Удалёнка

УДАЛЕНКА  

Всякая болезнь несчастье, а если она с осложнениями или с последствиями, то несчастье двойное. Вот и ковид по этой части весьма и весьма коварен. Человек переболел, кажется, выздоровел, имеет антитела, а отголоски эпидемии ещё долго будут напоминать о себе неприятностями или недомоганием того или иного жизненного органа в его организме. Её негативное воздействие скажется не только на здоровье, но и на привычках, поведении, обычаях и на самом укладе нашей жизни.  

Вот, к примеру, возьмем маски. Раньше их одевали мы в минуты веселья на уличных маскарадах, новогодних гуляньях, или лихие люди для сокрытия преступных намерений. Теперь же они стали чуть ли не повсеместным атрибутом, в них мы везде: в аптеках, магазинах, общественных тусовках, в транспорте и т. д. Уже настолько привыкли к ним, что не снимаем, даже в одиночестве, дома или в безлюдных местах.  

Или те же эластичные резиновые перчатки, ими пользовались только хирурги или брезгливые интеллигентные уборщицы и посудомойки. Теперь без них ни к чему не притронешься. Те же руки, конечно, мы мыли их один раз по утрам, но теперь уже после каждого возвращения с улицы.  

Вспомните, как мы пугались слова – карантин. Это было что-то страшное, чрезвычайное, редкое, теперь: всего-навсего – посидеть взаперти, никуда не выходить, ни с кем не встречаться и не общаться.  

Или это неожиданное новшество: из отчуждения и насильной изоляции, ставшее благом – удаленка. Поди худо: сиди дома, даже не удосужившись сменить спальную пижаму на другую одежду, на мягком удобном диванчике и по телефону, если ты начальник, отдавать распоряжения подчиненным. Ежели ты простой исполнитель, тоже не плохо: периодически подходи к компьютеру, привычно, так же, как в офисе, гоняй мышку, мучай клавиатуру и кликай по экрану. Но какая при этом благодать: никто тебя не понукает, не стоит над душой, в любое время можешь отвлечься, наведаться на кухню, отхлебнуть чего-нибудь, постоять у окна или же расслабиться в мягком кресле, с презрением вспоминая жесткий твердый казенный стул. Даже на получение зарплаты не надо отвлекаться, переведут на карточку. Единственное неудобство, дети шумят, отвлекают и пристают: они тоже дома, делают вид, что учатся, на той же удаленке.  

Меня лично ковид ударил очень больно. Нет, я не болел, не лежал под кислородной маской, не объедался таблетками арбидола. У меня – другое. Он исковеркал мою семейную жизнь. До пандемии мы с Нюрой жили душа в душу, считай, как муж и жена, хотя и не расписаны, как говорят, по согласию. Но это не мешало нам вести общее хозяйство и строить планы на будущее.  

Неожиданно нагрянула эпидемия, и всё пошло кувырком. Мне – то ничего. Работаю я на метеостанции: в штате один, ни с кем не встречаюсь, не контактирую. Снял показания приборов, записал в журнал, передал по телефону наверх и домой, благо он рядом, ведь живу в служебной квартире здесь же при станции, транспортом не пользуюсь, он мне ни к чему. В общем, в полной изоляции.  

А вот Нюре – не просто. В офисе сотрудников, как огурцов в бочке, да ещё посетители сплошным потоком. Прививку сделала, обязали, грозили увольнением, но защитит ли она? Оказалось, не очень. Один за другим сотрудники начали заболевать, уходить на бюллетень, фирма на грани закрытия. Здоровым пришлось работать за них, перерабатывать, задерживаться. Нюра тоже стала приходить позже обычного, иногда в час или два ночи.  

Я вынужден терпеть, вначале не роптал. Ведь – молодец, помогает людям, выручает фирму, даже гордился ей. Но, в конце концов, сколько можно, каково мне? Сижу впроголодь, на сухомятке, желудок бунтует. По дому я ничего делать не умею, да и не горю особым желанием, тем более по кухонной части. Всё это на ней, зачем мешаться и лишать её удовольствия, пусть занимается, если нравится. Она и сейчас более – менее спасает меня, приносит бутерброды, полуфабрикаты, кое – что приготовит впрок. Но какая это еда, тем более после её былых изысков?  

Тяжело, голодно, терпел, жил надеждой: кончится эпидемия и всё опять наладится, все будет по – прежнему.  

Не тут – то было. Звонит – голос виноватый, взволнованный:  

– Не жди меня. Я тут с карантином остаюсь. Это давно должно было случиться, давно зрело. Прости меня.  

За что же прощать, находилась рядом с больными, контактировала, тоже является переносчиком. Так, ненароком, и меня заразит. Пусть побудет в изоляции. Но это же крах. Как же я проживу без неё, без её опеки? Недельку, может, протяну, а там – конец. Нюрка, видать, тоже обеспокоена такой перспективой и, как всегда, категорически заявила:  

– С сегоднешнего дня мы с тобой переходим на удаленку. Не понимаешь, как это? Очень просто. Ты как, насчет, чтоб прямо сейчас попить горячего ароматного чайку? Давно мечтаешь. Так вот, иди на кухню, увидишь электрический чайник, наполни его водой и постав кипятить. Всё, уже вскипел? Посмотри внимательно, рядом с ним такая кубастая фарфоровая штучка с носиком, крышкой и ручкой. Называется она заварочный чайник. Обдай его внутри кипятком и слей в раковину. Теперь открой правую дверку верхнего шкафчика, в левом углу увидишь красивую коробочку, на ней написано «Прицесса Нурия». Открой её, набери чайную ложечку того, что там находится и высыпь в заварник. Налей в него же доверху кипятку и накрой полотенцем. Полотенце на вешалке, такое цветастое. Потерпи минут десять. Что? Уже невтерпёжь, аромат соблазняет. Ну, тогда наливай в чашку и пей. Надеюсь, здесь ты уж знаешь, как действовать? Да, пожалуйста, могу повторить помедленнее, записывай.  

– Что? Хочешь что-то посущественнее? Омлет? Пожалуйста. Для этого нужны яички и молоко. Открывай холодильник. Там ничего нет, пусто? Тогда одевайся, бери сумку и иди в магазин. Ты знаешь, где он: это там, куда ты бегал за выпивкой. Только теперь, как войдешь, поворачивай не направо к бутылкам, а в другую сторону. Вот там и найдешь и яички, и молоко и ещё, чего пожелаешь. Только смотри на срок годности, он написан мелко- мелко на незаметном месте упаковки. Бери только свежее, а то будешь маяться желудком или прошибёт понос. Всё понял? Вернёшься, звони, скажу, что делать дальше.  

Вот так мы с ней общались каждый день. Я постепенно втянулся, деваться – то некуда, привык, осилил кулинарные и хозяйственные премудрости, перестал роптать на жизнь, пополнел, даже одежда тесновата стала. Но не одним утробным удовольствием и сытостью жив человек, нужна сама Нюра, а не только её голос в трубке с уже ненужными поучительными наставлениями. Что-то уж больно долго затянулся карантин, уже и пандемия пошла на спад, а её все не отпускают. Звоню:  

– Нюра, скучаю. Когда же кончится твой затянувшийся карантин?  

– Никогда. Это надолго, на всю жизнь. Карантин – это фамилия моего мужа, мы с ним в законном браке. Зовут Сергей Андреевич, и я теперь для тебя не Нюра, а Анна Петровна Карантин. Впрочем, между нами всё кончено, хватит. Муж же – мужик видный, состоятельный, деловой: не то, что ты, хлюпик и недотёпа. Надоело с тобой нянчиться. Теперь научила тебя всему домашнему, не пропадешь. Проживёшь или сам, или найдешь такую же дуру, которая будет обихаживать тебя, как я. Прощай и больше не звони.  

Вот такая, будь она неладная, получилась у меня удаленка.