МАЛЫШ
("Кунцевские "трущобы" из романа "Из жизни фотомодели Зингер")
Но жиличка ничего не забыла. Она затаилась. Звали её Люсей, и работала она посудомойкой в столовой на автостанции. Люся приберегла свою месть для самого подходящего момента, который вскоре представился.
Однажды в воскресенье ближе к вечеру, кто-то стал отчаянно не просто стучать в дверь, а буквально ломиться в квартиру.
Для всех была единая установка: «Не открывать никому! », чтобы не нарваться на участкового, который будет дотошно интересоваться, на каком основании здесь живёт так много людей, оформлен ли договор аренды и платятся ли хозяева налоги. Чтобы отделаться от участкового, пришлось бы дать ему взятку, а это значит, новые непредвиденные расходы. Поэтому кто бы ни стучал и ни звонил, никому не открывали.
Но здесь чувствовалось другое. Какая тревога и дикий страх слышались в дробном стуке. Пожар, что ли?
Открыла дверь Римма, ответственная за всю квартиру, которая поддерживала связь непосредственно с хозяйкой.
– Помогите!
В дверном проёме стояла девушка с маленьким мальчиком на руках.
– Вам кого? – резонно поинтересовалась Римма.
Услышав странные голоса, жильцы высыпали из свои комнат. А как же, всех касается, мало ли что случилось?
– В этой квартире места сдаются, мне люди сказали, – проговорила девушка и глотнула побольше воздуха. – Мне нужно снять жильё. Негде жить. Я заплачу! Только через неделю! Прошу вас…
Римма смекнула что к чему и начала свою песнь.
– Понимаю, некуда идти. Но у нас всё занято! Вам неправильно сказали. Ночевать негде? Не беда. У нас есть социальная служба «Милосердие». Сейчас я вам дам телефон…
Тут мальчик заплакал, заскулил, головка его тянулась книзу, он явно хотел спать.
– Записывайте телефон! – важно сказала Римма.
Девушка обречённо смотрела на ней.
– Чего смотрите? – спросила Римма. – Записывайте, сейчас туда поедете и…
Тут тётя Оля резко сделал шаг вперёд, выхватив из рук девушки ребёнка.
– Кому церковь не мать – тому Бог не отец! – бросила она в лицо Римме и повернулась к девушке. – Раздевайтесь. Будете на моём месте спать, а я в гостиницу пойду. Раздевайтесь и проходите!
Римма растерялась от такого натиска. А тётя Оля принялась мальчика раздевать. Девушка испуганно сняла свои ботинки и засеменила в комнату.
– А на каком основании ты тут распоряжаешься? – заголосила Римма.
– На основании совести! – отрезала тётя Оля.
Бабушка Гизела после того конфликта была за тётю Олю горой. Она быстро приняла у неё из рук мальчика и тут же сказала:
– Никуда не уходи, Ольга. Мы с Алисой будем спать на моей нижней полке вдвоём, а ты на Алисину верхнюю полезай. А девушка с малышом улягутся на твоей.
На том и порешили.
Звали новых жильцов Наташа и Паша. Мальчику недавно исполнилось два года, и он ещё не умел толком разговаривать. Их история оказалась для России хрестоматийной. Попали в кредитную петлю. Жили в посёлке, работы нет, открыли своё дело с мужем, и их разорили конкуренты. Ларёк сожгли, в их квартирке в деревянном бараке выбили стёкла. Теперь они в бегах. Муж где неизвестно. Но Наташа наскребла денег на билет до Москвы и теперь будет здесь работать.
– Но сначала нужно найти работу! – твёрдо сказала тётя Оля.
– Конечно. А к вам, ну, где вы работаете, можно? – робко поинтересовалась Наташа.
– У нас только официальное трудоустройство. А с твоими долгами официально работать нельзя.
– Ну, да, – согласилась Наташа.
Пока мололи языками, Пашка уснул. Будить его не стали. Только подложили под него целлофановый пакет на случай, если малыш описается.
Поздно вечером, когда уже все были в сборе, никто против ребёнка не протестовал. Хотя духота стала мучить всех особенно сильно.
Вдруг дверь распахивается и на пороге Римма, а за ней скандалистка Люся.
– Приняли новеньких без моего согласия? Платите за них! – выпалила Римма, и руки в боки.
В воздухе повисла гнетущая тишина. С деньгами у всех было напряжённо. Люди здесь жили не сами по себе, а как посланники от своих семей. И благосостояние этих семей находилось в прямой зависимости от количества получаемых посланниками денег, коих всегда не хватало.
– Ну?! – грозно спросила Римма.
– Только на одну ночь, – прошептала Наташа.
– Нет! – вскинулась на неё Римма. – Плати и живи.
Тут бабушка Гизела развернулась и, нагнувшись, стала шарить в своей любимой сумке. Наконец, она достала деньги, пересчитала, затем выпрямившись, подошла к Римме.
– Вот, – сказала она и протянула ей на ладони деньги. – Семь тысяч за неё и три с половиной за ребёнка. Бери. За месяц.
Римма хотела было взять, но тётя Оля остановила её.
– Сейчас!
Она тоже полезла в свою сумку, и все, как один последовали её примеру.
Скинувшись, они собрали нужную сумму – семь и три с половиной тысячи рублей, раскидав на всех и вернув лишнее Гизеле. А собранные деньги отдали Римме. Та взяла, рука не дрогнула. А у женщин был такой удивительный подъём, такой прилив сил, что все ощутили себя единой семьёй. На маленького Пашку все косились и пытались при всяком удобном случае погладить его. А Наташе выдали мыло, шампунь, комплект не нового, но чистого постельного белья, накормили её борщом и настоящим бифштексом (Тоню хозяева угостили) и уложили её спать. А сами гудели шёпотом до полуночи, взбудораженные происшествием, столь счастливо закончившимся.
А Наташа с Пашей так и остались здесь.
…
В социальную службу «Милосердие» Наташа сходила, отметилась, и ей выдали единоразовую помощь в виде пакета с продуктами, куда входили литровая бутылка растительного масла, килограмм пшена, килограмм овсяных хлопьев, килограмм гречи, килограмм муки, пачка рафинада и пакетик с карамелью. Ещё дали направление в какой-то трудовой дом, где принимают неимущих с детьми. Но Наташа не поехала, потому что быстро нашла работу, даже две: уборщицей на два дня в один магазин – уборщицей на два дня в другой. То есть деньги появятся и в недалёком будущем.
Когда поделилась новостями с женщинами в квартире, те в один голос – оставайся здесь и работай! Бабушка Гизела твёрдо заверила, что присмотрит за малышом. «Ты главное деньги зарабатывай, чтобы выпутаться! А всё остальное уладится», – сказала Гизела.
Наташа даже расплакалась. А бабушка вновь рассказала, как их семью на Урал привезли: маму умирающую в больницу, а их, детей, на улицу, потому что некуда. И вот они, маленькие, кто где: кто в канаве, кто под чьим-то забором. Ладно, люди смилостивились и выхлопотали, дабы и их, детей, тоже потом в больницу определили, чтобы было, где спать и было, что есть. А так неизвестно что бы с ними стало.
Бабушка Гизела вспомнила и прослезилась. Она даже сказала, что ей будет спокойнее, если именно она за Пашкой присмотрит. Уж она-то с него глаз не спустит!
Остальные поддержали, что тоже помогут, чем могут. Тоня и Елена Георгиевна приносили игрушки, хорошие, дорогие, хотя и не новые. Интерактивную стиральную машинку, игрушечный пылесос на батарейках, разные конструкторы, пирамидки, пистолеты и автоматы. Тоня с Еленой Георгиевной в семьях, где работали, про Пашку рассказали, и хозяева подсуетились, не только игрушки, но и свитеры, штанишки, курточки малышу отправили. Вещи были фирменными, отличного качества, отнюдь не обноски.
А тёти Олин ухажёр, влюблённый в неё инженер, так был потрясён этой историей, что загорелся желанием оказать посильную помощь жильцам! Он на свои кровные купил им в комнату кондиционер и сам повесил его на стену! (Вот что значит умный мужчина! Сразу понял, что именно нужно в данной ситуации. ) В комнате людей битком, все впритык, как сельди в бочке, и ещё двое прибавилось. Не продохнуть! Постоянно открывая окно, можно и самим простудиться и малыша простудить. Кондиционер явился спасением. «Теперь мы сможем дышать! » – радостно сказала Елена Георгиевна, всегда задыхающаяся в такой душегубке.
Утром все на работу – бабушка Гизела кормит кашей Пашку и идёт с ним гулять. В Кунцево, недалеко от метро Молодёжная, был отличный лесопарк заповедник, где много сосен и лиственниц, чудесный воздух, и построена даже маленькая площадка для детей с качелями и турниками. В слякоть, конечно, особенно там не погуляешь, но в другое время всегда пожалуйста. Там зимой даже на лыжах катаются!
Бабушка Гизела уделяла прогулкам особое место, потому что экология в мегаполисах оставляла желать лучшего, а ребёнку для того, чтобы нормально расти, требовались хорошие условия. И, как бы ни трудно ей было передвигаться на больных ногах, она упорно вела Пашку в лесопарк на чистый воздух.
Они с Алисией, как и раньше, покупали в монастырской лавке два литра натурального молока, но теперь литр отдавали малышу. Ему варили и кашу, и молочную лапшу. И бабушка всегда строго смотрела, чтобы он всё съел. Уговорами, шутками-прибаутками кормила Пашку, а вечером отчитывалась перед Наташей. Она недоумевала: «Зачем вы мне это говорите? Я вам и так верю! » На что Гизела ей резонно возражала: «Мать обязана знать, чем питается её ребёнок. Он растёт. Ему нужны хорошие продукты и витамины».
С зарплаты Наташа платила за койко-место: полную стоимость семь тысяч за себя и половину – три с половиной тысячи – за Пашку. Спали они вместе на нижней полке тёти Оли.
Ночью, бывало, малыш просыпался и плакал, Наташа его успокаивала, и он потихоньку вновь засыпал. Никто не ругался и не высказывал своего неудовольствия, хотя привычного покоя лишены были все.
Как-то Пашка расплакался особенно сильно. Никак не успокаивался. Бабушка встала, подошла к ним с Наташей, Тоня слезла с верхней полки, тётя Оля тоже.
– Погода! – понимающе кивнула Елена Георгиевна.
– Давление меняется, вот он и плачет, – поддержала Тоня.
– Головка у него болит, – вздохнула тётя Оля.
– Головка, – подтвердила бабушка Гизела. – У меня тоже черепушка раскалывается. Так я вон какая здоровая бабища, а он кроха.
И вдруг дверь распахивается, врубается свет, и Римма с Люсей орать начинают.
– Убирайте его отсюда, иначе мы вам такое покажем! – заорала Римма, а Люська, которая её подначивает, сзади стоит и лыбится. – Добренькими прикинулись? Вы не одни здесь! У нас не детский сад, не приют. Есть специальные заведения, пусть эти двое туда и идут.
Пашка испугался и стал плакать ещё громче. Неожиданно для всех с верхней полки слезла Светлана, которая всегда молчала и ни во что не вмешивалась; она протёрла глаза и очень спокойно заявила:
– Вас что-то не устраивает? Так меня тоже! Я вот сфотографирую жрачку, которую вы из столовой воруете, и в фотки прокуратуру отправлю. А? Пусть разбираются. Воровать разве можно? Будьте честными до конца!
Известно, что Римма подрабатывала вместе с Люсей в столовой, и еду они таскали, причём в немалых количествах. Не тратиться на еду – это круто! Экономия получается существенная. А они приносили весьма вкусную и питательную еду: и нарезки ветчины, и целые пачки сливочного масла, и котлеты, и отбивные, и беляши с чебуреками, и фирменную столовскую рыбу в кляре. Холодильник всегда был забит до отказа, и, конечно, больше всего продуктов в нём принадлежало Римме с Люсей. Лишиться такого богатства не хотелось и ещё больше не хотелось иметь дело с прокуратурой.
Светина спокойная угроза отрезвила Римму, она не стала больше нарываться, приняв к сведению, что имеет дело с образованным человеком, способным на поступок, который может отразиться на всей Римминой незатейливой биографии, и, чертыхнувшись, она упёрлась в свою комнату досматривать десятый сон.
А тётя Оля с улыбкой посмотрела на Свету и сказала:
– Вот не ожидала от тебя! Думала, что ты живёшь по принципу, моя хата с краю…
А Наташа порывисто обняла Свету, которая окончательно проснулась. Та стояла в красивой прозрачной комбинации, демонстрируя женские прелести, смотрела на всех и улыбалась.
Пашка затих. Тут же выключили свет и улеглись по кроватям. Но не спалось. Все ворочались. Тогда Наташа со Светланой встали и, стараясь не шуметь, уплелись на кухню пить чай. Они тихонько подсмеивались, аккуратно гремя чайником и ложечками. Когда на кухне появилась тучная фигура Риммы, Светлана очень интеллигентно поинтересовалась:
– У вас какой-то вопрос?
– Я в туалет! – буркнула Римма и ушла пугать унитаз.
…
Самое интересное произошло позднее. Тоня принесла для Паши ультрасовременную игрушку – машинку с дистанционным управлением. Машинка была немного поцарапана, ещё у неё постоянно выпадывали из отсека батарейки. Вот почему её посчитали непригодной и отдали, типа, если сможете отремонтировать, играйте на здоровье. И верно! Где наша не пропадала? Русский человек с такими пустяками запросто справится. Пришёл тёти Олин инженер, отреставрировал корпус машинки и укрепил отсек. (С помощью обыкновенного скотча). Машинка зажужжала, заскользила по комнате. Пашка, как увидел, пришёл в неописуемый восторг! Он прыгал, визжал от радости. В нём от рождения сидел этакий мужичок, имеющий тягу к технике.
Но, вот беда, нормально поиграть ему было негде. Каморка, заставленная кроватями, представляла собой печальное зрелище: нагромождение разных вещей. Поэтому интересная легковая машина с дистанционным управлением то и дело ударялась своим носом о ножки кроватей и другие предметы, стоящие внизу.
И Алисию осенило!
Она разыскала Димона и огорошила его новостью:
– Дим, будь человеком, помоги, пожалуйста, пусти парня поиграть в твою студию. А то ему негде…
– У тебя есть парень? – как можно беззаботнее спросил Димон.
Алисия кивнула.
– А почему ко мне?
– А у тебя места больше! – заверила его Алисия.
Он стоял и ещё переваривал информацию, прежде чем сразу согласиться. Зная Алисию, сомневаться не приходилось, она просит о чём-то важном.
– Надолго?
– Ну… часа на два. Больше нельзя, он устанет.
Димон бы нашёл предлог, чтобы отказать, но уже очень хотелось посмотреть на Алисиного парня.
– Заедешь за нами? – спросил она.
Он часто заезжал и подбрасывал её на съёмки. Но сейчас слышать подобное Димону было неприятно. Но любопытство взяло верх!
И вот Алисия выходит из подъезда… Димон онемел. Потом выскочил из машины и взял у неё из рук Пашку.
– Это твой? – ошарашенно спросил он, прекрасно понимая, что мальчик – просто новый жилец.
– Мой.
– Поехали!
Пашке очень понравилось кататься на машине. Он смотрел в окно и бесконечно охал, когда видел памятники и разноцветные витрины.
Не доезжая до студии, Димон остановил машину, заскочил в магазин и купил Пашке «рафаэлки», бананы, пирожные и в большущей коробке сок. Пашке тотчас понял, что это ему, и сразу потребовал, чтобы выдали конфеты тут и сразу.
– Э, нет, – засмеялся Димон. – Будешь лопать, когда приедем. В салоне моей машины сорить не позволю!
Маленький Павлушка понимающе кивнул. А уже в студии наелся сластей всласть! И сока выпил сразу целый стакан. Такой обед пришёлся ему по душе, Пашка был очень доволен. А когда Димон включил машину, и она стала с завыванием ездить по всем закоулкам просторной квартиры, Пашка вдруг подпрыгнул и восторженно завизжал, тряся маленькими кулачками, и Алисия с Димоном от души расхохотались. Оказалось, что это невероятное наслаждение наблюдать за ребёнком, особенно когда он излучает искромётную радость.
Пашка никак не хотел отходить от машины и, даже когда напузырил прямо в штаны, просто натянул на них свою футболку, не желая снимать мокрую одежду. Не отвлекаться!
– А запасных-то штанов у меня нет! – стукнул себя по лбу Димон.
Пока искали какую-либо другую сухую одёжу, пусть и бабскую, Пашка нашёл фотоальбомы, где оказалось много снимком в стиле «ню», и сосредоточенно принялся их рассматривать. Красивые девушки «топлесс» ему понравились.
– Тити! – то и дело тыкал он на интересные места девушек.
– Ага! – откликался Димон. – Они самые!
Алисия рассердилась и отобрала у малыша фотоальбом.
– Рано ему ещё!
– Мда, – улыбнулся Димон. – Ты как всегда права…
Алиса рассмеялась и побежала за Димоном, который, ловко перескакивая через табуретки, прошмыгивал возле осветительных приборов, не давая себя поймать. Пашка смотрел на своих нянек, смеялся и хлопал в ладоши.
Домой вся компания заявилась чуть ли не к ночи. Пашку замотали в шерстяную дорогую юбку (брендовую! ). В машине малыш уснул, и Димон принёс его в квартиру на руках.
Бабушка Гизела, как змея, зашипела: «Чего так долго? Ему купаться нужно и спать! » Но что сделано, то сделано. Пашку будить не стали, уложили на кровать, сняв предварительно юбку. И спустя несколько минут он напузырил на кровати целое море (соком его поили от души).
…Через полгода Наташа уехала к себе в село. Муж нашёлся, утряс вопрос с кредиторами и конкурентами.
Бабушка Гизела торжественно достала из своей любимой сумки деньги, которые отдавала ей Наташа за то, что она нянчилась с малышом, и торжественно вручила их прямо в руки. Наташа замахала руками, мол, не надо! А бабушка Гизела прикрикнула: «Цыц! Это Пашке! Какие заработки в селе? А тут приедешь, хоть какая-то наличность будет! Сами мы перекантуемся, а мальца кормить надо». Наташа заплакала.
Наконец, собрались. Пашку одели в самое лучшее. Уже в дверях, женщины неожиданно опомнились. Первой заголосила Елена Георгиевна, потом и тётя Оля подхватила. «Пашенька, мальчик наш! » Тоня сначала давай их стыдить, да успокаивать, а когда Наташа с малышом села в такси и уехала, вдруг разревелась, размазывая крупные слёзы по щекам. «На моего внучонка похож, – всё причитала она. – Нехай у них всё сложится! »
Через месяц пришло письмо. Наташа работает на почте, Пашка ходит в садик, машинка с дистанционным управлением бегает по дому.
«Маленький совсем. Забудет он нас», – горестно покачала головой бабушка Гизела. «Сердце будет помнить», – убеждённо сказала тётя Оля.
Будет!
Авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице.