Когда начнутся титры?

— Папа, папа, — ребенок лет шести звал отца, что лежал на кровати и читал. — А правда, что когда я стану старше, вы разрешите мне самостоятельно ставить барьеры?  

— Энгельс, — устало отозвался отец, откладывая книгу, — правда. Когда тебе исполнится двадцать, а твои рога станут большими и сильными, ты сможешь сам ставить барьеры, — лиловые глаза ребенка счастливо загорелись.  

— Правда?! А когда я вырасту, мои рога станут такими же, как у тебя? — Энгельс залез к мужчине на кровать и принялся трепать большущие рога отца.  

— Ну конечно, ведь рога — гордость нашего клана, — раздался тихий голос со стороны. Мальчик повернул голову и увидел облокотившуюся о косяк двери мать, Лугунику.  

— Мама! — счастливо крикнул тот, и бросился обнимать женщину. — Правда станут, правда? И у Рози тоже? — с надеждой спросил он, отпуская мать.  

— Да, — Лугуника улыбнулась уголками губ и потрепала ребенка по волосам. Мальчик радостно улыбнулся и принялся щупать небольшие рожки на своей голове. Совсем незначительные, не чета отцовским внушительным рогам. — Но ты должен знать, что по-настоящему сильные рога вырастают только у хороших и послушных деток. Поэтому сейчас ты пойдешь в кроватку и не будешь мешать уставшему после работы Майклу. Договорились?  

— А ты почитаешь мне на ночь сказку про рыцаря и принцессу Селену? Я буду хорошо себя вести, обещаю, — Энгельс состроил личико брошенного уличного щенка, которого только что накормили добрые люди, а теперь раздумывают, взять его с собой или оставить на улице.  

— Ох, — тяжело вздохнула Лугуника, — ладно, почитаю, — нехотя согласилась та. — Но только недолго, иди в комнату, — приказала женщина. — Я сейчас приду.  

— Ура! — ребенок со всех ног кинулся в свою комнату.  

***Двенадцать лет спустя***  

Стоял теплый, погожий денек. Солнце светило ярко, на небе ни облачка. Легкий, шаловливый ветерок приносил в открытые окна с берега запах моря. Энгельс безмятежно улыбался. Сегодня его двадцатый день рождения, день его совершеннолетия. Сегодня он вместе с отцом поставит свой первый охранный барьер.  

— Готов? — за спиной парня раздался спокойный голос отца.  

Энгельс повернулся и решительно посмотрел мужчине в глаза.  

— Двадцать лет, да? Знаменательная дата… — Энгельс дотронулся до собственных рогов. За двенадцать лет те действительно выросли и окрепли. А сам Энгельс из хрупкого, худощавого мальчишки с болезненным видом и мелкими рожками превратился в наследника своего клана, молодого Посланника Небес.  

— Мама и Рози уже начали подготовку. Собирайся с силами, вечером начнем, — мужчина похлопал сына по плечу. Он уже собрался уходить, но остановился и сказал: «И поговори с сестрой наконец! » — парнишка в ответ лишь криво ухмыльнулся и направился прочь.  

— Рози, да?  

Ах, Рози, Рози… любимая младшая сестренка Энгельса. Девочка без дара, лишенная благословения Небес. Она выглядит так же, как и любой представитель их клана. Те же молочные волосы, лиловые глаза. Отличие только в рогах. Ее рожки так и не выросли, они остались того размера, какого должны быть у пятилетнего ребенка.  

Сила Посланника заключается в его рогах, поэтому Рози чисто физически не может творить барьеры и защищать клан. Она — ничто. Недоразумение, появившееся по ошибке. Жалкая грязь, пятнающая белый лист. Мерзкий, угасающий отголосок крови великого клана. Из-за собственной несуразности Рози часто становилась объектом насмешек соклановцев. Ее никто не признавал. Даже Майкл и Лугуника, выходя в свет, старались лишний раз не упоминать имя дочери. Они вообще почти не замечали ее, словно не могли признать самого факта ее существования.  

Гонимая всеми, даже собственными родителями, Рози желала скрыть грусть. Она приходила домой с разбитой губой или подпаленными волосами, мило улыбалась, говорила: «Да пустяки, само заживет! » — и быстро убегала в свою комнату, где долго и надрывно ревела, думая, что никто не слышит.  

Рози как можно больше времени проводила с единственным человеком, который не пытался ее обидеть или задеть. С любимым старшим братом. Она готовила ему любимые блюда, вязала теплые вещи, чтобы тот не мерз в холодные зимы. Энгельс любил ее и ценил заботу. И чтобы хоть как-то обезопасить сестру, решил стать главой клана. О своем решении наследник поспешил рассказать любимой сестренке. Энгельс был уверен, что девушка порадуется вместе с ним, но…  

Рози не обрадовалась, мягко говоря. Девушка впала в бешенство, она тыкала в брата пальцем, называла предателем и умоляла выкинуть из головы безумную мысль. Безрезультатно. Поняв, что скандалом ничего не добьется, Рози решила игнорировать Энгельса, словно тот был пустым местом. И если на истерику Энгельс еще готов закрыть глаза, то на недели бойкота точно нет. Да как она вообще может? Он же для нее старается!  

А теперь он, ни в чем не виноватый, по наводке отца должен идти к сестре и мириться первым. Его гордость негодовала и билась в конвульсиях. Но девчонке простительно, из них двоих все же он старший. Рози он застал сидящей на диване со спицами в руках. Вероятно, снова что-то вяжет на зиму.  

— Я думал, ты помогаешь маме с подготовкой к ритуалу, — сказал Энгельс, присаживаясь на диван рядом с сестрой.  

— Мы уже закончили, — не отрываясь от своего занятия, буркнула в ответ Рози.  

— Слушай, Роуз, — девушка ненадолго прервалась. Этой формой имени Энгельс звал ее редко, как правило, в моменты особенно сильной злости. — Я тебя вообще не понимаю. На что ты сердишься? Хватит уже дуться! Тебе не пять лет!  

Рози гневно смотрела на брата в течение нескольких секунд, отложила спицы и, наконец, произнесла:  

— Энгельс, зачем тебе это? Откажись пока не поздно, я прошу, — голос ее стал совсем надрывным, казалось, она вот-вот расплачется.  

— Что за вопросы? Ради твоей защиты, конечно же! Я старше и должен защищать тебя! — Рози цокнула и закатила глаза.  

— Вот! Вот поэтому я злюсь! Твое понимание «защиты» идет напрямую вразрез с моим пониманием «свободы», — Рози посмотрела на брата и надеялась увидеть на его лице понимание, не увидела. Энгельс… не понимал ее. Рози вздохнула, положила руки на макушку, туда где росли ее небольшие рожки, и продолжила. — Энгельс, мне не нужен весь этот клан. В гробу я видела местный народец и их «небесное» послание, честно. Все, чего я желаю, — это дожить до двадцати, найти мужика и свалить нахрен. Неважно куда, главное — подальше отсюда.  

— Но это невозможно! Мы не можем так просто покидать клан и сношаться с кем попало! — возразил Энгельс. Он прав, они — не простые люди. Они — Посланники Небес и не могут разбрасываться генетическим материалом направо и налево. Таковы их обычаи.  

— «Мы» может быть и не можем, а «я» очень даже могу. Потому что «я» — отродье, которому в клане все равно ничего не светит. Со мной собственные родители не считаются! Что уж про других то говорить?!  

— Поэтому я хочу стать главой и помочь тебе. Доверься мне, я ведь твой старший брат! Никто не посмеет обидеть тебя, пока я рядом! — в его словах был смысл. Никто действительно не осмеливался обижать Рози, если ее замечали в компании брата. Проблема только в том, что он не всегда был рядом с ней.  

— Ладно, — сдалась та. — Хочешь стать главой — вперед. Только, пожалуйста, разреши мне смотаться куда-нибудь подальше от этой горы, когда я достигну совершеннолетия, — хоть Рози и пыталась из всех сил скрыть собственный скепсис, брата не обманешь.  

— Почему ты не веришь в меня? — горько спросил Энгельс.  

— Посмотри на это, — тихо попросила девушка и указала на свои рожки. — Это же не рога. Это шмакодявки! Я с такой патологией не более, чем посмешище. Знаю, ты надеешься на врачей, но они не помогут, — девушка взяла брата за руки и посмотрела в глаза. — Я лишь хочу сказать, что знаю, как устроена человеческая психология. И людей не отучить от многолетних убеждений одним лишь приказом сверху. И оттого, что ты не можешь с этим смириться, ничего не изменится.  

— Но мы ведь не люди, — усмехнулся он.  

— Иди готовься к церемонии, братец. Скоро начинаем.  

Энгельс поднялся на ватных ногах и направился к выходу из дома. Пора запускать гостей. Юноша раскрыл двери, готовясь принимать гостей. Церемонии совершеннолетия проводятся перед кланом. Достигший совершеннолетия ребенок должен на глазах у всех жителей, а также старейшин, доказать, что способен сотворить барьер ночью, под сиянием луны. А потом всю оставшуюся ночь его поддерживать. Только пройдя этот ритуал, жители становятся полноценными Посланниками.  

Гостей было немного, клан жил небольшой общиной. Дело в том, что у Посланников имелись серьезные проблемы с рождаемостью. Природой заложено так, что женщина в клане не может родить больше одного ребенка за жизнь. Даже если у нее случается повторная беременность, что уже почти невозможно, она просто не сможет вынести плод. Такова цена за благословение небес. Зато Посланники долго живут и почти неубиваемы.  

Собственно, Рози — второй ребенок. Ее нельзя винить в том, что она родилась такой, какой родилась. Сам факт ее рождения — чудо. Но соклановцев пугает это. Мало того, что она появилась на свет, так еще и лишена Небесного покровительства. Добром это не кончится. Клан понимает это и судорожно ожидает беду, которую, без сомнения, принесет за собой девочка-ошибка.  

После того, как последний гость пересек порог, Энгельс уже было стал закрывать дверь, когда столкнулся с девушкой. Человеческой девушкой (у нее не было рогов). Красивой девушкой, насколько Энгельс вообще мог судить о внешности людей. Она казалась Энгельсу незнакомой. Ее длинные рыжие волосы водопадом струились по хрупким плечам, а ярко-голубые глаза горели озорным огоньком. Где-то он ее видел… или нет? Она же человек! Где он мог повстречать человека? Но она выглядит такой знакомой…  

— Извините, вы… — Энгельс пытался подобрать слова. Он мало что знал о людях. Посланники редки сталкивались с ними. Юноша имел самое смутное представление об их внешности, не говоря уже о разговорах. И как теперь вежливо пояснить, что ей здесь не рады?  

Пока будущий Посланник размышлял, рыжеволосая пытливо впитывала каждую эмоцию на его лице. Посланники Небес сдержаны в своих эмоциях, по их лицу почти ничего невозможно понять. Но эта женщина… казалось, она видит Энгельса насквозь. Знает о нем то, чего ему самому неведомо. Что за черт?  

А незнакомка молчала. Она смотрела на Энгельса так, словно тот был ее последним глотком воздуха в пустыне умирающего мира. Так смотрят утопающие на спасительную соломку, когда она так близко, что руку протяни — достанешь. Но как только ты ее протянешь, под тобой обвалится земля.  

— О, простите мне мою бестактность. Я… Мариэль… Мариэль Ласкер, — поняв, что продолжения фразы не дождется, Мариэль представилась первая. И голос был таким надломленным. Энгельс вдруг почувствовал себя виноватым за ее несбывшиеся надежды. Он должен был защитить ее, позаботиться о ней, он… Стоп, это что за мысли вообще такие?! Энгельс и не заметил, как зажмурился, а руки непроизвольно сжал в кулаки…  

Ласкер, Ласкер, знакомая фамилия… Так это же!  

— Принцесса людей?  

— Верно! — согласилась та и протянула Энгельсу подарочный сверток. — От имени Королевства Тени сердечно поздравляю Вас с совершеннолетием. Прошу, примите этот скромный дар.  

— Вы желаете присутствовать на церемонии? — спросил Энгельс, забирая из ее рук подарок. На секунду их руки соприкоснулись. Мимолетное прикосновение как выстрел в висок… Бархатная кожа девушки, ее легкая улыбка и навязчивое ощущение, словно все повторяется. Это событие уже происходило ранее, но разве оно могло произойти? — Прошу за мной.  

Посланники жили в горах, поближе к небу. От людей старались держаться подальше, считали их другим видом, что не поддается законам логики. Правда, как бы они не старались, полностью абстрагироваться от иной расы не удалось. Пришлось идти на контакт. Некоторым людям даже дозволялось общение с представителями клана. Королевской семье.  

— А где Ваши сопровождающие? — несколько неожиданно видеть принцессу одну: без семьи, без стражи и прислуги, без кареты. Королевство в нескольких неделях пути отсюда. Она пешком шла, без экипажа?  

— Мы, люди, уважаем свои и чужие традиции. На церемонии совершеннолетия Посланника может присутствовать только королевская семья. И вот я здесь, родители приехать не смогли. А слуги… не могут присутствовать на церемонии. Нет смысла вести их в такую даль.  

— А меч вам для чего?  

— Знаете, я все же хрупкая девушка, что пробиралась сюда через леса, полные диких животных… — ни капли не смутившись неожиданному вопросу, спокойно проговорила принцесса. Такое ощущение, что Мариэль знала о том, что Энгельс спросит у нее. Ответы были какими-то… заученными что-ли? Как от зубов отскакивали.  

— Понятно. Мы пришли.  

В доме их встретила Лугуника и, заметив Мариэль, заметно нахмурилась. Ее не радовало присутствие человека на священной церемонии совершеннолетия. На празднике ее сына, Посланника Небес.  

— Здравствуйте, — вежливо поприветствовала Лугуника, не сводя настороженного взора с рыжеволосой. — Вы… кто вы?  

— Добрый вечер, госпожа Лугуника! — Мариэль лучезарно улыбнулась. — Я принцесса Мариэль, пришла поздравить Энгельса с праздником.  

— Ах, вот как… — женщина натянуто улыбнулась. — Что же, извините мою грубость. Последний раз мы встречались с Ласкерами очень давно. Они не представляли нам свою дочь.  

— Да, люди живут не так долго, как Посланники Небес. Вероятно, меня тогда и на свете не было, — ничуть не сбившись с темпа, ответила Ласкер. Снова.  

Заинтересованная атмосфера, что появилась в праздничном зале, стоило на порог ступить человеческой женщине, заполонила пространство. Слова о ее принадлежности к королевской семье никого не успокоили. Все же, она человек. Многие Посланники никогда не видели людей, а если и видели, то всего на мгновение. Не так, как сейчас, в шаговой доступности.  

Тысячи безэмоциональных взглядов устремились к Мариэль. Посланники сканировали ее несколько секунд, примечая яркие волосы, голубые глаза и неловкую улыбку, тронувшую алые, налитые кровью губы.  

Принцесса Ласкер и ее лишенная рогов голова выглядели особенно несуразно на фоне одинаковых с лица соклановцев. Она не вписывалась в праздник, именно не вписывалась, словно в уже законченную картину добавили пятно оранжевой краски. Ни с чем не мешая, не добавляя оттенков, не заботясь о композиции или цветовой гамме. Просто добавили и все. Ненужное, неправильное пятно, перечеркивающее старательную работу мастера. Погрешность, которая должна все портить.  

Должна. Но не портит. Порой именно погрешности добавляют творениям особенность, яркость, «правильность». Несуразное оранжевое пятно, что появилось по ошибке, лишь добавляло очарования картине. Потому что Мариэль такая одна. И, глядя на нее, Энгельс почувствовал, что снова может дышать. Словно одно ее появление смогло закрыть все противоречия в душе. Все же, где он мог ее видеть?  

***  

Когда пространство заполонила ночная тьма, а полная луна заняла свое законное место на небе, Посланники Небес с трепетом ожидали звона колоколов, что оповестят о начале церемонии. Энгельс серьезно переживал, хоть он и проживает этот вечер в черт знает какой раз, ему каждый раз страшно, словно в первый. Хотя о чем это он? Это же и есть первый… похоже, кто-то перебрал… не накосячить бы в связи с этим…  

Звенит долгожданный звон, клан как по команде встает со своих мест и направляется к священному водопаду. Под его водами расположился Небесный камень. Защита Небесных камней — вот истинное назначение Посланников. На данный момент доподлинно неизвестно, что это за камни такие и откуда они взялись. Небесные камни представляют собой огромные кристаллы самых разных цветов. Существует теория, что Камни живые и обладают разумом. Во всяком случае, Посланники в это верят.  

У водопада Посланники берутся за руки, образуя живую цепь вдоль небольшого водного бассейна. Они закрывают глаза, их рога и руки начинают светиться в темноте, почти затмевая луну. Свет от рук медленно, словно нехотя, покрывает воду тонюсеньким слоем, который постепенно укрепляется. И вот уже весь бассейн покрыт крепким серебряным барьером, напоминающем лед. По нему даже ходить можно.  

Майкл, глава клана, подходит к сыну. Энгельс смотрит на отца внимательно и понимает: вот она — финишная прямая. Сейчас Майкл — не просто соклановец и даже не отец, нет. Майкл — глава клана. Он будет следить за церемонией совершеннолетия. Он даст сыну необходимые инструкции и последнее напутствие. Он вмешается, если Энгельс провалится, и он же понесет ответственность за ошибку сына.  

— Помни, главное – не бояться. Иди на середину озера, не бойся, барьер крепкий, не провалишься. Когда дойдешь, закрой глаза и представь тех, кого особенно желаешь защитить. Эмоции придадут барьеру больше сил. Представь территорию, которую твой барьер охватит, и какую форму он примет. Пойми, твоя энергия поведет себя как жидкость. Какую форму ты ей придашь, так она и застынет. Если чувствуешь, что не хватает воли, не стесняйся просить у Камня. Все понял? — Энгельс медленно кивнул, словно обдумывал слова отца. — Давай, не подведи. У нас в гостях человеческий отпрыск. Мы не можем облажаться при ней. Первый раз всегда сложно, но ты справишься. Я в тебя верю!  

Кстати о человеческих отпрысках. Посланник Небес пытливо высматривал уже знакомую рыжую макушку. Обладательница роскошной шевелюры нашлась быстро. Она сложила руки в кулачки и беззвучно прошептала: «Не подведи, рогатик! Я за тебя болею. »  

Энгельс не услышал ни слова, однако был уверен, что Мариэль произнесла именно это. Он хмыкнул и ступил на барьер.  

Ощущения странные : идешь по воде, которая тебя не то, что удерживает, она словно выталкивает тебя на поверхность. Ноги забавно пружинят, а глаза видят ровную водяную гладь, затянутую серебристой дымкой, сквозь которую даже отражения не видно. Наконец, оказавшись на середине, Энгельс закрывает глаза и старается сконцентрироваться на Рози, ведь именно ее он желает защитить больше всех. Сознание с Энгельсом несогласно и вместо милой белокурой младшей сестренки подкидывает изображение яркой человеческой принцессы.  

Он вспоминает ее легкую улыбку, что она подарила ему перед ритуалом, лукавый взгляд, когда он встретил ее у порога. Мариэль кажется такой далекой из-за происхождения. Она, подобно Посланникам, умеет сдерживать свои эмоции. Но в отличие от них, Ласкер — человек, и чувствует она как человек: остро, сильно, много. Просто глядя в ее глаза, он тонет в океане противоречивых эмоций, что враждуют между собой. Мариэль говорит глазами все, о чем молчит физически. И это прекрасно. Ведь она — то самое оранжевое пятно, что ни с чем не спутаешь, так умеют только люди, только Мариэль. Наконец-то она вернулась. Он так скучал. Небеса благосклонные, как же он скучал!  

Энгельс чувствует, как через его тело, начиная с рогов, проносится тепло. Из рук начинает струиться легкий серебристый свет, который поднимался в небо, создавая некую полусферу. Энергия резонировала с силой Камня, Посланник ловил странные вибрации, на мгновение показалось, словно энергии общаются, но лишь на миг.  

Почти…  

Еще немного…  

Энгельс открыл глаза.  

— Нечего себе, с первой попытки без единой помарки! — с восхищением произнес Майкл. Ликующая толпа рогатых гостей подхватила. Все начали хвалить именинника и распевать некие народные напевы.  

А чего так удивляться? Энгельс делает уже раз так, наверное, в пятисотый. Подумаешь? Проще простого…  

— Друзья, — Энгельс развернулся вполоборота и обратился к клану. — Я бы хотел еще немного тут побыть. Возвращайтесь без меня. Я догоню.  

— Но, Энгельс... — уже начала возмущаться Рози.  

— Сам дойдешь? — только и спросил Майкл.  

Энгельс кивнул и развернулся обратно лицом к водопаду. Глава клана молча собрал собратьев и отправился обратно на празднество. Он хорошо знал сына, и если тот решил остаться здесь, значит, решил. Сам придет, в конце концов, Энгельс достаточно хорошо знает свое тело, так что и силы рассчитает, ничего.  

— Как думаешь у неодушевленного могут быть чувства? — раздался тихий голос совсем близко за спиной. Энгельс резко развернулся.  

— У всего есть чувства, если вкладывать в это смысл, — ответил он, смотря в голубые глаза напротив.  

— Даже у Луны? — девушка потянулась к его рогу.  

— Тебе не страшно? — Посланник перехватил ее руку у запястья. Ласкер отрицательно покачала головой.  

— А теперь? — резко дернул руку на себя. Мариэль неловко охнула и всем весом навалилась на Энгельса. — Почему ты делаешь это? — прошептал он на ухо, осторожно заправив рыжую прядь. — Зачем пришла на праздник, почему осталась на озере, а не вернулась со всеми в дом? Что ты задумала?  

— Энгельс! — голос Мариэль такой сорванный, отчаянный вскрик. Она не просит, нет. Умоляет не давить на нее. Не спрашивать лишнего. Тогда зачем она осталась здесь, если не хотела разговаривать? Почему не ушла со всеми?  

— А, черт с тобой. Сейчас сам все узнаю! — руки и рога снова загорелись серебристым светом. Посланник пропустил энергию через тело принцессы. Ее глаза следом засветились серебром. — Ты… что? — Энгельсу казалось, что он находится во сне, что происходящее – ужасающая шутка глупого сознания. Он пропустил энергию через девушку еще раз. Да, ошибки нет. Мариэль Ласкер не принадлежит человеческому роду. — Что ты, черт возьми, такое?! Откуда в тебе силы Небес?  

— Энгельс. — Мариэль нежно взяла его лицо в руки и осторожно наклонила к себе. Она привстала на носочки и посмотрела ему в глаза.  

Секунда…  

Две…  

Они молчат…  

Энгельс срывается первым.  

Он убирает чужие руки от своего лица, наклоняется к ней и накрывает ее губы своими.  

— Ты спрашивал, чего я добиваюсь? — также тихо, словно их мог кто-то услышать, спрашивает Мариэль. — Все просто. Я хочу тебя поздравить, а в качестве подарка я… верну тебе свободу!