Месть

Жила — была в густой заповедной сети Интернета серийная убийца Ангелина Родимая. И была она человек одержимый болезненным пристрастием, влечением к чему-либо, а в её конкретном случае к убиению сетевых козлов по – простому, или троллей по-научному. И было-то у неё только что топор, перо виртуальное, да раздвоение личности.  

Прослышала, как-то она, что появился сети «Казанова» подумала, подумала, разложила на части, проанализировала и получилось у неё, что это очередной козёл, под личину женскую, да под слово иностранное законспирировался. Посудите сами Казанова – «КОЗА — Нова-я». У Родимой аж душа возрадовалась, о то ведь засиделась без дела. Пошла Ангелина искать КозуНовую, то бишь козла с нетрадиционной ориентацией.  

– Убью, – думает- кроме пользы ещё и удовольствие получу. Идёт себе, идёт, глядь, а навстречу ей — мужик.  

– А не Коза Новая –ли пылит ей навстречу? — только подумала Родимая, как подошёл мужик, весь ослепительный, блистательный, видный и прямо дьявольски красивый. Говорит ему Ангелина вежливо  

— Здоров, будешь мил человек. Хочешь со мной пойти Козу Новую ловить?  

— Здравствуйте, а Вы ее как ловите? На зелень или помет дятла? – проявил любопытство прохожий. Обрадовалась Ангелина, аж в ладоши захлопала  

— Тоже любишь коз, да козлов?  

— А то! Больше люблю толстеньких, сочненьких, вот на тебя посмотрел, и чуть не задохнулся! А ведь ты аппетитная женщина, — нахмурилась Родимая, услышав такое  

— А как зовут-то тебя, сдаётся мне, что я тебя знаю  

— Нет, покудова не знаешь, Гога я Мачин, слыхала про такого?  

— А ну колись Мачин. Уж не козел ли ты новый?  

— Не-а! Я — скромный любитель, тайный эротоман, веселый, жизнелюбивый, мягкий, пушистый (в некоторых местах), который обожает таких козочек, как ты. Особенно на завтрак! Испугалась Ангелина, но исхрабрилась и отвечает ему  

— А ты особо – то не старайся, пугать меня. Я и сама люблю маньяков и извращенцев на завтрак. Скажи, что ты нормальный!! Спрашиваю с корыстной целью. Не, то воевать станем, так и Козу Новую не найдем, нахал ты эдакий!  

— Как скажешь, соглашусь с тобой полностью. А то, со мной не выгодно воевать. Я сразу сдамся в плен, тебе придется меня кормить, поить, следить, чтобы не удрал, подумай, взвесь. За нахала спасибо. Никто так не называл. Это дебют. Целую — сказал Мачин и послал воздушный поцелуй Родимой.  

Так и пошли они дальше вдвоём. Долго ли, далеко ли ходили — это нам неведомо, а только устали, дело к вечеру шло, вот они и сели отдыхать. Ангелина, от голода совсем обозлилась, и всё подумывала, а не убить ли мне Мачу – так коротко она называть его про себя стала? Решила сначала испытать его. Выдержит — хорошо, а не выдержит, ещё лучше, всё одно зарублю и съем. Слово не воробей, придумано, надо делать. Вот она и говорит ему  

— Ну рассказывай, как ты коз – то стал любить, сколько их у тебя на счету, но не смей врать, а то я и так злая. И ещё предупреждаю: я буду тихо ненавидеть тех коз, про которых будешь рассказывать. Потому что они реально слышали ласковые слова, которые я никогда не слышала. Это, раз! Два — потом придумаю. Посмеешь ослушаться, убью, как Козу Новую, которую ищем. Очень кушать хочется.  

— Готовьтесь, барышня. Крепостица – то крепенькая, наскоком гусарским не взять вот так-с  

— Но и ты не расслабляйся! А вдруг это мой манёвр? Расслабишься, размягчаешь, а дальше у кого, как фантазия работает. Давай, начинай с былин-то своих-пригрозила серийница.  

— Итак, усаживайся удобнее и слушай.  

«Ой, ты гой – еси. Добрый молодец, надежа семьи, чад своих и домочадцев! Завела тебя дорога длинная, дорога длинная и извивистая в нети страшные и прескверные!  

— Надежда семьи, то бишь ты единственный сын в семье? А чада кто? И прескверность в чём заключалась? Не в воздержании ацком ли?  

— Не перебивай, отроковица, а то кнут возьму.  

— В нетях тех женки богомерзкие, жалмерки распутные, совратят тебя кровиночку, обдерут тебя, как липку. Это-ль ли молвить хочешь?  

–Да что ты, что ты!! На самом деле, рос спокойный и тихий мальчик в далеко не тихом и спокойном районе большого города на берегу великой реки. Семья была самая по тем временам, обыкновенная. Папа, мама, бабушка. Старший брат и младшая сестричка. Жизнь в те времена была еще патриархальная, люди держались ближе друг к другу, так как прошло всего пятнадцать лет после той страшной войны, которая разрушила многие семьи, забрав, где отца, где брата, где сына. А бывало, что не было в семье мужчин. Разбросало их могилы от Волги до Эльбы.  

— А козлы-то, с козлицами, где были, или не было их ишшо?  

— Цыц! Жила семья обыкновенно, скорее скромно, чем роскошно. Родители зарабатывали мало, поэтому дети росли неизбалованными. Да и таким образом жили очень многие семьи. Где подработали, где перехватили до получки, вот и хватало. Радости и горести выносились на обозрение всего двора. Жили открыто. Когда мальчик уже заканчивал восьмой класс, многие его сверстники обзавелись модными тогда магнитофонами "Юпитер". Много тогда было соблазнов: джинсы, которые тогда называли техасами, жевательная резинка, пластинки "Балкантон", концерты западных рок – групп. Но ничего не привлекало мальчика, как возможность стать владельцем "Юпитера". И тогда отец, который на свою инженерную зарплату, не мог купить его, сказал сыну:  

– Хочешь магнитофон – заработай. Пошёл мальчик на стройку.  

— Не томи, по капельке выдавливаешь. Насилие где? Жду насилие!!!!- все больше волновалась Ангелина.  

— Работать мальчик стал асфальтировщиком-трубоукладчиком. В бригаде он был самый младший, рабочий день шесть часов, но работал он, как все, по восемь. Бригада была смешанной, мужчины и женщины работали наравне. Средний возраст тридцать пять – сорок лет. Женщины подобрались все одинокие, в семейной жизни неустроенные, мужской лаской неизбалованные. Полапать, переспать с ними, был готов любой. Но нужен-то один, единственный. Да, и много ли надо бабе, когда ей за сорок? Понежиться под мужской рукой, духом мужицким подышать.  

— Вот уже ты малый и разгулялся, видать? Ангелина от нетерпения заерзала на пеньке, заволновалась и начала скандировать  

— Ура! Насилие! Насилие! Насилие!  

— Не кричи, муза испугается и улетит. Я же не профи — высасывать из пальца не могу. Только из женских губ и губок — слушай дальше. Лето в этом году выпало жарким, пекло сверху — солнце, а снизу — горячий асфальт. Мужчины ходили по пояс голые, черные, как африканцы. Женщины тоже не хотели отставать, скинули кофточки и работали в одних бюстгальтерах. Как-то возникла необходимость укладки труб на дальнем полигоне. Надо сказать, что строился объект оборонного значения, и выпускал продукцию хотя и гражданскую, но которая в военное время становилась военной.  

— Нафиг, ты мне про завод-то? Полно уж тебе великого, умиротворяющего, томного, тягучего, вязкого, как кисель. Давай ближе к мясу — нетерпеливо проворчала Родимая  

— И вот надо было отправить туда двоих, чтобы подготовить место работы, осмотреться, то, да се. Поехал мальчик и самая молодая женщина. Была она достаточно привлекательной для своих тридцати пяти, но врожденная хромота отпугивала потенциальных мужей. По приезду на полигон они развернули палатки и, дожидаясь приезда бригады, легли загорать, максимально сняв с себя одежду. Женщина, назовем ее Зоя, легла на живот, расстегнула сзади лифчик. Солнце было в зените, жара размаривала, делая тело влажным и тяжелым, как подходившее тесто. Мальчик лежал рядом с Зоей, до него доносился запах солнца и травы, запах молодой женщины. Этот запах дурманил ему голову, путал мысли, не давал контролировать молодую плоть, которая восстала, и не хотела успокаиваться.  

— А скока же было мальчику лет-то, я запамятовала что-то?  

— Пятнадцать ему было, и уже было чему восставать, и чем воспрянуть  

— А? Дальше давай как ты ее, и чем, сколько раз, да поподробнее рассказывай.  

— Зоя, находясь в полудреме, перевернулась на спину, открыв взору мальчика две не загоревших дыньки грудей, плоский живот ни разу не рожавшей женщины, и начало пушистого лобка. Это был взрыв! Рука мальчика непроизвольно потянулась к женской груди, осторожно коснулась соска. Это было, как удар электротока! Гога замолчал, мечтательно улыбаясь, закрыл глаза, сладко потянулся.  

— Только посмей, вот только посмей, закончить разговор про Зою!!! Она то что? Так и не проснулась больше, я надеюсь?  

— Слушай, ты какая-то садистка, какое насилие? Все было, как в тумане, но помнится, что нежно и ласково. Это была первая учительница в науке любить, как начальная школа. Была еще одна, которая мне уже женатому и уже разведенному, расширила кругозор. Нет, ты точно маньяк. Заниматься любовью с мертвой женщиной — это конечно сюжет, но для триллера  

— Что? Ах ты, козёл!! Заорала Родимая, да как треснет с размаху Мачо, по голове. Вот тебе мстя. За весь наш род женский, за души загубленные. А ещё за то, что кушать хочется.,  

Ела Ангелина Мачо, а сама все думала КозаНовая – та, помягче была бы, а этот, что-то жилистый оказался. Вот и всё! С тех пор ходит она по лесам да полям, ищет того Казанову, чтобы не то, удовольствие поиметь от серийного убийства, не то, от обиды за то, что ей, как возможной, потенциальной партнёрше, любовнице, а то и жене о другой козе рассказали, да ещё с таким удовольствием. А может действительно мстит всем фаворитам, залёткам, однодырышникам, полюбовникам, содержателям, страдателям, амантам, бойфрендам, любодеям, подружникам, кадрам, марьяжникам, сожителям, кавалерам, партнёрам и всем остальным мужикам за наши женские, нежные, погубленные души. Это уж сами решите.