Об одном спасении

Все утренние совещания одинаковы и неважно даже, чем именно занимаются сотрудники. Утро, Понедельник, Совещание – это три всадника еженедельного апокалипсиса, а сотрудники «Центра Спасения Фантастических Существ» или сокращённо «ЦэСэФэСэ» знали про всадников апокалипсиса лучше других. Работа у них была такая, что делать!  

Но это совещание даже среди прочих было поглощено мрачностью. Напряжение воцарилось в зале собраний сразу же, как пришедшие установили, что пригнали абсолютно всех: от охотников за василисками и фениксами, до разъездчиков; от наблюдателей до собирателей окаменелостей…  

Что делать, не каждый образец фантастического существа удаётся получить живьём. Кое-что от экологии, людского вмешательства или просто внутривидовой борьбы обречено на умирание. Так было, к примеру, со всем драконьим родом. Вернее, с настоящими драконами, а не с теми, кого собирает по свету Драконий отдел – жалкие остатки некогда великих змеев!  

Но если здесь и драконий отдел, и даже крыло сборщиков «Фантастической Флоры» – дело серьёзное и, скорее всего, неприятное. По хорошим новостям не собирают. Хорошие новости остаются витать в коридорах, переходить от кабинета в кабинет и обрастать слухами. Это о плохом предпочитают оповещать.  

***  

Бессменный Шеф «ЦэСэФэСэ» поднялся на трибуну и гвалт среди сотрудников мгновенно стих. Шефа уважали и боялись. Он был справедлив к сотрудникам и старался выделять суммы на поиски даже самым мечтательным сотрудникам, которые надеялись найти те образцы, которых не видели уже пару сотен лет. Но Шеф верил, что в эпоху всеобщего сумасшествия, когда общество уже отошло от веры в древних фантастических существ, объясняя все странные находки экологическими катастрофами, нужно верить в любую, даже самую малую вероятность.  

Но сегодня даже он не был так твёрд и спокоен как всегда. Шеф поднялся по трём ступенькам к трибуне, чтобы его было видно с каждого угла не такой уж и большой залы, и оглядел присутствующих: всего чуть меньше ста человек! эх, времена-времена! Нравы! Он сам не особенно заметил на посту главы Центра, но его предшественник ещё говорил о том, что число охотников за фантастическими образцами падает от поколения к поколению.  

–До той второй большой войны любителей было больше. Были целые отряды мечтателей! Мы отказывали во вступлении в наш Центр! – вспоминал Предшественник.  

Тогда это звучало странно. Но сейчас, оглядывая присутствующих, Шеф вдруг вспомнил эти слова и помрачнел ещё больше: теперь он им верил.  

Вместе со словами вспомнил он и цель своего собрания и, откашлявшись, скорбно начал то необходимое, но такое неприятное объяснение с теми, кто нёс в себе ещё частичку веры в чудеса:  

–Друзья мои! Соратники и соратницы! Каждый из вас служит в «Центре Спасения Фантастических Существ» разное время, кто-то принят совсем недавно…  

Шеф сделал паузу и кивнул молодому искателю русалочьего образца Бежицкому. Бежицкий смутился, но было видно – доволен!  

–А кто-то уже с нами давно, – Шеф вздохнул, глядя в самую глубину зала. Он не видел сейчас Амалию, но был уверен, что она где-то там, одна из самых упорных искательниц образца фантастической флоры.  

Начинала она блестяще. Отрыла редкий вид образца чёрной мандрагоры, затем нашла клочок огненного мха, потом предоставила потрясающий ползучий образец жёлтой мускусной лианы…  

Учитывая то, что большинство сотрудников занималось поисками представителей фауны, что, на взгляд даже Шефа было интереснее, то у Амалии было не так много конкурентов. Она быстро стала лучшей и удачливой, собрала даже что-то вроде команды, с которой выезжала на поиски того или иного образца. Но время прошло, солнце закатилось, а звезда удачи изменила ей.  

Амалия бросилась искать образец, существование которого подвергалось здоровому сомнению даже среди сотрудников «ЦэСэФэСэ», охотников за кентаврами, русалками и фениксами, и имеющих в своём распоряжении целые ряды образцов нимф, леших, домовых и прочей мелкой нечисти. Но даже среди всех Амалия выделилась. Она обернула все свои силы на поиски цветика-семицветика – мифического растения, у которого семь лепестков по цветам радуги, и каждый лепесток, по легендам, может выполнить одно желание.  

И Амалия, прежде удачливая в своих поисках, загорелась найти этот проклятый цветок. Это было семь лет назад. За семь лет не произошло ни одного сдвига и Шеф знал это. Все знали.  

Над Амалией беззлобно посмеивались, а больше того жалели – не каждый способен найти свой образец, ей и без того уже повезло несколько раз. Нельзя всё время испытывать удачу – она непокорна, это вам и охотники за образцом богини Фортуны расскажут, да и самому понимать надо!  

Шеф чувствовал присутствие Амалии и почему-то стыдился и её, и своей жалости к ней. Но надо было продолжать, и он продолжил:  

–Вы знаете, что наша цель полна добродетели. Но меняются времена и мы не можем игнорировать этих перемен. Сегодня в спасении нуждаются уже не церберы и кентавры, сегодня в спасении нуждаются животные обыкновенные…  

Он знал, какая последует реакция. И не ошибся:  

–Да пусть люди сами о них заботятся!  

–Мы к ним не лезем, а они к нам!  

–Мы не для того…  

–А кентавров что, побоку?  

–Да погодите вы со своими кентаврами! Как остальные? Как все остальные?  

–Мне до всяких львов и зайцев дела нет! выдайте мне хоть одного грифона!  

–Тихо! – призвал Шеф. Он был согласен с каждым из присутствующих, но, что хуже, он был и согласен с теми, кто призвал его накануне вечером. – Нам выпало жить на одной планете! Мы не должны разделять флору и фауну фантастических существ от обыкновенных. Может быть, во время суровой красоты все наши грифоны были на одном уровне с зайцами, которых вы так презираете? Мы не всесильны! Мировое сообщество готово сохранять нашу деятельность, но тогда, когда основные его потребности закрыты. А для мирового сообщества сейчас полезнее то, что вы называете обыкновенными зайцами!  

Эта краткая речь погрузила зал в мрачность. Спорить было невозможно.  

–Мы должны быть благодарны за то, что нам всё ещё позволяют работать! – громыхнул Шеф и уже тише добавил, – хоть и сокращают бюджет и вгоняют в жёсткую экономию.  

Гвалт, снова гвалт. В нем страх и ненависть. Каждый боится уже за себя, а не за грифона или единорога, которого недавно всё-таки нашли в Сарматских лесах. Он мирно пасся и был вполне дружелюбен…  

–И все, – голос Шефа хоть и был тих, но легко перекрыл шум, – кто не добился никакого сдвига в течение последних пяти лет, будут уволены. Я прошу простить меня. Простить эту жертву. Я не могу сохранить всех, даже если хочу, но всегда есть тот, кто диктует мне условия. И я покоряюсь им, чтобы сохранить хоть малую часть надежды и чудес. Покоритесь и вы.  

Тишина звенела. В этой тишине Шеф, ссутулившись, сошёл с трибуны и вышел прочь из зала, не глядя ни на кого.  

Прости, Амалия и прочие, по расчётам Шефа – ещё семь человек, но ваши исследования и ваши поиски бесплотны и съедают много от бюджета Центра Спасения.  

***  

Амалия лежала в кресле в полуобморочном состоянии. Она была на волоске от безумства. Цель её жизни, годы обучения и труда – всё это шло прахом! Куда она пойдёт со своим образованием охотницы за магической травкой? Что станет делать? Да и как жить без любимой работы?  

Вокруг Амалии хлопотал один из её недавних протеже – Хэл, занимающийся поиском цветика-семицветика со своей наставницей, но параллельно успевающий и в другие проекты. Ему нечего было бояться – недавно он написал посредственную работу по найденному образцу огненного цветка, это мелочь, но она давала ему время. А у Амалии времени не было.  

Хэл был глуповат относительно исследований, но предан и имел в натуре своей зверино-хитроватые черты. Он прекрасно знал, что поддайся он в охоту за фауной – его сметут и уволят, а здесь, в тихом царстве, под крылом Амалии было спокойно. Правда, Амалии теперь нет. вернее, она ещё есть, но слова Шефа ясны: минуты Амалии сочтены.  

И Хэл не знал, что делать дальше и в ком искать опору.  

Прерывая хлопоты и мрачные мысли, в кабинет внеслась вихрем Солен. Солен была ещё одной сотрудницей фантастической флоры, но она специализировалась на мифологических камнях. Ей тоже нечего было бояться – на её счету было два десятка образцов аргонского глаза и сейчас она вела весьма перспективные поиски. Но проблема Солен была во внутренней неуверенности – Амалия не раз говорила ей заняться разработкой фауны, где нужен был особенный темперамент и готовность полевой работы. Но Солен отмахивалась, не веря, что добьётся успеха и тратила свои годы на камушки.  

–Это возмутительно! – с порога начала Солен. – Они…да как они1 да я сейчас была в кадровом! И знаешь, что они мне сказали? Трудовой договор можно расторгнуть в одностороннем порядке! Прежде такого не было!  

Солен клокотала от ярости. Хэл, не зная, что сказать, развел руками. Но Солен и не нужен был ответ, она рванулась к Амалии, заговорила с нею быстро, но ласково:  

–Ты не переживай! Мы обязательно их заставим…они увидят! Да, они увидят! Да мы их…да мы в суд пойдём!  

Амалия приоткрыла глаза, с трудом узнала Солен, приподнялась. Лицо её было белее листа бумаги, уголки рта как-то опустились вниз, мгновенно старя лицо. Амалия промолвила слабым голосом:  

–Не надо суда.  

–А как же? – возмутилась Солен. – да ты столько нашла! Да иной найдет какую-нибудь окаменелость и радуется. А ты? Ты живые образцы притащила, да не один!  

–Кто бы говорил об окаменелостях! – неосторожно усмехнулся Хэл и запоздало прикусил язык. Солен дёрнулась и едва сдержалась, чтобы не налететь на Хэла с кулаками. Её остановила Амалия, вцепилась мёртвой хваткой:  

–Мне ничего не надо…  

И вдруг заплакала. Впервые за много лет. Это примирило Солен и Хэла. Они стояли расстроенные, растерянные и не знали, чем ей помочь.  

***  

На смену слезам обиды приходит ярость. Амалия вдруг криво усмехнулась и вытерла слёзы, от которых лицо её распухло и закраснелось. Что-то темное мелькнуло в её взгляде и она вдруг рванулась из своего кресла, отпихивая Солен и Хэла.  

–Да я им покажу! Покажу, как меня увольнять! Да я ночами не спала ради Центра и меня теперь на помойку? Что, забыли как возносили меня? Как аплодировали моим находкам? Теперь Амалия не нужна! Теперь бюджет надо беречь. Давайте спонсировать тех, кто еще ничего не добился, давайте выбрасывать тех, кто предан делу!  

Амалия в бешенстве металась по комнате. Хэл и Солен, вытаращив глаза, следили за ней. Она не походила на себя, но пусть лучше бешенство и ярость, чем полное бессилие и обречение.  

Амалия бесновалась сильнее от того, что понимала правоту Шефа. Она действительно ничем не подкрепляла свои успехи, но признать свою несостоятельность? Нет уж! Не дождетесь! Это вы, Шеф, не дали полного бюджета и возможностей для Амалии! Вы и виноваты! Вы спонсировали охотников за русалками охотнее, чем Амалию! Но они остаются, а Амалия?..  

Уйти? Нет! нет! некуда ей идти! Амалия бросает вызов Шефу, но милосердно остаётся с ним.  

–Скажи, если что придумала, – предлагает Солен. – Я помогу.  

–Мы поможем, – поддерживает Хэл.  

Амалия оборачивается на них с гневом и благодарностью. Она рада их помощи, но она ничего не придумала.  

–Я… – благодарность побеждает в ней, – я не знаю.  

Они молчат втроём ещё минут пять, переглядываясь, затем Хэл вдруг приободряется:  

–Амалия, ты веришь в цветик-семицветик?  

–Конечно! – она даже оскорбляется. – Он будет найден в самое скорое время и я…  

–Значит, нам нужно лишь немного времени выиграть для тебя! – подытоживает Хэл, потирает руки, – значит, у меня есть идея!  

***  

Солен хмурится, глядя на целый букет белых седмичников, прикрытых какими-то старыми газетами. Во избежание всяких ненужных слухов Хэл перенес штаб действия в свой кабинет, боясь, что к Амалии ещё кто-то может заглянуть с сочувствием. С сочувствием, которое ей больше не нужно.  

Хэл вообще маскировал всё в этой глупой, безумной, а потому обязанной сработать, операции. Сначала в ведре, закрытом газетами он пронёс ведро седмичников – белых цветков с семью лепестками, не то, чтобы редкость для любителей природы, но и не самое распространённое для обывателя. Он специально выбрал это растение, надеясь, что план сработает.  

За ведром с цветами последовали красящие туши – Хэл с особой тщательностью выбирал и цвета и текстуру, чтобы не обнаружилась подделка. Или не обнаружилась сразу. К тому же он прихватил ещё и пару тюбиков блестящего лака. Цветы в его представлении должны были иметь абсолютно волшебный вид.  

Амалия мрачно смотрела на извлечённые цветы и туши. Идея, предложенная Хэлом, ей уже не нравилась. Солен разделяла это чувство. Но Хэл напомнил:  

–Нам нужно лишь немного протянуть время. Пока Амалия предоставит это растение, пока будет его исследовать, а вы сами знаете, насколько можно растянуть исследования, может быть, найдётся и настоящий.  

–А если нет? – тихо спросила Солен. Хэл сам думал над этим и заранее подготовил ответ:  

–Ты сомневаешься в Амалии?  

Солен притихла. Амалия сделала вид, что не слышала.  

Принялись за работу. Сначала пометили каждый лепесточек на каждом цветочке цветом, чтобы не создать путаницы. Проблема была в том, что они должны были быть одинаковыми, чтобы не было сомнения в том, что это – вид.  

Затем начали прокрашивать. Определили что первая кисть – самая широкая, будет проходить через центр каждого лепестка, прокрашивая большую площадь сверху и снизу. Затем вторая кисть, уже тоньше, прокрасит от белых мест. Третья – тоненькая, в иголочку, наведёт последние штрихи.  

У всех троих, молча склонившихся над цветочками, ныли спины, болели руки, щипало в глазах. Работа оказалась трудной. Первую веточку они излохматили совсем – лепестки были очень нежные. Пришлось приноровиться. Ещё оказалось, что нужно постоянно менять воду и тщательно прополаскивать кисти, чтобы не занести случайно другой цвет…  

Здесь уже выход нашла Солен:  

–Давайте сначала прокрашивать весь цвет.  

Прокрасили красным, оранжевым, жёлтым… цветы выглядели очень странно. Благо, тушь ложилась ровно и впитывалась во весь лепесток. Цвет получался насыщенным.  

Зелёный, голубой… с голубым вышла заминка, для него пришлось разделить синюю тушь и смешать её с белой. Причем в равной пропорции, это создало дополнительные нервны и напряжение, но по итогу осилили.  

Синий прошёл уже на втором дыхании. И вот – итог – фиолетовый!  

–Красота! – вынес вердикт Хэл, оглядывая семицветное надругательство.  

–Ну…- Амалия поджала губы, хмыкнула. Она была и зла на себя и довольна лукавой выходкой.  

–А тушь не потечет? – спросила Солен. – не смоется?  

–Не смоется, – успокоил Хэл. – Стебли уже срезаны. Я их покрыл гелем…нормально всё будет.  

–Идиотство! – не сдалась Солен, но потянулась за блеском.  

Теперь оставалось навести идеал. Но Амалия ясно дала понять, что устала. Хэл сказал, что его руки слишком грубы для такого и Солен осталась одна против букетика. Но она не позволила себе обижаться и через два часа цветы приобрели настоящий волшебный вид. Преступная троица осталась довольна:  

–А он желаний не исполняет? – дурачился Хэл. – Похож на чудо!  

Амалия странно смотрела на творение рук своих. В её глазах стояли слёзы, непонятные никому, кто не терял и не обретал всё в один миг.  

–Он и есть чудо, – тихо прошелестела Амалия.  

Солен и Хэл переглянулись. Они не поняли её, но дали пару минут на любование, затем Хэл укутал букетик и объявил:  

–Через пару часов честь Амалии будет спасена, и они увидят, что чуть не натворили!  

–Я думаю, у нас получится, – признала Солен. – Я не верила…теперь, кажется, верю.  

Она улыбнулась Амалии, так кивнула, но безрадостно и вышла прочь. До триумфа Амалии оставалось всего пара часов – это Амалия знала. Но она не знала того, что группа, отправленная на поиски лепрекона, случайно найдёт настоящий цветик-семицветик, лепестки которого, между прочим, не будут блестеть.