Бунтарский богословский вопрос

Священник шел по улице, наблюдал за всем вокруг происходящим и присушивался к разговорам прохожих. Возле одного дома столпились люди и стояла полицейская машина – это власти отнимали у нищей молодой матери трех ее малолетних голодных детей, т. к. она не могла их на свою зарплату прокормить. Хотя и работала с утра до вечера без выходных. Дети отчаянно цеплялись за мать, страшно от ужаса кричали, но полицейские были безжалостны! Затолкали детей в машину и увезли их. В толпе говорили:  

– Вместо того чтобы помочь матери и платить ей чуть больше, власти делают ее детей сиротами. Если Бог позволяет ТАКОЕ, есть ли у Бога совесть?!  

Священник задумался над этим стихийным вопросом, но ничего не ответил даже сам себе... внутри себя... Он пошел дальше и вскоре увидел, как на грузовиках подъехала сотня солдат, они вдруг перекрыли улицу и оцепили на ней всех. Потом они стали хватать среди прохожих мужчин – молодых и даже пожилых. Заламывали им руки и даже безжалостно били тех, кто сопротивлялся! Жены, матери и просто чужие женщины в ответ стали бить сумками солдат. Некоторые женщины, уже совсем обессилев и отчаявшись, снимали с себя обувь и кидали ею в солдат, словно это были камни. Хотя уже была зима и можно было отморозить ноги и тяжело заболеть. И тем не менее женщины отчаянно бились!  

– Что здесь творится? – громко спросил изумленный невиданной картиной священник.  

– Идет война, – прокричала ему из толпы одна из женщины, – в армии не хватает солдат, но никто из наших мужей и детей служить нашим позорным властям не хочет. Тогда власти приказали полицаям хватать всех мужчин подряд и забривать их в армию силой! Вот мы, женщины, их, как можем, и защищаем. Нам нужны живые и здоровые мужчины, а не калеки или вообще трупы в гробах!  

– Эй ты, поп! – закричала тут одна из юных девчонок. – Ну что же ты смотришь? Давай, помогай нам. Или испугался?  

Но священник в ответ только беспомощно развел руками... Его священнический сан не позволял ему участвовать в политической деятельности, а тем более в какой-либо драке – даже на стороне несправедливо обиженных и угнетенных!..  

– Эх, ты, продажный поп! – закричали тут многие женщины. – Видать, нет совести ни у тебя, ни у твоего Бога, которому ты так верно служишь. Позор вам обоим! Нет вам больше никакой веры! – и они продолжили отчаянную драку.  

А священник понурил голову и опять побрел себе дальше. Он дошел до своей храма, вошел в него и увидел, что там совершается молебен – очень богатый купец дарит иконе Спасителя золотую цепочку, на которой висит большой бриллиант огромной цены! Настоятель принял дар, торжественно открыл киот, в котором размещалась писаная червоным золотом огромная икона Спасителя, и повесил этот купеческий дар внутри киота на особую леску. На этой леске уже висели десятки толстых золотых цепей и перстней с бриллиантами, изумрудами и прочими драгоценными камнями. Священник прислушался к разговору двух древних старушек, которые сослепу не замечали его присутствия.  

– За что это наш жадный купчина так богато одарил Спасителя? – спрашивала одна старушка другую.  

– За то, что Всевышний спас купеческого сына от армии. Купец дал губернатору большущую взятку, и тот вычеркнул его сынка из общего списка призванных. А вот нашу Степаниду Бог так таки и не помиловал... – указала старуха на женщину, которая вся в черном на коленях стояла перед Спасителем и безутешно рыдала. – Степанидиного сынка таки взяли в проклятущую армию! Хотя он идти был никак не должен – ведь ему было всего 16 лет. И все ж таки забрили, проклятые! И на фронте его уже через неделю убили...  

– О-хо-хох... Наступили последние времена... Уже совсем не осталось правды на земле! – горестно в ответ вздохнула собеседница. – Нет ни правды, ни совести... Ни у людей, ни даже у самого Бога! Вон как Спаситель на нашей иконе увешан кольцами да золотыми цепочками! Инда женщина! Куда ему столько?! И никто не замечает уже, что эти цепи его вниз тянут, как якорь утопленника, а вовсе не в небо...  

Священник запомнил эти слова, которые слышал сегодня уже не раз от нескольких людей. И спросил себя сам: "А и впрямь, есть ли у Бога совесть?! И может ли она у него быть вообще?!" Этот вопрос так глубоко засел в его сознании, что он начал исподволь задавать его другим людям. Так, через день-другой во во время исповеди местного уважаемого доктора он услышал от него искреннее раскаяние в том, что тот на днях совершил грубейшую врачебную ошибку и в результате этого пациент умер. Священник уже было хотел привычно снять с доктора этот грех – тем более тот глубоко раскаивался. Но вдруг задал ему вопрос:  

– А совесть у тебя после этого, не болит, сын мой?  

– Совесть? – переспросил доктор. – Вот душа у меня болит. Очень ноет! Спасу нет! А совесть – ни капельки! В медицине докторам не должно быть совестно. Так что мы, врачи, давно ее и вовсе в себе убили!  

– Как так? – поразился священник.  

– А зачем, батюшка, она нам? Часто мы своим пациентам вынуждены задавать такие вопросы, которые любой другой порядочный человек задать посовестился бы. А мы – нет! Потому что спросить – обязаны! Или смотрим женщинам в такие места, куда любой другой мужчина смотреть не должен! Кроме мужа, конечно. А мы, врачи, опять же, обязаны это видеть. Ради правильного и успешного лечения. Так что совесть нам в нашей профессии только помеха. У нас есть только душа.  

На другой исповеди священнику раскаивался уже судья. Он был виновен в том, что несправедливо отправил на долгий срок на каторгу ни в чем не виновного человека. И этот судья опять же, как накануне и доктор, жаловался на больную свою душу, но никак не на совесть, которую он в себе тоже давно убил – ради исполнения своих сугубо профессиональных обязанностей. Чистая неподкупная совесть мешала ему быть кристально честным и одновременно не умереть от разрыва сердца из-за жалости к людям... – такой вот парадокс!..  

И тогда священник наконец-то понял, что у Бога тоже нет и просто не должно быть совести! Ведь Бог – это не только некая невидимая и непознаваемая сущность, но еще и особая и единственная в мире профессия! И ради качественного выполнения своего профессионального долга Бог не должен кого-либо совеститься. В точности как врач – чтобы успешно всех в мире лечить. И как судья – чтобы всех непредвзято судить. А иначе мир рухнет! И звезды упаду на землю!  

Эта идея настолько поразила священника, что он написал небольшой труд на данную первостепенную для него тему и отослал сею рукопись в Священный Синод для печати ее в церковном журнале. Однако синодальный цензор, прочитав такое богохульство, немедленно вызвал священника в столицу, и там особая комиссия ему учинила многочасовой допрос! И поскольку ответы провинциального священника были более чем логичны и не противоречили Святому писанию, а защиты во дворце у него среди монарших персон не было никакой, то его в конечном итоге сочли умалишенным! Лишили прихода и поместили в желтый дом! Где он среди помешанных обитателей через несколько лет действительно превратился в безумца. И там же, так и не совершив осознания всей страшной тяжести своего духовного преступления, и умер...