Лето в деревне.

Васька любил лето в деревне. Ждал его долгие месяцы и уже с нового года начинал готовиться и мечтать.  

Мечтал как будет с дедом, а то и один, ходить по утрам на речку и удить рыбу. Правда для этого нужно было вставать с первыми петухами и по утренней росе, утопая в траве по колено, спускаться к реке. А по утрам холодно, зябко, и хочется спать.  

Помимо деревни Васька очень любил спать. Для мамы каждое утро начиналось с монотонного: «Вася, вставай. Вася, пора завтракать. Вася, опоздаешь в школу. ' И так раз десять, а то и двадцать, пока папе это не надоедало и он командирским голосом кричал: «Рота, подъём ". На Васю это имело положительный эффект, и он не хотя, но шёл на кухню завтракать, умываться, и собираться в школу.  

А в деревне его долго будить не надо было. Потому что, у деда было правило – дважды не повторять. Не любил он всех этих бабских церемоний, говорил, что мужик должен сам с петухами просыпаться, на то он и мужик. Поэтому, как бы Вася не любил спать, но рыбалку с дедом он любил больше.  

А если они не шли на рыбалку, то Васька мог спать до третьих петухов. То есть до того момента, пока из кухни не поползет запах блинов, которые бабушка готовила в печке.  

Бабушкины блины он мог есть каждый день. Васька и мамины блины любил, но бабушкины, из печки, которые пахли огнем и чем-то таким тёплым и родным, ни с чем нельзя было сравнить.  

После завтрака у всех были свои дела. Бабушка мыла посуду, прибиралась в доме и, если не было стирки, шла на огород. Васька любил, когда была стирка. Потому что, ему поручалось везти тележку с мокрым бельём на речку. Он вёз, а бабушка семенила рядом и всякий раз охала:  

– Больно ты прыткий, Васятка, не поспеваю я за тобой. Не беги так, а то колеса в тележке отвалятся, как тогда белье полоскать буду.  

И Васька останавливался и ждал бабушку.  

Но вот что, а вернее кого, Васька не любил на речке, так это гусей. Нет, пока они плавали и что-то вылавливали в воде, погрузив свои длинные шеи, было всё хорошо. Но стоило им выйти на берег и подняться на пригорок, как они превращались в банду. Идут, гогочут, как бабы на базаре. А их главарь ещё и крылья расставляет, и шипит угрожающе. Уж какие у гусей опасные клювы Васька испытал на себе.  

Однажды был очень жаркий день и Вася возвращался с речки после купания. Возвращались с неё и гуси. Шли гогоча впереди и он не спешил их обгонять. Пусть идут себе, с ними связываться себе дороже, думал Васька, подозрительно глядя на гусей.  

Тут на дорогу выскочил маленький щенок и начал лаять на гусей. Гуси загоготали ещё громче, а их главарь сначала остановился от неожиданной наглости со стороны щенка. Мало кто осмеливался вот так бросить вызов этим грозным птицам. Но, придя в себя, гусь, ещё шире расставив крылья и выпятив грудь вперёд с грозным шипением пошёл на щенка. Тот неистово тявкал и вилял толстым задом. Васька закричал на щенка, чтобы тот убегал, но разве ж в том гвалте, который подняли гуси можно что-то услышать.  

И тут гусь, несколько раз ущипнув щенка, начал топтать его ногами. Маленький щенок завизжал от страха и боли. И этого Васька уже не мог вытерпеть. Отбросив свой страх перед гусями смело бросился выручать щенка. Он размахивал перед главарём прутом, который схватил по дороге. Но, разгорячённая птица отступать была не намерена. Бросив щенка гусь переключил своё внимание на Ваську. Всё так же, широко расставив крылья и выпятив грудь, он грозно шёл на мальчика.  

Васька, подхватив щенка на руки, бросился бежать. Но всё же гусю удалось несколько раз его ущипнуть. И эти щипки потом ещё долго синели на Васькиных ногах, напоминая тот неравный бой.  

А щенка бабушка разрешила оставить. Полкан-то уже старый, того и гляди помрет ненароком, не кому будет дом охранять.  

И Васька назвал его Дружком. И остаток лета щенок не отставал от Васи ни на шаг, куда тот, туда и он. А гусей они оба обходили стороной.  

До лета остался месяц. И он, как назло, будет тянуться вечностью. А Дружок его ждёт. Вырос уже, поди не узнает.