уехать нельзя, остаться. уехать, нельзя остаться.

Новая и настолько симпатичная, что может танцевать на чужих костях,  

какая неловкость, соль и сахар, моя доминанта и мой вечный, циничный ажиотаж неоправданных лучезарных нарративов о том, что все еще состоится, корысть этой метрики зацикливается, обременяется, выдает желчь в лучших его цветах, о неловкость, о страдание, прости меня – важная, новая, симпатичная, станцуй и на моих костях.  

поскреби, отыграйся, спой, кем я стану с тобой?  

о скверность, о дешевая проституция, и лучшие вещи видали твои плечи, и самые мягкие простыни укрывали их, храни ее верность, под стать мне самому, и моим скверностям, так радующим меня, и восторг, и совесть, и грешные инструкции, и инструктора их, и сам я был инструктором, скреб, играл, пел, рядом с тобой.  

поплавать с тобой в морях мертвых, сыграть в карты где-то в горах, ты нервничала бы о том, что ветер сдувает карты, но я бы радовался тому, как ветер щекочет твои глаза, как когда-то давно встретив тебя, и ветер мой был другим, и тянуло меня к кому-то другому, зонт прихватил даже, дождь был, он улетел, вернуться обещал, не вернулся, купил новый, Оклахома или Торонто, возможно шарнир с вены, всяко ведущий собственного партнера по танцу, писать и ждать, как выпьешь вина с ее душе губного сердца, аморфа, принципиально ли, пил он или был принцем, тогда была ли она принцессей, а может она просто была посудой для нового, старого вина, так и не определились с ценником, давно это было.