Женщина - дождь

Утром было тепло. Ничто не предвещало осадков и понижения температуры воздуха. Но вдруг, погода резко испортилась. Небо мало-помалу затянуло серой завесой облаков. Неизвестно откуда появилась огромная туча и угрожающе нависла над городом. Она чернела, росла, принимая причудливые формы, и ртутью растекалась по небосводу, закрывая просвет за просветом, через которые на землю изредка проникали солнечные лучи. После полудня, как через сито посыпал мелкий, колючий ситник, который, не усиливался и не стихал, а моросил с размеренным постоянством, отчего казалось, что он не прекратиться никогда. Похолодало. Служащие бюро переводов, с грустью наблюдали, за происходящими переменами за окнами и негромко обсуждали их. Кто-то сетовал на то, что легкомысленно легко одет, а дожидаться автобуса на остановке придётся долго. Кто-то на то, что не захватил зонт, а стоянка автомобилей под открытым небом. Были и те, кто рассуждал масштабно и негодовал на то, что городской транспорт именно в такие ненастные дни работает из рук вон плохо. Рабочий день хоть и тянулся медленно, но все же подходил к концу.  

– Кто-нибудь сегодня слушал прогноз погоды?  

– Ой, да я слушала утренние новости. Передавали «без изменений, ясно» Мне домой, к черту на кулички, добираться дальше всех. Вот, как я поеду в лёгкой блузке?  

– Да уж, послушай синоптиков и сделай наоборот.  

– Люди, дайте кофточку непромокаемую, может, у кого завалялась?  

– А мне еще в магазин нужно заскочить. Дома кот голодный. Если Китекэт не принесу, то он меня сожрёт.  

– Кто про что, а вшивый про баню. Тут самой бы не простыть, а она про кота. Далеко ведь магазин! Правда, что ли пойдёшь за кормом по такой погоде?  

– Пойду, конечно. Я же не такая эгоистка, как ты. Мне кота – и того жалко.  

– Причём здесь мой эгоизм? Если хочешь знать, то эгоист – это такой человек, который думает о себе вместо того, чтобы думать обо мне.  

– Вот-вот, кто про что, а ты опять про мужиков.  

– Я, что-то говорила про мужиков? А если и так, то не котов же обсуждать...  

– Девочки перестаньте! Не хватало, чтобы вы поссорились – требовательно произнесла начальник отдела Наталья Семёновна, и чуть мягче добавила, махнув рукой в сторону одной из сотрудниц  

– Берите пример с Маруси. Никогда сама не грузится и никого не грузит.  

– Ну, и сказанули! Она, вообще, никого и ничего не замечает вокруг.  

— Вот именно нашли с кем сравнить – вступила в диалог Неля, одна из молодых и уважаемых за исключительный вкус в одежде, коллег.  

– Она же у нас особенная, не такая, как мы. И тем паче, если нам не нравится, значит для неё самый сенокос. Вон какая таинственная стоит, прямо Гарри Потер. Ещё бы метлу ей и полетит – безнаказанно ерничала дама, сопровождая свои высказывания то интонацией превосходства, то презрительного уничижения в голосе.  

Сослуживцы, после этой тирады, из любопытства, как по команде, повернули головы в сторону обсуждаемой, надеясь понаблюдать за ответной реакцией на произнесённую Нелей колкость. Маруся, смотрела в окно и улыбалась. Казалось, что она действительно не слышит, как беседа перешла на личности и коснулась ее. Воцарилось некоторое молчание.  

– Ну, я же говорила! Вот улыбается, не то, что мы, как потерпевшие ворчим, да брюзжим. Она ведёт себя как положено, а положено у неё на всё. Да ну, её! Все разочарованно занялись своими делами, и разговор снова перешёл на неприятность, которую преподнесла погода и обсуждение того, что с этим связано, но главным было всё же то, как добираться до своих домов.  

Марусю, в коллективе считали странной и непонятной. Вначале, когда она только-только устроилась работать в бюро, служащие, большая часть из которых дамы – переводчицы, пытались понять, в чём именно заключается эта её странность, и непохожесть на них самих.  

– Мутная она, какая-то – говорили они между собой  

– Ой уж, чего там мутного? Выпендреж, да и только.  

– А мне думается, просто спесивая дура  

– Ничего, всему своё время. Дама она тонкая и хрупкая, поэтому ломаться будет недолго, чтобы стать такой, как все.  

Шло время, Маруся не менялась, ни под кого не подстраивалась, не заводила в коллективе друзей. Коллеги так ничего и не поняв, решили, что у неё неправильные – вкус, чувства, и отношение к миру. А позднее поэтому, а может и просто так, вовсе перестали обращать на неё внимание.  

Маруся и сейчас слышала разговор, который действительно оставил её равнодушной. Она давно привыкла к пересудам о себе и за спиной и открыто. Сейчас все её мысли были заняты дождём, который заворожил настолько, что ей самой казалось, что её нет в помещении, вместе со всеми, хоть и стоит она здесь, у окна. Ей казалось, что её сущность, где-то в другом измерении. Женщина отрешённо смотрела через стекло на ставшие мокрыми и склонившимися под тяжестью влаги кусты, растущие возле здания, на весёлые, канареечные расцветки зонтиков прохожих, на вымокшие цветы в клумбе, и почерневшие тротуары. Цвет всего окружающего проявился, посвежел, стал ярким, будто некто невидимый, может быть волшебник – художник прошёл мимо, реставрируя и освежая пейзаж, накладывая новый слой краски на всё, что попадалось ему на пути. Маруся слушала обыкновенный шум обложного косохлеста, но воспринимала его, как музыку. Звук капель, попадающих на листья и землю, был глухим и мягким, а падающих на металлический навес перед входом, был звонким и бравурным. Дождинки, стучащие по брошенной кем-то пустой бутылке, издавали свои нежные трели. Женщине слышалось, как природные музыкальные инструменты, обладающие способностью без содействия человека воспроизводить тон и ритм, создавали, ни на что не похожую красивую музыку природы. В просветлённо-жизнеутверждающем шуме дождя, будто в Священной симфонии Шамбалы она чувствовала высокий пафос чистоты, гуманности, радости. Маруся ждала, что вот-вот произойдёт что-то такое светлое, великое, и такое же божественное, как эта музыка. Её надежда на некое прекрасное будущее была облечена в эти нежнейшие переливы и перезвоны. Она, стесненная и встревоженная этим предчувствием была глубоко захвачена невыразимым, полным томления ожиданием.  

Маруся внимала пению мороси с упоением, которое отражалось на её лице загадочной таинственной улыбкой.  

– Боже, как же хорошо! Еще, еще, ну же, ещё пуще, вот уже лучше. Она и думала, и мысленно разговаривала с дождём, как с живым существом. И когда дождичек из мелкой крошки, перерос в ливень, она больше вообще никого и ничего не слышала вокруг.  

Рабочий день закончился, все неторопливо стали собирать свои вещи, не решаясь выйти на улицу под шквал воды, льющейся с небес, надеясь, что ливень всё же, ослабнет. Только Маруся, не дожидаясь никого, быстро побросала необходимые предметы в сумочку, повесила её на плечо, взяла ещё одну тяжеленную сумку с купленными утром продуктами, и смело шагнула в водную стихию. Она шла по улице, не раскрывая зонт, совсем не потому, что у неё его не было, а потому что очень любила летний дождь. Ей хотелось кричать, петь, бегать по лужам, разбрызгивая их по сторонам, наступая с силой на образовавшиеся зеркальца на тротуаре. Она подставляла счастливое лицо и свободную от поклажи ладошку вверх под дождинки, ловила их и, подбрасывала вверх. Прохожих было мало, и никто не мешал ей наслаждаться этим занятием. Чудачка быстро промокла насквозь, но не замечала этого. Вода, попадая на спину, плечи, голову, стекала по телу ручьями и несмотря на то, что дождь был холодным, ей не было ни зябко, ни сыро. Марусе представлялось, что дождинки — это души людей таких же, как и она, только свободные от условностей. Это те, кто не притворяются, умеют любить, никогда не лгут, и вообще, так же, как и она не знают, зачем люди лгут. У них нет необходимости быть теми, кем их хотят видеть. Маруся верила, что они живут там, где все равны, и никто из них никого не осудит, не обидит, и не станет насмешничать, над кем бы то ни было. Дождь опьянял и растворял ее на мелкие частицы, и она сама превращалась в одну из капелек дождя. Ей было легко и хорошо вместе с ними свободными душами, ставшими дождинками. Женщина не замечала, когда именно ее душа, словно воздушный змей от порыва ветра, покидала её тело и взлетала ввысь к другим капелькам. Там в поднебесье, в нынешней настоящей реальности они все вместе кружили от эйфории счастья. С высоты полета, с той тучи, которая рождала дождь, она смотрела вниз, где всё выглядело таким смешным и маленьким, и город, и убегающие от дождя путники, и машины, и деревья. Даже бредущая домой женщина с увесистой ношей в руке, то есть она сама, казалась ей нереальной, не имеющей с ней настоящей, ничего общего. Сколько времени проходило в этом состоянии радостного восторга, она не знала, и не считала. Но его всегда было мало, и как бы ни мечтала Маруся о том, чтобы время остановилось именно в момент апогея небесного вод пролития, этого не происходило. Наступала минута, когда ливень стихал, а Маруся почти дошла до своего дома. Шаги ее замедлялись и делались тяжелее. Субстанция никак не хотела возвращаться в тело и всё ещё резвилась с остальными капельками, догоняя и дразня беглецов. Они дотрагивались до лба, щёк, и губ добрых, свисали капельками с кончика носа сердитых, прыгали за шиворот к угрюмым людям. Пешеходы нервно стряхивали надоедливые кляксы сырости, смешно размахивая при этом руками, и ругаясь, старались надёжнее спрятаться от разверзшихся хлябей небесных.  

– А вдруг душа, когда-нибудь не вернётся? – с тревогой подумала Маруся, подходя к своему подъезду. От этой мысли она на мгновение замерла, но тут же решительно взялась за ручку подъездной двери.  

– Ну, и пусть! – выкрикнула она вслух и открыла створку. В этот момент, её душа снова незаметно вернулась к ней.  

Домой вошла, насквозь промокшая под ливнем, усталая женщина средних лет. Она подала, ничего кроме мокрой одежды, не увидевшему мужу, тяжёлую сумку. Медленно сняла плащ, туфли и, переодевшись в уютный халат и тапочки, принялась за привычные домашние дела. Только в глазах у неё все ещё посверкивал безумный огонёк свободы, который постепенно затухал, и от этого взгляд терял выразительность, становился грустным. Глаза тоже оказывались прежними глазами Маруси, женщины, обреченной на обыденность. Правда, иногда, но лишь на какие-то доли секунды, в них искоркой вспыхивал огонёк. Это случалось, когда она, как бы нечаянно, слышала звук падающих капель воды из крана. Каждая капля играла и пела свою ноту. Услышав эту музыку, Маруся таинственно улыбалась, потому что знала, что он будет, он непременно придёт и начнётся. Маруся ждала новую встречу с дождём.