Песня о любви

Аля Хатько & Олег Вайнтрауб  

ПЕСНЯ О ЛЮБВИ  

Часть III. Две судьбы слились в одну.  

Глава 26. В гостинице.  

На работе делу Германа оказалось немного, и к 6 часам вечера освободился и уже к половине седьмого был у гостиницы. Оставив машину на стоянке у гостиницы, зашел в вестибюль и, показав свой паспорт администратору, поднялся на четвертый этаж. Постучал в дверь номера 404  

– Войдите, за дверью отозвался уже знакомый голос Анны.  

Герман вошел и сразу окинул взглядом помещение. Номер был явно не из бедных. Две комнаты, обставленные дорогой мебелью, большой телевизор, стереосистема, бар с бутылками импортной выпивки, большой санузел, возможно, даже с джакузи, на полу ковры, на стенах картины. Это сразу бросилось в глаза. Герману стало непонятно, для чего, в принципе, деревенской девке было снимать такой дорогущий номер.  

И сейчас хозяйка вполне, соответствовала этому номеру. Было явно видно, что она кого-то ждала. На ней было вечернее черное длинное платье, украшенное жемчугом, волосы собраны в высокую прическу, украшенные тоже ниткой жемчуга. На руках браслеты и на пальцах кольца. На лице был яркий вечерний макияж. И даже сейчас, находясь, как говорится, дома, она была в дорогих туфлях на высоченных каблуках.  

– Привет! Я кажется не вовремя? Ты куда-то собралась или ждешь кого-то?  

– Нет, я жду тебя.  

У Германа вертелось на языке и очень хотелось спросить, зачем эта вся показуха, но он делать этого не стал.  

– Тогда давай приступим к делу.  

– А ты куда-то спешишь?  

– Да нет… Уже поздновато, в деревню я уже сегодня не поеду.  

– Тогда ладно. Я совсем не в курсе, что и как писать.  

– Накануне мы с Леной подробно ознакомились с «Положением об усыновлении детей сирот из детских домов». Это становится возможным, если у детей или полностью отсутствуют родители, или мать одиночка отказывается от своего ребенка. Но для этого у нее должны быть уважительные причины. Какую причину будешь указывать ты?  

– Я даже не знаю… Ну, мне просто не нужен этот ребенок…  

– Это не причина. Там в опеке столько собак на тебя спустят, что не обрадуешься.  

– А что же мне тогда написать?  

– Ну, можно, например, так: встретила мужчину, который предложил тебе выйти замуж за него, но чужого ребенка в семье он иметь не желает.  

– Пожалуй, это хорошая мысль. Давай на этом остановимся.  

Анна достала бумагу, и они начали вместе сочинять это заявление. Опробовали несколько вариантов и, наконец, через час заявление было написано.  

– Ну, все. Тогда я пошел?  

– Как это пошел? Я это делаю для вас с Ленкой. А что я от этого иметь буду?  

– Как что? Ты освободишься от ребенка и станешь вольной птицей.  

– Нетушки! С тебя причитается.  

– А что бы ты хотела?  

– Для начала это дело нужно обмыть. Ты сейчас поведешь меня в ресторан, и будешь весь вечер угощать меня и ухаживать за мной, как за своей дамой.  

Герман сразу прикинул, хватит ли у него денег с собой на это мероприятие, и решил, что должно хватить, если его дама не будет слишком роскошествовать.  

Они спустились на первый этаж в ресторан при гостинице. Это был рабочий день, поэтому в зале народа было немного. В основном, это были постояльцы, снимающие номера в этой же гостинице. Они заняли столик недалеко от оркестра. К ним тут же подлетел официант, вежливо поздоровался и предложил меню.  

– Что будешь пить? – спросил Герман у свой дамы.  

– Последнее время я предпочитаю хороший коньяк.  

– Тогда и я буду. Значит так: нам бутылочку армянского коньяка, крабовый салат, овощной салат из свежих овощей и что-нибудь из ваших лучших фирменных блюд. Полагаюсь на ваш вкус. Еще фрукты и бутылку минералки.  

– Извините, армянского коньяка нет. Есть хороший молдавский 5 звездочек.  

– А на десерт ты что будешь? – обратился Герман к Анне.  

– Кофе глиссе.  

– А мне тогда просто черный кофе с двойным сахаром.  

– Все будет сделано в лучшем виде.  

Официант ушел, а они некоторое время пребывали в молчаливом состоянии, разглядывая посетителей в зале. В это время начали появляться музыканты на сцене. Вскоре оркестр уже заиграл танцевальную музыку.  

– Пойдем, потанцуем, – предложила Анна.  

Герману не очень хотелось идти танцевать. Чувствовал он себя неловко в этом простом костюме, в котором он ходил на работу, рядом с так шикарно разодетой дамой. И еще не лежала у него душа с ней танцевать. Но надо было держать марку. Нехотя он поплелся за ней. Но чудесные звуки старинного вальса подняли у него настроение. А Аня танцевала легко. И вообще, вместе они смотрелись очень неплохо. Когда закончился танец, и они вернулись к своему столику, на нем уже стояли бутылки и закуски. Герман наполнил фужеры.  

– Ну что же, давай первый тост за знакомство, – предложил он. Нужно было и дальше играть выпавшую ему роль. Как говориться: «Попала собака в колесо, пищи но беги»  

– Давай на брудершафт – поднялась Анна.  

Герман поднялся со своего стула, обошел столик и стал рядом с ней. Скрестили руки и опустошили свои бокалы. Потом поцеловались. Поцелуй Анны был горячим, жадным, совсем не таким, как целуются в таких случаях. Закусили салатами. Коньяк разлился по телу, стало тепло внутри и легко, исчезла напряженность и подозрительность. В это время оркестр заиграл танго. На этот раз Герман уже сам пригласил свою даму на танец. Она тоже слегка опьянела и уже сразу по-свойски положила руки Герману на плечи и плотно прижалась к нему. Он чувствовал на себе прикосновение ее шикарной груди, иногда в танце его бедро оказывалось между ее бедер, и непроизвольно начиналась эрекция. Она это чувствовала и нарочно плотнее прижималась к нему.  

Они успели станцевать еще несколько танцев, прежде чем оркестр ушел на перерыв. В это время им принесли горячее. Незнакомое блюдо оказалось очень вкусным, и они поели его с удовольствием, запивая коньком. И только в какой-то момент у Германа мелькнула мысль о Лене. Он на мгновение почувствовал укол совести: он сейчас развлекается и танцует с другой. Насколько было бы приятнее, если бы вместо Анны здесь была Елена. Но он тут же прогнал эту мысль, оправдывая свое нахождение здесь тем, что он делает для них обоих нужное дело.  

Оркестр вернулся с перерыва и снова они танцевали и пили и закусывали до самого конца вечера. Герман проводил Анну до ее номера, и зашел забрать свой дипломат.  

– Ты куда это? В таком виде ты хочешь сесть за руль?  

– Ммм да… Тогда машину я оставлю на стоянке, а сейчас вызову такси.  

– Не надо такси. Оставайся. Кровать широкая, поместимся…  

К этому моменту Анна уже успела снять свои туфли и, сломав красивую прическу, растрепала волосы по плечам. Подошла к Герману и обняла его.  

– Оставайся, слышь! Не бойся, она ничего не узнает. Я же чувствую, как ты хочешь меня.  

С этими словами она провела одной рукой по его бедру и прижалась ладонью к его гульфику. Его член был в возбужденном состоянии. Но он отрицательно покачал головой.  

– А не останешься, я тут же порву заявление и Ленке скажу, что ты домогался меня.  

Герман стоял, опустив голову и твердо решил для себя: чем бы она не угрожала, но ночь с ней он не проведет. А у нее уже злобно блеснули глаза. И она прошипела:  

– Раз так, тогда заявление я подам в том случае, если ты заплатишь мне 20 тысяч баксов! Неделя тебе на размышление! А сейчас пошел вон!  

Обескураженный таким оборотом дела, Герман вылетел из ее номера, спустился к администратору и от него вызвал такси.  

(продолжение следует)