Александр

Серый мир. Для кого-то он мрачный, но я жил в таком мире. Я сам как серое существо, которое не заметила сама Вселенная. Здесь, в пределах миров и вездесущей реальности расположился Серый мир. По его небу, заполненному тучами и мёртвыми облаками, плавают аморфные киты. Их ласты наполнены липкой чешуёй, а из живота вниз к поверхности серому грунту стремятся слизистые щупальца, в которых движутся поры от каждого вдоха и выдоха. Они издают ужасающие звуки, громче китов. По всему миру расположены одинокие деревья, что возросли из камня. А все прокатанные дорожки ведут к одному лишь зданию, верхушка которого скрывается в тучах. Киты огибают это здание по кругу и меняют своё направление, путешествуя то в один угол мира, то в другой, скрываясь в тумане, что заполняет мир вокруг проложенных дорожек.  

В воздухе летает запах смерти, злости, пошлости и гнили. Я вдыхаю полной грудью и чувствую всю грязь, что скопилась во мне. Грязь, которая скопилась в каждом из нас, пока мы находились в физической реальности. Я шагаю к воротам храма. Из тумана вылезают грозные лица. В книгах своего наставника мне стало известно, что это такие же колдуны, как и я. Они тоже пытались открыть врата храма, но затерялись в лабиринте своего сознания и стали частью этого мира. Все потерявшие здесь себя, обречены блуждать по серости тумана в поисках самих себя. Но я не они. Я тёмный маг, которого к этому готовила сама судьба всё мою извращённую жизнь. Лишь мне будет под силу открыть врата храма и завладеть временем, чтобы вернуться к той, кто давала мне тепло и надежду на светлое будущее. Каждый шаг моих кожаных башмаков по серой поверхности под дуновение ветра, что колышет мой чёрный плащ, приближает меня к ней. Я иду к тебе, мама.  

Все эти лица. Они смотрят на то, как я приближаюсь к мощённым воротам. Пустые глаза тумана провожают меня, пока я поднимаюсь по ступенькам. Врата такие высокие. Мне не известно, что за ними, но чтобы там ни было, я смогу с этим справиться.  

Я шагаю по бетонной лестнице, а в голове мелькают кадры из детства. Перед глазами размытые воспоминания о маме, лица которой я не помню. Мне помниться только то, что она была безумно заботливой и любила меня больше всего на свете.  

Не знаю, что будет после этой записи. Уверен только в том, что мне удастся добыть артефакт управления временем несмотря ни на что. В этом месте довольно холодно, поэтому на бумаге становится невозможно писать. Но мне не холодно. Во мне огонь. Нет, я сам, словно пламя. Пламя, что прошло сквозь годы, чтобы вернуть её. Я иду, мама. Я уже рядом.  

Детство.  

Я жил в небольшом городе Ростовской области. Семья моя была не богатой. Далеко не богатой. Поесть у нас всегда было, но взаимоотношения в семье были ужасными. Первое воспоминания, которое я припоминаю, это как раскалённый утюг сжигает мою кожу на заднице. Не помню, чего такого ужасного я сотворил, но моему пьяному отцу это не понравилось. Он привязал мои руки и ноги к каждой ножке кухонного стола, положив на живот, и включил утюг в розетку. Сначала я не понял, зачем это, казалось, что просто поругает, но когда он снял с меня штаны, мне стало всё понятно. Крик трёхлетнего мальчика разразился в нашей квартире. Не знаю, было ли меня слышно в подъезде, но отец тут же вставил мне тряпку в рот. Всего пару секунд, но след остался на всю жизнь. После этого, он развязал меня и сказал, чтобы я больше так не делал. Чего именно, я так и не понял. Моя мама была на работе, но не думаю, что она смогла бы что-то изменить в этой ситуации.  

Моя мама всегда переживала за меня, но в первые годы моей жизни оставляла отца присматривать, так как больше не с кем. Всё, что было дальше в моей жизни, казалось, сущим адом. Отец не работал, но всегда находил деньги на выпивку. Позже я узнал, что он играет в покер на деньги. Иногда его профессионализм приносил в семью деньги, но чаще всего они были пущены на ветер. Каждый вечер, как только у него начинался запой, он делал моей матери мозги, говорил какой я плохой, всё время жаловался, что меня не берут в садик. Их ругань всегда заканчивалась тем, что моя мать ложилась с ним в постель, либо сама, либо принудительно. Было и такое, что он избивал её, заперев меня в спальне.  

Мама обучала меня чтению и счёту и письму. Может, я делал это коряво, но я в четыре года умел читать. Я даже знал, что сейчас тысяча девятьсот девяносто второй год. Не знаю, можно этим как-то гордиться или нет, но я гордился этим. Моя мама-золото. О ней всегда говорили только хорошее, как она говорила мне. На работе её хвалили, а в подъезде уважали. Я почти никогда не выходил на улицу. Отец не отпускал, а мама не смела ему перечить. Но всё-таки я пару раз гулял с местными мальчишками моего возраста, правда, они всё время спрашивали, что у меня за шрам от брови, до верхней части лба. Я отвечал, что не знаю. Я правда не знаю.  

Иногда я засыпал и слышал крики, или стоны мамы. Я много раз пытался выбить дверь, но всегда это ни к чему не приводило. После стонов и скрипа кровати всегда наступала тишина, а вскоре, квартиру заполонял отцовский храп. Под эти крики, ругань и стоны, меня успокаивало смотреть в стену или потолок, закрыв подушкой уши.  

С каждым днём ссоры и ругать становились всё интенсивнее, поэтому из комнаты я стал выходить только в туалет или покушать. Со временем на стене, к которой я был повёрнут, прикрывая уши подушкой, я стал замечать что-то необычное. Она стала меняться, приобретать очертания лица, которое с каждым тщательным осмотре становилось всё яснее и яснее. В какой-то момент, я уже не слышал ничего, что происходило за дверью моей комнаты. Стены пели мне колыбельные и баюкали. Иногда мне приходилось показывать своим новым друзьям мои любимые машинки, которые мне приносила мама время от времени. Они говорили, что мои игрушки очень интересные и грустили, у них таких нет. К сожалению, мои глаза их не видели, и я просто общался с ними.  

В один из вечеров всё было как всегда. Мой пьяный отец сидел и разговаривал с мамой на кухне. К моему удивлению, они вели себя тихо. Я даже вышел в туалет, а не писал из окна, как делал это зачастую. Один из моих друзей сказал очень резкую и повелительную фразу.  

–Прячься!  

В дверь вошёл отец. Он был мокрый, словно только скупался. Его взгляд был то ли напуганный, то ли ненавистный. Он шёл на меня медленно и бесшумно. Свет с коридора освещал его фигуру. Уже возле меня он увидел моё одеяло на постели и стянул его.  

–Сынок, так нужно.  

С этими словами он накрыл меня и понёс куда-то прочь. По своим голым пяткам я могу сказать, что мы вышли из квартиры и спустились по лестнице на улицу. Там он усадил меня в машину и приказал не снимать с себя одеяло. Не знаю почему, но внутри меня всё пылало. Это был страх. По каким-то причинам, мне было известно, что мама мертва. Я знал, что это он убил её, а теперь увозит меня. Откуда я мог это знать? Может мои друзья мне как-то подсказывали. Внутри было чувство, что нужно убегать, но его перебивало чувство страха. Я дрожал и боялся снять с себя одеяло. Отец вёл автомобиль.  

–Куда мы едем? -спрашивал я у себя в голове.  

–Узнаешь. -отвечал один из друзей.  

–Мне страшно.  

–Так надо.  

Этот голос. Откуда он? Остался только он один. А где же все остальные? Такой мрачный, будто говорит со мной из колодца. Такого старого колодца, как в деревнях. Страх окутывал меня всё сильнее, пока я не потерял сознание, под переключение передачи автомобиля с третьей на четвёртую.  

Открыл глаза я уже в доме бабушки, которая умерла ещё до того, как я появился на свет. Это мне сказала мама. Я был здесь один раз, но почему-то запомнил это место. Пол в этом доме был не везде, поэтому разуваться смысла не было. Отец был в другой комнате и настраивал телевизор. Откуда он вообще тут может быть? Отец объяснил мне, что мама умерла. Ещё он говорил про какой-то карточный долг, но я его уже не слушал. Я упёрся взглядом в мышку, которая маячила в углу у камина. В себя прийти мне позволила мощная пощёчина от отца. Я упал на глину.  

–Ты будешь смотреть на меня, когда я с тобой разговариваю. -от него воняла водкой. -Ты меня понял?  

Я кивнул. Он пнул меня ногой, это сигнализировало о том, что я свободен.  

Следующие два года кардинально изменились. Я остался без своей любимой мамы и не знакомился ни с одним из живущих в деревне. Все люди были грязными и воняли помоями. У детей, которые были моими ровесниками не было зубов. Я же чистил свою эмаль специальными растворами из мяты, а для их укрепления воровал у соседей творог. В пять лет я уже сбегал из дому в ночь и шёл собирать из соседских грядок овощи и срывать спелые фрукты. Отец часто уезжал на работу. Не знаю на какую, но на кое-какую еду нам хватало. Большая часть денег уходило на дешёвое пойло. Радовало меня то, что здесь не было утюга, но след от него на моей упругой заднице остался навсегда.  

Друзей своих я больше не слышал, а новых не заводил. По ночам я смотрел в окно, через которое виднелся лес. Тёмные гиганты стояли стеной, а их верхушки колыхались на ветру. Позднее я стал ходить туда за ягодами. В одной из бабушкиных полок я нашёл книгу с ягодами. Там мне стало известно всё, что водиться в нашем лесу и не только в нём. Икона, которая стояла возле входа на полочке, я забрал к себе и спрятал под кровать. Не знаю, кто именно был изображён на ней, но там женщина обнимала маленького мальчика, точно так же, как моя обнимала когда-то меня.  

Время шло и отпечатки на моём теле только появлялись. Синяки по всему телу напоминали о том, кто остался в моей семье. Мне близилось семь лет. Конечно, ни о какой школе и речи быть не могло. Её просто не было в деревне, а возить меня куда-то вряд ли кто-то бы стал. Деревня была больше похоже не на поселение, а на засранный унитаз, что был у нас в квартире. Стариков становилось всё меньше, а новорождённых всё больше. Когда женщины успевают рожать этих уродцев? Ещё вчера у той беззубой не было живота, а уже родила костлявого крикуна.  

Как-то я решил своровать яблок у одной старухи. Которая жила на другом конце деревни. Было лето и пока отец спал, я снова сбежал из дома с рюкзаком, который нашёл год назад в лесу, собирая ягоды. Намазавшись почвой, чтобы не было видно моё бледное тело в темноте, я прополз под забором и направился к дереву, которое заприметил ещё несколько дней назад. Ветки были крепкими, а моя ловкость, которую я отработал за эти два года, позволила мне забраться чуть ли не на самую верхушку. Пока я срывал яблоки и складывал в рюкзак. Деревню осветил лунный свет. Как же прекрасна она. Так и манит. Если бы я был тем серым волком из сказок, которые нашёл в нашем новом доме, точно бы завыл.  

Вдалеке виднелся лес. Он стоял неподвижно, но по моей коже побежали мурашки. Дул ветерок. Я почувствовал какое-то странное чувство. Страх. Внутри всё сжималось. Ветер становился всё сильнее и сильнее, но тучи, которые я рассмотрел на небе, плыли плавно и не спеша. Когда я увидел, что и лес стоит неподвижно, тогда мне стало совсем не по себе. Они не шевелились, а яблоня кренилась от такого потока воздуха.  

Я решил, что пора возвращаться домой. Страх становился всё сильнее, а внутри меня охватила тревога. Мои ноги и руки аккуратно слезали вниз. На последней ветке, что обхватило меня и потянуло к себе. Я не успел опомниться, как лежал на твёрдо земле под деревом. Перед мной стояла горбатая фигура, на одноногом костыле. Нос её был большим, а улыбка оголила пасть с гнилыми зубами, к которым прилипла почва. Она медленно подходила ко мне. Видимо, костылём эта старуха меня и скинула с дерева. В другой руке она держала нож.  

–Зачем ты полез в мой дворик, мальчик? -хихикала она. -Верно говорила моя бабка, еда приходит к тебе сама. Знаешь, мальчик, когда она это сказала? -я помахал головой. -Когда ела тощеватый обед.  

Она облизнула тонкие губы своим сухим языком и быстро подошла ко мне. Я осмотрелся и увидел лишь одно место, куда я мог спрятаться. В уличный туалет. Было же поздно она стояла чуть ли не на мне. Этот запах помоев. Скорее, я умру от этой вони. В воздухе снова почувствовался лёгкий ветерок, что нёс в себе что-то. Это чувство изнутри.  

–Александр. -произнёс нежный голос девушки.  

Старуха остановилась. Она осмотрела вокруг.  

–Кто это сказал? -спросила она, а потом повернулась ко мне, но я уже закрывал дверь в туалет.  

Защёлки не было. На что я только рассчитывал?  

–Пытаешься убежать от меня?  

Я услышал этот противный голос. Галоши старухи подбежали к двери. Она не шла, бежала. У неё есть ещё силы бегать. Неужели она давно не ела? Дверь открылась, но старая карга увидела лишь мою голову и руки, державшиеся за край мокрой от мочи деревяшки. Падать было далеко, но так буде шанс выжить, думал я, и отпустил руки. С головой в дерьмо. Дышать было тяжело. Я чудом смог очистить свои глаза. Мой утренний салат из овощей вылез наружу. Засохшая куча дерьма стала всасывать меня. Я попытался выбраться. Без толку.  

–Ку-ку. -сказала старуха через дырку. -Как тебе там, мальчик мой? Ты ещё не задохнулся? Не переживай. Я принесу лестницу и вытащу тебя оттуда. Тогда то мы поговорим с тобой за моим столом.  

Она ушла, но я всё ещё слышал её ужасный смех, пытаясь выбраться. Я кое-как смог приблизиться к стене и стал выкарабкиваться из дерьма, схватившись руками. Я снова вырвал, только уже водой. Дурацкая идея. Это самое ужасное, что приходило мне в голову. Самая дерьмовая идея. Я заплакал. Мои руки держались за камушки, что выпирали из стены. Эта вонь. Ненавижу эту вонь, а теперь я сам стал её часть.  

–Александр. -снова послышался голос, только уже другой, грубый и мрачный. Это был он. Тот, кто был со мной в тот день, когда умерла мама. Это он. -Александр.  

В моей руке появилось пламя. Я испугался и подул на него. Не вышло. Я очень хотел чтобы оно потухло. И оно потухло. Что?  

–Мальчик мой, ты всё ещё тут? -послышался хохот старушки. -Сейчас я спущу тебе лестницу. Подожди. -из отверстия появился конец. Бабка опустила её прямо ко дну. Она подходила по размеру, даже была чуть больше. -Ну что же ты, мальчуган, вылезай. Не нервируй бабушку. Иначе, она съест твоё сердце! Вот же забияка.  

Она затихла, пока я не увидел, как её зад стал спускать прямо ко мне. Зажечь. Зажечь. Мне нужно пламя. Пламя на руке. Мне нужно пламя.  

Искра вспыхнула пламенем в моей руке. Она осветила старуху, которая почти спустилась ко мне. Бабка посмотрела на меня сверху вниз, стоя задом на лестнице. В одной руке у неё был костыль, а в другой ножик. Пламя сверкало в её глазах. Мы оба смотрели на него. Рот старухи открылся и наружу вырвался хриплый крик ужаса. Я тоже хотел закричать, но эта вонь не дала мне. Когда в моей голове появилась идея, чтобы здесь всё загорелось, пламя исчезло и тут же разорвалось, заполонив собой всю яму. Старая горела, как и вся слякоть. Я был весь в огне, но не горел, сгорали только фекалии. Старуха рухнула вниз, пока я забирался вверх по лестнице. Когда я вышел из туалета, то всё ещё слышал её сухие вопли. Я был чист и не понял. Пламя меня не тронуло, но когда под яблоней я попробовал снова вернуть пламя, у меня не получилось.  

Целую неделю я пытался снова зажечь пламя в руке. Концентрация не помогала. Я стал щёлкать пальцами, пытаясь пародировать зажигание спички, но это тоже не помогло. Людей в деревне становилось всё меньше и меньше. Я всё чаще стал смотреть в окно, в котором было ни души. Если кто-то и был, то какой-то обмочившийся пьяница, что топал к себе домой. Иногда сюда приезжали люди смотреть дома на продажу, но никто ничего не купил. Оно и понятно.  

Мне исполнилось семь, а жизнь так и не менялась. В своей комнате под кроватью я выкопал тайник, куда складывал все свои добытые припас с огородов жителей деревни. Отец мой отрастил себе пузо от пива, но каждый вечер стал блевать кровью. В его слюнях рассматривались куски печени. Я уже не убирал за ним, а он и вовсе забыл о моём существовании. Когда он возвращался домой, то я запирался в своей комнате, которую мне удалось оборудовать задвижками и замками. Иногда он прорывался ко мне и пытался выбить дверь, но она не поддавалась его ничтожной силе. Я слышал его крики и стуки, но мне было всё равно. Окно я закрывал изнутри, чтобы в случае чего, он не забрался ко мне через него. Если честно, мне кажется, отец не знал о его существовании.  

Как-то ночью я, как обычно, проходил мимо него и заметил, что он покрылся той же чернотой, что и все остальные жители деревни. Отец стал засыпать на кресле со спущенными штанами, а на его пузе постоянно была какая-то жидкая масса белого цвета. Я стараюсь просто тихо проходить мимо, чтобы он не проснулся, запирая свою комнату, но всё же иногда останавливаюсь, чтобы осмотреть этого монстра, который присутствовал в моей жизни на всей её протяжении.  

В этот же вечер я побрёл по лесу к реке, которая была неподалёку от деревни. Луна как всегда освещала мне путь. ЯЯ не ходил по тропинкам, которые протоптали местные, боясь, что наткнусь на одного из этих отбросов общества, хотя в подобном месте отбросом считался именно я. Берег реки встретил меня лунным светом. Спокойное течение придавало приветливое настроение. Природа была рада мне. Я разложил возле берега свой салат в баночке и стал закусывать хлебом, что своровал вчера в магазине. После позднего ужина я расположился на зелёной травке, что произрастала из песка, и стал разглядывать звёздное небо. Мне не было известно где находится какое созвездие, но я часто соединял звёздочки воображаемыми линиями, создавая из них рисунки. Иногда моё воображение представляло того друга, голос которого я слышал ещё в жизни в квартире. Ещё я вырисовывал лицо мамы, хотя её черты мне вспоминались коряво и размыто. Так я и заснул под ночным небом.  

Разбудил меня сильный ливень. Открыв глаза, я почувствовал, как к моему телу прилип мокрый песок. Я попытался встать, но тут же рухнул лицом в песок. Что-то обхватило мои ноги. Холодные капли с неба за мгновение взбодрили меня и привели в чувства. Я попробовал потянуть к себе ноги, но что-то не давало мне этого сделать. Тогда я посмотрел в сторону реки. Мои зрачки раскрылись, а сердце стало колотиться от увиденного. Волосы. Длинные чёрные волосы обхватили мои ступни и не давали пошевелиться мне. Они тянулись от моего тела к реке, из которой выползало что-то. Это была девушка. Её кожа являлась мягкой, как будто она пробыла в воде несколько часов, а всё, что было ниже таза, заменялось щупальцами, как у осьминогов. Я закричал от ужаса и увидел, как на сушу стремятся ещё какие-то твари. Они были похожи на осьминогов, как и девушка. Их тела были человеческими, но покрыты чешуёй. Вместо ног они имели тентакли, а их голову заменяли рыбьи губы, что двигались, пытаясь ухватиться за воздух. Они медленно выползали из воды наружу и ползли ко мне. Я вопил от ужаса и хватался за траву, которая тут же вырывалась с корнем, предательски отдавая меня в руки этим чудовищам.  

–Александр. -произносила утопленное существо в виде девушки. Оно держало меня своими мокрыми волосами за ноги, пока другие ползли ко мне под удары капель дождя о землю. -Александр.  

Меня поглощал страх, а внутри всё отказывалось верить в происходящее. Что же это такое? Что это за ужас? Не хочу этого! Не хочу, не хочу! Пусть их накроет волной, пусть они отпустят меня, пусть умрут, пусть отстанут. Я снова посмотрел на этих тварей. Они вылезли на сушу и медленно подползали ко мне. Я навел на них руку, надеясь, что теперь пламя в моей руке появится. Без толку. Тогда мне представилась картина, как вода в реке поднимается по вертикали, после острым лезвием стремится к той твари и разрезает ей волосы. Не заметил я, как вдруг вода и вправду устремилось тонким лезвием к небу, а после ударила между мной и теми существами, отрезав клочок волос, что схватили меня. Существо завизжало ужасным криком. Этот голос, он как у той старухи, только выше и противнее. Большая волна развернулась к тварям и отправила их бурным потоком обратно в реку, откуда они вылезли. После этого дождь тут же прекратился, как и все мои силы. Что-то было внутри меня, оно просилось наружу. Я вырвал, а после заметил, как остаток клочка волос того чудовища исчез. На его месте был амулет жёлтого цвета. Я заглотнул слюну и схватился за него. На нём было изображено что-то вроде вопросительного знака, от точки которой отходили ещё две кривые линии вниз. Моё тело дрожало от холода и отсутствия сил. Дома будет безопаснее.  

–Александр. -послышался голос, только уже не женский, а тот, который я уже знал. Тот голос, сопровождал меня все эти годы. -Александр.  

Нет! Хватит с меня. Я не выдержу этого. Я ещё маленький мальчик семи лет. Я хочу к своей маме. К своей маме, которая уже умерла. Голос не стихал, пока я бежал прочь от реки к своему дому. Плевать, что там сидит ещё один пьяный монстр. Плевать на всё. Что со мной происходит? Я хочу к маме. К моей любимой маме, лица которого я даже не могу вспомнить. Голос всё повторял моё имя, а я не останавливался. Бежал сломя голову, позабыв свою баночку, в которую я клал салат и рюкзак, в котором остался кусок хлеба. Я хочу тишины, а не этого ужасного голоса, что повторяет моё имя. Я хочу к маме. Сейчас же!  

Я пробегал через заросли, ломая ветки деревьев и вдавливая кусты. Зелёные листья били мне по лицу, когда мои ноги несли меня прочь. Что же это со мной? Что всё это? Почему у меня получилось это во второй раз? Почему мне не удаётся это контролировать? Слёзы разлетались в стороны, а ветви всё ещё хлестали по моему лицу, но я не чувствовал боли. Страх всё перекрыл. Мои ноги привели меня обратно к дому. Я тихо вошёл, пытаясь прийти себя и направился к себе. Отца не было на месте. Он вышел из моей комнаты с картошкой в руках и листовым салатом во рту. Его штаны были спущены, и мне удалось снова узреть его хозяйство, которое уже стало утопать в жиру сальных складок, что были в грязи. Он увидел меня и тут же бросил всё на пол. Его лицо было разгневанным, брови нахмурены, губы сухими, а круглые щёки создавали ощущение, словно через секунду лопнут.  

–Ты всё время прятал это от меня! -прорычал отец. Он шёл на меня, прокручивая кулак в ладони. -Сейчас я проучу тебя, как обманывать отца, гадёныш.  

Отец махнул своей рукой. Его большой кулак врезал мне по лицу и отбросил в сторону. Я упал на пол. Слёзы полились сами. Я хочу чтобы это закончилось. Не хочу даже думать, чем это закончится. Как я вообще мог не закрыть эту чёртову дверь в комнату? Нужно бежать. Бежать прочь. Такие мысли становились всё желаннее, когда я получал очередной удар ногой в районе живота. Я чувствовал, как из носа и рта текла кровь. Губы были разбиты ударом кулаком. Хочу чтобы всё это закончилось.  

В моменте он перестал бить меня и отошёл в сторону. Я плакал, пытаясь хоть как-то пошевелиться. Кое-как мне удалось отползти к ближайшей стенке. До моего уха доходили звуки того, как отце вырывает каждую полку из столешниц.  

–Нож! -расслышал я, пытаясь как-то избавиться от головокружения, которое вызывало тошноту внутри. -Где чёртов нож, мерзавец?  

Наконец, его крик стих, но тут же я перед собой я увидел его лицо, перед которым маячил столовый ножик. Он улыбался, будто безумец. Он и есть безумец, как и все в этой деревни. От моего отца не осталось ничего. Это чудовище. Ужасное чудовище. Такое же чудовище, как и вся эта деревня.  

–От тебя нет никакого толку, как и от твоей мамаши. -он это сказал. Зачем он это сказал? Мама. Моя мамочка. Моя любимая. -Всё время тоже что-то прятала от меня, ходила налево за деньги и упрекала, ни разу не оценив, что я делал для неё. У тебя её глаза, её характер и её кожа. Я любил её, особенно в постели. А ты такой же как она. Знаешь, что я сделаю с тобой, мелкий негодник? -он улыбался и навёл лезвием к моей груди нож. -Я вырежу тебе сердце, а потом съем. Но сначала, ты будешь заменой своей матери.  

Он схватил меня за руку и понёс над полом в мою комнату. Кровать была отодвинута. Отец бросил меня на раскуроченную постель, после чего, принялся снимать свои вонючие штаны. Это ужасно. Не хочу! Что же будет сейчас? Я беспомощен. Сил никаких нет. Тело онемевшее. Я не смогу сопротивляться. Пусть просто прирежет. Я не выдержу этого. Не хочу. Его жирная туша села на меня и стала тереться о мои штаны. Я почувствовал запах сала. Неужели это от него? Нет! Пусть этого не будет. Я не хочу этого.  

Пламя. Оно покрыло его с головы до ног. Мои руки вспыхнули огнём. Отец завопил. Нет, это был не отец. Я не могу называть его так. Никогда не мог. Он упал на пол и стал кататься по нему. Моя кровать загорелась. Я вскочил и стал смотреть на него, пока пламя распространялось по комнате. Он ерзал и вопил что-то неразборчивое. Это было ужасно. Мне нужно ему помочь. Не могу я смотреть, как он мучается. Я подбежал к нему и схватил за руку, но от этого ему стало больнее, так как мои руки всё ещё всё поливали огнём. Я увидел окно. То самое окно в моей комнате и решил, что нужно убираться отсюда, пока сам не сгорел заживо, хотя боли я не чувствовал, как и жара.  

Под вопли этого жирного козла я выпрыгнул прочь и понёсся прочь. Только на большом холме я заметил, как руки мои погасли, а сил уже не было. Я посмотрел с холма на деревню. Она горела. От меня до неё было меньше километра. По улицам бегали паникующие твари. Это уже были не люди. Они были прогнившими из-за похоти и каннибализма. Они нападали друг на друга и пытались откусить кусочек другой, пока их соседи сгорали в домах заживо. В ушах были только их вопли и треск человеческой плоти, что поджарили, словно на вертеле. Я убил его. Я погубил всех их. Чтобы обо мне сказала мама, узнав об этом? Как мне жить теперь с этим?  

На мою руку легла рука. Один из выживших. Нет сомнений. Он знает, что я натворил и сейчас же укусит меня за шею. Я умру вдали, а потом другие найдут меня и обглодают. Так мне и нужно. Я стольких погубил. Но зубов у артерии я не почувствовал. Моя голова медленно повернулась. Мои глаза увидели смотрящего сверху вниз непонятную фигуру человека. Он был одет в обмундирование старого японского воина. Лицо было закрыто. Синие тряпки прикрывали броню, а вместо глаз из глазниц валил чёрный дым.  

–Александр. -произнёс голос из детства. Это был он. Голос моего друга, которого я никогда не слышал. -Ты очистил их. Всё хорошо. Теперь всё хорошо.  

Он протянул мне свою руку, а я держал дрожащими ладонями жёлтый знак. Не знаю, куда именно смотрел этот человек, но думаю внимание на медальон он точно обратил.  

–Пойдём, мальчик мой. -сказал он. -Не бойся. Кто-кто, а я тебя в обиду не дам. -незнакомец сделал паузу. -Пойдём?  

Он казался мне подозрительным. Если честно, очень подозрительным. Этот дым из глаз, что горел как пламя и исчезал на уровне бровей очень пугал меня, однако, рядом с ним я не чувствовал себя в опасности. Моя рука медленно потянулась к его. Он сжал её и помог мне подняться. Необыкновенная лёгкость. Он будто дал мне часть своей силы, чтобы я мог пойти с ним. Я почувствовал, как мне стало легко и свободно, словно после утренней зарядки. Мы медленно побрели по полю возле деревни, пока не дошли до того места, где вопли уже не были слышны, а затем испарились в угольном дыму, который в мгновение заполнил всю реальность вокруг нас и переместил в другое место.