Консервная банка

Витька лежал на чердаке и рассуждал о прожитом дне. А день выдался на редкость счастливым – у него появился велосипед!  

Утром, по пути на рыбалку, он обнаружил его в березняке. Совершенно новый, с блестящими ободами, и даже с насосом на раме, он стоял прислонённый к дереву.  

"Грибник, наверное, или травник какой в лесу" – резонно подумал Витёк и продолжил путь к озеру. Но когда часа через три возвращался назад, велик к его удивлению, по-прежнему стоял на том же месте. Смятение в душе тринадцатилетнего подростка было не долгим – он давно уже мечтал о таком взрослом велосипеде, и сейчас не мог упустить счастливый случай. Нет, Витька не сразу вскочил на седло – он с минуту тренькал звонком, затем, сложив ладони рупором, несколько раз аукнул. Тишина. И вот, когда уже хотел трогаться в путь, то неожиданно босой ногой нащупал какой-то предмет, прикрученный к одной из педалей. Это оказалась обыкновенная консервная банка, вертикально закреплённая проволокой. К чему была эта нехитрая конструкция, мальчишка размышлять не стал и по-быстрому открутив помеху, погнал по тропинке. Велик был удивительно лёгкий на ход и Витька, ликуя от восторга, уже скоро подкатил к заднему двору дома.  

И вот он лежал на набитом соломой матрасе и рассуждал о своём поступке. Вернее, искал ему оправдание:  

– Ну, взял. Не украл же. Завтра ещё перекрашу и велик мой! Попробуй, докажи!. Да любой бы так поступил. Даже мой дед...  

Дед? Своего деда, прошедшего всю войну, он очень любил. В их семье так сложилось, что Витькиным воспитанием занимался исключительно дед. Рукастый и смекалистый, он приучал внука к крестьянскому труду, ненавязчиво прививая понятия мужской ответственности и заботы. И теперь Витька пытался представить его на своём месте: вот возбуждённый дед приносит в дом какую-нибудь чужую вещь. Допустим, коромысло. И заговорщически шепчет:  

– Глянь, Витёк, что принёс! У колодца кто-то забыл. Ишь, какое ладное – наше будет! Перекрасим только.  

Нееет! Не похоже на деда совсем. Значит, что-то не то.  

– Ладно, – уже засыпая, решил Витька, – завтра ещё подумаю.  

– А, вот ты где затаился, – дед вошёл в сарай, когда Витька размешивал загустевшую от времени синюю краску с олифой, – Дай-ка покурю тут, присяду в тенёчке. Жара такая с утра.  

На удивление дед ничего не спросил о невесть откуда появившемся велосипеде. Он присел на чурку и, закурив самокрутку, вдруг сказал:  

– Вот, какая, Витёк, история однажды у меня на фронте случилась. Нашёл я в окопе зажигалку.  

Из бойцов кто-то обронил. Хорошая такая, немецкая. Трофейная, явно. И так она мне приглянулась, что я не стал расспрашивать товарищей – мол, не терял ли кто? Прибрал к рукам, короче. И вот как-то идёт бой – вялый такой. Постреливаем одиночными из окопов по немцам, а они по нам. Вдруг из другого конца траншеи, пригнувшись, подбегает ко мне боец и просит прикурить. Зажигалку, – жалуется, – потерял где-то.  

Я без задней мысли протягиваю ему свою недавнюю находку. Товарищ повертел её в руках, прикурил. Потом посмотрел мне в глаза и, чувствую – что-то сказать хочет.  

Но он, сделав пару затяжек, похлопал меня по плечу, улыбнулся и, вернув зажигалку, побежал на позицию. Да вот только не добежал. Немецкий снайпер всё-таки улучил момент.  

Вот я до сих пор и мучаюсь думкой – а будь у него зажигалка, то не бежал бы солдатик ко мне и, глядишь, жив бы остался. И почему он не забрал у меня свою потерю? Ведь, по глазам было видно – признал вещицу! Может, смерть свою скорую почуял, да решил мне на память зажигалку оставить? Или в назидание?  

Это я к чему тебе, Витёк, рассказал – найденное добра не приносит. Нашёл – не торопись присваивать, поищи растеряшу. Дед встал, и уже выходя из сарая, как бы между прочим, сказал:  

– Хороший велосипед. На одну пенсию, небось, не купишь. Я днями на деревне конюха Василия повстречал. Тоже велосипед купил. А вчера вечером жалуется : уже утерял. Поехал, говорит, на счёт грибов разведать, а велик пока к берёзке притулил. Ходил, ходил, да чуток заблукал – памяти-то ничего не осталось после контузии. Пока вышел из лесу, а конь-то мой железный – тю-тю! Новый хозяин, видать, лучше кормит!  

Витька приподнял голову:  

– Дед Василий? Так он же одноногий! Как он на велике-то?  

– Как... Коленка-то цела, нога гнётся – освоил! Банку только к педали приторочил, чтобы протезный набалдашник в неё вставлять – и вперёд! Ну, ладно, Витёк, по двору управляться надо... Пойду!  

Потрясённый новостью, Витька не замечал, как краска тонкой струйкой стекает с кисти на босую ногу.  

Перед глазами у него стоял старый конюх дед Василий. Любимец детворы. Фронтовик, потерявший на войне ногу. "За мою жизнь воевал ведь тоже... А я у него велосипед... Как я не мог сообразить про эту банку на педали! " – Витька ещё долго сидел и размышлял: то о рассказе деда про зажигалку, то о велосипеде, но он уже точно знал, как поступит дальше.  

Когда он керосином смывал несколько мазков свежей краски, которые только и успел нанести, в сарай вновь заглянул дед и протянул пустую консервную банку:  

– На вот... должна подойти...