Слово на букву Ч

Через полчаса приезжает мой автобус. Нельзя сказать, что путешествие в жаркий июльский полдень на рейсовом автобусе в сторону провинциального города может кому-то прийтись по вкусу. Но дела требовали ехать – и я покорно слушался.  

Перед остановкой уже собралась очередь людей, которые будут вынуждены провести несколько часов в компании друг друга. Уже сейчас люди были на взводе – и жаркое солнце, и шум автострады, и громкий старик, яростно доказывающий в мобильный телефон, почему он должен сажать картофель в июле – все выбивало из равновесия.  

Наконец приехал автобус. Очередь оживилась и быстро засеменила в салон. Мне досталось место у открытого окна, рядом грузно плюхнулась уставшая женщина с яркой сумкой. В проходе встал тощий отрок с огромными глазами и грудой пакетов. Очевидно, её сын.  

Я оторвался от книги и мельком взглянул на парочку. Парень в дырявой футболке зажался между двумя огромными мужчинами с усами. Он держался стоически не смотря на жару и духоту. Мой взгляд скользнул по его матери. Она пыталась занимать меньше места, и держала сумку на коленях. Кожа на руках выглядела потрескавшейся, а серые воспаленные глаза смотрели в никуда. Усталость волнами распространялась от нее. Иза-за этой усталости она казалась островком умиротворения среди гнетущей атмосферы недовольства.  

Мы ехали по пробке, голова женщины опадала в такт остановками и началу движения. Спать не получалось. Внезапно отрок неконтролируемым басом проревел:  

– Мам, я думаю тебе надо меньше работать. Ты так много помогаешь людям.  

– Да, сынок, нужно.  

– Мам, я давно хотел сказать, – сын замешкался и смешно проревел, – мам, а зачем ты всем помогаешь?  

Тут автобус остановился, кто-то вышел, появилось свободное место на проходе. Так далеко от окна и так близко к огромным злым людям. Солнце било им в глаза, жара выжимала из них соки, и люди покорно выливали свои эмоции в виде тихого ворчания, если сосед оттаптывал ногу, или изящного мата если автобус резко тормозил.  

– Мам, ты не спишь? – продолжал сын.  

– Нет, сынок, не сплю, – тихо отвечала мать.  

– Так почему ты всем помогаешь? Ты показала дорогу той девушке, дала денег старику, и сейчас мы везем сумки в приют. Ты же всего лишь моешь полы в торговом центре, почему нам не продать эти вещи? Еще всем помогаешь на работе. Зачем?  

– Сынок, помогать это важно. Это называется «человечество», – она явно перепутала слово. Но отрок не понял этого.  

– «Человечество»? А что это значит?  

— Это значит помощь без желания получить выгоду, – да, она явно перепутала слова. Это заметили и огромные мужчины около отрока. Они злобно ощерились в ответ, дивясь глупости женщины и ее сына.  

— Это так важно, мама, – отрок слушал удивленно и неконтролируемый бас его приобретал нотки просветленности.  

Отрок стоял с непомерными сумками. Женщина тихо дремала, облокотившись на сына. Недалеко было неудобное место – далеко от прохлады открытого окна и близко к раздраженным людям. Пришла пора показать отроку, что значит «человечество». Я тронул женщину за плечо и предложил кресло у окна. Она невнятно отнекивалась, пока я лез к проходу.  

Они уютно устроились на креслах, далеко от людей и близко к прохладе окна. Отрок завороженно смотрел на мать, а мне в бок била чья-то сумка.  

Все-таки приятно иногда показать, что же значит «человечество».