Кабачковая похлёбка

Я сижу в углу подвала в луже мочи. Эта женщина не принесла мне ни кастрюли, ни горшка, куда я могу бы делать свои дела. Вот и пришлось писать прямо на стену, но из-за неровной стяжки, все это все равно притекло обратно ко мне. Мешком на стене висит затертая батина футболка с концерта Led Zeppelin – под грудью рваная дыра. Это его партнер при их очередном футбольном споре, сам того не ожидая, мастерски спроектировал ее схватив отца за ворот. Мужик хороший был, но наркоман, к сожалению. Соли и алкоголь совсем расстроили его систему бытия, а пытаясь избавиться от нервных побочек морфином он как-то вдруг и не проснулся. Да бог с ним.  

Эта женщина распахнула дверь и спустила мне золотистый поднос с высоким бортом. В центре большая тарелка кабачковой похлёбки и алюминиевая ложка с хоккеистом из мультика. Пара, еще не черствых, но пресных кусков серого хлеба и 2 ветки петрушки. Отличный завтрак для 12-и летнего “я”.. Водрузив поднос на проржавевшую от подвальной сырости табуретку, она проверила мои раны от кандалов на ноге и наотъебись полила перекисью, чтобы не помер, видать, ну или хотя бы гангрена не началась. Вообще я люблю эту женщину. Точнее должен любить – она меня родила и я дожил до своих лет благодаря ей. Но почему-то получается это с усилиями.  

А вообще я просто наказан, а она не знает, что со мной делать. Она не маньяк, не убийца. Просто обиделась и запуталась.  

Я принёс 2 дня назад домой утку. Без глаза, больную утку из озера в сквере неподалеку. Эта женщина кинула на меня презрительный взгляд и сказала, что у нас дома и так полно всякой заразы. У меня был выбор – уйти с уткой навсегда, выкинуть ее на произвол судьбы или тихонько прятать в кладовой. Конечно, я выбрал кладовку. Я нашел большую коробку оставшуюся от переезда, постелил туда свою старую олимпийцу и майку, чтобы было помягче. Погуглил, чем ее кормить. Сейчас я сижу и не понимаю, почему я сразу не отнес ее к ветеринару в тот же день, но тогда у меня не было времени думать. Я хотел, чтобы у этой птицы появилась заботливая и теплая мама, которая сделает все на свете, чтобы только защитить свое чадо. Я гладил ее, укрывал шерстяными носочками, воровал у соседей ботву с огорода, таскал сорняки из нашего сада и иногда овощи из холодильника.  

Прошла пара дней. Я зашел на кухню. Эта женщина нервно пытается разобраться с судоку и чертыхается. Я достал ковш и решил сварить яйцо. Не себе, конечно – утке.  

Обратив внимание на суету вокруг плиты, она небрежно уронила ручку на стол.  

– Да что тебе опять надо?  

– Я просто хочу есть – сварю себе яиц  

– Ты только что завтракал, продуктов на тебя не напасешься. С тех пор, как отца не стало, ты совершенно неуправляемым стал! Бери. Но только одно. В магазин не набегаешься.  

Я закончил с варкой, почистил яйцо и и понес его в кладовую. Дверь плотно заслонил, раскрошил желток, и с руки передавал шутихе, приговаривая чтобы та поправлялась скорее.  

“С кем ты там разговариваешь, черт возьми? ” – я обернулся и увидел 2 грубые тени-палки из просвета между полом и дверью.  

“Да просто играю” – дверь распахнулась с той же скоростью, как и моя утиная тайна.  

Ничего не сказав, с каменным лицом, женщина взяла коробку и проследовала к выходу из дома. Она просто раскрыла дверь и с силой кинула коробку на заросшую лужайку. Послышался жалобный кряхт и лепетание. У меня потекли слезы. Мне не дали стать мамой. У меня забрали ответственность. Я стоял ошалев. Слезы катились крупными шариками прямо на пол. Я не понимал, откуда в человеческой личности столько ненависти к миру и живому.  

Женщина схватила меня за запястье оцарапав длинными острыми ногтями, потащила меня в подвал. Она не била меня, не лупила, не кричала. Просто взяла старый папин кожаный ремень и привязала к батарее за ногу. Потом, порыскав за древним немецким пианино, она нашла еще какое-то самодельное железное приспособление отдаленно напоминающее кандалы. ВОзможно когда-то это были оковы для взрослых игр или еще чего-то взрослого, что я пока не понимал. Но видно, что спаяли это самостоятельно.  

Приковав меня этой штукой к проржавевшей отопительной трубе, дама ухмыльнулась и была такова. Ни правил, ни объяснений. Я просто ей надоел и она не знала, что со мной делать.  

Когда на следующий день, мать принесла эту похлебку, ко мне пришла мышь. Не крыса. А просто милая залетная мышка. Она залезла ко мне на коленку и взглянула на меня настолько искренним и доброжелательным взглядом, в который я сразу влюбился. Почему другие люди так не могут? Я в миг забыл и об утке, о запутавшейся в мире женщине-психопатке. Взял свою похлёбку и покормил ее с ложечки. Покормил и, вроде как, умер. Я никогда не испытывал такой привязанности и такой искренней любви к живому. Я умер. То ли от горя и непонимания, то ли от сепсиса и антисантарии, но с теплом на душе. Похлебку так и не доел, а маленький грызун еще пару минут оставался лежмя на моем колене и грел состраданием, а потом вскочил и побежал по своим мышиным делам.