Вожак

Охота. Этого следовало ожидать. Слишком разрослась стая.  

Слишком хорошо одаривала их живностью ближайшая деревня.  

Неудивительно, что терпению людей пришел конец.  

А он не раз предупреждал Драного и Хвоста разделить стаю  

на три и уходить в иные леса. Но они привыкли к его лидерству  

и побоялись брать на себя ответственность за выживание рода.  

Хоть и матерые волчины. Драный еле вырвался от трех волкодавов,  

Хвосту пулей оторвало воловину хвоста. Бывалые. Сколько они  

вместе завалили зверья, не счесть. А все голод. Большой стае надо  

хорошо кормиться. Нельзя было так часто щастать в эту деревню.  

Теперь ими занялись всерьез. Обложили. Массовая охота.  

Не какой-нибудь любитель. Таких старались не трогать. Прятались.  

Пусть на природе гуляет. Скажет потом, что нет никого. Выждут  

недельку и опять в деревню наведаются.  

Теперь все будет всерьез. За девять лет у Вожака «всерьезов»  

было немало. Как-то удавалось выживать, сберегая стаю. Кто-то  

погибал, не без этого. Достойные были поединки.  

– Страшно, – спросил, по привычке, тихо подошедшую жену.  

– Ничуть, – с нарочитой беспечностью ответила она, – Волчата  

подросли. Только за тебя, отчаянную голову, волнуюсь.  

– Если что, пусть Драный и Хвостом своих в разные леса  

уводят, а тебе власть над нашими доверяю, – предупредил Вожак.  

– Даже не думай, – возразила волчица, – Все уйдем.  

Между тем, подошел Хвост, терпеливо дожидаясь очереди.  

– Говори, – разрешил Вожак.  

– Флажки расставили, на номера вышли, – спокойно излагал  

Хвост, – Стрелков полтора десятка. Ружья хорошие, с оптикой.  

Промысловики.  

– Уважают, – удовлетворенно произнес Вожак.  

Прибежал запыхавшийся Драный.  

волнуясь, перечислял он. – Костры, шашлыки, водка. Шума много.  

Как лавину погонят, нас самих на номера понесет.  

– Не паникуй, – оборвал Вожак, – Всякое бывало. Уходили.  

– Так еще не было, – не унимался Драный, – Чтобы столько людей,  

собак, оружия, шума.  

– Тихо, – невозможно было слушать нытье, – Их идеи примитивны.  

Количество неважно. Даже, наоборот, порядка меньше будет. Я с вами  

с трудом управляюсь, а людей с собаками вон сколько. Оптика, тоже  

хорошо. Значит, стрелки плохие, если на глаз не надеются. Машин  

много, потому что богатенькие и ленивые. Повеселиться захотели.  

Поэтому, шансы есть и немалые.  

По тому, как успокоился Драный, настало время указаний.  

– Соберите стаю, – Вожак понимал, что от его плана зависит  

жизнь каждого волка, – Пойдем колонной по двое, прямо на загонщиков  

и собак. Людей пугать, собак, если попадутся на пути, резать. С собой не  

тащить. Сейчас не до жиру. Впереди я и Драный. Замыкает Хвост.  

Всем растолковать, прыжок вправо-влево станет последним. Пройдем  

загонщиков, затем деревню по главной дороге, насквозь, и в лес. Идти,  

пока сих хватит, а их много, нагуляли за сезон. Если какая тварь,  

четвероногая в угаре погони в лес зайдет, Хвост пусть с ней разберется.  

Собачий жир будет полезен стае, когда оторвемся. Передохнем, Хвост  

и Драный забирают своих, и в разные стороны. Не настоял раньше,  

моя вина. Может, и беды бы такой не было. Я все сказал.  

– Как же я тебя люблю, милый, – прильнула к нему жена,  

когда помощники пошли собирать стаю.  

Тем временем, старый охотник дед Михей, живший в одиночестве,  

на окраине деревни, не спеша вышел из дома со старенькой  

двустволкой и лайкой Омегой. Назвал ее когда-то так в честь того, что  

собака, это последний шанс охотника на удачу, и единственное спасение  

посреди бесчувственного леса, если случится беда. Служила она прекрасно.  

Беспрекословно слушала хозяина, подавляя естественные инстинкты.  

Сколько раз это спасало обоим жизнь.  

Один раз было похоже на чудо. В поиск зверя забрел в логово  

волков. Едва сам не стал добычей. С трудом залез на дерево, а Омеги и  

след простыл. День и ночь караулили. А утром из деревни подмога  

пришла. Омега всех на уши поставила.  

Перед тем, как убрались серые, встретился взглядом дед Михей  

с Вожаком. В лес после этого не ходил. Не мог. А сегодня понесло  

что-то. Знал, что большая охота идет. Предлагали и ему поучаствовать.  

Отказался. Только сейчас вышел с Омегой на сквозную дорогу и  

направился в лес. Но не туда, где скопились охотники, а в другую  

сторону, там волков, отродясь, не бывало.  

Вышел на опушку, снял с плеча верную двустволку,  

занял место возле молодой сосенки, приказал Омеге лечь. Смотрел  

на дорогу, ведущую из деревни.  

А на охоте вышло замешательство. Только загонщики подошли к  

кромке леса, как столкнулись с бегущей навстречу стаей волков.  

Стройно бежали. По двое в колонне. Только вперед. Собаки,  

в ужасе разбежались. Только две, по привычке, кинулись с лаем и  

забились в траве, с перерезанным горлом.  

Мимо машин, костров, прямо в деревню направлялась страшная  

колонна, наводя ужас одним приближением. Лишь, когда звери подступили  

к первым домам, тогда очнулись загонщики и бросили псов в погоню.  

Сами помчались вдогонку из всех сил, отзывая по телефонам стрелков  

с номеров.  

Волки без труда миновали вымершую от ужаса деревню и даже  

достигли кромки леса, как левое плечо вожака ожгла резкая боль, и  

лапа безжизненно обвисла.  

От неожиданности он упал, дважды перекатившись по земле.  

Вскочил, корчась от боли и увидел, как стая встала, собравшись возле него.  

– Вперед! – крикнул он, – Веди, Драный.  

Но тот, в нерешительности, переступал лапами.  

– Вперед! – услышал голос жены, и стая, обретя нового лидера,  

быстро скрылась в лесу.  

– Как я люблю тебя, милая, – прошептал Вожак, с трудом хромая  

на трех лапах, и увидел целящегося в него старика.  

Что-то знакомое было в нем. Вожак сделал три шага вперед.  

Бесполезно убегать раненому от такого сильного охотника. Лучше  

гордо принять неизбежное.  

Зверь был столь близко, что дед Михей видел его глаза. Полные  

отчаяния, горечи и мудрости. Он вспомнил этот взгляд. Палец на  

спусковом крючке онемел. Пришлось опустить ружье. Омега готова  

была кинуться в драку, но хозяин молчал.  

Из взаимного оцепенения вывел далекий звук собачьего лая.  

– Уходи, – громко сказал старый охотник, – Не то передумаю.  

И волк, с трудом, направился в лес. Он не собирался уходить.  

Лишь отвлечь преследователей, запутать след, отнять у погони драгоценное  

время. Болото здесь очень кстати.  

Собачья свора, наконец, достигла леса. Три ярых преследователя нашли  

Вожака. Он их зарезал и поплелся вдоль болота. Она из трех лап  

оказалась прокушена. Приходилось полти на брюхе.  

Но кровь собратьев сбила собак с толку. Они метались, скулили,  

ждали хозяев. Когда приехали запыхавшиеся загонщики и стрелки с  

номеров, стали решать, что делать. Своре удалось почуять след, ведущий  

вдоль болота. Надежный, кровавый. Было решено обходить с двух сторон.  

Деда Михея среди этой компании не было.  

Он знал этот лес. И болото знал. Один раз тонул в нем.  

Обойдя вдоль опушки, кромку деревьев, вышел к выходу из болота.  

Ждал. Когда, вдалеке, залаяли собаки, что-то шевельнулось, на едва  

заметной тропе. Омега зарычала. Успокоив ее, хозяин подошел ближе.  

Огромный кусок кровавой шерсти замер в десяти метрах. Лишь  

знакомый взгляд выдавал Вожака.  

– Спасибо тебе, – говорил он, – А теперь исполни то, что должен.  

Приближался собачий лай. Гулким эхом отозвался выстрел.  

Вокруг мертвого волка собралась толпа. Говорили больше шепотом,  

переходящим от удивления к восхищению.  

– Спасибо, – произнес дед Михей, – Они не вернутся. Таких,  

как он мало…  

Хотел еще что-то сказать, но только махнул рукой и побрел в деревню.  

Никто не видел, как по щекам его текли слезы.  

Омега давно не видела хозяина таким.  

Странные они, люди.