Река

Я в руки немые так долго не брал пера,  

За долгое время не выдавил ни строки.  

За грязным окном монотонно шумят ветра,  

И вид на изгибы широкой Москвы – реки.  

Ветра разъедающих на́сквозь, обидных слов,  

Летящих стремительно тысячей острых стрел.  

Что пре́дал святое, покинув родимый кров,  

Во вре́мя тяжелое дом променять посмел.  

Что все это время я сам – одинокий волк,  

Да шкуру овечью давно не снимаю с плеч.  

Ведь быть безучастным и жёстким – мой свя́тый долг,  

А злость с безразличием ныне – мой щит и меч.  

Ты скажешь, что всех забыл я, ушел в бега,  

Из памяти стёр имена и нашел покой.  

Бросай в меня грязь с камнями, ведь я – река!  

И все, что нечисто – в закат унесу водой.  

Мне страшно обрыдло выслушивать эту спесь,  

Нату́жно хлебать кисель из недобрых слов.  

Вокруг лишь туман из неправды, и в нем – я весь,  

Уставший стучаться за разумом в толщи лбов.  

Я помню все лица, улыбки моих людей!  

А их голоса то и дело звучат в ночи.  

И цвет прорезающих на́сквозь родных очей,  

Вдруг явится мне тусклым пламенем от свечи.  

Я дико устал от безличия всех людей,  

Средь джунглей бетонных родные искать места.  

Не мчаться домой, и в нем не встречать гостей,  

И день ото дня лишь о силах молить Христа.  

Сидеть в полумраке, прислушиваясь к нутру,  

И к мыслям нелёгким, что плавят мои виски.  

Сбежать бы, сейчас, в ночи или поутру,  

Из этого города, прочь от его тоски.  

Наотмашь все бросить, собраться, бежать, спешить,  

Туда, где привычно, в родительский тёплый дом.  

Фантомными болями сверлит протез души,  

В груди, что-то еле живое – горит огнём.  

Разлечься в вагоне, услышать ритмичный стук,  

Ключом открыть дверь, обнять и утешить мать.  

Мне б силы побольше, тепла, да побольше рук,  

Чтоб всех, о ком помнил, сильнее к себе прижать.  

Я в поле бескрайнем на век схороню мечи,  

И в грубые руки охапку нарву цветов.  

Почувствую, снова, как сердце моё стучит,  

Стихами царапая глубь пустоты листов.  

Попытками тщетными совесть свою сберечь,  

В мольбах о прощении в кровь разобью чело.  

Густую овчину срывая с уставших плеч,  

Я стопы родных навсегда погружу в тепло.  

И пусть летят годы, влеча за собой века,  

Развеяв во времени тучи недобрых слов.  

Все люди – пустыня, а я – сквозь нее река!  

Течением бурным в себе пронесу любовь.