь, 7 – 9 августа 2022, 524