FB2

Алексей Рессер

Эссэ / Мемуар, Проза
Легендарный педагог, актер и режиссер использующий на уроках нетрадиционную методику обучения студентов ЛГИТМиКа.. Прославился как человек обладающий .феноменальной памятью.
Объем: 0.786 а.л.

Безумный гений  

 

Театр – это активная культура, в котором используются все языки: жесты, крики, свет, шум, музыка, все, что выводит зрителя из сонного состояния и возвращает к осмысленности жизни и ее первоосновам. Ни один язык и ни одно действие здесь не являются священными и неприкосновенными.  

Антонен Арто  

 

 

1.  

 

Заведующая курсами повышения квалификации преподавателей красивая черноволосая женщина, чем-то напоминающая молодую Элину Быстрицкую, войдя в наш полутемный маленький класс, выпалила:  

Завтра с утра к вам придёт Алексей Александрович Рессер – уникальная личность, гордость нашего института. Он будет вести у вас несколько теоретических и практических занятий по теме «Литературный Ленинград».  

Многие из нас были наслышаны о редком преподавателе, имевшим свой режиссерский класс в институте. О нем ходило множество невероятных слухов. Говорили, что он был одним из первых преподавателей в ЛГИТМиКе, кто отказался пускать к себе на уроки гостей, считая, что у каждого руководителя есть свои «педагогические секреты», которые не стоит афишировать и тем более показывать на широкую публику. Несмотря на все увещевания, просьбы и даже приказы ректората, Алексей Александрович был непреклонен и наотрез отказался от зрителей на его уроках. Руководству института не хотелось терять редкого преподавателя и оно поступило мудро, сказав, что понимают Мастера и оставляют за ним право решать все вопросы на вверенном ему курсе.  

Подстать не преклонному руководителю курса были и его ученики, которые боготворили своего учителя и стойко хранили секреты Мастера. Их часто можно было видеть в маленьком читальном зале институтской библиотеки, где они просиживали в свободное от занятий время. «Рессерята» были немногословны и не болтливы, чаще других студентов заказывали редкую литературу на иностранных языках.  

 

Несмотря на закрытые уроки, кое-какая информация все же просачивалась. Говорили, что на своих занятиях Алексей Александрович применял «нетрадиционную» методику преподавания. В институтских кулуарах педагога в шутку величали «Безумным гением». Он использовал психофизические тренинги зарубежных театральных школ, активно включая в упражнения музыку, свет, шумы и даже гипноз. Гипнозом он владел в совершенстве, и это испытали на себе не только мы, но и артисты которым посчастливилось работать с ним.  

 

Андрей Толубеев работавший с Алексеем Александровичем над спектаклем «Поэтические страницы» М. Цветаевой рассказывал, что на каждом спектакле они с Татьяной Бедовой ощущали огромное гипнотическое воздействие режиссера на них.  

Обычно после первых десяти минут спектакля, в темноте зала незаметно возникала грузная фигура режиссера. Усевшись на стуле в глубине центрального прохода, он начинал «сверлить» актеров своим взглядом. Толубеев говорил, что они физически ощущали его присутствие на сцене, им казалось, что какие-то невидимые нити связывают их с Рессером. Невидимая рука Алексея Александровича вела их по всему спектаклю. Они не понимали, как это ему удавалось делать?  

 

 

После занятий его ученики выходили из класса молчаливыми, их лица излучали одухотворенность. Казалось, что они познали какую-то великую тайну, которая известна только им. Студенты других отделений называли их «головастиками». Они читали специальную литературу, по списку приготовленному их руководителем, в котором значилось много книг на иностранных языках. Несколько человек из его немногочисленного класса успешно «баловались» переводами. Сам Рессер владел несколькими языками, и базовый материал для своих тренингов черпал из иностранных источников. Историю о том, как он стал полиглотом, Алексей Александрович поведал нам на одном из уроков в нашем «квадратике». Я привожу ее здесь по памяти.  

 

3.  

 

 

Когда немцы подошли к Ленинграду, студенты театрального института всем курсом пошли добровольцами в народное ополчение. В первый же день на передовой их разместили на ночлег в каком-то сельском клубе. Под утро началась бомбежка. Одна из бомб угодила в клуб. Из всех ополченцев-театралов в живых осталось несколько человек. Среди них был и Алексей Александрович Рессер. Он получил контузию и серьезное повреждение черепа – огромная деревянная балка ударила его по голове. В себя он пришел в госпитале только через несколько дней. Полная потеря памяти. Не помнил ни имени, ни фамилии, ни родственников – забыл все напрочь.  

Но Алексей Александрович оказался из породы упорных, несгибаемых людей. Началась фантастическая работа по восстановлению памяти. В госпитале, для тренировки памяти, он брал упражнения из актерского тренинга и на их основе создавал новые. Когда позволяло здоровье – понемногу читал и затем пересказывал прочитанное. Перед выпиской из госпиталя стал штудировать своих любимых писателей: Достоевского, Гоголя, Пушкина. Обычно читал перед сном 1-2 страницы, брал короткий отдых и повторял прочитанное.  

Однажды, когда Алексей Александрович делал очередной перерыв, он вдруг обратил внимание на то, что, закрыв глаза, внутренним зрением отчетливо видит только что прочитанный текст. Это его удивило. Он решил проверить может ли он, по памяти, воспроизвести то, что прочитал несколько минут назад?  

Первым к кому он обратился за помощью, была ночная медсестра, которая охотно откликнулась на его просьбу и согласилась «принять» экзамен. Экзамен был сдан на отлично! Пораженная необычными способностями больного, медсестра обещала завтра доложить об этом доктору.  

Утром, когда главврач госпиталя с обходом вошел в палату, то первым делом направился к кровати Рессера. Не задавая лишних вопросов, сел на стул, взял с тумбочки один из томов Достоевского, открыл первую попавшуюся страницу, ткнул в нее пальцем и передал больному. Алексей Александрович пристально стал смотреть на страницу. Наступила тишина. Через несколько минут он вернул книгу доктору, закрыл глаза и стал читать текст без остановки, монотонно, как молитву. Когда он закончил, наступила долгая пауза. К кровати «приковыляли» на костылях несколько любопытных, но доктор не обратил на них никакого внимания. Он пристально смотрел на больного и о чем-то думал. Наконец, перевел взгляд на тумбочку, взял томик Пушкина, полистал его, и спросил в состоянии ли он еще раз повторить «экзамен»? Рессер кивнул, хотя чувствовал себя очень усталым – сказалась бессонная ночь.  

 

Отложив томик Пушкина в сторону, доктор попросил медсестру принести из его кабинета «Медицинский справочник». Медсестра быстро вышла из палаты. Ждали ее в полной тишине. Всем не терпелось приступить к очередному испытанию необычного пациента.  

Взяв в руки толстую книгу, доктор нашел нужную страницу и поднес к больному. Медсестра помогала держать книгу. После нескольких минут изучения текста, он поудобнее разместил голову на подушке и закрыл глаза. Доктор взял книгу и приготовился проверять текст. Алексей Александрович, как и в первом случае, стал монотонно бубнить текст. Пространственные медицинские термины чередовались с цифрами, латинскими названиями, рецептами, о которых он не имел никакого представления. Когда он закончил, все уставились на доктора, ожидая, что тот скажет. Врач захлопнул толстый справочник, встал и подошел к больному, похлопал по неподвижно-лежащим на поверхности одеяла ладоням, сказав, что с «экзаменом» он справился на отлично! Пожелав Алексею Александровичу хорошенько отдохнуть, он продолжил обход.  

 

4.  

 

 

На следующий день главврач встретился с пациентом опять. Он поздравил его с «приобретением» феноменальной памяти, сказав что, это результат сильнейшей травмы черепа, объяснив, что подобные явления случались в медицинской практике и рассказал Алексею Александровичу о митрополите Московском Макарии, который отличался необычайным умом, хотя до случая который произошел с ним, был очень болезненным и тупым ребенком. Однажды в семинарии кто-то из его товарищей во время игры проломил ему голову камнем. После этого происшествия способности Макария сделались блестящими. Он стал обладать феноменальной памятью.  

В заключении доктор пожелал Рессеру не злоупотреблять подобным тренингом, который может негативно отразиться на его здоровье. Алексей Александрович запомнил совет главврача и старался следовать ему в дальнейшей своей жизни.  

 

Выйдя из госпиталя он, по мере своих возможностей, продолжил тренировать зрительную память. Началась блокада. Эти годы Алексей Александрович вспоминал с ужасом. Редко рассказывал нам о том времени. Хотя один эпизод, все же рассказал, хотел отдать дань памяти его любимой собаки, которая в годы блокады сохранила жизнь нескольким человекам.  

Когда он готов был расстаться с жизнью и тихо в своей квартире умирал от голода, к нему забрела соседка, до войны работающая управдомом, увидев лежащую у кровати полуживую любимую собаку Алексея, она намекнула, что этот бульдог мог бы спасти жизнь нескольким человекам. Рессер не мог решиться на это и готов был умереть, но не предать своего четвероного друга. Рассказывая дальше Алексей Александрович не стесняясь нас, начинал плакать.  

На следующей день в его комнату вошло несколько полуживых людей. У одного из них был нож, другой держал тазик. Алексей попытался защитить собаку, из последних сил он слез с кровати, ноги не держали, упал и стал закрывать телом бульдога. Его оттащили. Как убивали его любимую собаку, он не видел. Алексей потерял сознание, когда пришел в себя увидел ослепительно белый тазик на полу, наполненный наполовину кровью. Этой кровью его силой поили, и она и сохранила его жизнь.  

 

Через неделю в городе появились продукты. Стало легче. Он выкарабкался. Рессер всегда помнил, что кровь его собаки спасла ему и еще нескольким человекам жизнь. И все равно он чувствовал себя виноватым перед ней. Умом он понимал, но до конца жизни не мог простить себя за это.  

 

После войны Алексей Александрович закончил институт, работал на радио, когда появилось телевидение, стал трудиться на Ленинградской студии в качестве режиссера. В послевоенные годы Алексей Александрович изучил еще три языка: английский, немецкий и польский. Долгие годы он был завсегдатаем Салтыковской библиотеки. Старые сотрудники его хорошо помнили еще с военного времени, потому что он был одним из немногих, кто заказывал в национальном книгохранилище литературу на 2-х или 3-х языках сразу!  

За годы работы на телевидении он прославился как режиссер умеющий талантливо ставить большие литературные передачи. Потом, когда его болезнь стала прогрессировать: дали знать последствия контузии, Алексея Александровича мягко, на тормозах, «спустили» в детскую редакцию. Там он тоже не задержался. Подмигивание, бормотание вслух, скрежет зубами и другие странности смущали и отпугивали ранние детские дарования. Ему предложили перейти работать в ЛГИТМиК на кафедру режиссеров телевидения, где он и служил последние годы своей жизни.  

Работа преподавателем в институте была одной частью его профессии. Другой частью стала многолетняя работа по запоминанию наизусть литературных текстов, которые он превращал в многочасовые уникальные композиции, а позднее начал выступать с ними в качестве автора и исполнителя в поездках на автобусе «Литературный Ленинград». Себя он называл просто «экскурсоводом». Другие, кому пришлось не однажды быть участником этих поездок, называли подобные выезды «автобусным театром одного актера».  

Обладая огромным театральным талантом, блестящим аналитическим умом и феноменальной памятью, он после нескольких экскурсий на автобусе «Литературный Ленинград» снискал себе славу непревзойденного рассказчика не только в театральных кругах, но и во всем городе. Вскоре на его экскурсии нельзя было попасть, все поездки были расписаны на несколько месяцев вперед.  

 

 

 

 

5.  

 

 

Алексей Александрович пришел в наш “квадратик” на следующий день. Как только он вошел в класс, стало ясно – перед нами незаурядная личность. В нем не было ничего от МАСТЕРА, как величали с любовью его ученики. Это был тучный человек с всклокоченными волосами. Он тяжело со свистом дышал и как-то по-старчески мямлил губами. В отличии от Аркадия Иосифовича Кацмана, нашего бессменного преподавателя, меняющего свои изысканные «наряды» каждый день, Алексей Александрович был одет в просторную на выпуск голубую распашонку с большими карманами по бокам и светло-серые широкие брюки. На ногах «красовались» дешевые стоптанные плетенки. Как только он заговорил и странной походкой направился к столу, я сразу же вспомнил, что этого «дядечку» я встречал раньше. И было это в коридоре у деканата.  

 

Мое внимание тогда привлек невысокого роста мужчина, который, склонив голову набок, странно передвигался вдоль стены, что-то шепча себе под нос. Он несколько раз останавливался напротив двери деканата, как-то неестественно, вскидывал голову вверх, читал объявления на стене, озираясь по сторонам, как это делал профессор Плейшнер в фильме “Семнадцать мгновений весны”. Выражение его лица менялось постоянно. Он озорно подмигивал проходящим студентам, как старым знакомым.  

 

Когда Алексей Александрович начал читать лекции на нашем курсе, мы уже знали об этой странной особенности ПОДМИГИВАТЬ. Это было одно из последствий его сильной контузии. Занятия длились по 4-5 часов в день. Он очень уставал, но не показывал виду. Чтобы расслабиться и «подзарядиться», Рессер органично чередовал чтение стихов и прозы с литературными анекдотами. Знал он их множество. Алексей Александрович был жизнерадостным человеком, тонко чувствующим юмор. Он неподражаемо читал литературные анекдоты Даниила Хармса.  

Это были восьмидесятые, Хармс был еще запрещен, и его произведения распространялись подпольно, часто искаженные от многократного переписывания.  

Помню, какой шок мы испытали от первых анекдотов Хармса в исполнении Мастера. До этого никто из нас не мог себе представить, что о классиках можно писать смешно, по-гоголевски! Предметом веселого смеха были имена, канонизированных нашей культурой, над которыми смеяться или иронизировать не полагалось тогда. Алексей Александрович эти анекдоты называл «абсурдными».  

Видя, что анекдоты пришлись нам по душе, он стал читать их на каждом занятии. Обычно, после двух часов блистательно рассказанных историй о литературном Петербурге и его обитателях, он, выдержав небольшую паузу, как-то неожиданно, по-будничному, начинал:  

«Однажды Федор Михайлович Достоевский, царствие ему небесное, поймал на улице кота. Ему надо было живого кота для романа «Бедные животные…»  

В классе начинали раздаваться редкие смешки.  

Рессер мягко, не педалируя, переходил кследующему анектоду:  

«Лев Толстой очень любил детей и писал про них стихи. Стихи эти списывал в отдельную тетрадочку. Однажды после чаю подает тетрадь жене: Гляньте, Софи, правда, лучше Пушкина? » – а сам сзади костыль держит…».  

Смеялись уже все. Класс наполнялся смехом с каждым новым анекдотом, а уж когда речь заходила о том, как Гоголь переоделся Пушкиным или как Лермонтов хотел у Пушкина жену увести – маленькая квадратная комнатка содрогалась от гомерического хохота.  

Сейчас, спустя много лет, читая эти анекдоты, я слегка улыбаюсь. Почему мы так смеялись над этими забавными анекдотами? Время было другое. Запретный плод был сладок. Мы были молоды. И, конечно, был тот, кто мастерски умел это рассказывать.  

 

 

6.  

 

И все же нам здорово повезло. Мы сумели попасть на урок Мастера.  

В нашей разношерстной группе преподавателей была одна прелюбопытнейшая особа. Назовем ее дамой Н. Несмотря на свой далеко не молодой возраст, она была наивной как младенец. К концу второго месяца нашего пребывания на курсах от ее восторженных возгласов и нескончаемых вопросов, все изрядно устали. С некоторых пор голос дамы Н. стал сильно раздражать большую часть нашей группы. Но «простушка», ничего не замечая, продолжала ежедневно донимать своими бесконечными вопросами не только своих коллег, но и наших уважаемых учителей. Рессер не стал исключением.  

Он невзлюбил ее сразу же после первого урока, когда она обрушила на него поток вопросов, начинающихся словами: «А, правда, что вы…? » Н. сразу же выбила его из привычной колеи. План по «захвату» новичков в гипнотический плен тогда с треском провалился. Получился урок вопросов и вялых ответов. По-моему, с таким необычным поведением со стороны великовозрастной «студентки», он столкнулся первый раз в своей жизни.  

Наша любознательная коллега умела мастерски разрушать любую магическую атмосферу. Как ей удавалось делать это, одному богу известно. Рессер не понимал этого тоже. Это был, пожалуй, единственный случай в его педагогической практике, когда он ничего не мог поделать с учеником. В отличии от него – мы знали в чем кроется причина.  

Дело в том, что дама – «почемучка» не поддавалась гипнозу! Когда большая часть взрослых студентов стала водить осоловелыми глазами по сторонам, пытаясь понять что с ними происходит, дама Н. смотрела на нас с неподдельным удивлением. В такие минуты ее начинал одолевать вопросный зуд.  

Нельзя сказать, что Алексей Александрович не питал симпатии к любознательным студентам. Нет, к таким ученикам он относился с большим уважением и с удовольствием отвечал на их вопросы. Но здесь он столкнулся с редким случаем, когда вопросы задавались ради самого процесса. Мудрый Рессер понимал, что в прошлой жизни нашей коллеги, может быть еще в ранние школьные годы, была заложена учебная установка – побольше задавать вопросов. С годами она переросла в привычку, без которой Н. просто не могла существовать. Все ее вопросы, за редким исключением, не имели никакого полезного значения. Они сыпались как из рога изобилия, мешая сосредоточиться учителю на проведении урока. Со второго занятия он тактично намекнул ей на то, что ее вопросы мешают ему вести занятие. Видя, что его «намеки» никак не принимаются во внимание, он стал раздражаться, чего с ним никогда не случалось раньше. Я думаю, в такие моменты, Алексей Александрович сам себе не мог объяснить, почему это происходит. Услышав очередной вопрос, он начинал потеть и даже заикаться, что случалось с ним крайне редко.  

Свои лекции-импровизации Мастер начинал с коротких цитат из его настольной книги Ч. Ломброзо «Гениальность и помешательство». Потом плавно переходил на стихи И. Северянина. Это был его любимый поэт по “гипнотизированию” любой аудитории. Таким способом он «настраивал» слушателей на рабочий лад.  

В тот день, когда Рессер неожиданно предложил нам посетить его занятие, он был в ударе. У него получалось буквально все. После «десяти минут полета», мы были уже «готовы» для восприятия его дальнейшей обширной программы.  

Когда в нашей маленькой аудитории наступила мертвая тишина, изредка нарушаемая непроизвольным посапыванием студентов, убаюканных стихами Северянина, вдруг неожиданно скрипнула дверь, и в проеме двери показалась голова «любимицы» всего нашего класса. Дама Н. тихо вошла в комнату, согнулась пополам, как это делают в темном зале кинотеатра, на цыпочках прошмыгнула перед носом Рессера, и уселась на свое место за первым столом. Увидев ее, Алексей Александрович запнулся на полуслове, несколько раз быстро моргнул и стал смотреть, как Н. обстоятельно располагается на скрипучем стуле. Лицо его сразу как-то вытянулось. Было видно, что появление Н. выбило его из рабочего состояния. Он встряхнулся, резко вскинул голову вверх и, нараспев, продолжил читать стихи Северянина.  

Когда класс опять стало заволакивать дурманящими стихотворными кружевами поэта-декадента, и активное посапывание стало переходить в смелое похрапывание, неожиданно в тиши, раздался ангельский голосок Н., который застал мастера врасплох. Рессер закашлялся и как-то, по-новому, болезненно, подмигнул с затяжкой. Потом потер мочку огромного, как пельмень, уха, скорчил кислую физиономию и…замолчал окончательно. Наступила тишина. Убаюканные и разомлевшие от стихов будущие доценты и профессора, стали приходить в себя. Некоторые с укоризной смотрели в сторону нарушительницы чудотворного стихотворного гипноза.  

Молчание затянулось. Наконец, Алексей Александрович пошевелил губами, как будто пробовал горькую пилюлю на вкус, шумно со свистом втянул воздух в нос, подмигнул и произнес:  

Я готов дать подробный ответ на любой ваш вопрос но з-а-в-т-р-а-а-а…  

Далее Рессер, почти шепотом, сообщил, что завтра в 13. 30 он ждет всех нас в своем классе.  

 

7.  

 

В назначенное время открылась дверь аудитории, и нас впустили в темное зашторенное помещение. Когда глаза привыкли к темноте – мы стали различать силуэты сидящих и лежащих на полу аудитории студентов. Нам предложили сесть на стулья расставленные по периметру класса. Разместившись на стульях, мы жадно стали следить за происходящим.  

 

САМ сидел в углу класса у зашторенного окна. Привалившись спиной к стене и закатив глаза, бубнил что-то о цветах, деревьях, голубом небе и щебетаньи птиц. Особого смысла в этих словах не было, они рождались непроизвольно от музыки и атмосферы царящей в классе.  

 

Его студенты, сидя на полу в «позе Лотоса», монотонно раскачивались под музыку Шнитке и ритм слов педагога. Его импровизационные тексты чередовались короткими стихами. Протяжное бормотание Алексея Александровича, музыка, свет и общая атмосфера стали действовать на нас тоже. Некоторые из студентов вставали, медленно двигались по центру площадки, выражая движениями и жестами эмоциональные ощущения. Кто-то издавал странные гортанные звуки, кто-то подпевал себе. Рессер от стихов перешел к тихому завыванию под музыку, как – будто хотел убаюкать нас. Многие из «наших» попали под гипноз Алексея Александровича и так же, как и его студенты, стали раскачиваться на стульях. Наверно со стороны это смахивало на сеанс группового гипноза. Многие вставали и двигались как в сомнамбулическом сне. Помню, я ощутил пьянящую легкость, мной овладела радость публичного одиночества. Мне захотелось встать и что-то делать. Руки непроизвольно стали подниматься вверх и потянули за собой тело. Я стал медленно кружиться, мурлыча что-то себе под нос. Я был раскрепощен полностью и, как казалось мне тогда, мог бы выполнить любое предложенное мне задание.  

Через некоторое время Алексей Александрович замолчал, музыка затихла. В аудитории стало больше света. Кто-то отдернул штору и аудитория осветилась солнечным светом. Все стали осматриваться по сторонам, глядеть друг на друга, перешептываться. Студенты неторопливо встали, поправляя одежду и откашливаясь, уселись на свои стулья. Вскоре наступила тишина. Никто не разговаривал, все сидели молча.  

 

По моим подсчетам сеанс «медитации» длился около 15-20 минут. Мы поняли, что урок закончился. Было досадно, что нас опять обманули. Все самое интересное уже было, мы же захватили только концовку урока. Судя по всему Рессер всегда так заканчивал свои ежедневные занятия со студентами.  

Все смотрели на Мастера, который неподвижно сидел в том же углу класса, изменилось только положение тела, он наклонился вперед, и опустил голову на грудь, тяжело дышал, со свистом втягивая воздух. Наконец, выпрямился, откинул двумя руками со лба растрепанные волосы, достал из кармана безразмерной распашонки большой платок, обтер им потное лицо. Все с интересом наблюдали за его “возвращением”.  

 

Посидев несколько секунд без движения, он перевел взгляд своих выпуклых глаз на нас, подмигнул несколько раз и приветливо всем улыбнулся. Сполз со стула, поправил по-хозяйски отдернутую штору на окне, зажмурился от яркого солнечного света. Поставив свой стул на середину аудитории, тяжело с кряхтением сел, соединив ноги «крестиком». Положил руки на колени и тихим голосом стал рассказывать очередные театральные байки.  

Длилось это минут пятнадцать. Когда отсмеялся последний человек, и в классе наступила тишина, Рессер, как Воланд, посмотрел на свою не многочисленную свиту, состоящую из семи его преданных учеников, и устало произнес:  

– Пора, мои друзья. Занимайтесь своими делами. До свидания!  

Гостей прошу остаться!  

 

 

8.  

 

Ученики тихо покинули класс. Рессер еще немного посидел, как бы прислушиваясь к себе, встал и скрылся в маленькой подсобке. Через несколько минут он появился с большой коробкой в руках. Вывалил ее содержимое на пол и сел на стул.  

На полу валялись квадратные листки из картона, на которых было приклеено несколько фотографий.  

Алексей Александрович отыскал глазами нашу любознательную даму Н. и сказал:  

– Теперь Н. я постараюсь ответить на ваш вчерашний вопрос касающийся вдохновения. Но прежде чем сделать это я хотел бы попросить всех вас выполнить небольшое задание которое я для вас приготовил.  

Он поднял одну картонку с пола и продолжил:  

– На каждой картонке приклеены две фотографии: верхняя – копия с картины известного художника, нижняя – фотография рисунка душевнобольного пациента, который пытался добросовестно скопировать предложенный ему фотографический оригинал. Сейчас я попрошу каждого подойти сюда и взять по одной картонке.  

Выбрав себе по душе фотографии, мы вернулся на свое место и стали внимательно рассматривать их.  

– Итак, нижние фотографии на картонке – это работа пациентов, у которых обнаружили тягу к изобразительному творчеству. Они охотно скопировали предложенные им картины художников. Сделали они это необычно. Как вы уже заметили, на многих рисунках-копиях человек изображен с деформированными частями тела в фантастических сочетаниях с предметным миром. Обратите внимание на цветовую гамму, она часто отличается от оригинала.  

Алексей Александрович замолчал и дал нам время на сравнение, потом продолжил:  

– Как видите между копией и оригиналом – дистанция огромного размера, хотя есть несколько копий, где присутствует механическое копирование, но такое случается редко.  

Ваша задача состоит в том, чтобы, сличая «подлинник» и «копию», найти как можно больше схожих и отличительных деталей. Постарайтесь дать объяснение каждой детали. Если будет необходимость, то запишите свои соображения на листочек, потом, если будет необходимость прочтете написанное.  

Мы расползлись по классу и приступили к выполнению необычного задания.  

 

 

9.  

 

 

Не знаю как долго мы «колдовали» над фотографиями. Остановились только тогда, когда услышали голос Рессера:  

– Прошу минуту внимания! Я наблюдал за вашей работой и остался очень доволен ей, поскольку задание никого не оставило равнодушным. Все без исключения были увлечены им. Многие почти закончили его и готовы поделиться своими мыслями о проделанной работе. Но…но мы не будем этого делать. Извините, что я схитрил. Предложенное задание было всего лишь поводом заставить вас втянуться в творческий процесс. Не обижайтесь на мою педагогическую хитрость. Я как можно доходчивее хотел ответить на вопрос Н. касающийся вдохновения.  

Итак, вдохновение – это не прерогатива творческих личностей. Оно доступно любому человеку и посещает чаще тех, кто больше работает.  

Наши успехи на театрально – педагогическом поприще зависят не столько от вдохновения, сколько от жизненного опыта и умения творчески выразить мысли и впечатления через студентов или профессиональных актеров. А вдохновение – это всего лишь искра, которая воспламеняет наше творчество.  

Нарисованные копии душевнобольных, сделанные с оригиналов известных художников, тоже плод вдохновения и творчества. Повод к творчеству может явиться извне. Единственное что надо для творческой личности это заинтересоваться предстоящей работой, сделать предмет интереса важным и живым.  

Многие сегодня испытали это воочию в том числе и Н., за которой я с большим интересом наблюдал. Как вы думаете, сколько по времени вы работали над этим заданием?  

– Минут 35-40 – ответил наш староста. Большинство согласилось с ним.  

– А вот и нет! Один час и двадцать минут! Вы ошиблись почти в два раза!! Как думаете, почему подвел вас внутренний хронометр?  

Наступило молчание. Никто не решался прокомментировать этот странный факт.  

– Когда вы трудились, ваш внутренний контроллер отключается. Вы были заняты творчеством по – настоящему. Вас всех, несколько минут назад, посетило вдохновение, за интересной работой вы потеряли чувство времени. Вдохновение творит чудеса.  

Для примера хочу привести один небольшой эпизод из замечательного фильма Джона Хьюстона «Мулен Руж». Этот фильм о знаменитом французском художнике Тулуз – Лотреке.  

Когда художника бросает любимая женщина, он возвращается к себе домой и решает покончить жизнь самоубийством. Тулуз-Лотрек закрывает дверь, окна и включает газ. Садится на стул посреди комнаты и в ожидании смерти начинает рассматривать свои картины развешанные по всем стенам. Вдруг его взгляд останавливается на незаконченной картине, стоящей на мольберте. Какая-то деталь привлекает его внимание. Он встает, подходит к картине, берет кисть и начинает рисовать. Работа увлекает его, ему становиться душно, он машинально, не отводя взгляда от полотна, перекрывает газ и открывает окно. Рисование полностью поглощает его. Не замечая времени, художник работает над ней всю ночь и только под утро отходит от мольберта. Картина закончена. Вдохновение остановило смерть.  

Небольшая деталь, привлекшая внимание художника, стала той искрой, которая воспламенила творчество. Но не будь предварительной ежедневной работы, ему не помогла бы никакая искра. Ежедневный труд и огромная заинтересованность предметом вашей работы создают почву для вашего творчества. Так что трудитесь, дорогие коллеги, и вдохновение будет часто посещать вас!  

Мы покидали класс с легкой душой. Обида на то, что мы так и не увидели начало занятия – улетучилась. Мы были благодарны за преподнесенный нам Алексеем Александровичем необычной урок.  

 

 

10.  

 

Наступил день, когда размеры нашей маленькой аудитории стали тесны для клокочущего, выплескивающего через края, актерского темперамента Алексея Александровича. Его неистовая душа рвалась на улицы и площади, в места «давно минувших дней», где когда-то жили и творили свои бессмертные произведения гениальные поэты и писатели старого Петербурга.  

Рессер приготовил для нас сюрприз.  

 

В пятницу, после окончания его предпоследней лекции, он, как бы невзначай, сказал, что через день будет многочасовая экскурсия на автобусе по городу. От предчувствия предстоящей поездки Алексей Александрович подмигнул и добавил:  

– Завтра активно отдыхайте и набирайтесь сил. В воскресенье в 8 утра, всех жду у центрального входа. Не опаздывайте. – И боком вышел из класса.  

Мы заметили, что говоря это, Рессер слегка волновался, оно и понятно, последняя экскурсия «Литературный Петербург» была ровно год назад.  

Из рассказов его студентов мы знали, что за день до поездки Алексей Александрович начнет поститься и «настраивать инструмент своей души» на творческий лад. Рессер часто говорил своим ученикам, что муза предпочитает захаживать в гости к голодным, нежели сытым. Чтобы пришло вдохновение сверху, следует немного поголодать.  

 

В воскресенье без четверти восемь «сумасшедший автобус» под парами стоял у дверей института. Внутри, рядом с шоферским креслом, сидел бледный Алексей Александрович. Несмотря на прохладный осенний солнечный день Рессер был одет в свою любимую просторную рубашку- распашонку. Он волновался как перед премьерой.  

Когда все расселись по местам, Алексей Александрович подмигнул несколько раз, глубоко с шумом вдохнул воздух и произнес:  

– Ну, что, поехали!  

Двери закрылись и автобус тронулся с места.  

 

 

 

| 410 | 5 / 5 (голосов: 3) | 07:02 25.03.2022

Комментарии

Гость12:39 16.09.2023
Прочитала с удовольствием. А продолжение?
Elver62201715:02 22.02.2023
Я, с удовольствием, читаю Ваши замечательные и трогательные произведения! Они, как добрая память - воспоминания о хороших людях! Всё душевно написано! Спасибо Вам!

Книги автора

Проповедь
Автор: Botsman
Рассказ / Проза
Аннотация отсутствует
Объем: 0.691 а.л.
03:56 06.09.2023 | 5 / 5 (голосов: 2)

Тарзан
Автор: Botsman
Рассказ / Проза Другое
Аннотация отсутствует
Объем: 0.054 а.л.
21:05 07.08.2023 | 5 / 5 (голосов: 1)

Триптих
Автор: Botsman
Рассказ / Лирика Проза Другое
Аннотация отсутствует
Объем: 0.047 а.л.
04:01 24.07.2023 | 5 / 5 (голосов: 1)

Ремонт тары
Автор: Botsman
Рассказ / Проза
Аннотация отсутствует
Объем: 0.117 а.л.
21:21 24.05.2023 | 5 / 5 (голосов: 2)

Дворовые войны
Автор: Botsman
Рассказ / Проза Другое
Аннотация отсутствует
Объем: 0.069 а.л.
03:03 04.05.2023 | 5 / 5 (голосов: 2)

Штрихи к «Портрету мастера».
Автор: Botsman
Сборник рассказов / Мемуар Проза Другое
Аннотация отсутствует
Объем: 0.699 а.л.
20:32 20.04.2023 | 5 / 5 (голосов: 2)

Витбанк - 93
Автор: Botsman
Сборник рассказов / Проза
Аннотация отсутствует
Объем: 2.035 а.л.
19:29 14.03.2023 | 5 / 5 (голосов: 2)

Авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице.