Печка

Печка  

Близилась ночь, и пока маленький город готовился ко сну, уставший Антон ехал на работу. Последнее время фраза "ночная смена" звучала, как приговор, без права исправиться и избежать наказания.  

Старенькая, дребезжащая маршрутка везла его на окраину города, откуда уже пешком он добирался до своего пункта назначения. Пара одноэтажных строений складского типа – это всë, что осталось от комплекса таинственных зданий неизвестного назначения. Сейчас же это место облюбовала под пилораму очередная деревообрабатывающая фирмочка. Как грибы, они появлялись то тут, то там и так же исчезали.  

По сути, день у Антона не задался с самого утра: прорвало трубу под полом, кошка рассыпала соль по всей кухне да ещë и на телефон постоянно поступали звонки от людей, с которыми он ну никак не желал общаться. И захочешь – всë равно не отдохнëшь. Завершающим штрихом этого дня было то, что дневной сменщик не приготовил ему дров для топки печи, прогревающей основное рабочее здание. Со злости пнув подвернувшееся бревно, Антон взвыл. Мëртвое дерево отомстило ему резкой болью в ступне. Хромая и костеря всех на свете, он снова вышел в ночь.  

Лишь два фонаря освещали территорию: один висел над входом в помещение, второй в нескольких метрах бледно высвечивал кусок дороги и кучу тонких брëвнышек, которые использовались для протопки. Что ж, хотя бы с распилом будущих дров проблем не будет. Пила работала, как надо, и ни разу не давала сбоев.  

Но похоже ужасный день плавно перешëл в не менее ужасную ночь. Почти час протаскав брëвна под снегом и ветром, Антон обнаружил, что нужный аппарат неисправен, о чëм поведала ему висящая табличка, которую он сразу не заметил. Сжав ноющие руки, парень стиснул зубы от злости и готов был разнести всë к чëртовой матери. Несколько минут дыша, как загнанный зверь, он всë-таки взял обычную пилу и приступил к работе.  

Через пару часов у печки высилась солидная груда дров. Дрожащими руками Антон прикурил сигарету и уселся в старое деревянное кресло, стоявшие рядом для удобства и тепла топившего. Пока он пилил эти дурацкие деревяшки, вспотел не один раз, но сейчас, в покое, по спине тут же побежал холодок, и кожа покрылась мурашками. Думать ни о чëм не хотелось...  

Спустя полчаса огонь уже весело пожирал древесную плоть. Бока печки как-будто бы даже раздулись от удовольствия. Тëплый воздух ленивыми волнами исходил от неë и касался разгорячëнного лица человека, сидящего в кресле. Глаза были открыты, но ничего не видели. Руки, ещë недавно сжимавшиеся в кулаки, расслабленно лежали на коленях. Пламя за металлической дверцей настойчиво потрескивало, словно пыталось выбраться наружу. Антон медленно, как во сне, потянулся, открыл печку, не почувствовав обжигающего жара, и забросил в раззявленный огненный рот три полешка. Гул, который раздался из утробы железного монстра, перекрыл даже вой ветра за окном. Парень сел обратно, а через несколько минут ощутил лëгкое жжение в пальцах. Подняв руки, он увидел махонькие искорки, бегающие по подушечкам. Бессмысленная улыбка, и взгляд его снова упирается в огонь, теперь уже не спрятанный за дверцей.  

Увеличившаяся в размерах печь каждые полчаса жадно требовала добавки и раскалилась добела. Жар стоял такой, будто бы само здание стало огромной топкой, а человечек в ней – лишь жалкая деревяшка. Глаза кочегара ярко сияли, отражая в себе адское пламя. Лицо и руки были покрыты множеством огненных трещинок. Казалось, он горел изнутри, но это его мало беспокоило. Главное, что он выполнил свою работу на совесть...  

На рассвете ревущее пламя превратилось в тлеющие угли. Только странная кучка пепла, лежащая на старом деревянном кресле, резко взметнулась в воздух от порыва ветра, залетевшего с улицы, когда дневной сменщик пришëл отпустить Антона домой.