Игры спецслужб XXI Часть I "Начало"

От автора  

Дорогие друзья!  

Перед Вами многолетний труд по сбору аналитической информации о событиях, происходящих в мире последние 20 лет. На первый взгляд, это книга о высокоинтеллектуальной борьбе спецслужб разных стран друг с другом. Однако, работу спецслужб, описанную здесь, я старался ставить на второй план, а на первое место поставить, прежде всего, смыслы. Откуда было, есть и будет презрение западного мира к России. Почему американцы никогда не поймут русских. Почему любовь к Родине, всегда побеждает любовь к деньгам. Отличия в логике мышления и принятия решений между западным миром, Россией и другими странами. Как и почему стало возможным разрушение еще вчера крепкого западного мироустройства. Что такое справедливость и для всех ли она одна.  

Эта книга не о супершпионах, стреляющих без единого промаха из пистолета с нескончаемым количеством пуль. Она об аналитиках спецслужб, получающих информацию, из всевозможных источников, на основании которой принимаются исторические решения. Она об оперативных сотрудниках спецслужб, которые порой ценой своей жизни занимаются вербовкой ценных носителей конфиденциальной информации. О людях, находящихся в постоянном напряжении и контроле. О проживании чужой жизни, взамен своей. Об актерской роли, длинной во всю жизнь. О том, как в один миг политика стала превыше профессионализма, как профессионалы своего дела, стали политиканами и пропагандистами.  

Вы станете свидетелями хитроумных переплетений мировых событий с целями: для кого-то, сохранения и удержания власти, а для кого-то просто выживания. Участниками перевоплощения идеи свободы и демократии в лицемерный и лживый лозунг. Обесценивания божественной литургии и обожествления адских танцев на костях всего человечества.  

Приятного вам чтения и переосмысления мировых процессов!  

BBC NEWS 26 октября 2001 года:  

«Президент США Джордж Буш подписал антитеррористический закон, дающий правительству и полиции широкие полномочия по надзору за гражданами.  

Закон, который уже получил название "Патриотический акт", был принят в ответ на нападения на Соединенные Штаты 11 сентября. Ранее за его принятие проголосовало 98 сенаторов, против, проголосовал один. В среду закон был одобрен палатой представителей.  

"Патриотический акт" содержит серию мер, расширяющих полномочия полиции и федеральных агентств, а также ужесточающих банковское и иммиграционное законодательство.  

Закон расширяет права ФБР по подслушиванию и электронной слежке, по-новому определяет, что такое терроризм, и усиливает наказание за него.  

Он также усиливает наказания за укрывательство или финансирование террористов».  

ЧАСТЬ I «НАЧАЛО»  

Майкл Гаэта  

Сегодня Майклу пришлось встать раньше обычного, поскольку намечается пикник с друзьями по институту заграничной службы Госдепартамента в Арлингтоне. А для Майкла, как для молодого начинающего мужа, это не так уж и просто. С раннего утра супруга Рэйчел рассказывала ему, где что находится в каких ящиках, все, что может пригодиться для пикника.  

– Майкл, значит так, гриль находится в гараже в правом углу. Посуда, надеюсь, сам знаешь, каждый день пользуешься. Если понадобится одноразовая посуда то…  

Майкл нежно ухватил Рэйчел за локоть обнял и произнес:  

– Дорогая, да не волнуйся ты так, все будет хорошо. Ну что я без рук что ли, мы с ребятами разберемся как-нибудь. Ведь как то я без тебя прожил 28 лет. Руки, ноги, глаза на месте. Это я должен за тебя и Брендона переживать, целые сутки вас не увижу.  

Сильная, но при этом очень нежная рука Майкла опустилась на округленный животик Рэйчел. Он до сих пор не может поверить, что буквально через 3 месяца у него родится сын. Эта мысль вызывает у Майкла противоречивые чувства, с одной стороны неописуемую радость, с другой стороны волнение, ведь он до сих пор не определился с работой. А материальная стабильность в семье и самореализация для Майкла всегда стояли на первом месте. Все что ему предлагалось по дипломатической линии, находилось вдали от Вашингтона, да и вообще, как правило, вне американского континента. А уютный дом, к которому они с Рэйчел уже сильно привыкли, находится в пригороде Вашингтона. Идеальным местом работы Майкл для себя считал штаб-квартиру Государственного департамента Соединенных штатов, расположенную в районе Фогги-Боттом, но достойной для себя должности там пока найти не смог. Рэйчел никуда отсюда уезжать не собирается, она всю жизнь прожила в пригороде Вашингтона, здесь живут ее родители, сестра и друзья без которых она не представляет своей жизни. Тем более беременная, и уж точно не сможет когда Брендон появится на свет.  

То ли дело друзья по институту Тимоти и Томас. Они уже нашли отличную работу и на днях уезжают, причем работа на уровне секретарей Посольств. Оно не удивительно, ведь изначально они были направлены ЦРУ на обучение в институт Госдепартамента. Их будущее предопределено. А Тимоти, как бывший «морской котик» скорее всего в ближайшее время поедет в Афганистан, новая точка на карте мира, куда месяц назад Соединенные штаты ввели войска на борьбу с Аль-Каидой и Талибаном. Именно о таком будущем мечтал Майкл, когда поступал в институт заграничной службы. Что может быть лучше, чем защищать интересы своей страны и нести демократию в угнетенные бедные страны. Но случайная встреча с Рэйчел перевернула все его планы на будущее. С той самой первой встречи в парке, он уже не представлял свою жизнь без нее.  

Не только Майкл не определился со своей жизненной миссией. Джона Уильямса, также как и Майкла, дипломатическая работа перестала вдохновлять, но по другой, так сказать, патриотической причине. После событий 11 сентября он пересмотрел планы на свою жизнь и хочет быть полезен США на фронте борьбы с терроризмом, а для большого интеллектуала, хорошо разбирающегося в компьютерных системах, лучшее место работы, на его взгляд – Агентство национальной безопасности, на собеседование в которое Джон собирается на днях. Однако Майкл не теряет надежды, возможно после сегодняшнего пикника его друзья замолвят за него словечко и для него найдется достойное место работы в Вашингтоне. Майкл пока и не сильно расстраивается, он знает, что если, в конце концов, у него ничего не получится, он всегда может вернуться работать в полицию, с которой начинал до поступления в институт заграничной службы. Но об этом он предпочитает не думать. Сейчас главное собрать Рэйчел к родителям, а то она так переживает за пикник Майкла, что забывает собраться сама.  

– Рэйчел, любимая, давай лучше я тебе помогу собрать вещи – сказал Майкл, подхватив спортивную сумку, – а то пока я тебя не отправлю к родителям, я не смогу сосредоточиться на барбекю.  

Рейчел собрала вещи, поцеловала любимого Майкла и быстрым шагом направилась к своей машине. Несколько секунд и только дорожная пыль осталась между ней и Майклом. Чтобы не мешать, мужчинам расслабиться, она приняла решение, что лучше ей сутки погостить у родителей. Ведь неизвестно, когда студенческие друзья еще встретятся и встретятся ли вообще. Еще вчера они были соседями по партам, друзьями в жизни, а уже завтра возможно, группы допуска, секретные ограничения, да и просто континенты, океаны и государственные границы, запретят им больше встречаться вместе. Так пусть же этот пикник запомнится им как счастливый финал их беззаботной студенческой жизни. И присутствие Рэйчел не должно их, в чем-либо смущать. Поэтому поездка в гости к родителям будет в самый раз, тем более она уже давно у них не была в гостях.  

Майкл уже накрыл на стол и растопил угли в мангале для барбекю, как к дому подъехал черный Форд «Эксплорер» Джона Уильямса и из машины вышли Тим Сковин и Том Флетчер.  

– Привет, Майк! – крикнул Сковин – надеюсь, ты еще не все мясо съел и не все пиво выпил, а то я голодный как волк!  

– Радуйся Тим, что Рэйчел уехала к родителям, а то она сейчас ест за двоих с Брендоном и точно бы мясо тебе не оставила! – ответил Майкл укладывая мясо на гриль.  

– Как уехала! А я так хотел ее обнять на прощание – с грустью произнес Томас Флетчер – я завтра уже улетаю в Лондон.  

– Она решила, что будет только мешать нам, не о девочках не поговорим, не поругаемся при ней, пива толком не попьем, в общем, не расслабимся!  

– Да уж Майкл, ты прям о девочках только и любишь говорить. Как только ты Рэйчел встретил, так о ней и только о ней говоришь, как будто других девочек и не видел никогда – вклинился в разговор Джон Уильямс.  

Все дружно засмеялись.  

– Том, ну ты позвони нам завтра перед отъездом, мы с Рэйчел приедем в аэропорт тебя проводим с удовольствием – ответил Майкл – лучше расскажи, что в Лондоне делать будешь?  

– Как что, работать! Официально, буду третьим секретарем Посольства США в Лондоне, неофициально, связной между спецслужбами США и Великобритании. В общем, моя задача наладить взаимоотношения между резидентурами наших стран, прежде всего в борьбе с терроризмом.  

– Можно подумать они наших телефонов не знают, через тебя контакты искать будут. Зачем им посредник? – спросил Джон.  

– Кому надо, позвонит напрямую, а обычные специалисты или граждане, кому срочно необходимо выйти на связь с ЦРУ, смогут это сделать через меня. В новое время живем. Мировая борьба с терроризмом началась. Нужна оперативность в работе.  

– Алло, Том, секретарь ЦРУ слушает вас. Если вы террорист нажмите «один», если вы жертва террора, нажмите «два», если вы хотите вызвать на себя ядерную бомбу, нажмите «ноль» – пошутил Тим, и все засмеялись.  

– Так, ребята, все берем по банке пива и бегом за мясом ко мне, пока горячее! – скомандовал Майкл.  

– А я вот ребята не знаю, правильно ли все идет? – внезапно спросил Тим. Я же когда в морскую пехоту, когда в ЦРУ и Госдеп пошел, думал, террористов буду на их территории уничтожать. Так уничтожать, что не одна сволочь к нам сюда не проберется. А что получается, я в конце недели в Афганистан улечу, а они могут опять очередные самолеты взорвать здесь. И не факт, что я их убивать прилечу в Афганистан, а они уже в Пакистан переберутся или еще куда-нибудь. Самое страшное в этой войне то, что не знаешь, кто твой враг и где он находится. А напасть он может где угодно, и скорее всего в том месте, в котором я меньше всего ожидаю. А меньше всего я ожидаю в доме моих родителей, в моем доме. Такая тоска наворачивается, такой страх за родителей, за вас, за Рэйчел с Брендоном. Что не знаю, что делать и улетать страшно. Вот ничего и никого не боялся, а улетать и оставлять всех вас здесь, страшно.  

Все замолчали.  

– А ты нас здесь не оставляешь – ответил Майкл – я не для того здесь учился и работал, чтобы за твоей спиной прятаться. Я эту сволочь здесь, давить буду. Террористов здесь не меньше чем в Афганистане. Буду находить, и давить, потом посмотрим, кто больше надавил я или Тим. Вы не думайте, что если я женился, так от этой войны отошел. Не получится в Госдепе или ЦРУ работать, так я в полицию вернусь, и там бороться с террористами буду. Пока Тим за ними по всему Ближнему Востоку гоняться будет, я всех кто сюда пролезет, пересажаю или перестреляю. Кстати, Джон! Ты в АНБ собираешься пристроиться, замолви там за меня словечко, может, пригожусь. У меня, конечно, не такая крутая армейская подготовка как у Тима и не такие познания в программировании как у тебя, зато мозги и нюх работают лучше, чем у всех вас, любую сволочь найду, полицейский опыт помогает.  

– Да уж, из-за такой армейской подготовкой как у Тима, нам поторопиться надо, чтобы успеть поймать хотя бы по террористу. Пока он всех не перестрелял! – сказал Томас, и все засмеялись – пошли еще мясо жарить! – Том выбросил пустую пивную банку и направился в сторону гриля.  

Подвыпивший Майкл положил руку на плечо Джона и, попивая очередную банку пива, тихо сказал:  

– Знаешь Джо, если ты, будучи там, в верхах не замолвишь за меня словечко, я на тебя не обижусь. Я бы сам пошел в АНБ на собеседование, просто знаю, что меня туда не возьмут, так зачем зря стараться. Как бы я не старался, офицер полиции, похоже, для меня потолок.  

Джон усмехнулся и молча, положил руку на плече Майкла. Что-то ему подсказывало, что в таком составе они вряд ли еще соберутся на барбекю.  

Томас Флетчер  

Уже третий раз Томас пытается дозвониться Майклу, но тот никак не хочет брать трубку.  

«Вот, уверен, что они до утра просидели у гриля и орали песни до тех пор, пока не выпили все пиво или пока их не забрали в полицию. – думал Флетчер – Не люблю не обязательных людей. Я его за язык не тянул, сам хотел с Рэйчел меня проводить. Может тогда ей набрать?.. Нет, что это я его жене буду звонить, сами захотят проводить, позвонят. Могли же, как только меня посадили на такси, пойти спать. Но нет, где уж там! Гулять, так гулять! »  

Том продолжил собирать вещи. Он понимал, что не скоро придется вновь увидеть эту комнату, поэтому он не торопясь брал каждую вещь и внимательно осматривал ее, как бы пытаясь запомнить все мелкие детали и царапины, а уже потом принимал решение, понадобится она или не понадобится в холодном и малознакомом Лондоне.  

Он уже больше года знал, что будет работать при посольстве в Лондоне, руководство в Ленгли еще тогда сказало, что им необходимо связующее звено между всеми спецслужбами двух стран под прикрытием американского посольства. Уже тогда они, почему-то были уверены, что-то произойдет сверхъестественное, что заставит полностью поменять систему работы. В конспирологию Том никогда не верил, но тут хочешь, не хочешь, можно поверить. Конечно это все совпадение, новый век стал быстро меняться, технологии начинают менять мир и конечно это требует новых подходов, как в жизненном укладе, так и в разведке. Томас помнил, что еще до института заграничной службы, работая военным аналитиком, ему приходилось перерабатывать тонны макулатуры в виде газет, журналов, докладов и писем, а уже сейчас большая часть информации находится в сети интернет. С годами этой информации будет становиться все больше и больше и возможно, когда-нибудь отпадет потребность в оперативном сборе информации. Все можно будет получить посредством кибернетических взломов серверов, да и вообще, война уйдет в кибернетическую сферу.  

Не успел Томас сложить все вещи, как раздался телефон Рэйчел:  

– Алло, ты еще не в Лондоне, мы не опоздали?  

– Долго спите, я только что отобедал с премьер-министром Тони Блэром и направляюсь в Форин-офис – пошутил Том – а если честно, то я собрал вещи и ожидаю такси в аэропорт.  

– Ну, вот и отлично, тогда мы с Майклом садимся в машину, захватываем по пути Джона и Тима и мчимся в аэропорт. У входа встречаемся!  

–ОК  

Не успел Флетчер выйти из такси и взять багаж, как его сзади обнял Майкл:  

– А вот и мы! Не опоздали! Я даже умыться и побриться не успел! Я сплю, вбегает Рэйчел и кричит, чтоб я быстро собирался, в аэропорт опаздываем! Я от неожиданности чуть ли сам не родил вместо Рэйчел! Только то, что под боком, было, быстро надел и в машину. Прости брат, не слышал твоего звонка, только под утро лег!  

– Рэйчел и нас с Джоном сорвала с места – сказал Тимоти – мы не собирались, а Рэйчел, да как так, друг неизвестно насколько уезжает в Европу, вы его проводить до трапа не можете, да какие вы друзья после этого!  

– В общем, привила нам чувство вины, а оправдания, что мы тебя вчера проводили, да еще за это и выпили, она в расчет не берет!.. Привет, Том! – крепко пожал руку Джон Уильямс.  

Друзья проводили Тома до посадки, обнялись.  

– До встречи, Том! – сказал Майкл.  

– Счастливого пути и удачи! Пусть Лондон станет для тебя родным городом! – пожелал Джон.  

– Чтоб нашел там любовь и счастье на всю жизнь! – пожелала Рэйчел.  

– Не знаю Том, увидимся ли когда-нибудь вновь – прервал разговор Тимоти Сковин – моя поездка в Афганистан, это задача с множеством неизвестностей, надеюсь, что увидимся. Ну, хотя бы не забывай звонить! Да и я тебя, если что найду, думаю, будет не трудно, все-таки в одной организации работаем! Тяжелое время настает, тут главное живыми и здоровыми остаться.  

Обнялись на прощание.  

Джон Уильямс  

Наступило утро 16 ноября 2001 года. В Вашингтоне на удивление тепло и солнечно, днем так вообще обещают до +25 градусов. Джон встал рано и уже в 8-00 сел пить кофе в кофейне «Старбакс». Сегодня ему предстоит ответственный день, ровно в 9 часов 10 минут, он должен быть на собеседовании у 1-го заместителя директора АНБ Уильяма Блэка. Времени еще с избытком, но до Форт-мид еще необходимо добраться, а это около 42 км. Джон знает, что на подобные встречи, безусловно, нельзя опаздывать, но и приезжать раньше, не стоит. Точность – вежливость людей умеющих ценить время. В 8 часов 20 минут Уильямс сел в свой Форд «Эксплорер», он знает, что в 8 часов 55 минут будет у штаб-квартиры АНБ, на досмотры и проходы по зданию до приемной 15-ти минут будет достаточно. Сегодня последний шанс получить место в АНБ, Джон уже проходил 3 этапа и вот, наконец, остался последний, собеседование с непосредственным руководителем.  

В дороге Джон вспоминал события последней недели. Воскресный пикник у Майкла, проводы Тома в Лондон на следующий день и внезапный ночной отъезд Тима неизвестно куда, он просто позвонил Джону и сказал, что его время пришло, пора защищать Америку от террора. Понятно, что ему не велено было распространяться о секретной миссии, мы знаем только, что он вылетел в Афганистан. И вот сегодня должно выясниться, будет Джон работать в АНБ или все-таки придется работать в Госдепартаменте. Подумать только, еще 2 месяца назад, Уильямс был счастлив работать по дипломатической линии, но 11 сентября 2001 года изменило жизнь всей Америки, и не могло пройти мимо Джона. Ненависть и презрение к террористам, желание отыскать и отомстить организаторам, взяло над ним верх. Теперь Джон посчитал, что его место в спецслужбах. Он трезво оценил свою армейскую подготовку и понял, что с его физической подготовкой, по горам особо не набегаешься, его главное оружие против терроризма – ум, тем более математический ум, навыки программирования, а именно эти навыки необходимы в АНБ. Уильямс не сможет физически спасти народ Афганистана от угнетения Аль-Каиды и Талибана, но он сможет с помощью лучшего в мире оборудования АНБ найти их лидеров и передать координаты на уничтожение. Кто знает, может этими координатами воспользуется его друг, Тим Сковин, он заслужил того, чтобы лично уничтожить убийц тысяч невинных американцев. Но это все потом, сейчас главное пройти это долгожданное собеседование с Уильямом Блеком.  

Ровно в 9 часов 9 минут, Джон Уильямс стоял перед приемной 1-го заместителя директора АНБ. Секретарь взяла трубку внутренней связи и произнесла:  

– Сэр, к вам Джон Уильямс – пауза – Проходите!  

Уильямс прошел в просторный кабинет, в конце которого за столом сидел пожилой, но крепкий мужчина в штатском. Он явно что-то читал, не поднимая глаз, произнес:  

– Садитесь Уильямс!  

– Спасибо, сэр!  

Пауза затянулась, и неожиданно Блэк на очень хорошем русском языке спросил:  

– Что вы думаете о Достоевском?  

Джон предполагал возможность услышать любые вопросы, но только не о Достоевском и уж точно не на русском языке. Но вопрос задан и требует незамедлительного четкого ответа. Уильямс на ломанном с акцентом русском языке произнес:  

– Федор Михайлович Достоевский, великий русский писатель. Написал великие, можно сказать философские произведения: «Преступление и наказание», «Бесы», «Идиот», «Братья Карамазовы». Его творчество отличается глубоким изучением психологии человеческой души, и он пытался познать загадочную русскую душу.  

– Ну и как, познал?  

– Наверное, он же русский! В его произведениях русская душа предстает не, в общем, своем виде, а в виде ее сути, как бы основы. Американцу и европейцу понять ее крайне трудно.  

– Познать русскую душу не возможно, даже самому русскому, но стремиться к этому нужно. Эти прохиндеи из Национального совета совершенно не знают русских, а все выводы делают исходя из того, что бы они сделали на их месте, что в корне не верно. Я еще в 1957 году окончил школу переводчиков по русскому языку в Монтере. Более 10-ти лет был лингвистом-аналитиком русского языка, а уж с русскими текстами мне пришлось работать, так или иначе, более 30-ти лет. Я вам, молодой человек, скажу ужасную для себя вещь. Я хорошо изучил русский язык, но я не знаю русских.  

– Сэр, могу ли я попросить вас объяснить интерес к русскому языку. Да, я изучал русский язык и даже были определенные успехи, но для АНБ я думаю, будут полезны мои навыки программиста. Я всей душой хочу бороться с терроризмом, главным вызовом 21 века. Ради этого я готов пожертвовать своей дипломатической карьерой!  

– Остынь, парень! – перебил его Блек – Знаешь в чем, главная проблема Америки сегодня?  

– Нет!  

– В идиотах! Больше сорока лет у нас был сильный, умный, хитрый враг – Советский Союз. Я помню, как мы его боялись. Этот страх нас объединял, мобилизовал, заставлял думать. В 90-е вдруг, враг пропал, исчез, ушел в никуда. А мы идиоты, в это поверили. За 10 лет мы так расслабились, что вынуждены были искать нового врага и вроде бы его сейчас нашли – терроризм, но это не то. Настоящий враг притаился, он заставил поверить, что его нет, и ждет момента, когда сможет внезапно выскочить и проткнуть сердце свободной Америки!  

– Сэр, но Россия нам уже не враг, а друг. Их новый Президент готов даже в НАТО вступать, они хотят с нами дружить и готовы нам подчиняться.  

– Не читай американские газеты, сынок, если хочешь стать хорошим аналитиком. Они пишутся не для специалистов, а для населения, причем не столько нашего, сколько российского. У тебя сейчас есть то, чего нет, и никогда уже не будет у меня – молодость. Если бы у меня в твои годы была возможность поехать в СССР, свободно общаться с русскими, возможно, мне бы удалось приоткрыть завесу тайны русской души, но это не главное. Главное, я бы понял их логику и смог бы прогнозировать их дальнейшие действия. Сейчас от них не знаешь, что можно ожидать. Что это было такое в 1999 году, когда их десантники внезапно прорвались и захватили аэродром в Приштине? Это не поддается ни какой логике, здесь нет стратегического расчета. Я сначала подумал, что это самоуправство русских солдат, напились в честь дня независимости России и поехали кататься на БТР. Но выяснилось, что это приказ с самого верху, от тех самых, которые говорили и говорят, что хотят с нами дружить, войти в НАТО. Где они настоящие? Я думаю, там на БТР. Каждый десантник исполнявший приказ, каждый командир приказ отдающий, все руководители страны этот приказ согласовавшие, в тот самый момент ощущали себя частью великой империи, по которой они соскучились и хотят возродить. Я не удивлюсь, если их, нереализованная имперскость приведет в определенный момент к тому, что ты проснешься и увидишь их БТР в центре Вашингтона.  

Так вот, таких средненьких программистов как ты в АНБ хватает. Америке сейчас не хватает настоящих специалистов по России. Как только мы подумали, что победили в холодной войне, и проигравшие теперь всегда будут стоять перед нами на коленях и каяться, мы перестали учить новых специалистов по России. Старые специалисты теперь в отставке или уже на том свете. Мы теперь не знаем нашего врага. И это вселяет в меня страх.  

У меня есть друг, мы с ним работали когда-то против СССР, золотые были времена, я его считаю последним специалистом по России в ЦРУ Джордж Колт, он начальник управления по России и Евразии Национального совета по разведке. Я уверен, что твои знания языка главного нашего противника, больше принесут пользу стране, чем в борьбе с терроризмом. Террористов мы уничтожим за полгода, а вот Россия – это для нас геморрой надолго. Ну, так как, сынок? Ты готов по-настоящему послужить величию Америке!  

– Да, сэр! Жду от вас дальнейших указаний!  

Тимоти Сковин  

Генерал Томми Фрэнкс, уже больше месяца утюжит ракетами Афганистан в должности главнокомандующего Центральным командованием вооруженных сил США. Именно он планировал и теперь реализует военную операцию в Афганистане. Необходимость в бомбардировке уже закончилась, ПВО талибов выведено из строя, малочисленная авиация была уничтожена на аэродромах. Силы специального назначения коалиции под руководством США проводили точечные наземные операции. Но эти операции несли большие потери. Талибы уничтожили несколько вертолетов и несколько десятков солдат. Попавшие на телеканалы кадры видеосъемок взорванной техники и трупы военных усилили давление на генерала Френкса со стороны Конгресса. Ему срочно нужна скоординированная работа с Северным альянсом, которой до сих пор нет. Еще 13 ноября талибы оставили Кабул, а в Посольстве США до сих пор не работает дипмиссия. По плану, координацию с Северным альянсом в боевых действиях и установления власти должны сотрудники Госдепартамента. Необходимо продолжать осаду Кундуза, а без пополнения сил Северным альянсом это плохо получается.  

Напротив штаба генерала Томми Френкса приземлился военный вертолет из него вышел и направился к штабу Тимоти Сковин. Его срочно вызвали из Вашингтона, когда в ходе боев за крепость Калайи-Джаги, погиб сотрудник ЦРУ Джонни Спэнн. На его место и был срочно доставлен Сковин.  

– Сэр! Тим Сковин, ЦРУ, к вашим услугам! Я буду работать под прикрытием дипмиссии в качестве 3-го секретаря – представился Тимоти.  

– Я вас ждал, Мистер Сковин. Пройдемте к картам. Я понимаю, вы человек новый. Скажу сразу, времени на раскачивание нет. Пока Спэнн держал связь с альянсом, у нас все было отлично. После его смерти у нас хаос – правая рука не знает, что делает левая. Тим, наладь мне взаимодействие с этими ублюдками, я не собираюсь отправлять на верную смерть собственных солдат. Смотри что необходимо.  

Генерал ткнул указкой в карты и продолжил:  

– В крепости Калайи-Джаги, после подавления мятежа пленных талибов расположились командиры Северного альянса, я не знаю, кто именно там ими командует, меня вообще не интересуют эти обезьяны. Мне главное, чтобы ты вместе с ними выдвинулся на Кандагар – это колыбель Талибана, они за него будут драться до конца, как с Кабулом не получится. Смотри сюда, через двое суток, в полдень, мы высадим тысячу морских пехотинцев вертолетами с кораблей в Аравийском море. В район южнее Кандагара, они создадут передовую оперативную базу Кэмп-Рино. Отсюда они пойдут на Кандагар, но только после того, как альянс зайдет в город. Мне нужно, чтобы ты с альянсом зашел с северной стороны. Держи со мной постоянную связь, говори, что мы на подходе и скоро вступим в бой. Сам в бой не вступай, если попадешь в руки талибов, не сопротивляйся, они тебя не убьют, ты дипломат, а дипломатов они не убивают.  

– А как же Спэнн?  

– Ему просто не повезло. В общем, в путь. Выдвигайся к альянсу, надо чтоб до 7-го декабря Кандагар пал.  

Олег Криницын  

На четвертом этаже всем известного здания на Лубянке сегодня праздничное настроение. Вечер пятницы, а значит можно выпить, тем более есть повод. В кабинете заместителя Директора ФСБ, начальника департамента контрразведки Олега Сыромолотова в настоящее время идет награждение: старшему лейтенанту ФСБ Олегу Криницыну вручают внеочередное звание капитана за поимку подполковника запаса ФСБ Валерия Оямаэ работавшего на МИ-6. А в это время, коллеги Олега в оперативном режиме накрывают на стол, чтобы поздравить ценного сотрудника.  

– Капитан, капитан улыбнитесь. Ведь улыбка это флаг корабля. Сюрприз!!! – дружно спели коллеги вошедшему в кабинет Олегу – Поздравляем! Поздравляем! Ура!  

Застучал звон бокалов, комната наполнилась атмосферой смеха и веселья.  

– Ну что, Олег, надо тебе уже на запас погоны с двумя полосками покупать. На погонах с одной полоской ты уже программу максимум выполнил – сказал коллега и сосед по кабинету, Алексей Бортович, поднеся Олегу рюмку с бутербродом с красной икрой.  

– Не торопись Леха, чует моя задница, что в ближайшее время могу звездочки потерять.  

– Шутишь! А что так? Ох, ты даже не представляешь, куда может меня вывести этот Оямаэ. За ним серьезные люди стоят. Тебе имя Пабло Миллер ничего не говорит?  

– Двух Мюллеров знаю, один из гестапо, другой из ФБР, а Миллера кажется, не знаю.  

– Наиярчайшая личность. Это кадровый сотрудник Ми-6, в 1999 году работал в городе Таллин под прикрытием должности первого секретаря британского посольства. Представляешь, сколько он мог за эти 2 года навербовать нашего брата. Ведь после дефолта 1998 года нас всех здорово финансово тряхануло. Кто-то без денег остался, кто-то в долларах занимал, теперь в долгах сидит. Поставь себя на место потенциального предателя, в посольство пойдешь, а чтоб от греха подальше, лучше через другое государство, а в этом Прибалтика лучше всего. Так что, если за эту веревочку начну тянуть, то мне скоро наши коллеги по зданию начнут рожу бить, за то, что в каждом потенциального шпиона буду видеть.  

– Не боишься тянуть-то, за веревочку?  

– Мне когда товарищ генерал при награждении руку пожал, так на ухо строго настрого сказал, чтоб любые подозрения по действующим сотрудникам, строго секретно и только через него, без самодеятельности. Похоже, по этому поводу сказал, чтоб в понедельник с утра к нему зашел. Чувствую, интересные времена наступают.  

Александр Потеев  

Директор СВР Сергей Николаевич Лебедев быстрым шагом шел по коридорам своего здания в Ясенево. Он только что был на совещании с Президентом, главными темами которого были теракты 11 сентября и предстоящий выход США из договора ПРО. Поступили определенные распоряжения, и сейчас Сергей Николаевич собрал совещание по своему ведомству, на котором необходимо провести корректировки деятельности по результатам встречи с Президентом.  

– Здравствуйте товарищи офицеры! Присаживайтесь. Итак, начнем с противоракетной обороны. На следующей недели, Президент США Джордж Буш, выступит с формальным уведомлением о своем выходе из договора ПРО. Эти действия с нами согласованы, сюрпризом ни для кого не будут, мы отреагируем на это спокойно, но с сожалением. Что важно для нас.  

Первое, наладить сбор информации по планам противника по укреплению противоракетной обороны. У нас эта работа ведется на постоянной основе, особенно по территории США. На что хочу обратить внимание. Скорее всего, под предлогом укрепления противоракетной обороны, начнут строить объекты в непосредственной близости от наших границ. Необходимо определить степень возможности использования данных объектов по двойному назначению, т. е., не только для обороны, но и для нападения. Владимир Иванович! – обратился он к своему заместителю Завершинскому – возьмите это задание под свой контроль, под вами полностью будет задействовано управление «С». Планирование, проектирование и разработка, преимущественно на «американском» отделе, а все движения по подготовке территории и строительно-монтажных работ, на «европейском».  

Второе, для укрепления дружеских отношений с руководством США, Путин обещал помочь в расследовании трагических событий 11 сентября. Думаю это больше дипломатический ход, но нашим аналитикам и американским нелегалам все же придется потрудиться и ответить на некоторые вопросы. Такие как. Почему были проигнорированы наши предупреждения о возможности террористических актов на территории США. Последний раз Владимир Владимирович предупреждал 9 сентября. Еще в 1998 году контртеррористический центр ЦРУ докладывал тогдашнему главе Белого дома Биллу Клинтону, что Аль-Каида готовится к атакам в США, которые могут включать угон самолета. В мае этого года ЦРУ сообщило Белому дому, что группа террористов в настоящее время находится в Соединенных штатах и планирует террористические атаки. Директор ЦРУ Джордж Тенет, в июне проинформировал советника по национальной безопасности Кондолизу Райс о перехваченных сообщениях, показывающих растущую вероятность скорого нападения террористов на США. Что это? Преступная халатность или тонко разыгранная игра спецслужб США. Напомню, что мы узнали информацию о подготавливающихся терактах из окружения Ахмада Шаха Масуда, который был убит за два дня до трагедии, тогда же, когда Буша предупредил Путин. Возможно, нас кто-то решил включить в свою игру. В любом случае, это требует глубокого расследования. Выход на заказчика и доказательства его участия в качестве организатора, будет хорошим козырем в нашей игре с ЦРУ. Я надеюсь, что из всех здесь присутствующих, никто не верит, что организатором является Усама Бен Ладен, со своей Аль-Каидой?  

Ну и третье, самое не приятное. На совещании решили, что в связи с дефицитом бюджета и выстраивания дружеских партнерских отношений с США и НАТО, на ближайшие 10 лет продолжится программа оптимизации армии и работы спецслужб, замораживается разработка и проектирование новых видов вооружения. Первостепенной задачей на ближайшее десятилетие, является борьба с терроризмом на территории России с целью не допустить распада страны. Так что, все ваши пожелания по бюджету на 2002 год, можете спрятать в ящик, как минимум до 2011 года. Нам не привыкать, товарищи офицеры, все же живем лучше, чем в 90-е и на этом спасибо. Доклад закончил, вопросы есть?  

– Есть, товарищ генерал-полковник! – встал полковник Александр Потеев, заместитель начальника управления «С» (нелегальная разведка) и руководитель 4-го (американского) отдела. – Как я понимаю, основной упор будет на моем отделе. Задачи серьезные, что по ПРО, что по терактам. Однако для этого требуется взаимодействие с непосредственными руководителями Администрации главы Белого дома и спецслужб США. Мои ребята на такой уровень еще никогда не выходили, это потребует много времени.  

– Я Александр Николаевич вас не тороплю. Но вы прибедняетесь, у вас есть четыре группы высокопрофессиональных нелегалов, из которых две работают более десяти лет, вы их недооцениваете. Вполне возможно мы вам передадим еще одного агента с допуском к руководству спецслужб США, но пока еще рано.  

– Еще агента, почему я ничего об этом не знаю! – возмутился Потеев – кто он нелегал или местный, как звать. Почему такое недоверие ко мне, я руководитель отдела, должен знать все о том, что происходит на вверенной мне территории!  

– Успокойтесь, Александр Николаевич! Здесь разговор не о доверии или недоверии. Вы знаете порядок работы с агентурой. Каждый отвечает за свой участок. Как только кураторы агента скажут, что он готов к выполнению заданий, он будет передан под ваше руководство. На данном этапе вам позволено будет только знать его оперативный псевдоним – «Ясень». И не спрашивайте даже приблизительно, когда он будет вам передан, это зависит от множества факторов, поэтому максимум требуйте результата от ваших действующих групп, а мы сделаем от себя все возможное. Игра серьезная и провалы нам не нужны. Все свободны, вопросы, если у кого остались, в рабочем порядке.  

– Сергей Николаевич, есть минута, один на один? – спросил Владимир Завершинский, 1-й заместитель Директора СВР.  

– Пожалуйста, Владимир Иванович – ответил Лебедев.  

– Сергей, что это значит? На хрена нам сказано, чтобы завязывали пояса на 10 лет? Как это Володя не собирается вкладываться в оборону? И это после прекращения договора ПРО? Я его не узнаю.  

– Вова, да успокойся ты, не истерии. Когда бы ты слышал, чтобы такое говорили да еще на долгосрочный период, если это не было бы нужно. Всегда лучше просто промолчать или сказать, что это временно. Думаю, нашим заокеанским партнерам хороший сюрприз готовится в ответ на их отказ от договора ПРО. Не нужно, чтоб они суетились с перевооружением и разработкой новых систем вооружений, необходимо усыпить их бдительность. Нам необходимо выиграть время. Это мои домыслы, похоже, Администрация Президента не хочет об этом распространяться, во избежание утечки информации. Чую я, интересная игра намечается.  

Томас Флетчер  

Прошло полгода, как Джек Стро был назначен министром иностранных дел Великобритании, а до сих пор в Форин-офисе по этому случаю не было приема. Планировали на сентябрь, но в связи с терактами в США и последующего ввода войск, в том числе британских, в Афганистан, перенесли на декабрь, чему Томас Флетчер не сказано рад. Был бы прием в сентябре, Флетчер бы на него не попал, поскольку приехал в Лондон только в середине ноября. Том серьезно отнесся к этому событию, не пожалел деньги и не стал брать фрак в аренду, а сшил его на заказ. Интуиция подсказала, что приемы в Англии любят и его фрак не успеет запылиться, тем более скоро Рождество и Новый год. Английские приемы конечно совершенно не похожи на американские вечеринки, наполнены аристократизма, этикета, в общем, всего того, чего Флетчер никогда не знал, а видел, пожалуй, только на премьере фильма «Титаник» Джеймса Кэмерона 4 года назад. Поэтому чувствовал себя неуютно и предпочитал стоять в стороне.  

– Не советую знакомиться с присутствующими дамами – сказал Флетчеру мужчина, лет 35-ти, подошедший справа – рискуете проснуться завтра в ее постели пристегнутым наручниками к кровати руками, таким образом, она будет вас вербовать в Ми-6.  

– Но это еще лучший исход – продолжил второй стоящий с ним рядом испанец – если при этом у тебя в заднице будет торчать пистолет, значит она из Ми-5.  

Оба засмеялись.  

– Кристофер Стил – улыбнувшись, представился первый и протянул руку.  

– Пабло Миллер – представился второй и также протянул руку  

Флетчер немного замешкался, осмотрел незнакомцев, пожал руки и представился:  

– Томас Флетчер.  

– Можно я буду называть тебя Томом, боюсь перепутать тебя со своим дворецким – сказал Стил и засмеялся – прости, это я так неудачно пошутил, никакого дворецкого у меня нет.  

– Вот наконец-то я и познакомился с тупым, чопорным английским юмором – постарался отшутиться в ответ Том.  

– Ричард Дирлав, наш шеф, увидел, что ты скучаешь и попросил нас подойти к тебе и так сказать, развлечь – сказал человек, представившийся Пабло.  

– Так вы помимо Ми-6, еще и аниматорами подрабатываете? – с сарказмом ответил Флетчер.  

– Ну, то, что ты знаешь, какой организацией руководит Дирлав, уже не плохо. Не надо объяснять. Он не сказал, кто ты, сказал, что новичок, американец из Посольства США, никого еще здесь не знаешь, скучаешь.  

– Честно говоря, мне льстит, что о моем душевном состоянии заботится глава Ми-6. Странно, что он не сказал, кем я работаю, посол Уильям Фариш представлял меня ему и Стро, на следующий день, после моего приезда в Лондон.  

– Фариш, человек невидимка – вырвалось у Миллера – я хотел сказать, самый приятный и незаметный американец на всю Британскую империю. Ничего не хочу сказать плохого о твоем шефе. Хотя, что-то говорит мне, что он не твой шеф, а твое прикрытие. От тебя ЦРУ пахнет. Все третьи секретари американских посольств – это сотрудники ЦРУ.  

– Третий секретарь!? Ну что вы, я просто менеджер по связям с общественностью.  

К дружно общающейся компании из 3-х агентов подошел Ричард Дирлав:  

– Как я вижу друзья, вы уже познакомились, это хорошо. Я попросил принести нам по фужеру вина, чтобы выпить за знакомство.  

– Очень мило с вашей стороны, сэр! – слегка поклонился Кристофер.  

– Господа, давайте выпьем за перспективу более глубокой и продуктивной работы между ЦРУ и Ми-6. Уверен, что ваш приезд к нам не случаен, сам господь бог хочет, чтобы лучшие разведки мира ЦРУ и Ми-6 одержали победу над нашими общими врагами: террористами и русскими.  

– Извините, сэр! – обратился Том Флэтчер, но меня когда отправляли, говорили о разработке совместных операций, подготовке совместных докладов по террористам. О русских мне ничего не говорили, да и вообще, Соединенные штаты Америки находятся в дружественных отношениях с русскими. У них молодой, прогрессивный новый Президент, который продолжает линию на сближение, не только с США, но и НАТО, и Евросоюзом.  

– Мой дорогой Том, – включился в тему Стил – вы еще плохо знаете русских. Я не удивлюсь, что в процессе расследования терактов в Нью-Йорке, выяснится, что организаторами были русские. Причем лично понравившийся вам Путин. Поверьте мне, с русскими никогда не будет дружбы. Они ненавидят англосаксов, эта ненависть у них в крови. Сейчас, под видом дружбы они будут входить к нам в доверие, а потом вы сами не заметите, как уже мертвы. Но не бойтесь, с нами вы не пропадете.  

– Ладно, господа! – прервал Ричард Дирлав – давайте о работе в рабочее время. Тем более, скоро намечается наша совместная подготовка одного очень важного доклада. Это будет первая общая аналитическая работа. Заместитель директора ЦРУ Джон Бреннон звонил мне лично и просил помочь с одним очень важным докладом. Об этом его лично просил вице-президент Чейни. Вы Томас скоро получите указания из Вашингтона, и мы тогда уже встретимся и более детально проговорим порядок и сроки выполнения работ. А сейчас, разрешите мне откланяться, до скорых встреч.  

Дирлав ушел, троица посмотрела ему в след, и Миллер, обращаясь к Флетчеру, сказал:  

– Вы Том, не относитесь к словам Кристофера как к русофобии, он знает, о чем говорит. Поверьте мне, я вербовал много русских работников спецслужб и много интересного от них узнавал. Кстати, мы сейчас начинаем новую игру с русским бизнесом, который боится за свои выведенные из России к нам миллиарды фунтов стерлингов, и просят вид на жительство. Уже появляются олигархи, которые боятся вашего друга Путина, со временем их будет больше и больше, а с ними хорошая игра может получиться.  

– Вы там за океаном сидите – вмешался Стил – и не видите что творится, поверьте, этот Путин еще покажет себя. Около года у нас живет их олигарх Березовский, его в России два месяца назад в международный розыск объявили. Для таких бизнесменов, Лондон прекрасное место, мы никого не выдаем России, и счета не арестовываем. Взамен, мы можем попросить информацию, в том числе и о событиях 11 сентября. Этот олигарх много знает и если Россия причастна к терактам, то он нам об этом сообщит.  

Джон Уильямс  

Уильям Блэк, 1-й заместитель Директора АНБ, не подвел Джона, давний друг, и по совместительству, начальник управления по России и Евразии Национального совета по разведке Джордж Колт, позвонил и пригласил на встречу.  

– Добрый день Джон, присаживайтесь. Мне редко звонит Блэк, уж слишком разные у нас сейчас уровни. Поэтому когда он позвонил, я понял, что у него есть что-то интересное для меня. Я знаю, что он сильно переживает за качество разведки и аналитики на российском направлении. Вы были в России?  

– Нет, не доводилось.  

– Жаль, очень жаль. Я в начале 90-х объездил практически всю Россию, пока мне в 1995 году не запретили въезд без объяснения причин. Боже, какая чудная природа, какие добрые, открытые, не испорченные капитализмом люди. Когда я передвигался по стране, я поражался ее бесконечным просторам. Вас никогда не удивляло, почему такая богатая страна как Россия, имеет такое бедное население?  

– Я изучал русский язык достаточно глубоко, а вот историю и культуру, этой страны не достаточно. Мне кажется виной тому, может я и ошибаюсь, постоянные войны. Ее территория никому не давала покоя. Также, на их бедность влияет их ленивый и много пьющий народ. За этот народ всегда все решали другие. Когда были крепостными, за них все решал барин. Когда были коммунисты, за них все решала партия. Теперь, когда им надо самим принимать решения за свою жизнь, они просто генетически это не умеют делать.  

– Неплохо, для простого выпускника института заграничной службы Госдепартамента. Однако слабо, для аналитика по России. Ваша главная проблема, что вы не были в России и не общались, не дружили с обычным русским народом. Сейчас это намного безопаснее, чем в 90-е, когда путешествовал я. Так что, настойчиво рекомендую. Главная проблема бедности этого народа – это его правители. Они всегда его угнетали. Работорговля европейских стран намного гуманнее, как не покажется на первый взгляд, чем крепостное право в России. Поскольку европейские рабы – это совсем другие народы, преимущественно африканские, а русский правящий класс превратил в рабов собственное население. Столетиями у русских формировался рабский менталитет. После революции все высшее сословие было уничтожено, либо переехало в Европу. В этот период Россия превратилась в страну, где бывшие рабы управляли бывшими рабами. Нет ничего страшнее, когда униженному ранее человеку дают власть. Он начинает геноцид собственного народа, что мы и наблюдали особенно в сталинские времена. Мне жалко этот измученный столетиями народ. Но сейчас я вижу надежду. Если Президент Путин продолжит путь на интеграцию с западом, то будет все хорошо. Русский народ привык подчиняться на генном уровне, просто ими управляли тупые, жадные тираны, которые сами наживались за их счет и ничего им не давали. Сейчас, мы, «Свободный Запад» дадим возможность и себе заработать и поднять их уровень жизни.  

– Не хотите ли вы сказать, что Наполеон и Гитлер им тоже хотели принести свободу и лучший уровень жизни?  

– Нет, насчет Гитлера, я надежд не питаю, он русских за людей не считал, а вот по поводу Наполеона, возможно они ошиблись. Бонапарт не хотел уничтожать народ, он был готов дать крестьянам свободу, конечно, скорее всего, дворянство подчистил, богатства изъял, а сам крепостной народ стал бы свободным и возделывал бы уже не дворянскую, а свою землю и жил бы на много лучше. У Наполеона не получилось, потому что народ российский его не понял, проснулся в нем дух имперский, не захотел он служить чужому императору, вот и поломал непобедимую европейскую армию.  

Поэтому наша с вами главная задача, не дать проснуться духу империи, патриотизма в этом народе. Для этого мы не должны лично управлять их предприятиями, не должны присутствовать в их органах власти. Всем этим должны управлять нанятые нами русские, а нам должны принадлежать фактически все недра и средства производства. Именно это мы делали все 90-е годы, и вот сейчас продолжает делать господин Путин. Мы не должны допустить, чтобы он свернул с нашего пути, поэтому он окружен нашими людьми, да и наша экономическая модель, внедренная по всему миру, не даст свернуть с верного пути. Главное, что русский народ получил свободу и демократию, то к чему он стремился столетиями, и мы не допустим, чтобы этот великий народ опять попал под власть диктатуры очередного автократа.  

– Не скромный вопрос, к чему вы это все мне рассказываете?  

– Джон. Я вам предлагаю стать лучшим специалистом по России в разведке. У нас есть большая проблема, на протяжении 50-ти лет мы обучали советологов – специалистов по Советскому Союзу. СССР развалился 10 лет назад, нет такого государства, нет коммунистического строя. Появились новые государства на базе СССР. Сейчас нужны русологи – специалисты по России и Евразии (бывших союзных республик).  

Россия сейчас не представляет для США прямой угрозы. Нас беспокоят взгляды России на место и роль других государств бывшего СССР. У России с соседями давние исторические связи. Ни у кого не возникает сомнений в том, что этот регион является зоной российских интересов. Вопрос в том, как Россия их понимает. Москва признает независимость этих государств, а значит, они свободны, выстраивать отношения с другими государствами, включая США. Опасность состоит в том, что в России есть много сторонников жесткой линии в отношении соседей, а мы не можем допустить нового объединения этих государств, не потерпим нового СССР в любом виде. Нам нужны люди, которые отлично знают противоречия между ними и умеют ими пользоваться. В идеале, нам необходим постоянный тлеющий конфликт по всему периметру России. Нам нужно постоянное напряжение многочисленных национальных конфликтов внутри России. Тогда мы сможем разделять и властвовать многие десятилетия вперед.  

Джон, ты готов стать лучшим русологом разведки?  

– Готов выполнять! Что от меня требуется?  

– Отлично. Пойдешь по своему ведомству. Мы подготовим на тебя сопроводительные документы, я еще сделаю звонок твоему будущему шефу – заместителю госсекретаря Ричарду Армитиджу, он тебя оформит в Посольство в Москве. Пойдешь по линии Бюро разведки и исследований Госдепартамента США. Тебе позвонят, когда будут готовы документы, встретишься с Ричардом, но это уже больше формальность. Готовься, что новый год встретишь в Москве.  

Уильямс уже собрался уходить, но вспомнил просьбу своего друга, Майкла Гаэта:  

– Сэр, можно попросить вас еще об одной услуге?  

– Внимательно слушаю.  

– У меня есть друг, мы вместе окончили институт заграничной службы. Он бывший полицейский, хотел стать дипломатом, потом надеялся попасть в ЦРУ. Так получилось, что женился, скоро родится сын. Жена не хочет, да и не может ездить с ним по разным странам с маленьким ребенком на руках. Скажите, вы можете помочь ему устроиться в штаб-квартиру Госдепартамента в Вашингтоне?  

– Не знаю, ничего не обещаю. Оставь его данные и контакты, попробую что-нибудь придумать.  

Тимоти Сковин  

Боевое крещение Сковина в афганской войне прошло удачно. Благодаря Северному альянсу Кандагар пал. Часть боевиков сумела бежать в соседний Пакистан, часть ушла в горы, включая и муллу Омара, остальные сдались в плен. Теперь все внимание Сковина направлено на юго-восток Афганистана, к горному району Тора-бора. Ещё со времен советско-афганской войны здесь располагается крупный пещерный комплекс, где, по данным разведки, укрывается Усама Бен Ладен. Уже пять дней Северный альянс пытается взять пещеры и несет большие потери.  

– Господин Сковин, Мухаммад Фахимхан просил напомнить вам, что вы обещали, что «морские котики» пойдут вместе с альянсом по пещерам, где они? – спросил Абдулла, на весьма не плохом английском, помощник Мухаммада Фахимхана, ставшим главой Северного альянса после гибели Ахмад-Шаха-Масуда.  

– Абдулла, мы трое суток бомбили эти пещеры, в том числе сверхтяжёлыми авиационными бомбами «Дэйзикаттер», а это, между прочим, самые мощные неядерные бомбы в мире. Если посчитать, сколько мы за время бомбардировок уничтожили талибов, то это в разы больше, чем уничтожил ваш альянс за пять дней. Я еще не считаю, сколько денег нам стоила эта операция, весь ваш Афганистан не стоит этих денег. Так что мы свою часть договора выполнили. Передай Мухаммаду, что как только вы выясните, в какой из пещер находится Бен Ладен, мы сразу вышлем туда взвод морской пехоты.  

– Хитрый шайтан, вывел нас на передовую, мы гибнем, а сам в кустах отсиживаешься. Думаешь, тебе это поможет остаться живым. Спенн тоже думал в тылу отсидеться, от врагов укрыться можно, от своих не укроешься.  

Тим догнал Абдуллу, бросил его на камни и, подставив нож к горлу, спросил:  

– Что ты сказал, тварь? Спенн погиб как герой, в борьбе с восставшими пленными талибами. Я отрежу тебе твой лживый язык.  

– Господин Сковин, я не лгу, я сам видел. Его убил американец, который был с ним в лагере Кала-и-Джанги, кажется, его звали Тайсон.  

– Не может быть. Тайсон пытался спасти его, не успел, но перестрелял всех, кто там находился из восставших. Если бы ты там был, Дэвид убил бы и тебя.  

– Я смотрел из-за решетки, меня не было видно, а я все видел и слышал. Они вместе перестреляли всех, кто там находился, отомстили за теракты в Нью-Йорке. А когда остались одни, Тайсон подставил пистолет к голове Спенна и выстрелил два раза. Перед этим, Спенн спросил, за что, а Тайсон ответил, что за Ахмад-Шаха-Масуда.  

Сковин встал с камней, помог подняться Абдулле и сказал:  

– Иди к Фахимхану, скажи, что я жду, когда найдете Усаму, если нужно будет еще устроить бомбардировку, сообщите мне. О нашем с тобой разговоре о Спенне ни слова, а то и тебя пристрелят за длинный язык.  

Тимоти задумался, он почувствовал, что действительно в смерти его предшественника Джонни Спенна, что-то не сходится, слишком все наигранно. А это значит, что возможно и его жизни существует угроза.  

Сковин знал, что Спанн был убит во время восстания в лагере Кала-и-Джанги недалеко от Мазари-Шарифа на севере Афганистана. Ранее в тот же день, он и Дэвид Тайсон, также сотрудник ЦРУ, допрашивали Джона Линда, гражданина США, а также других заключенных. Там были два афганских врача, которые стали свидетелями последних моментов жизни Спанна. Они видели, как офицер ЦРУ, находившийся примерно в 10-ти метрах от них, развернулся и поднял свой автомат АКМС к плечу. Заключенные восстали под звуки выстрелов и взрывов гранат. Они выбегали прямо на Спанна. Доктора видели, как Спанн застрелил двоих или троих из своего автомата Калашникова, прежде чем катарский заключенный и другие, сидевшие рядом с Розовым домом, встали, и прыгнули на Спанна сзади, повалив его на землю. Спанн вытащил свой пистолет и сделал один или два выстрела, прежде чем он оказался под кучей заключенных отчаянно пытающихся схватить его оружие. Тайсон побежал к Спанну и застрелил четырех заключенных находившихся сверху Спанна. Он увидел кровь на земле, и пришел к выводу, что Спанн мертв. После этого схватил АКМС Спанна и использовал его и другое оружие, чтобы пробиться в северную половину форта, убив до 40 заключенных.  

Журналисты писали, что Спанн дрался со своим АК-47 до тех пор, пока у него не кончились боеприпасы, затем вытащил свой пистолет, пока он тоже не разрядился, затем применил рукопашный бой, пока, наконец, не погиб. В новостях CNN сообщали, что вскоре после событий, было заявлено, что Спанн стрелял только из своего пистолета, убив трех нападающих, прежде чем был убит многочисленными заключенными.  

По другим данным, все началось с того, что Спанн спросил заключенных, кто они такие и почему они присоединились к Талибану. Один из талибов бросился Спанну в шею. Спанн вытащил пистолет и застрелил его. Тайсон схватил АК-47 у охранника альянса и открыл огонь. Согласно свидетельствам очевидцев, заключенные бросились на Спанна, царапая его руками, пинали и били. Спанн убил еще двоих из своего пистолета, прежде чем погиб.  

А что есть по факту, военное вскрытие показало, что Спанн умер от двух огнестрельных ранений в голову. Одно из них было контактным ранением, что указывало на то, что к его виску приставили пистолет, а пуля, выпущенная через голову, вышла слева. Другая рана была «средней дальности», это означало, что выстрел был произведен достаточно близко, чтобы оставить следы пороха. Вторая пуля вошла в правую часть его лба и вышла из спины. Если то, что видел Абдулла, правда, то характер ранений совпадает. А все, что было озвучено журналистами, было ложью. Из Спанна сделали героя, а по факту, убрали за то, что слишком много знал о смерти Ахмад-Шаха-Масуда, или сам участвовал в его уничтожении. Это только версия, необходимо встретиться со всеми свидетелями, особенно с Дэвидом Тайсоном. Если то, что сказал Абдулла правда, может он отомстил ему за смерть Ахмад-Шаха-Масуда, тогда что их вместе связывало, или он убрал его по приказу. Тогда чей это приказ?  

Майкл Гаэта  

Джордж Колт не подвел Джона Уильямса, по поводу трудоустройства Майкла Гаэта, он обратился и к окружению Колина Пауэлла, Госсекретаря США, и Джорджа Тенета, Директора ЦРУ, и Роберта Мюллера, Директора ФБР. У начальника одного из важнейших управлений Национального совета по разведке есть связи во всем разведсообществе США. Однако ознакомившись с личным делом Майкла, его кандидатуру согласились рассмотреть только в контрразведке ФБР, и только потому, что в связи с терактами 11 сентября подразделению контрразведке увеличили финансирование и численность персонала. Конгресс требует ареста всех террористов, которые находятся на территории США и не жалеет на это деньги. Основная надежда возлагается на контрразведку ФБР, поскольку, раз они умеют ловить высокопрофессиональных иностранных шпионов, то уж несколько десятков исламистов точно поймают в короткий срок. Главное не в чем их не ограничивать.  

Гаэта приехал на собеседование в ФБР к Лэрри Меффорду. Директор ФБР Роберт Мюллер, лично говорил, что это один из самых опытных руководителей во всей правоохранительной системе США. Именно поэтому Мюллер поставил его на борьбу с терроризмом. Начинать работать с таким начальником, большая удача, поэтому Майкл сильно волновался.  

– Привет, Гаэта! Проходи, садись! Времени мало, поэтому буду краток, слушай и молчи, буду говорить только я. Значит так, то, что за тебя попросили сверху, это для тебя минус, чем плюс. Если увижу что ты обычный карьерист, полетишь сразу, несмотря на то, что мне людей не хватает. Да ты и сам уйдешь, потому что у нас сейчас многочасовая неблагодарная работа, я и мое начальство, находимся под постоянным жестким контролем со стороны Конгресса США. Если добавить к этому постоянные изменения, которые предпринимает руководство Бюро по перепрофилированию нашей организации под борьбу главным образом с терроризмом, то получается не бюро расследований, а психическая больница. Если тебе моя реклама понравилась, то жду завтра в 9-00 на планерке. Познакомишься с ребятами, получишь задание. От того, как справишься с заданием, будет зависеть твое будущее. Все, пока, мне надо бежать.  

Майкл не так представлял себе собеседование. По всему зданию чувствовалась атмосфера напряженности, суеты. Все заняты, каждый занимается своим делом. Как не странно, но ему нравится эта обстановка. Он почувствовал, что именно это ему не хватало. Еще и такой начальник, хоть и строгий, но у него явно есть чему научиться. Это не полиция, здесь реально творится история – вылавливаются самые серьезные враги государства – террористы и шпионы. Все это именно то, что хотел Майкл, его стихия и поэтому, безусловно, завтра он будет здесь в 9-00.  

Олег Криницын  

Начальника департамента контрразведки Олег Сыромолотов, как всегда появился в своем кабинете ровно в 9-00. Олег уже ждал его в приемной. Увидев генерала, он сразу встал по стойке смирно.  

– Привет тезка, уже здесь, заходи! – с легкой улыбкой сказал Олег Владимирович  

Криницын сразу понял, что начальник в хорошем настроении, значит, разговор будет дружеским. Все выходные Олег думал, по какому поводу его пригласили в понедельник. Обычно от этого ничего хорошего не ждут, с другой стороны, было бы что-то срочное, вызвали бы в пятницу, несмотря на обмывание звездочки. Для срочных дел не существует ни праздников, ни выходных.  

– Олег, ты интересуешься политикой? – шокировал прямым вопросом Сыромолотов.  

– Смотря что, товарищ генерал, новости смотрю, газеты время от времени читаю, а так, в депутаты или президенты не собираюсь.  

– Ну, что в президенты не собираешься, спасибо, успокоил – ответил Олег Владимирович и улыбнулся. – Я к чему этот вопрос задал. Значит ты в курсе, что государственная система сейчас направлена на борьбу с налоговыми преступлениями. Чтобы пополнить скудный бюджет, ограбленный за 90-е годы, необходимо заставить платить налоги, прежде всего тех, кто считал, что налоги вообще не надо платить. Тех, кто посчитал, что ухватил бога за бороду и может делать, что вздумается. Так называемый наш крупный бизнес – олигархи. Администрация Президента, похоже, серьезно за них взялась, несмотря на то, что не без участия этих товарищей, Владимир Владимирович пришел к власти. Видать так обнаглели, что другого выбора нет.  

Так вот, в конце сентября Борис Абрамович Березовский был объявлен в федеральный розыск Генеральной прокуратурой. Предъявили заочное обвинение по одному из эпизодов, выделенных из дела «Аэрофлота», по трём пунктам: «пособничество в мошенничестве», «невозвращение из-за границы валютной выручки» и «отмывание денег». Вот копия материалов дела. Казалось бы, а причем тут мы? Наши коллеги из СВР скинули мне интересные фотографии из Лондона, вот смотри.  

Сыромолотов достал из стола несколько фотографий и передал их Криницыну. На нескольких фотографиях Олег увидел уже хорошо известного ему Пабло Миллера, действующего сотрудника и вербовщика Ми-6 с не известным ему человеком. А на других фотографиях, он увидел этого незнакомого Олегу человека с Борисом Абрамовичем.  

– Как я понимаю, у тебя вопрос, кто этот человек изображенный на всех фотографиях?  

– Это Александр Вальтерович Литвиненко — подполковник советской и российской госбезопасности. В 1998 году он публично заявил, что начальство приказало ему и его сослуживцам убить влиятельного бизнесмена и политика Бориса Березовского. После этого он был уволен из ФСБ, в отношении него в России было возбуждено несколько уголовных дел. Литвиненко с семьей бежал в Великобританию, где получил политическое убежище, взамен на сотрудничество с МИ-6. Его вербовкой занимался твой знакомый Пабло Миллер. После встречи с Миллером, Литвиненко встречался с Березовским. По данным СВР, Пабло, через Литвиненко вербует Березовского. Борис Абрамович боится возвращаться в Россию, его сразу арестуют, и хочет получить политическое убежище в Великобритании. Как я понимаю, сейчас идет торг. Потому что, если бы договорились, он бы уже получил политическое убежище. Нам важно узнать, что является предметом торга.  

– В чем состоит мое участие в деле, не мне же ехать в Лондон, это вотчина внешней разведки?  

– Нет, СВР свою работу знает. А нам здесь работы хватит. Сейчас у Березовского находится некий Коданев Михаил Николаевич. Завтра он прилетает из Лондона в Москву. Насколько нам известно, он с Березовским обсуждает учредительный съезд политического движения «Либеральная Россия», которую финансирует Березовский, его планируют провести в конце декабря. Тебе надо будет проследить за Коданевым, когда он прилетит. Куда поедет, с кем встретится. Неплохо было бы наладить «прослушку». Я думаю, что Борис Абрамович помимо дел политических, дал ему распоряжение по делам, интересующим твоего Пабло Миллера.  

– Если подозрения подтвердятся, будем брать или дальше следить?  

– Решим по ходу дела, будут вопросы, сразу звони. Я думаю, он нам пригодится. Если уберем одного связного, появится другой, а оно нам надо. Тебе может понадобиться помощник. Можешь задействовать своего соседа, Алексея Бортовича.  

Олег и Алексей подъезжают к аэропорту Шереметьево, самолет с Коданевым уже подлетает. Олег дал фотографию объекта слежки Бортовичу. Алексей внимательно изучал фото, улавливая любые мелочи. Нельзя ни в коем случае упустить Коданева. По разработанному на ходу плану, Алексей должен встретить его и вести до выхода из аэропорта, далее объект должен вести Олег, а Бортович тем временем должен подогнать машину. Неизвестно, будет ли его кто-нибудь встречать или у него стоит на стоянке в аэропорту собственный автомобиль, может он поедет на такси или общественном транспорте. Готовым надо быть к любому развитию событий.  

В Шереметьево как всегда много народу. Олег периодически бранным словом вспоминал генерала, за то, что в операции разрешил задействовать только Бортовича. Одно дело следить, когда объект движется из пункта «А» в пункт «Б» по скоростной магистрали, другое дело, когда в замкнутом пространстве аэропорта, где одновременно находятся тысячи пассажиров и встречающих их лиц.  

Вот выходят пассажиры недавно прилетевшего рейса Даллес (Вашингтон) – Шереметьево (Москва). За ним должен быть Хитроу (Лондон) – Шереметьево (Москва). Народа прибавилось, необходимо быть очень внимательным, не упустить любую мелочь. Мысли Олега периодически так и хотят отвлечься от задания, причем лезут абсолютно бесполезные мысли, типа: «а выключил ли я свет в своей холостяцкой квартире», «пора бы подумать о хранительнице очага», «вот же сволочи, летают по всему миру, удастся ли мне когда-нибудь увидеть другие страны», «надо было во внешнюю разведку идти».  

Вот идет американец, уверенно, значит не первый раз в Москве. То, что американец, видно по одежде и походке, насчет этого Олег редко ошибался. Обратил внимание, что одет американец по-спортивному, но стильно. Даже дорожная сумка сочетается с общим стилем, а вот кейс не в тему, весь вид портит. Толи дело рядом идущий мужик, в деловом костюме, деловом пальто, наверно какой-нибудь дипломат с дипломатом. Даже смешно получилось: «дипломат с дипломатом». Вдруг Олег увидел, что американец в спортивном стиле, как бы невзначай поменялся дипломатом с тем самым мужиком в деловом костюме и пальто. Если бы Криницын случайно не заострил внимание на этих двоих, он бы никогда бы не заметил этого обмена. Дело случая или профессионализм? Какая разница, их нельзя упускать, надо узнать кто из них кто, хотя бы одного. Жаль, нет рядом Алексея. Да какой Алексей, они же на задании, нельзя упустить Коданева. Олег решил пойти за прилетевшим американцем, надо хотя бы проследить, в какую машину он сядет, чтобы потом выяснить его личность. Криницын увидел, что к нему подошел другой человек в деловом костюме, точно американец, по «роже» видно, широкие скулы от того, что постоянно жует жвачку. Они о чем-то поговорили, американец в деловом костюме взял у первого дорожную сумку, а дипломат американец ему не дал. Когда вышли из аэропорта, они подошли к черному Кадиллаку с красным номером 004CD. Олег погрузился в ступор, ведь это личная машина посла США Александра Вершбоу. Значит пассажир, несмотря на внешний вид, товарищ не простой. А эпопея с заменой дипломатов, наводит на мысль, что он из ЦРУ. Почему тогда он передал свой дипломат другому сотруднику посольства? Значит дипломат настолько серьезный, что он не рискнул брать его в машину, боялся, что даже дипломатическая неприкосновенность не поможет. Вершбоу похоже его очень ждет, раз послал за ни свою машину. Внезапно позвонил Бортович:  

– Ну, ты где, Олег! Мы с объектом уже вышли из зала ожиданий!  

– Все иду, извини, две минуты! Я тут просто очень странного товарища встретил. Похоже, важнее всяких Коданевых с Березовскими вместе взятыми будет.  

Александр Потеев  

Александр уже собирался выходить из квартиры на работу, как дочь Маргарита, попросила его подождать 5 минут, чтобы подвезти до университета. Обычно Потеев уезжает раньше всех, а когда дочь уходит на учебу и ходит ли вообще, он даже никогда и не интересовался. Своих дел хватает, особенно сейчас, когда здорово напрягли его «американский» отдел в расследование терактов в Нью-Йорке. Для него вообще стало недавно удивлением, что оказывается, Марго уже учится на последнем курсе. Может и этого не узнал, если бы она не попросила его помочь с преддипломной практикой. Теперь Александр думает, кого можно напрячь по этому вопросу.  

– Марго, а что ты так рано в университет собралась? – спросил отец у дочери больше из необходимости о чем-то говорить, чем из любопытства, когда они садились в машину.  

– Пап, ты же знаешь, что студенты учатся от сессии до сессии, особенно на пятом курсе. А у нас как раз сессия начинается. Мы договорились с ребятами пораньше встретиться подготовиться.  

– С ребятами???  

– Не ревнуй! – засмеялась Маргарита – там не только ребята, есть и девчата. Да и вообще, поздно уже за меня волноваться, ты, конечно, забыл, но мне вообще-то уже 22 года.  

– Сколько бы тебе не было, для меня ты всегда останешься маленькой девочкой.  

Машина Потеева выехала на магистраль. За редким и поэтому душевным разговором с дочерью, Александр не заметил, что от самого дома за ними едет машина слежки. Когда он высадил Маргариту, автомобиль слежки не поехал за Потеевым, а остался стоять напротив главного входа в Международный университет.  

– А если она будет учиться до вечера? – спросила Юнджу, сидящая на переднем пассажирском сидении автомобиля преследователя.  

– Значит будем ждать – ответил Девид, сидящий на водительском месте.  

Юнджу Кенсинджер и Девид Робинсон – дипломаты Посольства США в Москве. Причем Юнджу, работает третьим секретарем. Дипломатическая работа для них только прикрытие, а так, они являются действующими агентами ЦРУ. На задание их отправил Дуглас, в посольстве у него должность невзрачная, но на самом деле он является главой резидентуры США в Москве. Из Ленгли поступило задание найти способ завербовать Потеева Александра Николаевича, заместителя начальника управления нелегальной разведки СВР, руководителя 4-го (американского) отдела. На такую важную «птицу» в разведке, готовы выделить любые ресурсы. Откуда в штаб-квартире ЦРУ узнали сверхсекретную информацию о высоком начальнике российской разведки, Дугласу не сказали. Судя по точному психологическому портрету, на основании которого Потеев был выбран для вербовки, его сдал кто-то из близких к нему, скорее всего перебежчиков бежавших в США недавно. Последним перебежчиком, которого знал Дуглас, был дипломат из постоянного представительства при ООН Сергей Третьяков, который в октябре 2000 года остался в США, видимо он ранее работал в СВР. Правда это или нет, Дуглас был не уверен, но хотя бы для самого себя, это было объяснением.  

В 14-15 Маргарита Потеева вышла из стен университета с подругой.  

– Ну, надо же – с досадой сказал Девид – так мы ее одну не выловим, она будет ходить то с подругами, то с друзьями.  

– А нам обязательно ее одну вылавливать. Я могу подойти, попросить ее отойти в сторону, вон кофейня рядом, а там и поговорю.  

– Попробуй.  

Юнджу Кенсинджер подошла к девочкам и обратилась к ним на русском с сильным акцентом, делая вид, что читает:  

– Здравствуйте, девушки, а кто из вас Мар-га-ри-та По-те-е-ва?  

– Я – ответила Маргарита  

– О, наконец, я вас нашла. Мне ваш преподаватель показал из окна кабинета, а я засомневалась, правильно или нет. Меня зовут Синти Робсон, я работаю в московском представительстве корпорации «Американские советы по международному образованию».  

Они зашли в кофейню и заказали кофе. Юнджу, она же Синти, продолжила развивать легенду.  

– Мне сказали найти вас. Вы ищите место для преддипломной практики и наша компания готова предоставить вам место. Вы сможете и работать, и зарабатывать, хоть не большие, но уже свои деньги и написать дипломную работу по вашей теме.  

– Как здорого! – обрадовалась Марго – это вас папа попросил, а что-то он мне утром об этом не сказал. Сюрприз готовил!  

– О, я не знаю, вашего папу, мне мой руководитель сказал. А он не знаю, откуда узнал, может быть от вашего папы или его друзей.  

– Я согласна!  

– Ну и отлично! Если вы будете стараться, и у вас все получится, у вас будет в будущем возможность поехать работать в США. Я знаю, об этом мечтают все ваши однокурсники.  

– Я очень буду стараться. Спасибо!  

Маргарита была на седьмом небе от счастья. Она выбежала из кофейни, ничего не говоря, обняла подругу и сразу стала звонить отцу:  

– Папа, папа, любименький! Спасибо, спасибо, спасибочки!  

– Я конечно рад, что ты такая счастливая, но что случилось?  

– Меня нашла Синти Робсон из московского представительства корпорации «Американские советы по международному образованию», и предложила пройти преддипломную практику. Более того, я буду получать за работу деньги. А когда получу диплом, и у меня будет хорошо получаться работа, я смогу работать в США. Это же ты папа нашел это место?  

– Ну-у, я обращался к знакомым, но мне еще никто не перезвонил. Может позже позвонят. Я уточню. Ты так уж сильно не обнадеживай себя, вдруг это ошибка.  

– Какая ошибка, она назвала мое имя и фамилию! Ты просто не хочешь, чтобы я там работала, боишься, что я уеду навсегда от тебя и мамы в Америку! Ты не умеешь радоваться за свою дочь! Я все равно пойду к ним работать! Ненавижу!  

Маргарита выключила телефон. Немного успокоившись, она пожалела, что сорвалась на отца. Но перезвонить и извиниться мешала гордыня. Посчитала, что время все исправит, и вечером они помирятся.  

Александр долго ходил по своему кабинету в разные стороны, не понимая, что это такое произошло с дочерью, кто ей предложил работу. Он еще никого не успел попросить помочь в поиске преддипломной практики, только поговорил об этом с коллегами, у жены связей нет, эта организация вообще не знакома. Он решил найти эту компанию и узнать, работает ли там Синти Робсон. Пролистал справочник, нашел организацию, записанную на английском: «American Councils for International Education».  

Звонок подтвердил, что у них работает Синти Робсон, но она сейчас находится в командировке в Париже, там проходит международная конференция. Тогда он позвонил в отдел кадров, чтобы спросить, устраивают ли они на работу Маргариту Потееву. Действительно, она есть в списках, ждут от нее документы на трудоустройство.  

У Александра не осталось сомнений, кто-то за него взялся. Рано или поздно на него должны выйти спецслужбы другого государства. Что делать, он не знал. Позвонить в контрразведку, опасно. Они же могут начать зачистку, понимая, что вербовка сорвалась. Да и вообще, может это его мнительность сработала, и никакой спецоперации против него иностранными спецслужбами нет. За себя Потеев давно уже не переживает, за детей и жену страшно. Решил, что лучше дождаться встречи, если она будет, узнать, кто за него взялся, а там решить, что делать дальше.  

Джон Уильямс  

Джон не ожидал, что посол Александр Вершбоу пришлет за ним в аэропорт свой личный служебный автомобиль. Это конечно было приятно, но смущает повышенное внимание к не знакомому человеку. Ведь официально, Джон будет работать менеджером в пресс-службе Отдела по связям с общественностью Посольства США в России. А не официально еще менее звучно: стажер подразделения по российской внутренней политике в отделе по России и Евразии Бюро разведки и исследований Госдепартамента США.  

Вообще, после встречи с Джорджем Колтом, жизнь Джона сильно изменилась, она стало более динамичной. В тот же день, когда Джон встречался с Колтом, ему позвонили из приемной заместителя Госсекретаря, сказали, что завтра Ричард Армитидж, ждет его у себя. Это потом, Джон узнал, что Колт попросил успеть отправить его в Москву до Рождества, чтобы Джон успел на рождественскую елку в Посольстве США в Москве, где он сможет в неформальной обстановке сразу завести много знакомств, как среди коллег, так и среди гостей. Но тогда, он видел, что его торопятся отправить в Москву, а зачем, не понятно, и эта неизвестность сильно настораживала и пугала.  

Джон в этот короткий период много говорил о русских, и его поразило, насколько отличаются мнения у всех специалистов. Уильям Блэк, ненавидит русских и считает, что лучший русский, это мертвый русский. Джордж Колт, очень хорошо относится к русским и считает, что только американцы способны помочь им наконец-то стать счастливыми. Ричард Армитидж, считает, что русские это умирающая цивилизация, которая способна только качать нефть и газ. Надо покупать у них ресурсы и не мешать разваливаться на мононациональные государства. Только для начала, необходимо создать условия, чтобы у России не было иного выбора, как отдать на обслуживание и хранение или уничтожить ядерное оружие, доставшееся от уничтоженного СССР.  

Больше всего Джону понравился краткий анализ русских сделанный аналитиком Бюро разведки и исследований Робертом Отто, с которым познакомил Ричард Армитидж и сказал, чтобы на время стажировки в Москве, Роберт курировал Джона во всех делах, давал задания и принимал отчеты.  

Так вот Отто, прожив несколько лет в России, о русских сделал следующий вывод: Это народ, который невозможно победить силой, потому что он предпочтет исчезнуть с лица Земли, чем подчиняться кому-либо извне. В то же самое время, этот народ восхищается свободными американцами, и европейцами и если они хорошо будут отзываться о русских, они будут так преданно любить их, что будут готовы отдать им последнюю рубашку. У русских преобладают над разумом эмоции и чувства, поэтому их называют душевными людьми. И именно поэтому, больше всего русские не любят ложь и несправедливость. Этот народ веками жил общинами, поэтому для них всегда общее, на много важнее личного. В этом и есть корень не понимания между русскими и англосаксами. Для них величие государства важнее личного благосостояния, а это полная противоположность личным ценностям англосаксов. А из этого выходит, что без общенациональных смыслов, целей, идеологии, этот народ не может развиваться. Наша задача не дать им общенациональной идеи, без высших целей, они погрязнут в воровстве, пьянстве, похоти и разврате. Поэтому Отто видит опасность в приходе к власти нового, молодого Президента Владимира Путина. Не надо его недооценивать, если он справится с терроризмом в своей стране, укрепит вертикаль власти, то русский народ может поверить в возможность возрождения Российской империи. Тогда их уже будет не остановить.  

Джона наконец-то привезли в Посольство. Он устал после 10-ти часового перелета, вспотел, хотелось принять душ. Он переволновался из-за дипломата, который находился с ним, на протяжении всего пути и он все время боялся оставить его без присмотра, до тех пор, пока не передал его когда прилетел в Шереметьево, но морально он уже был полностью разбит. Врасплох его застала встречающая машина посла, поскольку он рассчитывал, что его сразу увезут домой или гостиницу, где он примет душ, переоденется, выспится, а уже завтра, со свежими силами встретится с Вершбоу. Однако посол приказал привезти его в посольство, здесь он сможет принять душ, переодеться, а потом они вместе решат, где Джон будет жить.  

Уильямс вышел из душа, присел на диван и закрыл от усталости глаза. Ему осталось 30 минут до встречи с послом, и он решил 15 минут потратить на короткий, но так не обходимый ему сон.  

Джон проснулся ровно через 15 минут, ему хватило 5-ти минут, чтобы собраться и практически сразу за ним пришли, чтобы проводить в кабинет посла США в Москве Александра Вершбоу.  

– Добрый вечер, Джон! – поприветствовал Вершбоу – извини, что несколько скомкано, произошла встреча. Меня предупредили о твоем приезде только сегодня. К сожалению, весь персонал занят подготовкой рождественского приема, некому было заняться твоей встречей, не позаботились о твоем жилье, даже машины свободной не было, чтобы встретить, поэтому мне пришлось свой автомобиль за тобой посылать.  

– Ну, хотя бы я теперь понял, что произошло. Вначале я удивился, что меня встретили на вашем автомобиле, подумал, что неужели вы так встречаете всех своих сотрудников. Подумал даже, может, меня с кем-нибудь перепутали. Привезли сразу к вам.  

– Мы решили, что уж раз так получилось, то ты сам решишь, где тебе жить. Можешь жить в посольстве или гостинице, но я бы рекомендовал снять квартиру рядом с Посольством. Тебе будет полезно жить в непосредственной близости к русским, и взаимодействовать с ними на ежедневной основе. Просто тебе этим надо будет заняться самому, я, к сожалению, никого из персонала выделить не могу, все заняты. Вообще, тебе будет полезно самому начать осваиваться в Москве.  

Я хотел поговорить с тобой о том, чем тебе следует заняться до конца этого года. Я не буду тебя сильно загружать делами, осваивайся. Будет только одна задача, мне ее сегодня поставил заместитель Госсекретаря, давай все по порядку.  

Сегодня и до завтрашнего вечера ты полностью свободен. Завтра вечером у нас рождественский прием. Я сам на посту посла нахожусь всего два месяца, поэтому этот первый для себя прием планирую использовать по полной, что и тебе советую. Мы пригласили много полезных для нас людей: руководителей оппозиционных партий и общественных организаций, представителей крупного российского бизнеса, журналистов оппозиционных российских, а также американских и европейских СМИ. В общем, твоя задача приобрести как можно больше знакомств. Не забывай, что ты будешь работать в пресс-службе Посольства, поэтому очень важно акцент знакомств направить в сторону СМИ.  

Сейчас наиболее актуальная тема в наших российско-американских отношениях – это, так называемая, вторая чеченская война. Официальная наша политика, как посольства США в России, не вступать в полемику о Чечне, мы акцентируем нашу солидарность с Россией в борьбе с терроризмом. Наше правительство видит в Чечне присутствие международного терроризма, и предпринимает усилия по пресечению потоков оружия и финансовых средств международным террористам типа Хаттаба. Но мы считаем, что только военными мерами конфликт в Чечне не решить, нужно искать политическое решение. США не признают за господином Масхадовым статуса лидера независимого образования, но он возглавляет большую группу населения, которые хотят жить в отдельном государстве и их мнение необходимо учитывать.  

С американскими и европейскими СМИ у нас по Чечне преимущественно другая политика. В иностранных СМИ мы акцентируем внимание не на террористах, а на нарушениях прав человек со стороны российских военных, а также на праве любого народа на самоопределение.  

К сожалению, благодаря одной нашей журналистке, стало известно, что представители Госдепартамента, хоть и на нейтральной территории, но встречались с Масхадовым. Мы не хотели афишировать эту встречу, чтобы не злить Москву. Дело в том, что теракты в Нью-Йорке сильно сблизили нас в борьбе с международным терроризмом, у нас единая позиция в Совбезе ООН, мы пользуемся российскими базами для нашей транспортной авиации, направляющейся в Афганистан, идет совместная работа по борьбе с терроризмом на уровне спецслужб. Просто мы хотели убедить чеченцев прекратить контакты с международными террористами. В этом случае мы бы могли поддержать их в борьбе за суверенитет от Москвы, возможно даже на официальном уровне. Понимаешь, Джон, здесь очень тонкая линия для нас, с которой приходится считаться. Успехи США в Афганистане были осуществлены при помощи России. Война с терроризмом только началась, а это значит, и наше сотрудничество с Россией будет продолжаться. Оно не ограничивается только борьбой с терроризмом, а включает в себя также торговлю, инвестиции. Надеюсь, что к следующему саммиту России и США стороны выйдут на договоренности и по стратегическим вооружениям. С другой стороны, нам не выгодно, чтобы Россия слишком быстро экономически развивалась. Сильная, самостоятельная Россия может перестать идти с нами в одном фарватере. Могут вновь появиться имперские амбиции. Поэтому постоянный, тлеющий конфликт на Северном Кавказе нам бы пошел на пользу. США могут взять этот конфликт через Масхадова под свой контроль и тем самым контролировать Путина. Мы, к сожалению, постепенно теряем контроль над Кремлем через крупный частный бизнес. Путин практически отрезал их от политики, пример тому возврат государству и государственным компаниям контроля над телевизионными каналами ОРТ, НТВ, ТВ-6 и ряда печатных изданий, он активизировал борьбу с олигархами и реальной коррупцией. Российские журналисты назвали наши сегодняшние отношения «медовым месяцем», возможно, действительно есть сближение, но что мы будем делать, когда мы вновь вернемся к конфронтации, а мы к ней обязательно вернемся. Вот для этого нам и нужен подконтрольный нам Северный Кавказ. Нельзя допустить полное единение всего чеченского народа вокруг прокремлевского главы Чечни Ахмата Кадырова.  

К чему я веду. Есть у нас журналистка Cox News Ребекка Сантана, она американка. Мне позвонил Ричард Армитидж по ее поводу. Она позволяет себе печатать статьи в нашей, американской прессе противоречащей нашей политике относительно Чечни. Это я тебе про нее говорил, что она разболтала о наших контактах с Масхадовым, что выставило нас в не нужном свете перед Москвой. А вот что она пишет…  

Вершбоу передал Уильямсу газету.  

– Ознакомься со статьей. Ребекка будет на рождественском приеме у нас. Я хочу, чтобы ты с ней встретился, познакомился и в неформальной обстановке, ненавязчиво, чтоб не подумала об ограничении свободы слова, объяснил, какого рода материалы по Чечне должны выходить в американской прессе. Нам лучше влиять на позицию журналистов здесь, чем на редакционную политику в штатах. Американский народ должен быть уверен, что на Северном Кавказе идет война не с терроризмом, а за свободу самоопределения чеченского народа.  

Ладно, это все что я хотел тебе сегодня сказать. Не буду больше держать, отдыхай, восстанавливай силы, определяйся с жильем. Увидимся на рождественском приеме.  

Томас Флетчер  

Томасу Флетчеру из Ленгли поступило задание совместно с МИ-6 провести расследование по Иракской программе создания оружия массового поражения и подготовить доклад для премьер-министра Великобритании Тони Блэра и Президента США Джорджа Буша. Работу такого уровня, Флетчер еще ни разу не делал и поэтому волновался, надеялся, что английские коллеги более квалифицированные в этом вопросе и если что, подскажут. Как и договаривались с Ричардом Дирлавом на дипломатическом приеме, он позвонил в приемную главы МИ-6 и записался у секретаря на прием.  

\Когда Флетчер зашел в приемную Дирлава, там уже находился уже знакомый ему Кристофер Стил.  

– Добрый день Крис! – с удивлением пожал руку Флетчер – не думал тебя здесь увидеть, но все же рад встречи. Ты как-то связан с Ираком?  

– Привет, Том! Нет, в Ираке я не был, я вообще на России и Франции специализируюсь. Сейчас работаю в посольстве Великобритании в Париже. Думаю, что Дирлав нашел что-то по Ираку или в России или во Франции. Сейчас узнаем. Что у тебя нового?  

– Осваиваюсь, знакомлюсь с Лондоном, думаю, где справить Рождество.  

– Как, Рождество через четыре дня, а ты не решил где отмечать? Приходи ко мне, я отмечаю дома с женой и детьми.  

– Спасибо за приглашение Кристофер, мне неудобно, не хочу вас смущать. Не переживай, я отлично отмечу Рождество.  

– Ну ладно, а то если что, звони!  

Секретарь попросила гостей пройти в кабинет главы Ми-6.  

– Здравствуйте господа, проходите, садитесь! – пригласил Ричард – вот видите, не зря я вас познакомил на приеме, уже знакомить не надо.  

– Честно говоря, сэр, – обратился Том – мне не понятно, почему Кристофер с вашей стороны будет заниматься докладом по Ираку, даже он сам удивлен.  

– Ну, значит слушайте – с интересом продолжил Дирлав – В апреле 1975 в Москву прибыл Саддам Хусейн, он занимал в тот момент должность вице-президента Ирака, с целью получения ядерного реактора. Москва согласилась построить для Ирака ядерный реактор, но только при условии, что проект будет проходить под контролем МАГАТЭ. Это категорически не устроило Ирак. Через полгода, осенью 1975 года, во Франции, в рамках официального визита, Саддам Хусейн быстро и легко договорился с французским премьер-министром Жаком Шираком о том, о чём не смог договориться в апреле с Москвой. В ноябре было заключено соглашение на строительство реактора. Данное соглашение позволяло Ираку получить всё необходимое для изготовления нескольких атомных бомб.  

В 1979 году, атомный реактор для Ирака был построен и доставлен в порт Ла-Сен-сюр-Мер около Тулона для отправки иракским судном в Басру, но в ночь на 7 апреля израильский «Моссад» силами своих десяти агентов взорвал в порту транспортный корабль, и реактор был разрушен. Французское правительство объявило, что поставит Ираку новый реактор.  

В 1980 году второй реактор был благополучно доставлен в Ирак и размещён в пустыне Тхувайтха, где он и был запущен. Комиссия МАГАТЭ побывала в ядерном центре в пустыне Тхувайтха, но нарушений режима нераспространения ядерного оружия не обнаружила. Иракцы в это же время активно вели переговоры о поставках обогащённого урана.  

Руководство Израиля посчитало, что Багдад всё же нарушает режим нераспространения ядерного оружия и нанесла бомбовый удар по ядерному центру Ирака.  

Так вот, нам поступила информация от твоего Томас руководства, что возможно, у Саддама остался обогащенный уран на одну бомбу и сейчас она у него имеется в наличии. Это вам и следует проверить. Вот вам все документы по этому делу. Ты Флетчер, все перепроверяешь здесь, если надо дополнительную информацию, берешь ее у себя в ЦРУ, а ты Крис, наконец-то возвращаешься на свою основную работу, если ты не забыл, в наше посольство во Франции, сразу после Рождества, и поднимаешь всю информацию по этому проекту во французских архивах.  

В общем, проверяете вначале эту информацию. Если не подтвердится, начнем работать по химическому и биологическому оружию. Ищите ребята, глубже копайте, у него обязательно что-то должно быть. Нам обязательно нужно что-нибудь найти у него из оружия массового поражения.  

– А если ничего не найдем? – поинтересовался Флетчер.  

Дирлав встал со своего кресла, немного походил взад-вперед, о чем-то подумал, и наконец, ответил:  

– А вы найдите, обязательно найдите! Для тебя Том, как для начинающего аналитика ЦРУ, это задание будет квалификационным экзаменом, который повлияет на всю дальнейшую карьеру.  

Майкл Гаэта  

Майкл шел по коридорам здания Эдварда Гувера на планерку. У него было не очень хорошее настроение, поскольку вчера состоялся тяжелый разговор с супругой Рэйчел. Она не хотела, чтобы он шел в ФБР. Посчитала, что это постоянная опасность и постоянные командировки. Майкл всячески убеждал, что если выбирать между полицией и ФБР, это ему интереснее. Что он не видит себя в качестве клерка средней руки в государственном департаменте, а большее в Вашингтоне ему не предвидится. Что функция его должности – аналитика и расследования, а не бег с пистолетом за преступниками. В конце концов, все равно каждый остался при своем, и они перестали разговаривать друг с другом. Утром, когда Майкл собирался на работу, Рейчел молча, лежала в постели, и плакала. Плакала от бессилия, она понимала, что не может повлиять на его решение, что она обязана его принять, иначе Майкл ей этого никогда не простит. Лучше, чтоб муж был при любимой работе, и они меньше виделись, чем хотелось бы, чем муж был рядом, но его печальные глаза всегда бы напоминали Рейчел, о когда-то подрезанных ей крыльях самому дорогому для нее человеку.  

Лэрри Меффорд указал Майклу на свободный стул:  

– Я рад, что ты с нами Гаэта! Внимание, господа детективы. В нашем полку прибыло, познакомьтесь, Майкл Гаэта! Он долго работал офицером полиции, учился на дипломата, но Господь Бог направил его в ФБР. Теракты 11 сентября изменили судьбу всей Америке, и не обошла стороной судьбу Гаэте.  

На этом предварительные ласки заканчиваются, и начинается грубый секс. Слушаем мои распоряжения. Все работаем по вчерашней схеме, кроме Марии Риччи, Мэри становится напарником Майкла Гаэта. А ты Колер, будешь моим помощником. Хватит, ты уже набегался за шпионами, пора помочь мне, а то я уже в Конгрессе провожу больше времени, чем в своем кабинете. Ты необходим здесь, в мое отсутствие для координации работы отдела. Алан, веди планерку, а я забираю к себе Риччи и Гаэте.  

Меффорд, закрылся в своем кабинете вместе с Риччи и Гаэте.  

– Садитесь детективы. Весь наш отдел уже 3 месяца занимается терактами 11 сентября. Я жду не дождусь, когда политики закончат зарабатывать очки на этом событии, и мы сможем спокойно и объективно заняться его расследованием. На меня давят со всех сторон, заставляют вести расследование в сторону Аль-Каиды в Афганистане и Ирака, запрещают копать линию Саудовской Аравии и США.  

Не делайте такие большие глаза и прикройте рот, я знаю, о чем говорю. Политики пользуются ситуацией и решают свои политические проблемы за счет теракта, для меня это не удивительно, я привык к их лицемерию. Я также уверен, когда они вытащат все политические дивиденды из Афганистана и Ирака, они у нас спросят: «а кто настоящий организатор терактов»? Поэтому мы должны дать им настоящее расследование, когда оно им понадобится, а не это дерьмо, которое мы готовим сейчас.  

– Но почему мы, сэр! – удивилась Мария – Я недавно работаю в ФБР, а Майкл вообще первый день?  

– Потому что я вам пока доверяю, вы люди новые, не испорченные системой. Если кто-нибудь узнает, даже мой помощник Алан Колер, что мы отрабатываем другие версии, то могут полететь не только наши с вами головы, но и Роберта Мюллера. Если в отделе будут спрашивать, чем вы занимаетесь, то скажите, что я перевел вас на наружное наблюдение подозреваемых в шпионаже. Опыта у вас мало, поэтому набираетесь опыта на «наружке».  

Теперь к делу. 10 сентября министр обороны Дональд Рамсфельд сделал заявление о пропаже из фондов Пентагона 2, 3 триллиона долларов. Необходимо понять, случайно ли на следующий день была разрушена именно та часть Пентагона, где находились компьютеры с материалами, по которым проводилось следствие? По результатам проверки Генерального инспектора, армия не смогла отчитаться за 25% израсходованных средств. По странному обстоятельству, после «террористической атаки» о пропаже забыли. Мэри, поедешь в Пентагон неформально. Попробуй познакомиться с кем-нибудь, кто был причастен к проверке армии. Может, остались у кого-нибудь копии документов. В общем, дай мне что-нибудь, чтобы я уже официально с ордером открыл все двери в Пентагон.  

Дальше. 24 июля 2001 года, Ларри Силверстайн подписал аренду башен-близнецов на 99 лет, то есть за несколько недель до рокового сноса небоскрёбов 11 сентября. Договор аренды был застрахован, в том числе от терактов. Таким образом, сумма страховых выплат арендатору башен-близнецов Ларри Сильверстайну составит 4, 65 млрд. долл. страховки. Полученных денежных средств, ему хватит, чтобы отстроить новые небоскребы, и они уже останутся в его собственности.  

Анализ отчетов о торговых сделках на рынке ценных бумаг свидетельствует, что на бирже началась повышенная спекулятивная активность за три дня до атаки. Активность увеличилась в 12 раз! В первую очередь отреагировали акции фирм, непосредственно связанных с этими событиями и с их прямыми последствиями: это авиакомпании «United Airlines» и «American Airlines»; страховые компании; фирмы, располагавшиеся в ВТЦ. Стоимость акций «United Airlines» и «American Airlines» после 11 сентября упали почти в два раза.  

6-7 сентября было приобретено 4744 пут-опционов против 396 колл – опционов авиакомпании «United Airlines». Это соотношение 12:1. В дни, предшествовавшие 11 сентября, целенаправленная активность на бирже однозначно дает понять, что кое-кто очень хорошо знал о готовящихся «терактах». 10 сентября для авиакомпании «American Airlines» отмечена покупка 4516 пут-опционов против 748 колл – опционов – это 6:1. Кроме того, 7 сентября отмечена покупка 27 294 пут-опционов корпорации «Боинг», что более чем в пять раз превышает среднедневное значение за 2001 год. Ни для одной другой авиакомпании подобной активности ранее не наблюдалось. Накануне террористических атак в необычайно больших количествах скупались пятилетние казначейские билеты, которые после 11 сентября сильно поднялись в цене.  

Наибольшую активность на финансовом рынке, в сделках с этими компаниями, проявили крупнейшие инвестиционные фонды: BlackRock, Vanguard Group, Fidelity Investments и State Street. Все эти компании перекрестно владеют почти половиной акций друг друга, кроме одной – Vanguard. Это единственная непубличная корпорация, поэтому она не указывает своих хозяев, но в то же самое время, является совладельцем всех остальных корпораций, с самой большой долей акций. Известно, что основателем является Джон Богл, еще в 1976 году. В 1996 году Джон Богл, перенес серьезную операцию по пересадке сердца, поэтому передал пост исполнительного директора Джону Бреннану. Так вот, этот Бреннан, он только управляет финансами очень серьезных людей, которые и являются собственниками этой корпорации. От них, я думаю, он получает определенную информацию и, исходя из этого, проводит операции на финансовых рынках. Это одна из моих версий. Гаэта, подтверди или опровергни эту версию, я хочу знать, кто владеет этой корпорацией. И узнай, откуда такая проницательность у Ларри Силверстайна, что умудрился удачно вовремя застраховаться от терактов. Может он расскажет мне, почему у меня второй день чешется под лопаткой, раз он такой гений!  

Джон Уильямс  

Не думал Уильямс, что поездка в Россию будет настолько напряженной. Не привык он к такой динамичной жизни. Еще двое суток назад Джон был в Вашингтоне, а теперь в России, в квартире, которую уже успел снять и обустроить. Сейчас он спокойно готовится к рождественскому приему. Прошелся по магазинам, купил смокинг, белую рубашку, бабочку. Немного продуктов, чтобы холодильник не был пустым, в квартире, которая не известно насколько станет его единственным родным домом. Жилье оказалась не дешевое, благо, что все расходы по проживанию посольство берет на себя. Главное, что квартира в 10-ти минутной шаговой доступности к посольству. Учитывая вечные московские пробки, это преимущество было основным.  

На подобные официальные приемы Джон приглашен впервые. Ему намного привычнее барбекю и пиво у Майкла в окружении друзей, чем такие пафосные мероприятия. Вспомнив о своих друзьях, Джон погрузился в ностальгию по той яркой, беззаботной студенческой жизни. В это Рождество, он бы с радостью обменял и этот прекрасный русский оркестр, и этих красивых девушек с подносами шампанского, и этот богатый шведский стол на обычное пиво с мясом, но в окружении друзей. Да и вообще, находиться в толпе незнакомых людей, всегда Джона настораживало и напрягало.  

– Вам так нравится Вивальди? – спросила Уильямса симпатичная девушка лет тридцати на хорошем русском с чуть заметным акцентом.  

– Что? – ответил в недоумении Джон, не понимая, что от него хотят.  

– Я спрашиваю, вам нравится Вивальди? Музыканты играют Вивальди «Времена года». Я увидела, что вы смотрите на музыкантов и стоите как статуя – уже несколько минут без движения. Такое ощущение, что если из ваших рук вытащить фужер с шампанским, вы и не заметите.  

– Ах, да, нет, я просто задумался о своем. Я впервые в России, только вчера прилетел, еще не освоился. Поэтому вспомнил, как с друзьями отмечал прошлое Рождество в Вашингтоне – смущенно и как бы оправдываясь, ответил Джон.  

– Ребекка. Ребекка Сантана, журналист радиостанции «Голос Америки», я из Атланты – улыбнувшись, представилась девушка и протянула руку.  

– Джон Уильямс. Менеджер пресс-службы Отдела по связям с общественностью Посольства США. Я из Вашингтона, вчера прилетел.  

– Твою мать! Думала, нормального мужика на Рождество подцеплю, а он оказался из Госдепа. Все, пока, гуляй!  

Джон на мгновение впал в ступор, от внезапной агрессии со стороны девушки, а когда очнулся, ее уже нигде не было. Он долго ходил по залу, в поисках прекрасной незнакомки, которой, как ему показалось, он приглянулся, но не понятно чем, вызванная аллергия на Госдепартамент, оттолкнула ее от него. Теперь ему хотелось прояснить ситуацию. Только сейчас он вспомнил, что именно про нее и ее статью говорил посол Александр Вершбоу.  

Джон вспомнил статью, которую он прочитал вчера. В ней Ребекка написала, что с назначением Ахмата Кадырова на пост главы Чеченской республики, у чеченцев появилась надежда на мир. Летом 2001 года он подписал распоряжение, которое запретило деятельность в республике религиозных организаций, исповедующих ваххабизм. Благодаря Кадырову произошла мирная передача большинства городов и сел Чеченской республики федеральным силам. Совместно с федеральными войсками, вооруженные формирования под руководством Кадырова стали успешно бороться с ваххабитами. Ребекка в статье приводила мнения жителей Чечни, что они устали от войны и похорон. Хотят мира и дружбы с Россией, что республика переполнена уголовниками и иностранными наемниками, что нет никакой освободительной войны, а есть грабеж и убийства мирного населения. Таких публикаций можно много встретить в российской прессе, но в Америке и Европе, подобные публикации становятся сенсациями. Зарубежная пресса всего этого не видит, она видит, как чеченский народ борется за свою независимость, как ранее жители Косово, боролись за свободу от сербского диктатора Милошевича. На все протесты российского МИД на подобные публикации, Государственный департамент разводит руками и говорит о свободе прессы.  

– Вы кого-то потеряли, я могу вам помочь? – обратился к Джону русский мужчина. Это Джон сразу понял, не только из-за отсутствия какого-либо акцента, но и внешнего вида, он явно не знает что такое «дресс-код» на светских приемах. Был одет в синие джинсы, белую рубашку без галстука и уж тем более бабочки, и пиджак не первой свежести. Тогда он еще не знал, что это сотрудник контрразведки ФСБ Олег Криницын, находящийся здесь именно по его душу.  

– Вы видели девушку, миниатюрную брюнетку, 25-30 лет, с длинными волосами, в черном с блесками платье.  

– Под такое описание тут, честно говоря, многие девушки подходят. Вы не торопитесь, она обязательно найдется. Вечер только начинается, пойдемте лучше выпьем за знакомство. Меня зовут Олег, я журналист «Новой газеты» – Криницын протянул руку.  

– Джон. Джон Уильямс, работник посольства – ответил рукопожатием Джон, не выразив на лице ни какой радости от знакомства, в этот момент его интересовала только девушка – Вы правы, вечер только начинается, поэтому рано выпивать, особенно крепкие напитки. Будьте осторожны Олег, а то можете до вечера так напиться, что заснете под праздничной елкой. А я лучше, все-таки, поищу девушку.  

– Ну как хотите, Джон. В любом случае, я рад нашему знакомству – как-то двусмысленно ответил Олег.  

Уильямс пошел искать Ребекку дальше, а Криницын старался не выпускать из вида нового знакомого. Он доволен, ведь во время рукопожатия, ему удалось положить в правый карман смокинга Джона небольшое подслушивающее устройство. Теперь он может не только слышать, о чем Уильямс будет разговаривать с гостями рождественского приема, но и записывать разговор на принимающее устройство, находящееся у Алексея Бортовича в машине у здания Посольства США.  

Вчера, после сопровождения Михаила Коданева из Шереметьево до его дома. Криницын приехал на Лубянку и попросился на прием к генералу Сыромолотову. Там он рассказал Олегу Владимировичу о том, что он видел в аэропорту. Как произошел обмен дипломатами, и как приезжий, обменявший дипломат, сел в личный автомобиль посла США. Олег попросил у генерала разрешения заняться расследованием этого дела с таинственным дипломатом, необходимо узнать, что такого драгоценного в нем привез из Вашингтона, дорогой гость Вершбоу, что даже пришлось от него сразу избавляться, несмотря на дипломатическую неприкосновенность. Сыромолотов здорово тогда орал на Олега, что тот лезет не в свое дело. Что из-за того, что он отвлекся от слежки за Коданевым, операция была под угрозой срыва. Коданев мог заметить слежку. Может из-за подозрения на слежку, он поехал домой, а не выполнять указания Березовского. В конечном итоге, Олег Владимирович строго настрого запретил Криницыну заниматься этим делом, а сосредоточиться на деле Березовского.  

Олег не был бы самим собой, если бы послушал генерала. Его чутье подсказывало, что он наткнулся на «крупную рыбу». Тогда у него появилась идея заняться расследованием втайне от руководства. О рождественском приеме он знал раньше, просто до этого момента у него не было большого желания на него попасть. Он сразу вспомнил о близком знакомом из «Новой газеты», который помог ему с приглашением на прием в Посольство США. И вот теперь он здесь, а Бортович сидит в машине, пишет звук, в полной уверенности, что задание согласовано на самом верху.  

Уильямс обошел все пространство зала, остались только туалеты, курилка и улица. И вот, наконец, о чудо! Он вновь увидел ее, и ему показалось, она прекрасна, несмотря на то, что находится в курилке, в окружении дыма и запаха табака, не самого лучшего запаха для не курящего человека каким и был Джон.  

– Прошу прощения – с легкой отдышкой произнес Джон – вы так быстро убежали, я вас чем-то обидел?  

– Куришь? – спросила Ребекка, протягивая сигарету.  

– Нет, ну давай! – взял сигарету Джон.  

– Ты меня тоже извини, я, как услышала, что ты из Госдепартамента, так я не знаю, что на меня нашло. Какое-то моментальное презрение. Вот сейчас стою, уже вторую сигарету выкуриваю и вроде бы успокоилась. В конце концов, не все же в Госдепе «говнюки».  

– Я смотрю, ты хорошо выучила русский сленг, и у тебя уже началась формироваться ненависть к американцам. Еще пройдет немного времени и станешь настоящей русской – сказал Джон и улыбнулся.  

– Нет, никогда не стану. Потому что я не люблю носить платья, тем более открытые, обувь на длинных каблуках и делать яркий макияж – ответила Ребекка и улыбнулась в ответ.  

– Может по шампанскому, за знакомство, за Рождество? – с ухмылкой спросил Джон.  

– Да, какое Рождество, еще 21 число. Американское посольство уже перенимает русские традиции, сдвигать праздники на пятницу, чтобы в выходные была возможность отойти от пьянки. Я предпочитаю праздновать Рождество в ночь с 24 по 25 декабря, как это положено. А вот за знакомство, можно и выпить!  

– Мне кажется это одно из самых верных решений нашего посольства за этот год. Они позаботились, чтобы русских гостей не уволили за прогул, если бы завтра был рабочий день. Русские не умеют пить. Я не любитель пить, поэтому, если захочешь, я готов отметить Рождество с тобой! – засмущавшись, сказал Джон.  

– А ты молодец, не теряешься! – улыбнулась Ребекка.  

Криницын слушал через вставленный в ухо еле заметный наушник, весь их разговор и видел, как они смотрят друг на друга. Он не мог понять, что его так сильно раздражает, то что они милуются друг с другом или что не говорят ничего ценного для того, чтобы арестовать Уильямса за шпионаж и вытрясти из него всю информацию о содержимом того таинственного дипломата. Ему было так не уютно, как будто он подсматривает, за занимающимися сексом людьми. От этого хотелось отключить «ухо», чтобы не впадать в краску от пошлых намеков друг другу этой парочки. Он был уверен, что Бортович тоже слышит и записывает их беседу, и также как и Олег впадает в краску. Криницын еще не знает, что по периметру посольства стоят «глушилки» и то, что он слышит в ухо, не обязательно можно услышать, а тем более записать, находясь за периметром здания. Более того, Алексей даже пытался дозвониться пару раз до Олега по сотовому телефону, но абонент был не доступен. Тогда Бортович подумал, что Криницын занят, телефон отключил, а «жучек» еще не активирован, поэтому радиочастота молчит, и значит можно немного подремать. Завтра, несмотря на то, что суббота, тяжелый день. Придется присутствовать на учредительном съезде партии Березовского «Либеральная Россия», поэтому вряд ли удастся выспаться.  

Джон и Ребекка стояли в обнимку на балконе Посольства.  

– Знаешь, ты молодец, что нашел меня, после того, как я тебя послала при встрече – с блеском интереса и легкой влюбленности в глазах сказала Ребекка – мне так весело и хорошо с тобой, Джон. Когда ты говоришь об Америке, я начинаю вспоминать и скучать по Атланте, по родителям и друзьям. У нас зимой редко бывает минусовая погода, снег никогда не лежал. Здесь все по-другому. Это и пугает и увлекает одновременно. А люди, ты не представляешь, какие тут прекрасные люди! Я когда приехала сюда одна весной этого года, всего сильно боялась, мне про Россию такое рассказывали: и про медведей, и про нищету, бандитизм, отсталость. Мне какое-то время казалось, что я в концлагерь еду. Когда приехала, сняла квартиру, а там печь не работала, хозяйка сказала, что через два дня придут и сделают. Ну, я подумала, ничего страшного, я итак не особо люблю готовить, к кафе привыкла. Тут заходят соседи, говорят, что знают про ситуацию с печью и зовут к себе на обед. Меня накормили, напоили, со всеми соседями в подъезде перезнакомили, под конец мы сидели у меня на кухне огромной толпой и орали песню «Гуд бай Америка». Я ее тогда слышала впервые и сразу выучила припев, наверное, на всю жизнь. Ой, кому я говорю, ты же ее еще тоже не знаешь, такой же, как и я тогда – недавно приехавший. Ничего, я тебя научу. Они мне еще продуктов и еды на месяц вперед притащили.  

– Я смотрю, ты полюбила Россию?  

– Ни то слово. И представляешь, а у меня контракт с «Голосом Америки» на 3 года. Я начинаю читать новости, а там… Российские войска убивают мирных жителей, женщин и детей. Делают все, чтобы свободный народ Ичкерии не получил свободу. Я понимаю, что это бред. Мне буквально вчера, мальчишка, который по ранению, две недели назад вернулся из Чечни, говорил совершенно другое. О бандитах, о наемниках, ваххабитах. Которые наоборот, женщин и детей ставили впереди себя и вели на российские войска, стреляли из-за них в русских мальчишек, а те не могли ответить. Я к редактору, а тот: «Ребекка, ты пойми, это информационная война, мы представляем интересы Государственного департамента, у нас есть инструкции, которые мы обязаны соблюдать и я в том числе». Вот тогда я и возненавидела Госдеп. Они, суки, русским говорят, что дружат, вместе против терроризма, за мир во всем мире. А за спиной, демонизируют Россию через прессу, прикрываясь мнимой свободой прессы, типа, мы не причем, это мнение журналистов.  

Я сначала хотела уволиться, но мне показали мой контракт на 3 года, мол, милая, или работай и соблюдай инструкции до завершения контракта или плати неустойку. А у меня таких денег нет. Я тогда отказалась от ведения русофобских программ, а попросилась в корреспонденты, как раз по чеченской теме. Договорились, что я и прославлять Ичкерию не буду и федеральные войска восхвалять не буду. Так нейтральные репортажи не о чем. Так они в подводке к моим репортажам такую «хрень» стали говорить, смысл репортажа терялся напрочь. Тогда я связалась с Cox News, у меня там знакомый редактор есть, еще вместе учились, в Атланте, у них там штаб-квартира, они согласились печатать мои статьи о чеченской войне без всякой цензуры. Они также как и я считают, что американский народ заслуживает знать правду обо всем, что происходит в мире. Теперь у меня есть возможность донести правду. Думаю, что через два года, когда закончится контракт с этой информационной помойкой – я про «Голос Америки» – я полностью перейду в Cox News.  

– Ты уже замерзла, пойдем в зал, потанцуем – с заботой произнес Джон.  

– Я уже стала думать, что ты меня никогда не пригласишь танцевать. Пошли!  

Они танцевали и танцевали, на это можно было смотреть бесконечно со стороны, прекрасная, красивая, счастливая пара. Никто не мог увидеть, что за сумасшедшая борьба мотивов происходит в этот момент у Уильямса в голове. Будь проклят, этот Вершбоу, думал Джон, со своим заданием. Ну почему именно он должен запретить Ребекке писать статьи, тем более в которых самая правдивая информация. Прошло всего два дня, как он приехал из США, а у него перевернулось сознание, о добре и зле, о правде и лжи, и, похоже, даже о любви. Потому что он не хотел обесценивать это знакомство, он вновь и вновь хочет видеть Ребекку, обнимать ее. Он боится вновь услышать от нее: «Все пока, гуляй! », которые он слышал несколько часов назад. В то же самое время, в понедельник, Вершбоу спросит у него, как он выполнил задание. А ему нечего будет ответить. «Так, все, нет! » – подумал Джон: «Я сюда приехал работать, а не в любовные игры играть. Есть задание, необходимо его выполнить! ».  

– Ребекка, пойдем, надо поговорить – не дождавшись завершения музыки, сказал Уильямс – Слушай меня внимательно, Ричард Армитидж, заместитель госсекретаря Пауэлла, лично звонил Вершбоу и требовал, чтобы твои статьи прекратились, по-хорошему или по-плохому. Я боюсь за тебя, Армитидж, напрямую работает с ЦРУ и я уверен, что это от него требовал Джордж Тенет, а может еще хуже Джон Бреннон, не дай бог перейти ему дорогу.  

– Откуда ты это все знаешь!? – с испугом в глазах спросила Ребекка.  

– Я сам агент Бюро разведки Госдепартамента, а Отдел связи с общественностью Посольства США, это только прикрытие. Я переживаю за тебя. Хочешь, я заплачу неустойку за расторжение твоего контракта в «Голос Америки», или просто не пиши статьи для Cox News. Если хочешь писать, ну пиши на другие, менее злободневные темы американо-русских отношений. Ты не представляешь, сколько шума наделала твоя информация, что за спиной России, Госдепартамент ведет переговоры с Масхадовым. За такое могут убить.  

– Нет, нет, нет – как бы, не веря своим ушам, отходя от Джона, начала говорить Ребекка – я не могу поверить, что мне так не везет в жизни. Ко мне как магнитом притягиваются эгоистичные, самовлюбленные козлы. Я ему открыла душу, доверила сокровенное, а он. Заплатит он деньги, писать о чем-нибудь другом! Да засунь в задницу, свои деньги, ты вообще понимаешь, что там происходит! Там детей живьем сжигают, там женщин насилуют, там головы отрезают, и всем до этого нет дела! Обычные американцы и европейцы не знают об этом, а твои начальники из Госдепа и ЦРУ потирают руки от удовольствия: «русские русских убивают! » Потому что для нас, для всего, так называемого, цивилизованного мира, они все русские! Все кто живет на территории бывшего СССР, все русские! Они всех их ненавидят и ждут, не дождутся, когда они сами вырежут друг друга, чтобы без боя, с лаврами победителя прийти на эти богатые земли! Убить, говоришь, могут! Может они тебя, убить меня прислали!  

– Да не кричи ты, так, услышат!  

– Услышат, пусть слышат, какое дерьмо мне попадается по жизни! Я сюда уехала, чтобы забыть козла, который предал меня! А здесь, среди миллионов прекрасных добрых русских, я умудрилась встретить очередное американское дерьмо! Гореть тебе в аду, Уильямс! Не хочу тебя больше видеть! Не хочу тебя больше знать!  

Ребекка, вся в слезах убежала сначала от Джона, потом из праздничного зала, потом из здания Посольства, села в первую остановившуюся машину и уехала. Джон на все это смотрел и не знал, что ему делать, это чем-то напоминало ему побег Золушки с бала, только тогда принц хотя бы сделал все, чтобы ее остановить. Джон стоял, и от бессилия у него потекла слеза. К черту этого Армитиджа, к черту этого Вершбоу, к черту эту Сантану, к черту эту Россию!  

Томас Флетчер  

Никогда у Томаса не было такого Рождества. Он один, в малознакомом Лондоне, еще не успел толком познакомиться. Все, с кем он сошелся на работе, оказались семейными людьми, а Рождество, прежде всего семейный праздник. Из вежливости Тому предлагали прийти в гости на Рождество к ним домой, но он знал, что его будут смущаться, если не взрослые, то дети точно. Флетчер шел по Вестхолл-кросс от здания Секретной разведывательной службы в сторону дома. Погода градусов на 10 холоднее, чем в Вашингтоне в это время года, еще дует сильный холодный ветер, особенно когда он шел через мост. Люди ходят, смеются. У всех праздничное настроение, даже в больнице «Гордона», а у Тома на душе таска. Как и на Джона Уильямса, на Флетчера нахлынули ностальгические воспоминания, как они с друзьями отмечали вместе все праздники, в том числе Рождество. Томасу также охота все отдать, чтобы оказаться сейчас вместе со своими друзьями во дворе у Майкла, жарить мясо, пить пиво, без умолку болтать и шутить. Проходя по дороге «Воксхолл Бридж» он увидел вывеску паба «Заяц в кувшине». «А почему бы не зайти? Хотя бы погреюсь».  

Не успел он только об этом подумать, как уже оказался в пабе, сидел у барной стойки, попивая горячий глинтвейн, тем самым согревая не только тело, но и душу.  

– С наступающим Рождеством! – услышал Том справа от себя чуть заплетающийся радостный мужской голос – давай выпьем, друг! Меня зовут Джеймс Ле Мезюрье. Я обычный безработный пьяница. Но разве пьяница не имеет право выпить в честь наступающего Рождества с приятным незнакомцем. Просто я разведен, детей нет, родители далеко, в общем, отмечать Рождество не с кем.  

– Томас Флетчер, сотрудник американского посольства, приехал месяц назад, все коллеги отмечают со своими семьями, мне также отмечать не с кем. Давай выпьем! – сказал Том и улыбнулся.  

Не прошло и 10-ти минут, как они сели за отдельный столик, взяли бутылку шотландских «Виски», горячие и холодные закуски. Наконец-то они оба избавились от одиночества, а взамен ему пришло праздничное настроение. Том рассказал новому знакомому о своей учебе в институте зарубежной службы Госдепартамента, о своих друзьях, как их раскидала работа по всему миру. В ответ на это Джеймс рассказал, как окончил Королевскую военную академию в Сандхерсте и дослужился до капитана. Как служил в миссиях ООН в Северной Ирландии, Боснии и Косово.  

– Представляешь Том, на моих глазах была разрушена единая страна – Югославия. Я попал туда во время боснийской войны, в рамках миссии ООН, а закончил, когда Косово отсоединили от Сербии. Боснию я терпел, думал, что все обойдется. Сейчас, война закончится, США и страны НАТО создадут новый план Маршала и быстро превратят бедные, измученные страны в процветающие. Не произошло, стали еще беднее. Когда я, то же самое увидел после отделения Косово, уже терпеть не смог. Все эти западные страны, во главе с США, извини, что так говорю о твоей стране, уничтожили когда-то единое государство, которое жило мирно. Теперь остались куски, до сих пор периодически стреляющие друг в друга.  

– Так твоя страна была наравне с США в этом конфликте. Не повезло Сербии, снарядами по которой Клинтон решил заглушить шумиху со своими изменами, а может, здесь что-то большее было. Я, конечно, сочувствую тысячам убитых в этих войнах, но кто мы с тобой такие, чтобы критиковать руководство наших стран, им виднее.  

– Я скажу тебе, что там было! Там была репетиция! Репетиция сценария развала России по такому же сценарию. Решили посмотреть, получится ли разделить когда-то живших мирно вместе мусульман и православных христиан, таких же, как русские славян на разные государства, вечно конфликтующие друг с другом. Получилось. Теперь черед России, Северный Кавказ, только начало. Все делается по тем же лекалам. Поставки оружия, наемники, провокации, информационная война. Я когда все это увидел и понял весь цинизм событий, сразу подал в отставку. Правда, сейчас жалею немного, надо было вначале работу найти, а потом в отставку подавать. Я был самоуверен, рассчитывал, что, такие, как я, везде нужны. Подал заявление о приеме в Ми-6. Они меня проверяли, проверяли, в конце концов, отказали. Мне потом сказали знакомые, что это мне за мою позицию по Косово. Вот такая у нас демократия, свобода слова, мать ее! Можно так ляпнуть, что больше никуда устроиться нельзя будет.  

– Ну конечно, ты молодец! Собираешься устраиваться в правительственную организацию и против правительства кричишь на все стороны, какие они плохие, хороших людей убили. Ты всегда должен защищать интересы государства, которому служишь. Ты там конечно вроде как при ООН был, типа независимая международная организация. Но всегда должен помнить, что ты в первую очередь британец и служишь своему государству.  

– Согласен. Дураком был, самоуверенным дураком. Я поэтому и запил, уже 4 месяца пью, не знаю, что делать дальше. Я же кроме как офицером Ми-6 после службы ни кем себя не видел.  

– У тебя огромный опыт в обеспечении безопасности и ты не знаешь, что делать дальше, просто спиваешься!? Еще полгода, год такой жизни и ты пропьешь весь свой опыт и талант. Иди пока наемником. Тебя с руками оторвут и в Израиле, и Палестине, и Ираке. Послужи пару тройку лет, позабудутся твои выкрутасы в Косово, может, и я смогу тебя пристроить в Ми-6. Я с Ричардом Дирлавом, можно сказать, каждый день общаюсь, при случае можно будет замолвить слово за тебя. Главное не теряйся, и все будет хорошо!  

– Ох, и не простой ты работник посольства, как я погляжу. Ц-ц-ц! Все, молчок! Вот за это просто необходимо выпить! За тебя Том!  

– За тебя, Джеймс!  

Майкл Гаэта  

Только Рэйчел успокоилась, как позвонил Майкл и сказал, что уезжает по работе в Нью-Йорк, вернется, скорее всего, поздно. Рэйчел опять загрустила, легла на кровать, уткнулась в подушку и вновь заплакала, быстро привыкнуть, что теперь придется делить любимого мужа с его работой, невозможно. Раньше она только слышала, что беременная женщина становится более сентиментальной и начинает часто плакать. Сейчас она это ощутила на себе. Если бы Рэйчел не была в положении, она бы встретилась с подругами, занялась спортом, да и просто работала. В любом случае, точно не была бы одна. А сейчас, она не знает, чем скрасить свой досуг. В ее положении, ей как никогда нужна любовь и забота, а она осталась дома одна. Радует, что в животике идет постукивание, только это избавляет ее от ощущения одиночества. «Почему я раскисла» – подумала она – «я также могу жить полной жизнью, могу съездить, например, в Национальную галерею искусств. Буду сыну уже сейчас прививать чувство прекрасного» – Взбодрилась, и поехала на культурную экскурсию в Вашингтон.  

Майкл уже мчался по магистрали в Нью-Йорк. Он находился в прекрасном расположении духа. Это раньше, он мотался в полиции за наркоманами, ограбившими очередную старушку. Не получилось стать дипломатом, не беда, за то сейчас он направляется допросить миллиардера Ларри Сирверстайна. Вот как он вырос в своих собственных глазах и глазах близких. Он не забыл, что все это стало возможным, благодаря его другу по институту Джону Уильямсу. Как он там, в богом забытой России, где холодные зимы и злые русские. Как там Том Флетчер, в Великобритании, стране туманов и холодных ветров. А Тим Сковин? Где он? Он вообще жив? Может, он ранен? Вот кому, наверное, сложнее всего. Прошло всего чуть больше месяца как все разъехались по всему миру, а ощущение, что прошло больше года. Один Майкл из своих друзей остался в США, только один он женат, только у него через два месяца родится сын, между своими друзьями разведчиками, только он один контрразведчик.  

Несмотря на свои 70 лет, Ларри выглядит счастливым, а после терактов 11 сентября, он еще стал самым везучим. Утро 11 сентября 2011 Сильверстайн, как обычно, собирался провести в офисе на 88-м этаже ВТЦ 1, принимая посетителей. Только счастливое стечение обстоятельств позволило Сильверстайну остаться в живых. Одна из встреч, запланированных на утро, отменилась, и он уехал к врачу. Удача сопутствовала не только Сильверстайну, но и его сыну Роджеру и дочери Лизе, которые 11 сентября опоздали на работу. Их офисы располагались в том же здании, что и отцовский.  

– Спасибо, что нашли для меня время, мистер Сильверстайн! – с почтением обратился Майкл.  

– Вам разве откажешь – ответил Ларри – после трагедии меня кто только не атаковал: и ФБР, и ЦРУ, и полиция, и журналисты. Никто не верил и до сих пор не поверил, что бывает счастливое стечение обстоятельств. Ведь, если есть абсолютно несчастные люди, то где-то обязательно будут абсолютно счастливые.  

Уже три с половиной месяца прошло с того события, уже вроде все успокоилось, и я успокоился. Так нет же, вы мистер Гаэта, вспомнили. Я ничего нового сказать вам не смогу. Если вам нужна конспирология, ее много в желтой прессе. Ничего нового я вам не скажу.  

– Все материалы допроса я прочитал, поэтому повторяться не буду – уверенно начал Гаэта расхаживая по офису Ларри – я не поленился и оформил запросы к вашему сотовому оператору, не знаю, почему до меня об этом никто не додумался. Вот что интересное я выяснил, все распечатки со мной, можете убедиться. В материалах дела, вы говорили, что клиент вам позвонил и отменил встречу. Данные сотовой компании показывают, что вы сами звонили клиенту. Также в это самое утро, сразу после звонка клиенту, вы позвонили жене и детям. На допросе вы сказали, что звонила жена, а о детях вообще ничего не говорили. После этого вы сразу уехали к врачу, а дети, которых вы предупредили, приехали на час позже обычного, когда теракт уже состоялся. После нашего разговора, я договорился встретиться с Роджером и Лизой, уверен, они мне подтвердят данные оператора, иначе это будет ложь, а ложные показания преследуются по закону в плоть до тюремного срока. Перед тем, как вы позвонили, чтобы отменить встречу, под предлогом, необходимости поездки к врачу, вам поступил входящий звонок от Джона Богла. Так вот, меня не интересуют ваши оправдания, что так было, а что не так. На любые ваши слова, у меня есть документы, заверенные сотовым оператором. Они уже доказывают, что ваши показания при допросе были ложными, а это преступление. Прогресс не стоит на месте, и мы теперь пользуемся не аналоговой сотовой связью, а цифровой – GSM. У цифровой связи есть одно прекрасное преимущество, перед аналоговой – все разговоры записываются. Я жду не дождусь, когда оператор расшифрует ваши утренние телефонные разговоры 11 сентября 2001 года. Уверен, я услышу там много интересного, чего нет или противоречит материалам допроса. Так вот, меня все это не интересует. Меня интересует, что Джон Богл сказал вам такого, после чего, вы обзвонили жену и детей, а потом пулей вылетели к своему дерматологу!  

Ларри был загнан в угол. Он не понимал, что творится. Откуда Гаэта узнал о Богле, что за распечатка звонков оператора, Джон обещал все подчистить. Богл вообще обещал, что больше его никто не потревожит, что все силы контрразведки ФБР брошены на поиски организаторов и исполнителей терактов в Афганистане и Ираке. Раз Джон не выполнил свое обещание и теперь перед Сильверстайном маячат уголовные последствия за лжесвидетельство, то и он может не соблюдать свое обещание.  

– Вы правы офицер – лихорадочно начал Ларри – мне позвонил Богл и сказал, чтобы я срочно уходил из офиса. Чтобы я не задавал ему вопросы, почему и никому не говорил о нашем разговоре. Я понял, что что-то должно случиться страшное. Судорожно я стал думать, как мотивировать отказ от встречи с клиентом, вспомнил, что на днях мне надо ехать к дерматологу. Позвонил жене и уточнил дату, оказалось сегодня. Я сразу позвонил клиенту и под предлогом врача отменил встречу. Потом позвонил Роджеру и Лизе, сказал, чтоб они не приезжали, также ничего не объясняя. Они задержались, но все равно через час приехали, узнать, в чем дело, но уже все произошло.  

– Откуда вы знаете Богла? – не давая опомниться, настойчиво продолжил атаковать Гаэта.  

– В 50-е годы мой отец работал брокером и имел небольшой доход, я тогда сообразил, что действительно большие деньги зарабатывают не брокеры, а владельцы недвижимости. Я ему тогда сказал: «Если находятся люди, способные купить Эмпайр-Стейт-Билдинг, почему мы не можем сделать то же самое».  

В 1957 вместе с отцом и Бернардом Мендиком мы основали компанию недвижимости «Silverstein Properties», но на приобретение недвижимости, конечно же, денежных средств не хватало, тогда я обратился в фонд Вилингтона, где тогда работал помощником менеджера Джон Богл, он помог на хороших условиях взять в фонде заем. Потом, с развитием бизнеса, я обращался к нему еще, в общем, у нас сложились хорошие партнерские отношения. Когда в 1974 году он основал свой фонд «Vanguard», я помог ему, одним из первых вложил свободные денежные средства с помощью которых, он в 77-м году смог уже полноценно работать. В 96-м году, он ушел с должности исполнительного директора своей компании, и мы постепенно прекратили общаться, до его утреннего звонка 11 сентября.  

– Спасибо, мистер Силверстайн. Как я и говорил, наш разговор останется в тайне. Прошу вас тоже не распространяться о моем визите к вам. Да, кстати, вы не знаете, почему у моего шефа чешется под лопаткой?  

– Под лопаткой? У какого шефа? Что за бред!  

– Не берите в голову, я уже понял, что вы не экстрасенс – сказал Майкл и улыбнулся напоследок.  

В полном удовлетворении Гаэта вышел из офиса. Проходя мимо мусорного ведра на входе в здание, он выбросил бумаги из сотовой компании за ненадобностью. Конечно, зачем ему нужна распечатка собственных телефонных звонков. Получилось так, что после совещания у Лэрри Меффорда, он сразу направился в сотовую компанию, чтобы сделать распечатку звонков Ларри Силверстайна за 11 сентября, но оказалось, что вообще данные по звонкам 11 сентября Ларри, вообще отсутствуют. Как будто он вообще никому не звонил и ему никто не звонил. Такого быть не может, значит, кто-то влиятельный это подчистил, точно не ФБР, иначе Меффорд бы об этом знал, значит, ЦРУ. Тогда Майкл попросил распечатку своих звонков за 11 сентября, которые вложил в общую распечатку звонков Силверстайна. Безусловно, расчет был на удачу, если бы Ларри стал просматривать распечатку, он бы увидел подлог. На удивление махинация удалась. Фамилия Богла и звонки клиенту, жене и детям были догадкой.  

Меффорд дал задание узнать причину удачных сделок «Vanguard» накануне терактов. Если взять версию, что по какой-то причине кто-то из «Vanguard» был в курсе возможных терактов, то он помимо совершения успешных сделок, мог предупредить Силверстайна. Оставалось узнать, кто мог предупредить. Действующий исполнительный директор, Джон Бреннан, судя по доступной документации, не пересекался с Ларри, а вот бывший исполнительный директор, и создатель компании Джон Богл, много раз пересекался с Силверстайном, начиная с 74-го года. Поэтому Гаэта сделал ставку на Богла и не проиграл. Чтобы сделал Богл, зная, что утром 11 сентября самолеты управляемые террористами будут направлены на уничтожения зданий его давнего партнера – позвонит и предупредит, если он, конечно, не сволочь последняя. Богл оправдал ожидания Майкла. У Гаэте была только догадка, причем он не угадал порядок звонков, он сказал, что вначале Ларри позвонил клиенту, а только потом жене и детям, а на самом деле он позвонил вначале жене, уточнил про врача, потом клиенту и только потом детям. Под прессингом, Силверстайн, слава богу, не обратил на это внимание. Кстати, про возможность записи всех разговоров цифровой телефонией, Майкл придумал на ходу, чтобы усилить тревогу Ларри и тот не раздумывая, заговорил. Конечно, это технически невозможно. Вряд ли 70-ти летний дедушка разбирается в стандарте GSM. Зато теперь, у Майкла есть запись на диктофоне признаний Силверстайна, а эта запись теперь является ключом к разоблачению Богла.  

На обратной дороге в Вашингтон, Майкл позвонил своему шефу Лэрри Меффорду и рассказал о том, что произошло в Нью-Йорке, и дал прослушать запись допроса Силверстайна. Меффорд был в восторге, поблагодарил Майкла и сказал, что не ошибся в своих ожиданиях от него. Такая похвала от Меффорда более чем бесценна. Гаэта может быть уверен, что досрочно прошел испытательный срок. Они договорились, что завтра, сразу поутру, не заезжая в штаб-квартиру, Майкл поедет в Вэлли Фордж, где сейчас находится Богл, а потом в Малверн, где находится штаб-квартира «Vanguard».  

Домой Майкл приехал, как и предполагал, поздно. Он долго рассказывал жене о своих успехах и только под конец понял, что сделал это зря. Рэйчел, когда узнала, насколько серьезным расследованием занимается муж, стала переживать за его жизнь. Как Майкл не пытался ее успокоить, все было напрасно. После этого, Гаэта навсегда зарекся что-либо рассказывать жене о работе, как бы ему ни хотелось поделиться своими успехами перед ней.  

Гаэта прибыл к Боглу своевременно, как и договаривались. Джон был не в курсе того, чем вызван интерес к его персоне контрразведки ФБР, во всяком случае, Майкл вчера по телефону ему не говорил, а в том, что Силверстайн будет молчать, Гаэта был уверен.  

– Добрый день, офицер! – поприветствовал Богл – чем вызван интерес к скромному пенсионеру. Я думаю, вы в курсе, что я уже пять лет, как отошел от бизнеса и не влезаю в оперативную деятельность, у меня теперь исследовательский институт по фондовым рынкам. Вам, наверно, лучше было бы обратиться к Джону Бреннону, действующему исполнительному директору«Vanguard Group», он намного лучше меня владеет всей информацией.  

– Спасибо, мистер Богл за рекомендацию – любезно ответил Гаэта – я обязательно воспользуюсь ей, у меня уже назначена встреча с мистером Бренноном через два часа. К вам у меня больше вопросы о вашем периоде работы исполнительным директором «Vanguard Group». Вам знаком Ларри Силверстайн?  

– Конечно, с таким крупным девелопером недвижимости хотя бы раз пересекался любой крупный финансовый институт. Фонды кредитуют его инвестиционные проекты, а он вкладывает свободные денежные средства в оборот фондов. «Vanguard Group» не исключение.  

– Вы давно с ним разговаривали?  

– Еще когда являлся исполнительным директором, пять лет назад.  

– Вы уверены?  

По Боглу было видно замешательство. Гаэта явно знает больше, чем официальные данные, подумал Джон.  

– Молодой человек, мне 72 года, я уже ни в чем не могу быть уверенным – решил подстраховаться Богл.  

– Я не такой специалист как вы, мистер Богл – начал издалека Майкл – вы бы не могли меня проконсультировать, прав я или не прав в своем наблюдении?  

– Вам разве откажешь.  

– «Vanguard Group» занимается управлением активами, созданием и инвестициями в индексные фонды, а в этом году запустили первый свой биржевой фонд. Вы специализируетесь на долгосрочных инвестициях с низкими затратами на обслуживание. В отличие от спекуляций на фондовом рынке, где доходность в краткосрочном периоде может быть значительно выше, но риски также не соизмеримо выше и это еще и при высоких затратах на обслуживание. Ваши индексные и биржевые фонды, всегда выигрывают при долгосрочном инвестировании, что позволяет не только сохранить, но и приумножить вложения. Теперь вы еще и создаете свои фонды по всему миру. А наличие фондов в разных странах мира, диверсифицируют локальные риски.  

Таким образом, теракты 11 сентября в меньшей степени повлияли на падение ваших акций, помогла в том числе, ваша экспансия на мировые рынки: в Австралию, Европу и Японию. После терактов в ваши бумаги пошел поток инвестиций, который продолжается до сих пор. Удивительным образом, за неделю до терактов у ваших инвестиционных портфелей значительно уменьшилась доля бумаг американских ведущих авиакомпаний и страховых компаний, просевших на 30-40% после 11 сентября, а удивительным образом увеличилась доля технологических, оборонных и оружейных компаний, а также связи и фармацевтики, которые резко выросли после 11 сентября.  

– Возможно, я не интересовался. Это рынок, биржевые фонды менее рискованные, поэтому и потеряли меньше всего. Что касается инвестиционных портфелей, то здесь очень просто. С завершением летнего периода, падает пассажиропоток в авиакомпаниях, что предполагает падение акций. Последние месяцы перед терактами, все больше информации в СМИ было об активизации Аль-Каиды, а это риски терактов, а значит увеличения страховых выплат, данные бумаги теряют ликвидность. Постоянные разговоры про Ирак и Афганистан, дают повод для возможного вооруженного вмешательства в эти страны, а это всегда вызывало рост технологических, оружейных и фармацевтических компаний. Для этого не надо быть хорошо информированным инвестором, чтобы поменять одни акции на другие, достаточно ориентироваться на СМИ и опыт прошлых периодов.  

– Хорошо, а предупреждение Ларри Силверстайна, ранним утром 11 сентября, о необходимости покинуть здание тоже ориентация на СМИ и опыт прошлых периодов? – Майкл достал диктофон и включил перед этим редактированную запись допроса Силверстайна – вы после этого продолжите утверждать, что общались с ним последний раз пять лет назад?  

Джон Богл несколько секунд подумал, походил по комнате и с волнением начал говорить:  

– Мне позвонил Бреннон, 4 сентября и сказал, что на его телефон поступил звонок с не определившегося номера, не представились, сказали, что до 11 сентября необходимо избавляться от американских ведущих авиакомпаний и страховых компаний, если не хотим потерять деньги. Отдельно сказали, что если у нас есть бумаги всемирного торгового центра и компаний в нем разместившихся, то необходимо от них избавиться. Все, и положили трубку. Мы посовещались и решили, что поскольку мы итак планировали сократить долю этих акций, то можно воспользоваться данной рекомендацией. А по ВТЦ, я, конечно же, знал, что два месяца назад Ларри взял в аренду эти здания. Акции «Silverstein Properties» не публичные, поэтому их нет у нас в портфелях, но я всю неделю думал, почему сказали избавиться от этих акций, если они есть. Я, то хотел позвонить и рассказать об этом странном звонке, то не хотел показаться сумасшедшим и оставил так, как есть. В конце концов, после бессонной ночи с 10 на 11, я решил, что лучше позвонить и ничего не объясняя попросить его не быть сегодня на работе, чем проклинать себя всю жизнь, если вдруг что-нибудь случится. Так я ему и позвонил.  

– И вы думаете, что я поверю в этот бред? Поверю, что на основании непонятного звонка вы будете принимать многомиллиардные решения?  

– Я знал, что мне никто не поверит, как вы сейчас, поэтому никому, кроме Силверстайна, не сказал. Бреннон подтвердит мои слова, больше мне сказать нечего.  

– Не сомневаюсь, что Бреннон подтвердит, вы уже договорились между собой. Ранее этот голос не звонил? Я не в курсе, думаю, что нет, Джон мне об этом бы сказал. Спросите у него, вы же все равно к нему поедите.  

Майкл вышел от Богла в задумчивом, явно недовольном состоянии. Богл на вид порядочный человек, явно не похож на организатора терактов. Этот человек из того поколения, для которого слово «бог», не пустой звук. То, что они практически не пострадали от терактов, а в чем-то даже выиграли, не дает оснований обвинять их в организации этих терактов. Следует учитывать, что все биржевые фонды в меньшей мере пострадали, а также в чем-то выиграли после 11 сентября, взять те же: «BlackRock», «Fidelity Investments» и «State Street». Эти фонды быстро восстановились, а капитализация вновь начала расти. Не дает покоя тот факт, что биржевые фонды перекрестно являются акционерами друг друга, а это значит Боглу и Бреннону обладающим инсайдерской информацией, было выгодно рекомендовать им также избавиться от рискованных активов от предполагаемых терактов.  

В этих мыслях и сомнениях, Гаэта пребывал на протяжении всего пути до Малверна. Вся надежда, что Джон Бреннон, действующий исполнительный директор «Vanguard Group», развеет все его сомнения.  

– Зря вы обидели старика Богла – с порога начал Бреннон – он мне сразу после вашего допроса позвонил и пожаловался, у вас нет сердца. Джон Богл – это икона мира инвестиций. Он первым создал индексный фонд и уже только этим навсегда попал в историю. А вы так с ним грубо. Лучше бы сразу ехали ко мне, я бы все вам рассказал.  

– Мне вот интересно – как всегда начал из далека Гаэта – у вас совокупные активы в управлении ваших ста фондов расположенных в США, более 300 млрд. долл., еще и международные активы в управлении более 100 млрд. долл. Ваши недавно открывшиеся биржевые фонды стали расти как на дрожжах после 11 сентября. Вы только на обслуживании этих финансов имеете больше 1 млрд. долл. Вы от кого-то скрываетесь? Забрались в Пенсильванию. С такими доходами вы могли бы иметь офис в любом финансовом центре мира, в том же ТВЦ в Нью-Йорке, но вы выбрали маленький городок, с тремя тысячами населения.  

– Если бы это влияло на фондовый рынок, возможно, мы бы перенесли штаб-квартиру в другое место. У нас достаточно фронт – офисов по всему миру. Вы, наверное, не видели, как тут красиво, нет суеты, полное спокойствие, если бы вы на это обратили внимание, то не задавали подобного вопроса. Я, конечно, оценил ваше любопытство, но вы же не за этим приехали? Скажите Гаэта, вы действительно думаете, что Vanguard может хоть как-то быть связанным с терактами 11 сентября? То, что индексные и биржевые фонды из-за долгосрочной инвестиционной стратегии оказались лучше, чем в целом финансовый рынок, это только подтверждает наш тезис, что спекуляции это плохо, долгосрочные инвестиции это хорошо. Ищите, кому действительно это было выгодно. Конечно, из всех возможных версий, наименее правдоподобной является официальная версия американских властей, согласно которой воздушное нападение на башни-близнецы торгового центра организовали террористы «Аль-Каиды». А вот, например, вашей организации, это стало выгодно. До 11 сентября ФБР вряд ли могло заявиться ко мне без ордера, а сейчас, это в порядке вещей. Это выгодно Пентагону и ЦРУ – благодаря терактам были в один момент уничтожены остатки демократии в главной стране Запада – США и началась перманентная мировая война под удобным прикрытием «борьбы с терроризмом». Первым документом, которое приняло Правительство США, после 11 сентября, стал «патриотический акт», который развязал руки всем спецслужбам страны. Поэтому вы явно пришли не по адресу, если, конечно, вы не хотите найти здесь крайних и скрыть настоящих организаторов.  

– Спецслужбы не нажились на фондовом рынке, обладая инсайдерской информацией о готовящейся акции, и ее точной дате. Анализ сделок на фондовых рынках последней недели выявил, что объектом спекулятивной игры «на понижение» стали ценные бумаги компаний, которые понесли убытки после катастрофы: компании, офисы которых находились в ТВЦ, крупные страховые компании, авиакомпании и туристические агентства. По оценкам экспертов, кто-то заработал на этом не менее 20 млрд. долл., может для вас это и не большие деньги, тем более что на вашу долю приходится только часть из этой суммы. Под словом «ваша», я имею в виду не только Vanguard, но и BlackRock, Fidelity Investments и State Street и другие индексные и биржевые фонды, акционером которых является Vanguard.  

– Вот именно – перебил Бреннон – другие индексные и биржевые фонды тоже оказались лучше рынка, но пришли вы ко мне.  

– Потому что другие фонды открытые и любой может узнать, кто является акционером. А кто владеет Vanguard, Джон? Вы имеете уникальную структуру с точки зрения управления инвестициями компаний. Компания принадлежит ее фондам. Различные фонды компании принадлежат акционерам. Таким образом, акционеры являются истинными владельцами Vanguard. У компании нет внешних инвесторов, кроме ее акционеров, в отличие от большинства крупных инвестиционных компаний, которые торгуются на бирже и акционером которых, в том числе, является ваш фонд. Таким образом, у владельцев Vanguard, есть влияние на другие крупнейшие фонды, а у них нет. Вы владеете от 5 до 10% крупнейших американских компаний, а вместе с BlackRock, Fidelity Investments и State Street, вам подконтрольно 15-20% крупнейших компаний, в том числе системообразующих банков.  

Сам Джон Богл в каком-то деловом журнале озвучил предупреждение о растущей концентрации власти, которой обладают инвестиционные менеджеры, отслеживающие индекс. Он сказал, что это «только вопрос времени», когда Vanguard, BlackRock и State Street вместе получат более 30 % американской фондовой биржи. Такая концентрация собственности не будет служить национальным интересам. Скажите, Джон, как часто вы общаетесь с Эдвардом Джонсоном, Лоренсом Финком, Джозефом Хули, уверен, что чаще одного раза в месяц. Вы вчетвером, нанятые топ-менеджеры управляете самыми большими активами мира, неужели у вас у всех не было желания воспользоваться этим. По обоюдному желанию, вы можете в один миг обрушить рынки или наоборот поднять. Вы «кукл» Джон, разве не так?  

Бреннон рассмеялся:  

– Гаэта, вы меня здорова рассмешили! Кукл! Я, честно говоря, несколько удивлен, вашей осведомленностью в финансовых рынках, но такой конспирологии я давно не слышал. Вы знаете, что будет, если трех человек посадить в закрытое помещение без еды?  

– Рано или поздно они начнут, есть друг друга.  

– Верно! Вот также и все инвестиционные фонды, когда заканчиваются рынки, они начинают поглощать друг друга. Более крупные, более мелких. Никто ни с кем не может договориться. За десять лет мы поглотили рынки, доставшиеся нам от разрушенного Советского союза. Дальше капиталу расширяться некуда. Госдолг США в 90-е годы увеличивался на 200 млрд. долл. В год, а уже в 2002 году потребуется увеличить не меньше, чем на 400 млрд. долл. В 2003 увеличится на 500, а может и на 600 млрд. долл. И будет только продолжать расти. Если бы СССР существовал до сих пор, наша экономика обвалилась бы еще в году 95-м, может и раньше. За счет новых рынков мы продлили жизнь нашим финансовым рынкам и экономике на 8-10 лет. Сейчас рынки растут, только за счет увеличения госдолга. Все что поступает из ФРС, сразу идет на рынки акций, поэтому низкая инфляция. Если бы эти деньги пошли в реальный сектор экономики, то инфляция бы уже зашкаливала. Бесконечно это продолжаться не может и Правительство это знает. Спасти может только большая война, как Вторая мировая, которая обвалила Европу и СССР и за счет них мы смогли продолжить рост, но из-за наличия в мире ядерного оружия это не возможно. Значит надежда на множество маленьких войн, которые в совокупности нанесут ущерб соизмеримый со второй мировой войной. Таким образом, терактами 11 сентября, Правительство США легализовало в лице американцев и мирового сообщества право на начало военных действий. Сейчас Афганистан, потом, Ирак, а там еще найдут что разрушить. А фонды, как голодные дворовые собаки, ждут, когда Правительство бросит очередной кусок мяса, за который мы будем драться.  

– Допустим, я вам верю, то, что вы сказали убедительно. Тогда я должен поверить, что кто-то действительно вам позвонил и сказал какие действия необходимо сделать, тогда кто это Джордж Буш младший? Джордж Тенет? Ваш теска Джон Бреннон? Почему вам? Или он все фонды обзванивал?  

– Проверьте телефонную компанию. Я простой наемный менеджер, ничем помочь не могу.  

– Можете. Это может быть кто-то из высокопоставленных акционеров вашей компании, который, обладая инсайдерской информацией, или является непосредственным организатором терактов, поделился информацией с вами, чтобы не потерять деньги, вложенные в ваши фонды.  

– У компании нет других владельцев, кроме акционеров наших фондов. Акциями владеют около 10 млн. человек. Любой из них заинтересован не потерять деньги, соответственно, если он владеет инсайдерской информацией, мог позвонить.  

– У вас каждый знает ваш прямой номер телефона?  

– Я не скрываю свой номер и при большом желании, его можно отыскать.  

Гаэта немного помолчал, подумал и сказал:  

– Не смею вас задерживать мистер Бреннон, спасибо, что уделили мне время.  

Майкл вышел из офиса, что-то ему не нравилось в состоявшемся разговоре. Бреннон врет, чутье редко подводит, но как его вывести на чистую воду Гаэта не знал. Даже если акции не именные, то все равно есть реестр крупных акционеров, а крупные, они на то и крупные, чтобы вмешиваться в управление компании. «Если бы получить ордер на обыск», – подумал Майкл – «но Меффорд вряд ли его даст. К сожалению, эта поездка не такая удачная, как хотелось бы. Нечего делать, пора возвращаться в Вашингтон».  

Александр Потеев  

Потеева интересовал вопрос: «Откуда они узнали, что его дочь нуждается в преддипломной практике? » Узнали в институте? – возможно. Он говорил об этом в конторе, но неужели в его окружении есть крот? Может, у него дома установили прослушку? Надо проверить, но неофициально, не поднимая шума. Много «чикистов» ушло в 90-е в службы безопасности крупных коммерческих структур. У них высококлассное оборудование на выявление подслушивающих устройств. Надо только вспомнить, кто из коллег ушел к коммерсантам.  

Как не вовремя все это навалилось, в тот момент, когда от него ждут активных действий от его американских нелегалов по расследованию терактов 11 сентября. Информация уже стала поступать, но ее необходимо проанализировать, оценить степень достоверности, подготовить промежуточный отчет. Тяжело сосредоточиться на непосредственных обязанностях, когда голова занята возможной спецоперацией против него. Александр знал, как серьезно работает ЦРУ по вербовке. Когда он работал в Постоянном представительстве РФ при ООН, его непосредственным начальником был 1-й секретарь представительства Сергей Третьяков. Потеев уважал его как человека и, как высокопрофессионального руководителя. Для Александра стало шоком, что Третьякова завербовало ЦРУ, и он стал двойным агентом. Скорее всего, они нашли, на чем сломать его, не верил Александр, что такой человек, мог просто погнаться за деньгами. От этой мысли Потееву становилось страшно, а на чем его попробуют сломать «цэрэушники»? На деньгах? – Александр никогда не гнался за большими деньгами, квартира, машина, почет, финансовые накопления есть, дочь почти доучилась и уже не нуждается в его поддержке, сын через три года закончит, как и дочь, Международный университет, и также станет самостоятельным. На семье! – людей с советской закалкой можно сломать только на семье. Третьякову наверняка угрожали, что-либо сделать с дочерью, если он не согласится на них работать, он потом к ним и сбежал с женой, дочерью и даже, кошкой – человек всегда берет с собой самое дорогое, что у него есть. Почему он не обратился в контору? Контора своих людей не бросает, обязательно защитит семью. У Потеева созрело четко принятое решение – если ему начнут угрожать, если начнут ломать, незамедлительно обратиться к Лебедеву и его семью незамедлительно защитят.  

Александр выехал из штаб-квартиры СВР на час пораньше, ему необходимо заехать к Денису Вяземскому, бывшему коллеги, который теперь работает какой-то шишкой в СБ «Промсвязьбанка».  

– Привет, Денис! Или как ты теперь, Денис Сергеевич! – с иронией поздоровался Александр.  

– Для тебя Сашок, как был Денисом, так и остался! Что принесло товарища «чикиста» ко мне в гости? Или решил на гражданку уйти? Нам такие кадры нужны, найдем работу!  

– Нет, спасибо, Денис! Мне и на старом месте хорошо. Тем более, сейчас не 90-е, вновь поднимается уважение к людям в погонах, особенно из нашей системы. Знающий человек к власти пришел, знает, насколько нам важна оборона. У меня дочь университет заканчивает, ей бы преддипломную практику пройти в хорошем, престижном месте. Поспособствуешь?  

– О чем речь, конечно! Если бы в СБ практику проходить, так хоть с завтрашнего дня. А ее же надо в сам банк, в финансы пристроить, это я через Алексея сделаю, он мужик нормальный, не откажет. В течение двух дней решу, и сразу после новогодних праздников может выходить.  

– Спасибо, Денис! Я в принципе за этим и приезжал!  

– Что, все! Может по рюмашечке!  

– Не, я за рулем, да еще и по работе надо двигаться. Кстати, Денис, у тебя сканер на «жучки» имеется? Мне на денек, не охота через контору пробивать, бумажки собирать, сам знаешь, бюрократия у нас, какая.  

– У нас бюрократия не меньше, но уж с такими штуками у нас проблем нет. Конечно, дам, сейчас позвоню, прямо в кабинет принесут. А пока несут, давай хоть чаю попьем!  

– А вот это по-нашему! Давай!  

Пока давние друзья пили чай, им принесли детектор. Потеев уже собрался уходить, как Денис спросил:  

– Сашок! У тебя точно все хорошо? Проблем нет? – интуиция бывалого кэгэбэшника подсказывала ему, что у Потеева есть какие-то проблемы, а практика дочери, это только прикрытие.  

– Нет, Денис, все отлично! Я завтра тебе эту приблуду привезу обратно.  

– Ну, ты если что, обращайся, всегда помогу! – сказал Денис, с тревожным взглядом.  

Не зря Потеев взял «чудо-прибор». Дома он обнаружил больше 10-ти «жучков» и две камеры, еще один «жучок» и маяк в машине. Теперь он знает, что за ним следят, не известно только, сколько по времени. Самое опасное, что и те, кто следят, знают, что он знает о слежке. Поскольку в камеры слежения он уже попался с детектором. С минуты на минуту он ждал звонка, но звонка не было, и это тревожило Александра еще больше. Надо завтра же идти на прием к Лебедеву с самого утра. Когда семья будет в безопасности, он найдет всех, кто организовал слежку и попытку вербовки.  

Потеев отвез детектор Денису, заехал перекусить в кафе, и тут состоялось то, что он ждал уже полдня.  

– Здравствуйте, Александр Николаевич! – сказал голос с иностранным акцентом – вы уже знаете о нашем интересе вашей персоной. Вы только не делайте резких движений, я не один, я просто хочу с вами поговорить. Если вам не понравится наш разговор, то мы разойдемся, и забудем о том, что встречались.  

– О том, что моя квартира вся в жучках и камерах, тоже предлагаете мне забыть? – с явной обидой ответил Потеев.  

– Меня зовут Дэвид Робертсон, я американский дипломат, у меня дипломатическая неприкосновенность, так что единственное, что вы можете добиться, так это только моей пожизненной высылки из России. Моя высылка вам никакой пользы не принесет. А вот сотрудничество со мной, лично вам, пользу принесет.  

– Уходите Дэвид, мне не о чем с вами разговаривать. Иначе я вас спущу с лестницы этого кафе и не посмотрю на ваш дипломатический паспорт. Мне ничего от вас не надо, для дочери я нашел отличное место практики и последующей работы. Поэтому забудьте про нее. Пусть ей позвонит, ваша, так называемая, Синти Робсон, извинится и скажет, что произошла ошибка. И еще, не знаю как, но чтобы через два дня, ваших милых игрушек не было ни в моей квартире, ни в машине. Если я их увижу вновь, на следующий день, к вам в гости нагрянет контрразведка и будет дипломатический скандал. А он вам нужен, в период, когда укрепляются дружеские отношения между двумя странами?  

– Я понял вас, мистер Потеев. Как я и обещал, мы забудем нашу встречу. Не разрушайте только, мечту вышей дочери, она умница и заслужила счастливой жизни. Не будьте эгоистом, раз она хочет проходить практику и работать в корпорации «Американские советы по международному образованию», пусть добивается успехов, не мешайте ей. Даю слово, мы не как ни будем это использовать.  

– Она сама решит, в какую сторону она хочет развиваться и строить свою карьеру. Я ей предоставлю выбор, она сама решит. Надеюсь больше, ни я, ни моя семья, ни увидит вашей «рожи», мистер Робертсон?  

Дэвид поднялся из-за стола, улыбнулся и откланялся:  

– До свидания, господин Потеев!  

– Прощайте, господин Робертсон!  

Джон Уильямс  

Уже два месяца прошло с той рождественской встречи с Ребеккой Сантаной, но Джон очень часто о ней вспоминал. Найти ее для Джона не было проблемой, он отлично знал, где находится редакция «Голоса Америки». Вопрос: зачем? Он не забывал, для чего здесь находится, что от его стажировки в Москве зависит вся его будущая карьера. Он не может подставить ни Блека, ни Колта, людей, которые поверили в него и изменили всю его последующую жизнь. Но он бессилен перед часто всплывающими воспоминаниями, как они танцевали, как Ребекка открывала ему свою душу. Ей тогда очень хотелось выговориться, она долго все наболевшее держала в душе и вот, когда ей показалось, что она нашла того, кто ее выслушает и поймет, Джон ее предал.  

Уильямс погружался в работу, он постоянно находился в посольстве. Он посчитал, что трудоголизм поможет ему не только построить карьеру, но и забыть Ребекку. Пока получалось слабо, но вера в то, что это возможно, не уменьшалась. В рабочее время он полностью погружался в работу пресс-службы Посольства США: подготовка пресс-релизов, общение с журналистами, помощь журналистам в аккредитации и т. д. В не рабочее время, он выполнял задания его вашингтонского куратора Роберта Отто. Нет, это были ни какие-нибудь задания по поиску секретных данных российского ВПК или стенограмм заседания Совета Безопасности РФ. Это были задания по составлению аналитических записок о русском народе. Уильямс должен был на основании личного общения, просмотра телевидения, чтения газет, находить отличия в менталитете и восприятии информации американцев и русских. Анализировать и искать корень этих отличий.  

Во-первых, было необходимо определить, кто он – русский народ. Оказывается, русский – это не славянин с фамилией, оканчивающейся на «ов», а если на «о», то он, скорее всего или украинец или белорус, как его учили в институте загранслужбы в Арлингтоне, а человек, живущий в парадигме русской культуры. Екатерина II – вроде бы немка по национальности, родилась в Пруссии, русский язык выучила только в России, но как не парадоксально, она русская. Точнее русская немка. И таких в Российской империи было много: Белингаузен, Барклай де Толле и другие. Иосиф Сталин – русский грузин, и таких в советской империи было много. Современная Россия ничем не отличается – министр МЧС Сергей Шойгу – русский тувинец.  

В России за столетия цивилизации не осталось чистых русских. Если даже, считающий себя чистокровным русским, какой-нибудь «Иванов», посмотрит свое «родословное древо», хотя бы до 5-го колена, то каких только национальностей он там не найдет. Русский человек – это человек, разговаривающий на русском языке, который воспитан на русской истории и русской литературе. А какая при этом у него национальность и вероисповедание не имеет значения. Правда, здесь нет единого мнения, многие эксперты считают, что православная вера также является основополагающим фактором в определении русской нации, но как же русский еврей Иосиф Кобзон, русский азербайджанец, Муслим Магомаев, русский дагестанец Расул Гамзатов, многонациональный русский народ считает их великими русскими певцами, поэтами, писателями. Кстати, Вторая мировая война, ставшая для СССР – Отечественной, внесла намного больший вклад в единение народов, чем православие. Джон на личном опыте, для себя решил, что это не так. Два месяца назад, он познакомился с американкой, которая явно не православной веры, но то, как она, говорит о России, защищает Россию, любит Россию и русских, делает ее русской американкой. Кстати, американцы это тоже наднациональная общность, как и русские. Только основа другая: чтобы тебя считали все американцем, наличие американского паспорта обязательно. Чтобы быть русским, наличие российского паспорта не обязательно. Вот почему, даже спустя 20 лет после развала СССР, граждан бывших его республик, в той же самой Америке, все равно называют русскими – они выросли на русской культуре, русской истории и знают русский язык.  

Недаром Роберт Отто говорит, что если Россию необходимо победить, то разрушать ее надо также через разрушение общей культуры, истории и языка. Иначе, Россия как птица Феникс вновь и вновь будет возрождаться из пепла.  

Составляя аналитическую записку на тему русской нации для Отто в кабинете пресс-службы посольства, Джон уже был один, не считая технического персонала, который в двенадцатом часу ночи предпочитал дремать, кто на посту, кто в технических комнатах. Тем удивительнее стал телефонный звонок в посольство, Джон далеко не в первый раз задерживается на работе и в полночь никто никогда не звонил, в штаб-квартире Госдепартамента в Вашингтоне всегда отлично знали часы работы посольства в Москве. Уильямс взял трубку и на русском с иностранным акцентом произнес:  

– Посольство Соединенных штатов Америки, меня зовут Джон Уильямс, чем могу вам помочь?  

В трубке слышался только ветер и чье-то прерывистое от волнения дыхание, очевидно, звонили с телефона-автомата. Джон почувствовал, что это чрезвычайно важный звонок. Он повторил:  

– Говорите, я вас слушаю!  

– Здравствуйте – наконец, раздалось на другом конце провода – я бы хотел встретиться с кем-нибудь из высокопоставленных представителей американского правительства, у меня есть очень важное дело!  

Уильямс понял, что человек боится прослушивания телефона и поэтому говорит намеками. Под «высокопоставленными представителями американского правительства», он, безусловно, имеет в виду главу резидентуры ЦРУ в Москве.  

– Я вас понял, дальше можете не продолжать – ответил Джон. – Приходите, завтра в Посольство в 11 часов, скажите, что ко мне, напоминаю, меня зовут Джон Уильямс.  

На другом конце провода послышались длинные гудки.  

Уильямс не знал, правильно ли он сделал, что пригласил его в посольство, но надо было что-то говорить. Дугласу звонить сейчас поздно, Джон решил собираться домой, чтобы выспаться, а с утра доложит главе резидентуры о странном звонке и назначенной встречи.  

Наутро Джон все рассказал Дугласу. «Директор станции» – так американские резиденты в шутку называют своего главу, высказал небольшой упрек, что Джон назначил встречу в посольстве, но связал это с неопытностью начинающего специалиста Бюро разведки.  

– Думаю ничего страшного – сказал Дуглас, – какая разница, по какой причине он сюда пришел. К нам ежедневно приходят не менее 20-ти русских, милиция на входе не должна обратить на него внимание. Может быть наоборот, если бы мы назначили ему встречу в другом месте, нас с большей вероятностью могли бы вести русские контрразведчики. А так, какой-то русский предположим, журналист, пришел к сотруднику пресс-службы посольства, это абсолютно нормальная практика.  

В 11-00 Дуглас и Уильямс наблюдали из окна в бинокль за всем, что происходило у входа в Посольство.  

К постовому милиционеру на входе подошел мужчина среднего роста, закутанный в шарф по самые глаза. На вид ему было около 50-ти лет. Он показал постовому документы, но потом почему-то, развернулся и быстрым шагом ушел неизвестно куда.  

– Может надо его догнать! – вскрикнул Уильямс.  

– Во-первых, вряд ли мы его сейчас догоним, а во-вторых, может он заметил слежку и поэтому решил не рисковать.  

– И что теперь, будем так стоять и ничего не предпринимать? – возмутился Джон.  

– В нашем деле торопиться нельзя, у тебя еще мало опыта Уильямс. Ничего, пройдет пару лет, и ты поймешь, что в нашем деле время играет важнейшую роль. Если у тебя есть время, значит, ты можешь подумать. Если подумаешь, то меньше вероятности, что совершишь ошибку. Необдуманные действия – прямой путь к провалу.  

Значит так, переноси все свои дела на завтра, стой с биноклем здесь до вечера, высматривай его, подойдет он еще или нет. Если подойдет, звони мне.  

Время подходит уже к 16-00, а его все не было, Джон нервничал, считал, что это первый его провал. Если бы он назначил ему место в каком-нибудь людном месте, то он бы не испугался и пришел, а так, скорее всего, испугался, увидев милиционера на входе, и передумал идти. Надо будет хотя бы узнать его фамилию у милиционера вечером, он должен был ее запомнить или записать, когда просматривал документы. Но нет, удача кажется на стороне Джона. Он увидел в бинокль того самого мужчину в том же пальто и закутанном шарфе. На этот раз он шел более уверенным шагом к постовому милиционеру. Джон незамедлительно позвонил Дугласу и тот сразу пришел.  

На столе Уильямса прозвенел внутренний телефон. Джон подошел, звонил тот самый милиционер:  

– Господин Уильямс, к вам на прием просится Александр Сыпачев!  

– Скажите, пусть подождет, мы с коллегой подойдем через пять минут.  

Уильямс и Дуглас подошли к входу, поздоровались с гостем и проводили его внутрь посольства.  

Через полтора часа довольный Сыпачев вышел на улицу. Он явно остался в восторге от встречи, переговоры прошли в нужном ему русле.  

Томас Флетчер  

Том уже освоился в своей жизни на «туманном Альбионе», познакомился с ключевыми сотрудниками посольства США, с сотрудниками резидентуры ЦРУ в Лондоне и с руководством МИ-6. Теперь у него появилась пара коллег, которые, как и Томас были холостыми и с ними после работы, а также в выходные дни можно было где-нибудь посидеть и попить пиво. Общение с женским полом было кратковременным, ничем не обязывающим ни ту, ни другую сторону. Вообще, по менталитету, англичанки Джона не привлекали, и он в страшном сне не мог даже представить для себя жену-англичанку, а со свободными, да еще и привлекательными американками даже в посольстве США было туго, а уж где-нибудь на улицах Лондона – тем более.  

С самого начала наступившего 2002 года Флетчер активно занялся составлением доклада по оружию массового поражения Ирака. Вся информация, поступающая ему из штаб-квартиры ЦРУ, и от Кристофера Стила из Франции при проверке оказывалась недостоверной. Причем организатором дезинформации, как выяснилось, является сам Хуссейн. Не имея подобного оружия, но опасаясь военных действий против Ирака, Саддам решил через разведку, контрразведку и СМИ, донести информацию, что подобное оружие есть и поэтому не стоит атаковать его страну. Кстати, эта информация помешала американским войскам осуществить вторжение в Ирак в 1991 году во время войны в Персидском заливе.  

Анализ предоставленных данных показал Флетчеру, что иракская программа по производству химического оружия была свернута в 1991 году, и группа направленных в Ирак экспертов не обнаружила никаких признаков ее работы. Программа по производству биологического оружия была свернута в 1995 году, так как Хусейну показалось, что инспекторы ООН вот-вот смогут ее обнаружить. Арсеналы биологического оружия были уничтожены еще в 1991 и 1992 годах.  

Производство ядерного оружия было закрыто также в 1991 году. Об этом говорят данные предоставленные Стилом. Власти уничтожили все связанные с этой программой документы, кроме документации по нескольким проектам, которую ученые сохранили по собственной инициативе.  

Томас докладывал эти данные Ричарду Дирлаву, главе Ми-6, но тот даже и слышать не хотел об отсутствии оружия массового поражения, ссылаясь, прежде всего, на доклад перед Советом безопасности ООН в 1999 году, в котором говорилось, что часть химического оружия Ирака не была уничтожена. Требовал Флетчеру и Стилу лучше искать химическое оружие, иначе заменит их на более компетентных аналитиков.  

Просмотрев очередные данные от Стила, Томас решил ему позвонить и рассказать, в том числе о реакции Дирлава на промежуточный его доклад:  

– Крис, привет! Это я Том! Был я у Ричарда. Такой агрессии от него, я еще никогда не слышал.  

– С боевым крещением тебя Том. Что его не устраивает?  

– Все его не устраивает. Требует, чтобы мы нашли у Саддама химическое оружие. Хочет, чтобы ты лично летел в Ирак.  

– Что я ему подбросить незаметно должен пару тонн «Зарина»? – с сарказмом спросил Стил.  

– Не знаю Крис, я, когда был военным аналитиком, все проще было. Я предоставлял доклад, другие параллельные со мной, группы также предоставляли свои доклады, если в своей сути они совпадали, значит, считалось, что доклады все выполнены качественно, выводы верные. А что сейчас? От имени Объединенного разведывательного управления доклад готовим только мы с тобой, и наши выводы ставят под недоказательное сомнение. Наши доводы и доказательства никого не интересуют!  

– Все просто Том, в военном анализе от правильности твоих выводов зависит исход сражения или войны, а наш с тобой доклад нужен для решения политических проблем. Выводы, политики уже написали до нас, теперь они от нас требуют подвести анализ под эти выводы.  

– Но это же подлог, я на это не согласен!  

– Это политика, а в политике нет понятия «правда», в политике есть только понятие «интересы». Не сделаешь ты нужный анализ, найдут другого. Тебе что важнее, твоя, правда или твоя карьера? Забудь то, что ты делал в военном анализе, разведка намного ближе к политике, чем к армии, поэтому в ней больше действуют законы политики.  

– Лучше тогда работать в бизнесе, там аналитики больше получают и, правда, востребована. Зато я буду честен перед самим собой! – с долей обиды высказал Флетчер.  

– Какой же ты еще наивный Том, – с иронией продолжил Стил – в бизнесе тоже самое. Кто заказывает исследования, тот платит за результат, который нужен ему, а не твои выводы. Если ты подготовишь доклад, к примеру, что скоро будет финансовый кризис и необходимо оптимизировать затраты, сократить инвестиции, то это не выгодно топ-менеджменту. Соответственно они никогда не заплатят тебе за такой доклад, и ты будешь делать фикцию, для того, чтобы с тобой рассчитались, даже придумаешь как ее математически формулами и разными корреляциями доказать. Никто и не поверит, что это фикция, все сделаешь так, что и не подкопаешься. Поэтому, кстати, когда придет очередной финансовый кризис, он станет для всех неожиданным. Все знают, что он обязательно придет, но для всех он будет неожиданностью. Потому что, правда, никому не нужна. Когда все рынки накроет, никому твои исследования будут не нужны и будешь сидеть без денег, а работая на правительство, у тебя всегда будут деньги не зависимо от кризисов. Я тебя убедил или дальше будешь правду искать?  

– Убедил – вздохнул Том – тогда я ту часть, которая до 1991 года оставляю, а последние десять лет анализирую исходя из догмы, что не все химическое оружие уничтожено ссылаясь на предыдущие доклады.  

– Все верно, друг! А я тебе из Ирака еще что-нибудь подкрепляющее это привезу. Во всяком случае, кучу анонимных показаний, что кто-то, где-то, когда-то видел это оружие, всегда нарисовать можно.  

Оба дружно засмеялись. Флетчер продолжил:  

– Я даже формулировку отличную под это придумал: «Режим Саддама является одним из самых засекреченных и жестоких диктаторских режимов в мире. Поэтому разведка не может давать конкретные сведения, о своих источниках информации опасаясь за их жизни».  

И вновь, оба засмеялись.  

– Кстати, Флетчер, помнишь, я тебе рассказывал о русском олигархе Березовском, который сейчас в Лондоне и мы его обрабатываем на сотрудничество?  

– Конечно, помню, ты еще сказал, это наш олигарх, мы его первые начали обрабатывать ищи себе другого, слава богу, в России их много!  

Снова оба засмеялись.  

– Да, я как раз про это. Ты там, в Ленгли сбрось информацию, что у меня есть документы на руках, доказывающие отмывание денег в колоссальных объемах одной российской нефтяной компанией под названием «ЮКОС». Помимо документов у меня есть показания владелицы швейцарских банковских счетов Елены Коллонг-Поповой, через которые прошли сотни миллионов долларов. Эти счета она открыла по просьбе одного из акционеров «ЮКОСа». Ты понимаешь, что могут сделать эти бумаги?  

– Пока не очень?  

– Смотри. Сейчас у всех разведок есть большая проблема с вербовкой агентов. Во времена Советского Союза можно было завербовать намного проще, поскольку было много не согласных с идеологией коммунистической партии, да и вообще жизнью в СССР, и многие хотели жить за границей. Так вот, сейчас, в России, коммунистической идеологии нет, живут, как и мы в капитализме, едят и одевают тоже, что и мы, а если что-то не устраивает, могут свободно уехать в любую точку мира. Получается, что кроме денег, шантажа и угроз, действовать больше ни чем не можем. Применение силы всегда ведет к противодействию, поэтому это малоэффективный, а в дальнесрочной перспективе вообще не эффективный способ получения информации. Остаются только деньги. Россия сейчас, это не Россия в 90-е годы, специалистов, которые нам интересны, государство начинает ценить, они перестают бедствовать, в науку начинают вкладываться средства, а это значит, что со временем и деньги потеряют свою эффективность в получении информации. А если учесть, что ценные кадры круглосуточно находятся под колпаком у ФСБ, то они, скорее всего, не рискнут с нами сотрудничать.  

У нас практически на каждом заседании Объединенного разведывательного комитета, поднимался вопрос о рисках утраты полной конфиденциальной информации из России по вооружениям и внешней политики. Когда с приходом Путина к власти начался отток олигархов, Березовский, Гусинский – это только начало, появилась стратегия ОРК о привлечении их в разведывательную деятельность. Больше всего на свете, богатые люди боятся две вещи: потерять свои деньги и сесть в тюрьму. Защиту им мы можем гарантировать: у нас нет соглашений о выдачи преступников, и никто кроме нас не может арестовывать банковские счета, находящиеся в юрисдикции Великобритании.  

– Причем здесь я? – озадачился Флетчер  

Я хочу предложить через тебя ЦРУ такую же схему. Я даю документы об отмывании сотен миллионов долларов акционерами «ЮКОС», а твое щедрое начальство, надеюсь, меня отблагодарит. Как и в каком объеме готов разговаривать лично. Не переживай Том, я твои услуги не забуду, отблагодарю.  

– Мне нужны гарантии, что у тебя в руках не пустышка.  

– Вот это уже деловой разговор. Я тебе вышлю копии некоторых документов и реестр, имеющихся документов. У меня их хватит на всю верхушку: Ходорковский, Лебедев, Голубович, Дубов, Брудно, с таким компроматом они будут добывать любую информацию, а если надо и революцию за свой счет организуют. Причем, будучи в России, они намного полезнее, чем когда они как Березовский сбегут в Лондон или Нью-Йорк, там у них возможностей больше. Твоя задача переслать их и чтоб те, кто принимает решения вышли на меня. Вот и все, что от тебя требуется.  

– Ты не боишься, что Дирлав узнает о твоем дополнительном заработке? – спросил Флетчер.  

– Во-первых, акционеры «ЮКОС» инвестируют через компанию «Quadrum Global» в недвижимость в США, соответственно у ЦРУ будет больше возможностей держать их на коротком поводке, чем у Ми-6. Во-вторых, у нас есть уже люди, которыми мы плотно занимаемся, Березовский и его окружение, и нам сейчас распыляться на проработку новых, будет очень сложно. В-третьих, США и ЦРУ для нас важнейший, стратегический друг и партнер. А мы должны помогать друг другу. Ну а вознаграждение? Ну, кто как ни американцы понимают, что если есть возможность заработать, ее преступно не использовать.  

Мне главное, чтобы эти документы не попали раньше времени в ФСБ, те могут на опережение сыграть. Но здесь я уверен, в курсе этих переговоров будут только я, ты и твое руководство. Мы с тобой в не подозрении работы на Россию, ну а если вдруг твое начальство работает на Путина, то тогда грош цена этому миру.  

– Ладно, Крис! Жду тогда от тебя по защищенным каналам копии документов и реестр, попробую заинтересовать босса. Я хоть и не оперативный работник, но на их месте, мне бы было интересно. Жду также от тебя новостей из Ирака, как будешь на месте, свяжись со мной.  

– Услуга, за услугу. Как будет что-то известно по бумагам «ЮКОСа», дай мне знать.  

– Обязательно.  

Тимоти Сковин  

Операция «Несокрушимая свобода» против террористов, начавшаяся в Афганистане 7 октября 2001 года, непосредственным участником которой после смерти Джонни Спенна стал Тим Сковин, проводилась не только на территории Афганистана, но и на Филиппинах и в Африке.  

В январе 2002 года Сковин, в составе более 1200 военнослужащих Тихоокеанского командования специальных операций Соединенных Штатов был направлен на Филиппины для оказания поддержки Вооруженным силам Филиппин в их усилиях по искоренению террористических сил на острове Басилан. В число этих групп входят группировки Абу Сайяф, "Аль-Каида" и «Джемаа Исламия». Операция состояла из обучения контртеррористическим операциям, а также поддержки местного населения гуманитарной помощью.  

После завершения операции в горном районе Тора-бора, по уничтожению крупных войск талибов и поиску Усамы Бен Ладена, который как стало позже известно, успел сбежать в Пакистан, Тимоти попросил направить его на Филиппины. Именно туда, как ему стало известно, был направлен Дэвид Тайсон, напарник убитого Джонни Спенна, на место которого был назначен Тим. Генерал Томми Фрэнкс не стал его задерживать в Афганистане, поскольку фаза активных действий закончилась и шла подготовка к мартовской операции по уничтожению Аль-Каиды под названием «Анаконда» и по сути, Сковин был свободен, договорились, что если Тим вдруг понадобится, то генерал его отзовет с Филиппин.  

Тимоти выяснил, что свидетели убийства Спенна, два афганских врача, вначале пропали, а потом были найдены мертвыми в ущелье с перерезанным горлом. Журналисты, которые находились в крепости Кала-и-Джанги, и с которыми удалось поговорить Сковину, не видели сам момент убийства Спенна. Теперь, Дэвид Тайсон остался единственным свидетелем или участником, убийства Джонни. Тим решил поехать туда с ним, чтобы узнать у Тайсона, что на самом деле произошло с его предшественником.  

Сковин выяснил в командовании, что Дэвид занимается обучением филиппинских рейнджеров-разведчиков и направился туда.  

– Дэвид, привет! Меня зовут Тим Сковин, я занял место твоего напарника Джонни Спенна после его смерти. Такая нелепая смерть, сочувствую.  

– Привет, Тим! Мы не очень были знакомы с Джонни, просто оказались в одном месте не в то время. У нас даже разные задачи стояли. Он допрашивал пленных, а я обеспечивал в целом безопасность в крепости.  

– Как я понимаю, не очень с безопасностью получилось, верно? – немного с сарказмом подметил Тимоти.  

– Это война. Никогда не знаешь, что можно ожидать!  

– Это точно. Особенно когда безоружным пленным с завязанными руками, удалось справиться с двумя хорошо вооруженными спецназовцами.  

– На что ты намекаешь, Сковин? Ты не веришь моим показаниям, показаниям журналистов и врачей, находившихся при допросе? И вообще, какое отношение это имеет к тебе? У тебя есть разрешение на расследование произошедшего?  

– Не кипятись ты! Я занял место Джонни и меня тревожит, что пленные с завязанными руками набросились на него и как-то умудрились сделать два выстрела в голову в упор. Это меня настораживает, вдруг его кто-то убрал за служебные расследования и мне тоже угрожает опасность, занимая его место.  

– Ладно, извини! Нервы ни к черту! Я отстреливался, потом вызывал авиацию, когда понял, что не справляемся, еще войска Северного альянса начали стрелять. В это время я не видел, что происходило с Джонни. Спроси у афганских врачей, они были рядом с ним и расскажут тебе все что видели.  

– Почему ты тогда на следствие сказал, что пытался спасти Спенна, когда на него залезли пленные?  

– Я боялся, что меня обвинят, что я его бросил там одного, и из-за этого ему не удалось выжить.  

– И поэтому перерезал горло этим двум свидетелям, чтоб они не разоблачили тебя?  

– Что ты себе позволяешь! Тебя не было там. Это был ад длиною в 6 дней. Я даже не помню в лицо этих врачей, эти афганцы все на одно лицо. Журналистов тоже убили? Там было много журналистов!  

– Журналисты живы, но они однозначно не могут объяснить, что там было, или не хотят. Показания расходятся, я, поэтому и хотел все узнать у тебя.  

– Я ничего больше сказать не могу, извини!  

Сковин, постоял, подумал немного и сказал:  

– Ну ладно. Выходит зря потащился за тобой из Афганистана на Филиппины. Прощай!  

Они пожали друг другу руки и разошлись.  

Тим чувствовал, что Дэвид что-то не договаривает, волнуется, даже руки начали трястись. Нервничал, до агрессии, хотя перед беседой был в хорошем расположении духа.  

Делать нечего, свое любопытство так и не удалось удовлетворить. Может действительно, никто не может ничего толком сказать, потому что там был жуткий хаос, неизвестно кто, откуда стрелял. Тот же Абдулла, мог что-то напутать. В конце концов, Спенна могли расстрелять освободившиеся талибы, а уже потом он был завален мертвыми телами восставших пленных.  

Сковин вернулся в командование, там должно проходить собрание по гуманитарной программе. Там Тим сел рядом с Кентоном Кейтом, которому явно было скучно слушать эту гуманитарную чепуху.  

– Сковин, тебя как сюда занесло, тоже сказали обязательно присутствовать на этом собрании идиотов? Я не пойму, зачем мне, боевому офицеру слушать этот бред про гуманитарную помощь. Мое дело разрушать и убивать, а восстановлением и помощью пусть гражданские занимаются. Ты почему такой хмурый? Съел что-то не то? – сказал и громко засмеялся Кентон.  

– Просто только что понял, что притащился сюда зря. Сидел бы сейчас в штабе у Френкса и горя не знал.  

– А зачем ты сюда тащился?  

– Помнишь бунт талибов в крепости Кала-и-Джанги?  

– Конечно, я учувствовал в освобождении!  

– Так вот, там пленные убили моего предшественника при странных обстоятельствах. Я хотел узнать подробности, там много противоречий. А выяснилось, что двое, проходившие свидетелями по этому делу, были убиты. Журналисты, которые там находились, дают противоречивые показания, по сути, они не видели, как был убит Спенн. А Тайсон, из-за которого я сюда поехал, как оказалось, тоже не видел, как его убили.  

– А тебе, зачем это надо?  

– Я уже и сам не знаю. Вначале думал, что если его убили специально, то это может как-то быть связанным с его работой и, следовательно, может угрожать моей жизни. Потом как-то увлекся, стало интересно, а сейчас осталась только пустота и разочарование, что так и ничего не узнал.  

– Ну, тогда лучше забудь. Со временем пустота заполнится чем-нибудь другим, и ты забудешь обо всем этом.  

– Может ты и прав Кеннон. Спасибо!  

Сковин вышел из штаба и пошел в сторону своей палатки. Вдруг, он почувствовал, что в сумерках ночи что-то зашуршало. Кто-то явно идет за ним попятам. Он решил не испытывать судьбу. Чуть ускорил шаг, зашел за первый попавшийся контейнер и резко подпрыгнув, заскочил на его верх. Тень практически по его следам зашла за этот контейнер, и Тим резко спрыгнул с контейнера и уложил преследователя на землю, выбив нож и заломив ему руки. Приглядевшись, Сковин увидел, что это Тайсон.  

– Вот так встреча, Дэвид! Вроде недавно расстались, а ты уже соскучился? Решил отправить меня тем же ножичком к покойным афганским врачам?  

– Мне просто было интересно, куда ты пошел? – тревожным голосом из-за подставленного к горлу ножа проговорил Тайсон.  

– С оружием в руках? У тебя плохо получается врать. Хочешь, я тебе расскажу, как все было в крепости Кала-и-Джанги? Вы с Джонни проводили допрос наемников. Что-то вас взбесило, и вы стали их расстреливать. Потом, когда успокоились, поняли, что придется нести ответственность за самосуд. Тогда и появилась мысль о восстании талибов. Чтобы в это было легче поверить, а также избавиться от лишнего свидетеля убийства Ахмад-Шаха-Масуда, ты решил убрать Спенна, что сделать это здесь, будет лучшим местом. Врачей ты запугал и они сказали то, что тебе было нужно при допросе, обеспечив алиби. А потом, решил все-таки убрать, возможно, из-за того, что узнал, что я вновь стал интересоваться подробностями убийства Джонни. Вот только не знаю, сам ты потом открыл двери талибам, и они начали восстание или действительно, кто-то из находившихся с вами пленных успел сбежать и открыть засовы дверей. Мне в принципе это не важно, у меня достаточно материалов, чтобы посадить тебя за убийство Спенна и покушение на убийство меня.  

– Откуда ты знаешь про Ахмад-Шаха-Масуда? – удивился Тайсон.  

– У меня достаточно свидетелей! – слукавил Тим.  

– Не лезь в это дело Сковин! Иначе тебя убьют свои же.  

– И это мне говорит человек, пять минут назад пытавшийся отправить меня на тот свет.  

– У меня было задание убрать Спенна, оно пришло из самой штаб-квартиры. Я должен был это сделать задолго до этого инцидента, сразу после убийства Ахмад-Шаха-Масуда. Я не мог, у меня не хватало сил и смелости убить сослуживца. Одно дело убивать этих афганских ублюдков, а другое дело, убить напарника.  

– Все-таки напарник, а то знакомым называл, попутчиком! Почему Спенн помешал ЦРУ?  

– Мы плотно работали с Масудом, Джонни был связным. Это он организовал интервью с журналистами, сказал, что необходимо заявить, что Северный альянс против Аль-Каиды иначе мировое сообщество будет считать их за одно, а это будет опасно для жизни самого Масуда, как только станет известно о терактах в Нью-Йорке.  

– Значит, о терактах ЦРУ знало заранее?  

– Более того, мы знали, что Масуд или кто-то из его окружения, был информатором русских. Поэтому нам было важно, чтобы от него поступила информация в Москву о готовящихся терактах Аль-Каидой на территории США. После того, как информация прошла, нам было важно избавиться от Ахмад-Шаха, чтобы никто не узнал, что эти данные от ЦРУ.  

Когда стало ясно, что Джонни засветился и Мухаммад Фахимхан стал подозревать в организации теракта Спенна, мне поступило задание убрать его.  

– У тебя за два месяца не было возможности его убрать, вы же постоянно были рядом друг с другом?  

– Во-первых, я уже говорил тебе, мне не хватало смелости, а во-вторых, убийство американского специалиста, вызовет серьезное расследование, и у меня не было гарантий, что если вдруг подозрения лягут на меня, что меня также не уберут. Необходимо было серьезно подготовиться. В крепости Кала-и-Джанги все обстоятельства сошлись. Когда Спенн, вдруг, начал стрелять по пленным, пошла такая жуткая неразбериха, у меня у самого появилось такое презрение, что я сам захотел убить Джонни. Вызванный стрельбой хаос заметал все следы. Поэтому я уверенно и хладнокровно смог его убрать. Ну а дальше ты все сам знаешь, что было.  

Тебе нет смысла меня убивать, мне не выгодно тебя сдавать. Мне тоже нет смысла теперь тебя убивать, я шел за тобой, потому что боялся, что тебя послали из Вашингтона убрать меня, а я жить хочу, я боюсь, что стану следующим.  

– Поэтому решил уехать подальше от Афганистана?  

– Да.  

– Кто дал тебе приказ убрать Спенна?  

– Я не знаю. Приказ пришел по личному закрытому каналу, а там имена не пишут. Кто-то из руководства отдела специальных операций, только у них есть доступ к моему каналу.  

– Рекомендую тебе Дэвид, как можно скорее бежать отсюда. Ты стал участником чужой, очень серьезной игры. Они, похоже, не брезгают убирать любого, кто может вывести события 11 сентября на ЦРУ. По всему, что ты сказал, нет сомнений, что или ЦРУ или кто-то, из ЦРУ пользуясь своим служебным положением, каким-то образом связан с организацией терактов.  

Тим поднял Тайсона с земли, протянул ему руку и сказал:  

– Прощай! Надеюсь, больше не увидимся!  

Майкл Гаэта  

После того, как Майкл Гаэта вышел из штаб-квартиры «Vanguard Group», Джон Бреннон вызвал к себе Джона Марканте, своего верного помощника и руководителя группы институциональных систем в Vanguard.  

– Джон – раздражительно начал Бреннон – я хочу, чтобы этого человека больше никогда не было здесь, он задает слишком много ненужных вопросов! Я вообще не пойму как он вышел на Богла! Джон Богл, и тем более Vanguard ни как не должны, даже косвенно, ассоциироваться с терактами.  

– Я разговаривал с Льюисом Либби, и он меня заверил, что все было подчищено, и как этот Гаэта вышел на нас сейчас выясняется. Либби также сказал, что выйдет на Роберта Мюллера и уладит все вопросы.  

Лэрри Меффорд собрал Майкла Гаэте и Марию Риччи в своем кабинете. Уже прошло несколько дней, с тех пор как Майкл вернулся из Пенсильвании рассказал о своем знакомстве с «сильными мира». Лэрри конечно же не стал обращаться к Мюллеру по вопросу возможности обыска в штаб-квартире Vanguard, даже не потому, что с крупными финансистами лучше не связываться, а потому что вообще расследование терактов по иной линии, кроме как Аль-Каида в Афганистане, не может рассматриваться. Есть единая версия для всех спецслужб США и только по ней следует идти. Поэтому, до возвращения Мэри из Пентагона, Меффорд отправил Майкла в наружное наблюдение.  

Наконец Риччи вернулась, и они вновь собрались прежней командой в том же кабинете.  

– Что у тебя Мэри? – начал Меффорд – Я как понимаю, тебе толком ничего не удалось узнать?  

– Да, к сожалению, без официальных полномочий невозможно что-либо выяснить. Уже отвергаются слова Рамсфельда об утрате 2, 3 триллиона долларов. Что никаких документов не было, и нет. Что это все выдумки журналистов, которые начались сразу после терактов. Так что, Майкл был более успешен в расследовании.  

– К сожалению, мы все потерпели поражение – с грустью произнес Меффорд. – Вчера меня вызывал к себе Мюллер и сказал, что на него вышли из Белого дома и отчитали за неэффективное распоряжение кадровыми ресурсами. В то время, когда Администрация и Конгресс изыскивают любые средства для обеспечения скорейшего расследования терактов, ФБР рассредоточивает ресурсы на отработку заведомо ложных версий. В общем, Мюллер запретил даже дышать в сторону Vanguard.  

– Но как же так – возмутился Гаэта – после показаний Силверстайна и Богла появилось много вопросов, которые требуют поиска ответов. Вы ему показывали мой рапорт?  

– Роберт еще до того как вызвал меня изучил все материалы дела. Уже даже тот факт, что Vanguard стал искать рычаги, чтобы прижать нас, говорит о том, что мы были на верном пути и им есть что скрывать.  

– Вы сказали, «были на верном пути»! – возмутился Майк – это значит, что мы прекращаем дальнейшее расследование?  

– На какое-то время надо уменьшить нашу активность. Эта ситуация пойдет нам уроком, никакая лобовая атака не пройдет. Сейчас временно заморозим расследование, потом начнем осторожно копать. У нас есть хорошая зацепка. Мюллер сказал, кто на него вышел из Администрации – Льюис Либби – начальник аппарата вице-президента Чейни.  

– Интересно – вступила в разговор Мэри – я, когда изучала документы по Дональду Рамсфельду, так там фигурировал этот Либби. Перед выборами президента США в штабе Буша была сформирована так называемая команда «ястребов» – «Вулканы». В нее помимо Рамсфельда и Либби входили также Кондолизза Райс и Пол Вулфовиц. Они все сторонники начала войны с Ираком еще с 1991 года. Рамсфельд и Вулфовец продвигали идею начать войну в Афганистане, а Кондолизза Райс, несмотря на то, что на протяжении нескольких месяцев плотно общалась с Джорджем Тенетом, директором ЦРУ, по возможности террористических атак со стороны Аль-Каиды на территории США, проигнорировала эту информацию.  

– Мне одному из нас троих пришла мысль, что вся эта команда в итоге оказалась, заинтересована в терактах 11 сентября, после которых начался ввод войск в Афганистан и, похоже, планируется война с Ираком? – задался вопросом Гаэта.  

– А хотите «вишенку на этот торт»? – с ухмылкой посмотрел на детективов Меффорд и достал какой-то документ – Когда Дик Чейни баллотировался на пост вице-президента, он был обязан раскрыть некоторые данные о своём финансовом состоянии. Так вот, он доложил о владении акциями в следующих инвестиционных фондах корпорации «Vanguard»: VFIUX, VMLUX, VWSUX, VWIUX, VIPSX и VMSXX.  

– Вот цепочка и сложилась! – с воодушевлением сказал Майкл.  

– Обо всем, что сейчас говорили – молчим! – сказал Меффорд – Чтоб никто кроме нас троих не знал о наших умозаключениях и возможной версии. Это все уже становится опасным для жизни.  

Ты Майкл, пока напиши заключение по проведенной проверке взаимосвязи терактов с успехами ряда крупных инвестиционных компаний. Вывод должен быть следующим: проверка показала, что это все биржевая интуиция, сезонный фактор и финансовый расчет, ну в общем, то, что тебе наговорили Богл и Бреннон, сошлись на них как на экспертов. Нам необходимо, чтобы нас в этой верхушке заинтересованных лиц, никто не считал опасными.  

А ты Мэри, продолжай собирать подробное досье на Рамсфельда и его заместителя Вулфовеца, я подозреваю, что они также, как и Чейни завязаны на «Vanguard».  

Олег Криницын  

Олег уже больше месяца не может найти себе места. Для него стало шоком, что весь разговор Уильямса с Сантаной, который он слышал в Посольстве США и где Джон признается, что является действующим сотрудником Бюро разведки, а здесь работает под прикрытием, не был записан Бортовичем из-за «глушилок» сигналов радиочастот. Он уже десятки раз винил себя, что не проверил качество связи с Алексеем. Столько же раз обвинил Бортовича, что тот не сообщил ему об отсутствии сигнала записи. Криницын переживал также за «жучок», который так наверно и лежит в кармане смокинга Уильямса с того Рождественского приема. Если Уильямс его найдет, он сразу подумает, что находится под «колпаком» и получится, что из-за самоуправства Олега, сорвется операция по поимке шпиона, а этого он себе простить не может. По-хорошему, ему надо незаметно пробраться в квартиру Уильямса и вытащить из кармана «жучок», но в одиночку он это не сделает. Обратиться к Олегу Владимировичу также не может, поскольку очередной выговор за самоуправство он уже получил, как только Сыромолотов узнал, что была несанкционированная слежка за дипломатическим работником США. А получилось это так…  

Бортович по незнанию написал рапорт о провале операции, где взял на себя вину за срыв записи переговоров объекта слежения, и не поставив в курс напарника, отнес его Олегу Владимировичу. Сыромолотов сразу понял, в чем дело и устроил Криницыну жесткий разбор полетов. Рассказ о том, что Олег лично слышал признание Уильямса в разведывательной деятельности, никак не смягчил последствия. Криницын сделал самое страшное преступление, по мнению Олега Владимировича – нарушил приказ.  

Теперь, чтобы вообще не вылететь из органов, ему необходимо полностью забыть про Уильямса. Прошло уже почти два месяца, и Олег уже морально смерился с тем, что ему необходимо прекратить преследование Джона. Осталось только сделать одно маленькое дело, вытащить злополучный «жучок», чтобы не осталось ни одного следа его вмешательства в жизнь Уильямса, а там, пусть начальники сами думают, что делать с информацией, которую Олег им предоставил. Его это уже касаться не будет.  

В момент его размышлений, Сыромолотов позвонил Олегу и приказал явиться его к себе.  

– Что у тебя по Коданеву Михаилу Николаевичу?  

– В настоящий момент тишина. Как только 22 декабря прошел съезд движения «Либеральная Россия» и на этом съезде был избран сопредседателем Березовский, Борис Абрамович перестал звонить Коданеву, а стал работать с Юшенковым. Михаил Николаевич поник, он мечтал, что благодаря Березовскому станет председателем движения, но не судьба. Сейчас мы прекратили активные действия, но на всякий случай телефон Михаила Николаевича находится под прослушиванием.  

– Юшенкова ведете?  

– Им занимается группа Ермолаева!  

– Вот почему ты так все и норовишь в американском посольстве шпионов искать, голова путным делом не занята! Так вот я тебе нашел дело по душе. Только что СВР нам скинула, как раз для такого неравнодушного к Посольству США, как ты.  

Олег Владимирович засмеялся и передал папку.  

– Внешней разведке поступила информация, что сегодня в 11 часов к Посольству США подойдет какой-то человек, который хочет сотрудничать с ЦРУ. Бери оперативную группу и выезжай на место. Фиксируйте всех подозрительных гостей посольства и выясняйте их личности.  

– Как-то странно, Олег Владимирович, не профессионально получается? Идти на вербовку в Посольство США, так нагло и открыто. Не подставляют ли нам кого-нибудь?  

– Вот это и узнаем. Никого брать не надо. Выясняем личность, ставим на «наружку» и «прослушку», потом будем выяснять. Я тебе, поэтому целую группу оперативников даю, чтобы все тихо прошло, чтоб никто не узнал, что слежка идет. Хочешь догадаться, к кому этот товарищ идет?  

– Ой, не томите, там более тысячи сотрудников!  

– К твоему Джону Уильямсу!  

– Вот как! Вы разрешаете мне им заниматься!  

– Ну, раз ты его первый приметил, продолжай! Посмотрим, что из этого выйдет!  

Автомобили распределились по разным местам. Сам Криницын сидел в координационном центре, который был замаскирован под грузовую «Газель» с надписью «Хлеб». К нему стекались данные видеокамер оперативников находящихся в разных машинах в окружении объекта слежки. В непосредственной близости к посольству работал «свой дворник» отбивающий лед от дорожных поребриков. Людей напротив входа было не много. Студеный, пронизывающий ветер ограничил количество пешеходов в округе объекта, и это было на пользу оперативникам. Ближе к 11-00 привлек внимание всех, мужчина среднего роста, закутанный в шарф по самые глаза. На вид ему было около пятидесяти, в одежде ничем не отличался от среднего москвича. Неуверенным шагом он приближался к посту.  

– Внимание, Всем! Похоже, это он! – сказал Криницын – Петрович! – обратился он к оперативнику, выполняющего роль дворника – твоя задача, как только наш гость пройдет вовнутрь, осторожно, не привлекая внимание узнать его фамилию у постового милиционера.  

– Вас понял! – поступила обратная связь от Петровича.  

Олег видел, что гость показал паспорт милиционеру. Постовой о чем-то спросил и тут же, неизвестный мужчина забрал паспорт обратно и ушел.  

– В чем дело, ребята!? – взволновано обратился Олег по рации – неужели он заметил «наружку»?  

– Не должен, шеф! С нашей стороны проколов нет!  

– Третий! – обратился Криницын к ближайшему к «гостю» посту – продолжайте слежку за объектом, куда бы он ни пошел.  

Петрович! Минут через пять осторожно работай по милиционеру.  

Прошло несколько минут, Криницын волновался, не мог понять, где он совершил прокол.  

– Третий, что с объектом?  

– Объект дошел до входа в метро, немного постоял и пошел гулять по улице.  

– Не теряйте его из вида. Если что, сразу звоните.  

В это время Петрович громко обратился к милиционеру, специально, чтобы возможные заинтересованные лица слышали:  

– Сынок, у тебя чайку горячего не найдется, а то что-то взмерз я совсем!  

– Заходи батя в сторожку, поделюсь! У меня осталось в термосе чуток! Пей весь, у меня скоро пересмена и я пойду, новый чаек заварю!  

Петрович в сторожке показал удостоверение контрразведки ФСБ и спросил:  

– Как звать, сынок!  

– Старший лейтенант милиции Сергей Савенко! – по стойке смирно встал Сергей.  

– Да тише ты! Что за кадр к тебе подходил и показывал паспорт несколько минут назад? – шепотом, чтоб не привлекать внимание, спросил Петрович.  

– Я его данные не успел записать, он ушел. Но я запомнил. Звать его Сыпачев Александр, кажется, Евгеньевич. Родился в Пермской области, город не запомнил, прописка точно московская, но на адресе не заострил внимание.  

– Молодец, Сергей! Спасибо за чай, дай еще сигаретку, чтоб америкосы видели, что я к тебе за чаем и сигаретой подошел!  

Петрович пошел дальше продолжать долбить лед. Криницын уже записал все данные услышанные от Савенко и уже передал их в центр. Теперь остается только ждать. Возможно документы поддельные, а может и удастся узнать что-то ценное о нем. С этим Сыпачевым с самого начала больше вопросов, чем ответов. Он действует явно, как не профессионал. С другой стороны, от таких прямолинейных действий и не подумаешь, что он шпион, дилетантством за километр несет. Остается вопросом, почему он ушел? Может он и не заметил слежку, иначе бы он уже попытался смешаться с толпой. Может просто испугался, не так просто Родину предавать! По нему видно, что человек еще советского, правильного воспитания.  

– Алло, Саша! – позвонил на сотовый телефон Криницын, радиосвязь уже на этом расстоянии не работала – Где ты, что с объектом?  

– Ничего подозрительного, зашел в кафе, пьет чай с пирожным. Видать замерз.  

– Хорошо, продолжайте следить.  

Не успел Олег положить трубку, как раздался звонок из центра:  

– Есть данные на этого Сыпачева Александра Евгеньевича. Полковник ГРУ. Мы уже связались с его руководством и нам сообщили, что никакого задания на посещение посольства США он не получал.  

– Дело обретает другой поворот – начал Криницын, обращаясь по телефону к Сыромолотову – товарищ генерал, необходимо связаться с военной контрразведкой, чтобы они подключились к работе с нами. Сыпачев их клиент. Учитывая, что у него прямой доступ к секретам, составляющим государственную тайну, он осведомлен о кадровом составе и перемещениях сотрудников в аппарате ГРУ, а также о ряде разведывательных операций, проводимых российской военной разведкой за рубежом, малейшее промедление грозит серьезным ущербом национальным интересам страны. Его надо брать!  

– Успокойся ты, Олег! – приструнил его Олег Владимирович – Ты так до майора никогда не дослужишься! Больно ретивый! Я с генерал-полковником Безверхним уже связался, он в курсе. Завтра его ребята к вам присоединятся. У нас пока на него ничего нет, кроме информации из СВР, которая не является доказательством и его визита на проходную посольства США, что не является преступлением. Продолжайте слежку. Если я что-то понимаю в людях, то у него сейчас внутри идет борьба между его светлой стороной души – офицера ГРУ и темной стороной – меркантильным предателем. От того, какая сторона души победит в нем, зависит его будущее.  

Похоже, генерал не ошибся, через пять часов прогулок по центру Москвы, он все-таки принял решение как ему поступить, темная сторона победила. Он уверенно вновь подошел к милиционеру, на посту оказался тот же старший лейтенант Савенко, которому он протянул паспорт и сказал:  

– Я к Джону Уильямсу, мне назначено!  

Сергей Савенко пошел к внутреннему телефону посольства звонить Джону Уильямсу.  

Олег вновь начал звонить Сыромолотову:  

– Товарищ генерал, объект вновь подошел к посольству, его надо брать. У него с собой могут быть секретные документы, которые он им может сейчас передать.  

– Капитан – начал Олег Владимирович – не поддавайся эмоциям, подумай сам. Ты бы понес с собой документы в логово врага в первый день знакомства?  

– Я бы нет. Но я бы и не пошел напрямую в логово врага, как вы выразились.  

– Они сейчас познакомятся, он расскажет, какие документы у него есть. Они скажут интересно им это или не интересно. Потом начнут торговаться. Если договорятся, то определят время и место, когда он передаст документы. Это классика жанра. Когда он выйдет обратно, вот тогда и начнется наша настоящая работа: следить за ним и схватить всех в момент передачи документов. Наберись терпения, сынок!  

Когда за Сыпачевым вышли два сотрудника посольства, в одном из них, Криницын узнал того самого Джона Уильямса, которого последний раз видел два месяца назад на Рождественском приеме в этом же посольстве. Олег почувствовал, как в нем при виде Джона стала просыпаться ненависть и презрение. Он сам испугался этих чувств, ведь лично ему Джон ничего плохого ни сделал. То, что не получилось его записать, это ошибка Олега, да и вообще, настоящий профессионал никогда не допустит преобладание эмоций над разумом.  

Сотрудники посольства увели Александра Сыпачева вовнутрь посольства, и вышел полковник ГРУ обратно спустя полтора часа в явно приподнятом настроении.  

Александр Потеев  

В тот же вечер, как Александр поговорил с Робертсоном, дома состоялся напряженный разговор с дочерью. Потеев рассказал Маргарите, что нашел ей возможность пройти преддипломную практику в «Промсвязьбанке», что это намного лучше с точки зрения будущей карьеры для нее, чем какие-то непонятные американские советы по образованию. Тем более, его очень близкий знакомый, работает на высокой должности и всегда сможет замолвить за нее слово, если начнутся видимые успехи. Однако Маргарита была против банковской карьеры. Она не хотела посвятить свою жизнь финансам, ей казалось, это скучным. То ли дело образование – это творческий процесс, организация обучающих программ по всему миру. Возможность делать карьеру в любой точке мира, в том числе в США. Как не пытался Александр ее убедить, ничего не вышло, каждый остался при своем мнении. Тогда Потеев признался ей, что девушка, которая ей предложила пройти практику с трудоустройством в американской корпорации, является действующим агентом ЦРУ и это предложение Маргарите, является попыткой завербовать его. Ответ дочери ошарашил его:  

– Так это же здорово, папа! Наконец-то у тебя появятся нормальные деньги, а не эта мелочь, которую тебе подает государство! Хоть тачку нормальную купишь, дом за городом огромный, а не эти трущобы. Жизнь одна, папа и надо брать от нее все! Ты можешь не использовать данный тебе шанс, но я не такая дура – и шанс упускать не буду и при первой возможности уеду из этой «рашки»!  

В этот вечер Потеев впервые влепил дочери пощечину. Он сам не ожидал, как это получилось. В нем все закипело, и он был уже в неуправляемости и не отдавал отчет тому, что делал. Дочь тоже не ожидала от него такого, вскипела, побежала в свою комнату, собрала первые попавшиеся вещи и сказала:  

– Никогда, слышишь, никогда я тебе это не прощу! Все, я уезжаю, не ищи меня! А если запретишь мне работать в «американских советах», я тебя прокляну! Понял! Прокляну!  

Маргарита хлопнула дверью. В этот вечер Потеев впервые за 20 лет напился до неузнаваемости. Наутро, когда он проснулся, болела голова, но надо было собираться на работу, скандал продолжился. Только теперь на него орала жена:  

– Как ты мог Саша! Как ты мог ударить собственную дочь! Ну, какая тебе разница, где Марго будет работать, это ее жизнь! Она уже взрослый самостоятельный человек!  

– Взрослая! – не выдержал Потеев – Самостоятельная! Да она ни хрена в этой жизни не знает! Ты кого воспитала! Она же свою Родину ненавидит, «рашкой» называет! Я за эту страну кровь проливал в Афгане, я служу этой стране, дед кровь проливал в Отечественную – герой Советского Союза. Что за выродка ты воспитала, Марина!  

Потеев быстро собрался, не стал завтракать, хлопнул дверью и ушел. Когда сел в машину, немного успокоился, собрался. Чтобы не творилось дома, направляясь на работу, надо отстраниться от всего и сосредоточиться только на делах. Такое правило Александр принял для себя уже давным-давно и не отходил от него ни на шаг. В то же самое время наоборот, приходя домой, надо отстраниться от работы и сосредоточиться на семье и ее потребностях. Буквально вчера все это ему удавалось, а сейчас превратилось в какой-то бесконечный ад.  

Прошло два месяца, с тех пор, как Маргарита ушла из дома. Потеев так с дочерью ни разу и не общался. Старался вообще не думать о ней, но не всегда получалось. Никто из них не шел навстречу на контакт первым, оно понятно, у дочери характер отца. Жена Марина, как меж двух огней, мало того, что звонила по нескольку раз по дню дочери, так еще и периодически вылавливала дочь у офиса американской корпорации, где Марина теперь стала работать и передавала ей, то домашние пирожки, то яблоки. Так хотелось видеть дочь, что искала предлог, чтобы побыть с ней хоть несколько минут. Ее радовало, что у дочери все хорошо. Маргарита счастлива, работа ей нравится. Руководство с первого дня вошло в ее положение, и выдало аванс, чтобы она могла снять жилье. Матери специально не сказала адрес, опасаясь, что та переедет к ней жить. Марго это было не надо, поскольку ее друзья однокурсники облюбовали ее квартиру и все выходные у них там проходили алкогольные гулянки, а иногда появлялись и легкие наркотики. Марго эта жизнь нравилась, она наслаждалась свободой, и ей уже не хотелось возвращаться в отчий дом.  

Марина все-таки не теряла надежду, что скоро все станет, как было. Саша помирится с дочкой, она вернется домой и все будет по-старому. Эта мысль давала ей сил, этой мыслью она жила. После очередной встречи с Марго, она счастливая шла к метро, по пути, как часто бывало, когда она не торопилась, зашла в кофейню, чтобы насладиться вкусным кофе с булочкой с корицей. В эти минуты, она ощущала себя абсолютно счастливой. Могла погрузиться в сладостные воспоминания, из которых ей больше всего нравилось беззаботное время, когда они всей семьей жили в Нью-Йорке, когда Саша работал в Постоянном представительстве РФ при ООН, дети учились в школе и практически всегда были с ней, не считая время, проводимое в школе. Детям тоже наверно нравился тот период жизнь, не зря ведь Маргарита мечтает поехать работать в США.  

– Здравствуйте, Марина Владимировна! – обратилась к Марине девушка с иностранным акцентом – у вас свободно, можно присесть?  

– Здравствуйте, я вижу, вы иностранка, наверное, американка, вместе с Марго работаете. Присаживайтесь, конечно!  

– Спасибо! Вы немного неверно меня не поняли, я не работаю напрямую с Маргаритой, но я ей помогла с этой работой!  

– Вот спасибо! Я не нарадуюсь за нее, ей так нравится работать и ее там ценят, помогают, если что-то требуется. Я только скучаю часто по ней, не могу никак привыкнуть, что она уже взрослый, самостоятельный человек. Вы знаете, почему я люблю здесь кофе пить, это место мне напоминает Нью-Йорк, когда мы там жили…  

– Извините Марина – перебила ее собеседница – у меня мало времени, а нам о многом надо поговорить.  

– Да, да, конечно! Я вас слушаю!  

– Меня зовут Юнджу Кенсинджер, я работаю 3-им секретарем Посольства США в Москве. Сейчас я хочу больше поговорить не о вашей дочери, а о вашем муже.  

– А что с ним! – взволновано, вскликнула Марина.  

– Ничего не произошло... Пока не произошло. Два месяца назад мы предложили вашему мужу хорошую работу, хорошую зарплату. Большой дом в любом штате США, банковский счет с суммой в долларах с 6-ю нулями. Хорошие места работы для ваших детей. Представляете, от всего этого он отказался. Он вам об этом говорил?  

– Нет, никогда!  

– Вот видите! Такое серьезное предложение, а он даже не посоветовался с семьей. От таких предложений не отказываются. От наших, предложений никогда нельзя отказываться. При последней нашей встречи, Александр, как мне показалось, не очень правильно понял моего коллегу Дэвида. Он сказал, что от нашего предложения конечно можно отказаться, но только в обмен на жизнь ваших детей. Скажите, Марина, вам дорога жизнь ваших детей?  

Марина окаменела от страха. Она не могла проронить ни слова.  

– Так вот Марина! – продолжила Юнджу – вы помните руководителя Александра в Постпредстве России при ООН Сергея Третьякова?  

Марина кивнула головой.  

– Он принял наше предложение и абсолютно счастлив. Он живет со своей женой и дочерью и даже кошкой во Флориде. У него все отлично, он ни в чем не нуждается. Спросите у своего мужа, он подтвердит. Поверьте, если бы он тогда, когда мы ему делали такое же предложение как вам сейчас, отказался. У них бы ничего этого сейчас не было…  

Их сейчас не было…  

Подумайте обо всем этом на досуге и убедите мужа в единственно верном решении.  

Кенсинджер встала со стула и ушла. Марина еще полчаса сидела как каменная и не могла пошевелиться, пока ее не одернул официант. Она не знала, что ей делать, ей было страшно. Она хотела плакать, но страх был таким сильным, что она не могла пустить ни одной слезинки. Когда ее одернул официант, Потеева медленно оделась, рассчиталась с официантом и пошла к выходу. Она почувствовала, что силы покидают ее, и она упала. Постепенно теряя сознание, она только слышала встревоженные голоса:  

– Алло, скорая! Приезжайте, женщине плохо!  

Джон Уильямс  

Почти месяц Сыпачев не давал о себе знать в посольстве США. «Наружка» контрразведки ФСБ уже стала подозревать, что в их первую и последнюю встречу, 26 февраля, все-таки произошла передача документов и сейчас ему что-либо предложить для «новых хозяев» попросту нечего. Несмотря на это, оперативные и технические службы ФСБ продолжали плотно контролировать каждый его шаг.  

В это время, Дуглас, после встречи с Сыпачевым, стал организовывать команду, для работы с полковником ГРУ. Кенсинджер и Робертсон, полностью заняты Потеевым, поэтому их не целесообразно вводить в эту игру. Вроде бы напрашивается Уильямс, ведь это именно он организовал встречу с Сыпачевым, но он еще малоопытен для такой серьезной работы. Дуглас решил позвать Джона к себе в кабинет.  

– Привет Джон! – поздоровался Дуглас – я позвал тебя, чтобы поговорить. Как то времени не было просто пообщаться. Ты уже почти три месяца в Москве, как тебе здесь, не скучаешь по дому?  

– Все хорошо! Вникаю в дела, знакомлюсь с журналистами. Причем, как ни странно, мне с российской прессой, общаться легче, чем с американской прессой.  

– Я наслышан о твоем контакте с «Голосом Америки». Относись к этому проще. Тебе легче будет проживать любые ситуации, если ты не будишь их пропускать через себя. Американская пресса десятилетиями наслаждалась свободой, она действительно вообразила себя четвертой властью. Каждый журналист считает, что его мнение единственно верное, им неведомо, что помимо их мнения есть государственные интересы, и они обязаны с ними считаться. Для российской прессы «свобода» – понятие еще новое, она еще пытается нащупать ее границы, действует осторожно. Для них, американский образ жизни считается эталонным, поэтому тебе с ними общаться проще.  

– Сравнивая российскую и американскую прессу, мне всегда хочется перефразировать фразу Жозефа де Местру: «Каждый народ имеет ту прессу, которую заслуживает». Наша пресса заносчива, агрессивна, цинична, считает себя всегда правой, как и американский народ. А российская пресса рассудительная, сомневающаяся, уважительная, как впрочем, и сам российский народ. Русским надо что-то делать со своей низкой самооценкой, они считают, что везде лучше, чем у них. Гордятся только своим прошлым, считая, что в настоящем им гордиться нечем.  

– Ты слишком хорошего мнения о русских Джон. Их внешняя открытость тебя обезоружила и ослепила. Не забывай, пока у них есть ядерное оружие, они для нас потенциальные враги. Сейчас, перед угрозой мирового терроризма нам выгодно с ними поддерживать дружеские отношения, но неизвестно, что между нами будет завтра. Конфронтация уже даже в короткой перспективе неизбежна, просто хотя бы из-за того, что мы с ними абсолютно разные. Ты говоришь, что мы заносчивы, агрессивны и циничны. А не заслужили ли мы для себя такого поведения из-за нашей экономической и военной мощи, технологического величия Америки перед всем миром. Поверь мне, если бы русские или любой другой народ имел то, что имеем мы, они бы также были заносчивы и циничны в силу своей гордости за свою страну и агрессивны в защите своих ценностей. Рассудительность, сомнительность и показушное уважение, это всего лишь признание своей слабости. Когда у тебя нет силы, ты пытаешься компенсировать ее интеллектуализацией, это мы и видим в российском обществе.  

– Я предпочитаю в любом человеке видеть, прежде всего, положительные черты, чтобы ненависть и презрение, которые автоматически вырабатываются при негативном отношении к собеседнику, не затмили ум и не привели к ошибочному мышлению.  

– Положительные черты, говоришь. Скажи Джон, вот пришел к нам господин Сыпачев с готовностью с нами работать, с нашей точки зрения он молодец, а с точки зрения российской контрразведки, он предатель. Так что, не все что положительно для одних, положительно для других.  

Кстати о Сыпачеве. Волею судеб, ты стал связующим звеном между ним и ЦРУ и по правилам, тебе и следует продолжить дальнейшую работу. Однако ты еще стажер и по тем же правилам, тебе еще рано поручать такую серьезную работу. Тем более, ты аналитик, а не оперативник и твой куратор Отто, скорее всего, будет против твоего участия в операции. Мне важно твое мнение, хочешь ты работать с Сыпачевым или аналитическая работа тебе ближе?  

– Мне оперативная работа не менее интересна, чем аналитическая, но она более рискованная, поскольку в случае если меня поймает русская контрразведка во время контакта с Сыпачевым, то, в лучшем случае, меня навсегда выдворят из России, и я не пройду до конца стажировку. В худшем, могу сесть на приличный срок. Поэтому, думаю, что для меня целесообразно, если работать с Сыпачевым, то исключая личный контакт с ним.  

– Тогда позвони ему, объясни, что нам необходимо уточнить ряд позиций, которые он нам передал относительно структуры военной разведки и функциональному назначению отдельных ее подразделений. Предложи встретиться 29 марта в городе Химки у магазина IKEA. Скажи, что тебя на встречи не будет, а будет твой помощник, который был с тобой, когда разговаривали с ним в посольстве. Я сам поеду на встречу, но не хочу, чтобы он знал, что встречается с главой резидентуры. Пусть лучше в его глазах, я буду твоим помощником.  

В этот вечер от Уильямса поступил тот самый звонок, который уже три недели с нетерпением ждал не только Сыпачев, но и прослушивающие его оперативники ФСБ.  

– Здравствуйте Александр, ваше коммерческое предложение меня заинтересовало. Мне не до конца понятна предложенная вами оргструктура предприятия, мне кажется, ее необходимо больше детализировать, а также расписать должностные инструкции и функциональные обязанности по коммерческим подразделениям предприятия. Предлагаю вам предварительно встретиться 29 марта в 20-00 в городе Химки у главного входа в магазин IKEA. Я не могу сам присутствовать, с вами встретится мой помощник. Вы его видели, когда мы с вами последний раз встречались. Вам будет удобно?  

Получив утвердительный ответ, Джон положил трубку. Криницын был не в себе от ярости. Мало того, что в телефонном разговоре нет ни единого намека на секретные документы, ни единого упоминания ГРУ, так еще и на встречу, Уильямс не явится, а это значит, что его невозможно будет взять с поличным.  

29 марта в 20-00 около магазина IKEA Сыпачева поджидал Дуглас, уже давно установленный глава американской резидентуры в Москве. Контрразведка набрала на него уже достаточно материалов, но было принято решение не арестовывать, ведь когда его выдворят, вместо него будет кто-то другой. Уйдет много времени на выяснение нового руководителя, а так, зная его должность, можно отслеживать все его контакты в дипмиссии и потенциально определять кто в посольстве дипломат, а кто агент ЦРУ под прикрытием.  

Криницын попросил наладить направленный микрофон, чтобы услышать их разговор на расстоянии. Слышимость была слабая, очень много посторонних звуков от проходящих рядом посетителей магазина. Расшифровать разговор удалось только в лаборатории ФСБ. В кабинете Сыромолотова, Олег включил переработанную и восстановленную запись разговора американских шпионов:  

«Здравствуйте, Александр, не поворачивайтесь, не надо привлекать внимания. Я знаю, что вас интересует финансовый вопрос. Сегодня я вам ничего не принес, поскольку информация, которую вы предоставили, не имеет какой-либо ценности. Вот, возьмите аккуратно, чтоб никто не видел этот пакет. Здесь ваше задание и инструкция о порядке постановки сигнала готовности к выходу на очередную явку для передачи собранной информации. Обратите внимание, меня не интересует общая информация, нужны установочные и характеризующие данные на отдельных руководителей и ведущих сотрудников. Необходимо подтвердить принадлежность ряда армейских офицеров, находящихся в командировках за границей, к кадровому составу.  

– Встречаться будем здесь в следующий раз? – прервал Сыпачев.  

– Нет. Вы оказываете нам неоценимую помощь, Александр. Поэтому в целях вашей безопасности, предлагаю отказаться от личных встреч и перевести отношения на более «конспиративную основу».  

– Конечно, вам виднее!  

– Так вот, мы подготовили тайник на пешеходном переходе, проходящем над железной дорогой неподалеку от станции метро «Студенческая». Вот возьмите план расположения тайника. Сигналом о его закладки будет метка красного цвета, выполненная на бетонном фундаменте дома №17 по улице Минской.  

– Я понял вас!  

– Ваше вознаграждение будет находиться там же через два дня.  

– Я согласен!  

– До свидания, Александр! »  

Томас Флетчер  

Телефонный разговор со Стилом никак не выходил из головы Флетчера. Что-то ему не нравилось в, так сказать, не очень чистой его игре. А не хочет ли Кристофер подставить его самого? Ведь в случае помощи Стилу в налаживании отношений с ЦРУ Томас сам становится соучастником данной аферы. Этот страх усиливался из-за не знания общей информации об участниках игры, ведь он вообще ничего не знает о России, о какой-то не понятной компании «ЮКОС», впервые слышал перечисленные Крисом фамилии ее акционеров. Половина копий документов, которые Стил прислал по защищенным каналам, вообще написаны на не известном ему русском языке. Вдруг Стил ведет собственную игру и работает на иностранную разведку, а через него хочет запустить дезинформацию. Может его проверяют на лояльность к Ми-6. В общем, больше вопросов, чем ответов. С другой стороны, если благодаря Тому, ЦРУ приобретет целую сеть из источников секретной информации, которая к тому же, за свой счет будет развивать каналы влияния США на центры принятия решений в России, то вес Флетчера в его организации резко возрастет. А это уже совершенно другой уровень развития его карьеры, о котором он даже и не мечтал.  

Флетчер понял для себя две вещи: во-первых, он должен быть на шаг впереди Стила и поэтому ему необходимо поставить в курс дела шефа Криса – Ричарда Дирлава. Если глава Ми-6 в курсе операции Стила, то можно быть уверенным, что тест на лояльность Томас пройдет, а если вдруг Стил заигрывает с другими спецслужбами, то Том приобретет защиту в лице Дирлава. Во-вторых, Тому необходимо проконсультироваться со специалистом по России, который знает, что это за компания «ЮКОС», возможна ли с ними такая игра, насколько крепко документы Стила смогут держать ее акционеров на коротком поводке. Этому специалисту по России, Флетчер должен доверять как себе, во избежание утечки информации. Такой человек есть только один – Джон Уильямс – сотрудник посольства США в Москве, агент Бюро разведки Госдепартамента и лучший друг Томаса по институту.  

Первым делом Томас записался на прием к Дирлаву. Уже на следующий день секретарь главы Ми-6 позвонила Флетчеру и пригасила к 16-00 на прием к Ричарду. Как только Томас зашел к Дирлаву и обозначил приветственным поклоном свое почтение, с возмущением воскликнул:  

– Сэр, Стил затеял собственную игру и я боюсь, что в этой схватке мы с вами останемся идиотами!  

– Успокойтесь, мой друг, присаживайтесь и объясните что к чему.  

– Мне звонил Кристофер и просил меня свести его напрямую с моим руководством в ЦРУ, под предлогом желания подзаработать на имеющейся у него информации на очередных российских олигархов. Уверен, что меркантильные интересы – это только прикрытие планов установления прямых контактов с ЦРУ. В дальнейшем, я допускаю, что он начнет напрямую передавать информацию об оружии массового поражения Ирака, минуя нас, а наша с вами судьба оказаться идиотами не владеющими всей полнотой информации по планам Саддама.  

– Молодец Том, что сразу пришел ко мне. Я давно замечал за Стилом желание наладить контакты напрямую с Ленгли. Поверь, я много лет знаю его и ничего кроме карьеризма и желания пополнить свой банковский счет, здесь нет. Знаешь, почему я его до сих пор не поставил возглавлять отдел по России, хотя он как никто заслуживает это?  

– Я даже не знал, что у вас были подобные планы, сэр!  

– Были. До тех пор, как я увидел в нем непонятно откуда взявшуюся ненависть к русским. В нашей работе эмоции только мешают думать. Что-то у него произошло в период с 1990 по 1993 год, когда он работал под прикрытием в посольстве Великобритании в Москве, он об этом не говорит, но я вижу его сверхчувствительность к русским.  

– Так что мне в таком случае делать, сэр? – озадачился Флетчер.  

– Действуй, как договорился с ним. Акционеры «ЮКОСа» ЦРУ будут интереснее, чем нам. В любом случае, для активизации работы с ними, нам было бы необходимо взаимодействие с твоим руководством. Это уже предполагает взаимодействие друг с другом. Так что, если нам понадобятся эти русские, то мы всегда сможем по ним договориться с ЦРУ.  

Флетчер вышел из здания и с облегчением вздохнул. То, что он принял решение прийти к главе Ми-6, оказалось верным. Дирлав и Стил хотели поймать Томаса на удочку. Если бы он не рассказал о разговоре со Стилом, и свел его напрямую с ЦРУ, да еще бы и получил вознаграждение от Криса, то его бы держали на этом крючке и он бы стал двойным агентом. Несмотря на дружеские, даже, можно сказать родственные отношения между ЦРУ и Ми-6, обе спецслужбы ревностно конкурируют между собой, и Флетчер невольно стал бы источником внутренней конфиденциальной информации ЦРУ для Ми-6. Теперь Дирлав знает, что Флетчер не так прост, как ему казалось изначально, а это уже достойно уважения. Он даже не стал скрывать, что в курсе компрометирующих «ЮКОС» документов и напрямую об этом сказал Тому.  

С Ми-6 необходимо держать «ухо в остро», в любой момент могут подставить, чтобы потом использовать в свою пользу. Поэтому Флетчер не сомневался, что ему просто необходимо показать эти копии документов Уильямсу, чтобы понять истинную их серьезность, прежде чем отправит их своему руководству.  

Найти телефон Уильямса оказалось проще простого. В справочнике Госдепартамента есть телефоны всех посольств, в том числе и Москвы, поэтому он достаточно быстро дозвонился до Джона.  

– Привет Джон! – с радостью от услышанного знакомого голоса поздоровался Томас – Ты не представляешь, как я рад тебя слышать!  

– Привет Том! – с той же радостью ответил Уильямс – Подумать только, мы же уже почти полгода не видели и не слышали друг друга. Какими судьбами? Как у тебя дела? Что знаешь о ребятах?  

– Если бы тебе действительно было важно это слышать, давно бы нашел меня по справочнику Госдепартамента, в одной структуре работаем – с долей обиды сказал Флетчер.  

– Ну, ты тоже, похоже, полгода не особо был заинтересован в звонке мне, видать дела заставили.  

– Ну ладно, не с того мы начали. – Решил прекратить разбор обид Том – Извини, действительно, по-свински получилось. Я как приехал в Лондон, так погрузился в эту жизнь. Вспоминал тебя и ребят только в Рождество и Новый год, когда с ностальгией вспоминал наши праздничные вечеринки. Я тогда чувствовал себя одиноким, и мне не хотелось звонить тебе и ребятам и признаваться, что мне здесь плохо. А врать я вам не могу.  

В трубке зависла пауза. Джону так не хватало этих искренних дружеских слов. Здесь в посольстве он такой искренности ни разу не встречал, не считая очень искренней ругани Ребекки на него на рождественском приеме. Все это осталось в прежней, уже подзабытой жизни.  

– Мне тоже было плохо. Я встретил девушку, которая мне приглянулась, но у нас ничего не вышло. Мне пришлось сделать трудный выбор между отношениями и карьерой. Разумом понимаю, что я сделал правильно, а внутри себя чувствую пустоту. Не с кем было поделиться, а плакаться вам не хотелось.  

– Вот видишь, какие мы идиоты, наша гордыня мешала нам открыться своим друзьям и мы предпочитали все это держать в себе и разъедать себя изнутри. Давай поклянемся Джон, что в радости и горе не будем оставаться одни, и будем звонить друг другу.  

– Клянусь! – сказал Уильямс.  

– Клянусь! – сказал Флетчер.  

– Ты что звонишь то? Только не говори что «просто так». Стыдно признаться, но я бы тоже начал тебя искать, если бы требовалась твоя помощь по работе.  

– Ну вот, начались минуты искренности! – засмеялся Том. Мне нужна твоя помощь как специалиста по России. Я ничего не знаю, что происходит у русских, моя специализация Ближний восток. Тут ко мне обратились коллеги из Ми-6 и просят неформального контакта с моим руководством, по поводу российской компании «ЮКОС». Они тут уже пытались меня подловить на крючок, но им не удалось. Не хочу вновь стать жертвой в аквариуме этих пираний.  

– Мы же вроде союзники с Ми-6? – с удивлением спросил Уильямс.  

– Скажи это кому-нибудь другому. Я по себе знаю, как они за дружескими объятьями постоянно пытаются переиграть нас. Так вот, мне они предоставили копии документов и реестр дополнительных документов, которые у них есть в наличие, но пока опасаются передавать до согласования условий работы с нами. Я бы хотел, чтобы ты их посмотрел в разрезе возможности использования их как компромат, под страхом использования которого они будут вынуждены сотрудничать с ЦРУ. Вполне возможно, что это пустышка, за которой ничего не стоит и, выкинув за них не малые деньги, мы окажемся в дураках. Точнее, скорее всего я стану козлом отпущения.  

– Хорошо, давай скидывай по защищенному каналу, я постараюсь оперативно все узнать. Я слышал про этот «ЮКОС», но не вникал в детали.  

– Ну, ты понимаешь, это все должно остаться между нами. Никому не показывай эти бумаги. Уже то, что я перестраховываюсь, высылая их тебе, является должностным преступлением.  

– Мог бы не говорить, друг! Я в курсе наших внутренних регламентов.  

Тимоти Сковин  

Операция «Анаконда» завершилась. Сковин как и прежде, работал связующим звеном международной коалиции во главе с США и Северным альянсом, который по сути выступал «пушечным мясом» в борьбе с Талибаном. Операция прошла удачно, потери были незначительные, даже со стороны альянса, в итоге противник отступил.  

Сковин получил задание сопроводить захваченного в плен высокопоставленного террориста Аль-Каиды в тюрьму. Кто это? – ему не сказали, общаться запретили. Пленника перевозили с балахоном на голове и завязанным ртом, поэтому о себе рассказать он не мог. Известно было, что поймали его в Пакистане, при задержании тяжело ранили, и некоторое время его залечивали в Афганистане. То, что он еще не отошел от ранений, было видно по нему, явно не хватало сил для выполнения даже простых движений. Операция по его доставке была настолько засекречена, что о пункте назначения Тим узнал только на взлетной полосе авиабазы Баграм. Командир экипажа военно-транспортного самолета вскрыл конверт, в котором был указан Бангкок. Сковин никак не мог понять, зачем одного отморозка-террориста везти почти за четыре тысячи километров на большом военно-транспортном самолете. В Афганистане достаточно крепостей для заключенных. Значит, попутчик настолько серьезный, что его могут попытаться освободить свои. Понимая, что его размышления ни к чему не приведут и это лишняя трата времени, Тим решил воспользоваться 5-ти часовым перелетом и просто постараться выспаться. Никуда пленник не денется, помимо того, что он слаб и прикован наручниками, так еще и находится за решеткой.  

Сковин проснулся от громкого мычания. Он увидел, что в клетке мычит его подопечный, ему явно что-то хотелось. В распоряжениях по пленному, говорилось, что с ним нельзя общаться, но ничего не говорилось про еду и питье воды, а также про туалет. Явно его мычания направлены на что-то из этого. Пленного необходимо доставить в целости и сохранности, поэтому хотя бы пить ему необходимо давать. Сковин осторожно открыл решетку, проверил целостность всех крепежей и снял балахон. Под ним он увидел молодого человека, лет тридцати, приятной наружности, явно араба.  

– Ты хочешь пить? – спросил Сковин по-арабски.  

Пленный кивнул головой. Тим снял с него кляп и дал флягу с водой. Жадными большими глотками араб начал пить воду. Наконец, насытившись, он махнул головой, обозначая, что хватит лить воду ему в рот. Немного отдышавшись, пленник сказал:  

– Меня звать Абу Зубайда.  

– Мне нет дела, как тебя зовут! Мне важно довезти тебя в целости и сохранности и запрещено с тобой разговаривать.  

Сковин начал вновь завязывать кляп. Абу сказал:  

– Подожди!  

– Ну что еще тебе? – явно разозлившись, спросил Тим.  

– Я не виноват в терактах в Нью-Йорке. Запомни это и расскажи всем кого знаешь. Если вдруг когда-нибудь, я сознаюсь, что это сделал я. Не верь, это значит, просто я сломался от бесконечных пыток.  

– Мне нет дела до тебя, и что ты делал, и что не делал. Не мешай отдыхать, я устал после двухнедельной военной операции, еще ты меня достаешь! – агрессивно высказал Сковин и завязал обратно рот на пленника и надел балахон.  

Тим снова уселся поудобнее и попытался заснуть, но слова этого Абу, теперь не давали покоя. Он явно что-то знает и его боятся в высшем руководстве ЦРУ, ведь недаром его одного, секретно перевозят черт знает куда, явно подальше от юрисдикции США. А вдруг, это как-то связано с убийством Джонни Спенна, с терактами в Нью-Йорке с предателями из ЦРУ, которые отдали приказ Тайсону убрать Спенна. Если этот араб знает лично врагов США, то Тим просто обязан узнать все о них.  

Сковин вновь открыл решетку, снял с пленного балахон и кляп. Посмотрел ему в глаза и спросил:  

– Почему я должен поверить и рассказать об этом всем, что ты не имеешь отношения к терактам в Нью-Йорке? Уже одно то, что ты араб, работающий на Усаму Бен Ладана, делает твое участие в организации терактов весьма вероятным. В самолетах были саудиты, как и ты.  

– Это все игры ЦРУ – начал Зубайда – в августе прошлого года они заставили Ахмеда Рессама сказать, что я приказал ему совершить теракт в аэропорту в Лос-Анжелесе. Они уже заранее знали, что будут теракты 11 сентября и уже подготавливали лживые доказательства, что это дело рук Аль-Каиды. Наша организация проповедует «оборонительный джихад» – а это значит, мы атакуем только военные цели, убийство или ранение гражданских лиц, является преступлением против ислама. Мы бы никогда не пошли на теракт в Нью-Йорке, где погибло больше 3-х тысяч невинных.  

– Именно поэтому до сих пор нет официального признания терактов от самого Усамы Бен Ладана?  

– Да, ваши спецслужбы думали, что мы с удовольствием подтвердим, что организовали теракты против Америки, но Усама не дурак, он знает, что после подобного признания, американцы зачистят любой регион мира, где бы он ни находился. Они пошли другим путем – фальсификация признательных доказательств. Ахмед сломался, согласился предать братьев за снижение тюремного срока. Идиот, американцы все равно его обманут. Сейчас будут ломать меня. Параллельно будут договариваться с Бен Ладаном – его признания в терактах, в обмен на меня и других пойманных и содержащихся в секретных тюрьмах сподвижников Усамы. Твои хозяева глупы, они не понимают, что истинные воины Аллаха никогда его не предадут и не пойдут на сделку с неверными.  

– Это вы организовали убийство Ахмад-Шаха-Масуда?  

– Бред! Зачем это нам. У нас был нейтралитет. Нас никто не трогал, мы никого не трогали. У каждого своя территория. Когда ЦРУ уничтожили Масуда и обвинили в этом нас, они противопоставили Северный альянс Аль-Каиде. Если бы не это убийство, альянс бы не стал сотрудничать с американцами по борьбе с нами и талибами.  

«Панджшерский лев» стал заигрывать с различными спецслужбами за спиной ЦРУ, ладно там, британцы и французы, они союзники по НАТО, но он заигрывал и с русскими, а это американцы никогда не простят.  

– Ты можешь, все это написать более подробно, чтобы у меня были доказательства, если с тобой что-нибудь случится?  

Зубайда немного подумал, посмотрел Тиму в глаза, и сказал:  

– Давай бумагу и карандаш, напишу!  

Самолет стал заходить на посадку. Сковину стало не по себе, вдруг он ощутил страх неизвестности. До этого он и не задумывался, что в данной секретной операции он и два пилота военно-транспортного самолета, после передачи Абу Зубайды, станут лишними свидетелями. С другой стороны, официально никто из них не знает, кого доставили в Таиланд, поэтому и рассказать будет нечего. После приземления Тимоти вывел пленного из клетки и повел к выходу из самолета. У трапа стоял военный джип, а рядом с ним американский солдат.  

– Господин Сковин, госпожа Хаспел просила, чтобы вы сопроводили пленного до тюрьмы. Самолет все равно нуждается в техобслуживании и дозаправки. У вас до вылета есть шесть часов! – громко сказал солдат.  

– Хорошо, но главное, чтобы ты успел вернуть меня обратно через 6 часов. Иначе меня никто ждать не будет.  

Они ехали уже более двух часов, и это очень тревожило Тима. Получается, что по сути, как только он доставит Абу в тюрьму, ему сразу придется ехать обратно. Не дай бог, будут какие-нибудь затруднения на обратном пути и самолет улетит без него. Вдруг, у него по спине пробежал холодок. А что если это все не случайно? Расследование убийства его предшественника, откровенная беседа с Тайсоном, приказ именно ему сопроводить пленного и вот эта глушь, в которой можно пропасть без вести и никто о нем никогда не вспомнит.  

– А кто эта Хаспел такая? – спросил Сковин водителя.  

– Директор тюрьмы «Кошачий глаз». Она здесь недавно, как только тюрьма была достроена, так она и прибыла сюда. Вы везете первого пленного в эту тюрьму.  

– Поэтому с вами не было сопровождения – не хватает людей, и мне пришлось сопровождать пленного самому? – немного отлегло у Тимоти.  

– Не думаю. Мне показалось, что госпожа Хаспел хочет видеть именно вас.  

Сковин опять напрягся. Наконец, они добрались до места назначения. Новая тюрьма представляла собой серьезное сооружение, с многоуровневой системой охраны. Еще до сих пор на территории идет уборка строительного мусора. У Тима возникла мысль, что эта секретная тюрьма ЦРУ была построена специально для лидеров террористической организации Аль-Каида и начали ее строить после терактов в Нью-Йорке. Водитель указал на дверь, где находится вход в приемную директора тюрьмы и сказал, что будет ждать в машине. Как только Сковин передал охранникам пленного и получил необходимые подписи и печати в сопроводительных документах, он вошел в указанную водителем дверь.  

– Здравствуй, Сковин! – услышал он где-то за спиной женский голос – проходи в кабинет, я сейчас подойду. Секретаря еще нет, а цветы поливать необходимо, я на правах единственной в этой дыре женщины, решила их полить.  

Тим зашел в ничем не выделяющийся кабинет, в котором еще не выветрился запах краски.  

– Меня зовут Джина Хаспел, я заместитель руководителя Контртеррористического центра ЦРУ и по совместительству директор этой тюрьмы – сказала она, подойдя к столу. Затем посмотрела на часы и продолжила – я смотрю у вас мало времени, поэтому задам несколько вопросов и отпущу вас.  

– Пожалуйста, я в вашем распоряжении!  

– Вы общались с пленным?  

– Нет!  

– Вы знаете кто он?  

– Нет!  

– Это хорошо, рекомендую вам вообще забыть о сегодняшнем дне: когда, куда, с кем и зачем вы летели. Вам же будет жить спокойнее. Вы боитесь за свою жизнь?  

– Как любой нормальный человек.  

– Я имею в виду вашу манию расследовать смерть вашего предшественника в Афганистане. Перестаньте копаться в этом, с Джонни произошел несчастный случай, оказался не там и не в то время. От имени Контртеррористического центра ЦРУ, я вам гарантирую, что с вами ничего не произойдет, если вы перестанете лезть не в свои дела. Вы поняли меня?  

– Да, мэм!  

– Хорошо! У нас есть планы, в отношении вас, лейтенант. Я надеюсь, вы не разрушите наши надежды. Кстати, с вашим хорошо знакомым Девидом Тайсоном произошел несчастный случай. Что ж поделать, на войне может случиться, что угодно. Не повторяйте его ошибок, будьте более внимательным. Не смею вас задерживать лейтенант!  

Сковин ехал в аэропорт Бангкока и молчал. Он не знал, что ему делать. То, куда он влез, очень серьезное дело и то, что он еще жив, это только потому, что он еще нужен Контртеррористическому центру. О том, что с ним может случиться, как только он перестанет быть нужным, Тим предпочитал не думать.  

Майкл Гаэта  

Уже на протяжении месяца, Майкл и Мэри по распоряжению Лэрри Меффорда занимаются сбором информации по команды «ястребов» – «Вулканы». Помимо этого, Майкл прослушивал разговоры в кабинете исполнительного директора «Vanguard» Джона Бреннона. Когда он посетил его кабинет первый раз, то незаметно прикрепил микрофон к его столу, это позволило длительное время записывать все звуки, происходящие в кабинете. Спустя три месяца, прибор перестал работать, или батарейка села, или его обнаружили. Чтобы не допустить обнаружения прибора, Майкл напросился на прием к Бреннону и после пустой беседы забрал его. Проанализировав содержимое записей, Гаэта подготовил отчет для Меффорда и, дождавшись того, как Риччи подготовит свой доклад, попросились на прием к своему шефу.  

– Здравствуйте, дамы и господа! – начал Меффорд – мы давно не собирались, надеюсь, что это время не прошло зря, и вы подготовили убийственный отчет. Начинай ты, Гаэта!  

– Длительное наблюдение за кабинетом Джона Бреннона, выявила два главных фактора.  

Во-первых, Бреннон достаточно часто созванивается с главами других крупнейших биржевых фондов, общение происходит спокойно, я бы даже сказал дружественно. Хотя мне говорил, что между ними идет острая конкуренция, чуть ли не за каждого клиента. С Лоренсом Финком – BlackRock,, он общался 4 раза, с Джозефом Хули – State Street, он общался 2 раза и с Эдвардом Джонсоном – Fidelity, общался один раз. Это только те разговоры, которые я смог определить из кабинета Бреннона, но также, уверен, что он с ними разговаривал вне штаб-квартиры.  

Во-вторых, наш друг, Льюис Либби – начальник аппарата вице-президента Чейни, не только часто звонит, но и лично приезжал в штаб-квартиру «Vanguard Group».  

Из анализа записей получилась следующая картина взаимодействия цепочки. Льюис Либби является источником инсайдерской информации из Администрации вице-президента и президента. Уверен, что он получает наиболее важную информацию у своего шефа – Дика Чейни. Поступала следующая входящая информация: что в связи с возможным в течение полугода, года началом войны с Ираком, необходимо усилить капиталовложения в нефтегазовый сектор и особо отмечалась компания Halliburton. Напомню, что с 1995 года по 2000 год, Дик Чейни был президентом и председателем совета директоров этой компании. Он также входил в советы директоров компаний Procter & Gamble, Union Pacific и Electronic Data Systems. Сейчас демократы копают под Чейни, организовав расследование по факту завышения доходов руководством Halliburton в 1998 году.  

После разговоров с Либби, Бреннон практически всегда созванивался с Финком и Хули, делился с ними полученной информацией. В свою очередь, Финк и Хули, звонили Бреннону по вопросам работы ФРС и ведущих системообразующих банков США, особое место в разговорах занимает госдолг. По этим вопросам, Бреннон созванивался с Либби.  

Вопрос наращивания нефтяной добычи сильно заботят вице-президента, не единожды поднимался вопрос о масштабном финансировании промышленного производства сланцевого газа и нефти, прежде всего компанией Devon Energy, именно она месяц назад впервые применила комбинацию наклонно-направленного бурения с протяженными горизонтальными участками и многостадийного гидроразрыва пласта. Тем самым, я допускаю, что Чейни рассматривает возможность постепенного отказа от нефти саудитов, в пользу наращивания собственных объемов добычи, за счет месторождений Ирака, а в недалеком будущем, когда цены на нефть будут высокими, за счет сланцевой нефти в США.  

Я поторопился, назвав на встрече с Бренноном его компанию биржевым кукловодом. Компания Vanguard, превратилась в источник финансовых интересов Чейни и его команды, которые за счет своего административного ресурса и, возможно, ЦРУ, занимаются заработком огромных денежных средств. Однако попомните мое слово, Чейни приходят и уходят, а выросшие еще сильнее за счет него и его команды инвестиционные фонды, станут кукловодами мирового финансового рынка.  

– Неплохо, Майкл! – подхватил Лэрри – жаль, что полученные тобой данные нельзя прикрепить к делу, поскольку добыты они были незаконным путем. Ничего, рано или поздно и эти данные понадобятся. Что у тебя Мария?  

– Дональд Рамсфельд, еще в 1969 взял к себе на работу в Департамент Конгресса экономических возможностей Дика Чейни. С тех пор они не расставались и тянули друг друга и по бизнесу и по политике. Кстати, назначить Рамсфельда министром обороны, Джорджа Буша-младшего, убедил Чейни. Да и вообще, сейчас у вице-президента больше власти, чем у президента. Пол Вулфовец познакомился с Чейни и Рамсфельдом, когда те были сенаторами, затем Вулфовец стал заместителем министра обороны Дика Чейни при Буше-старшем. Позже именно Вулфовец познакомит всех с Льюисом Либби, который был его протеже по Йельскому университету, а Чейни привел перспективного советника, которая была еще при Буше-старшем Кондолиззу Райс. Она кстати, и стала инициатором создания группы «Вулканы». Эта группа плотно контактирует с кем-то из руководства ЦРУ, потому что только высокопоставленные сотрудники разведки могли уничтожить из компьютера сотовой компании данные о звонках Ларри Силверстайна за 11 сентября прошлого года.  

Моя гипотеза по этой группе «ястребов», что все они сошлись на основе двух тем: нефтяной бизнес и экспансия США на Ближний восток. Известно, что с Vanguard точно связаны Чейни и Рамсфельд, они являются крупными акционерами. Интуиция мне подсказывает, что Вулфовец, Либби и Райс тоже заинтересованы в росте активов Vanguard, иначе мне не объяснить их рвение развязать очередную войну в Персидском заливе. Ну не может же ими руководить жажда большой крови в Ираке и Афганистане.  

Напомню также, что министр обороны Рамсфельд, сразу после терактов в Нью-Йорке попросил заместителя директора ЦРУ Бреннона искать доказательства о возможной причастности к случившемуся Ирака. Его заместитель Вульфовиц, сразу после терактов стал агитировать за ввод войск в Афганистан, а советник Баша-младшего по национальной безопасности Кондолиза Райс игнорировала несколько раз предупреждения от директора ЦРУ Джорджа Тенета о возможных терактах в США. Что показывает на заинтересованность данных лиц в терактах 11 сентября.  

– Хорошо! – удовлетворенно сказал Меффорд – Пока этой собранной папки будет достаточно, чтобы предъявить ее, если потребуется. Она пусть пылится в моем сейфе. Вы сегодня отдыхайте, а завтра ко мне за новым заданием.  

Олег Криницын  

После встречи с Дугласом, Сыпачев вдохновился. Он посчитал, что контрразведка, точно его «проморгала», иначе арест уже бы состоялся. Головокружение от успехов, сильно усыпило бдительность полковника ГРУ. Он перестал оглядываться, появилась более уверенная походка. Криницын и его группа внешнего наблюдения это хорошо видела и были уверены, что в ближайшее время произойдет попытка передачи секретной информации о сотрудниках военной разведки России американцам. Подтверждением этому стала оставленная красной губной помадой метка на фундаментной плите дома №17 по улице Минской, подтверждающая готовность к передаче данных.  

Вечером 4-го апреля, Сыпачев направился из дома в сторону метро. Вид его вновь стал более нервным и напряженным. Вновь он стал оглядываться по сторонам. Оперативники предположили, что с большой долей вероятности, именно сегодня состоится закладка тайника, недаром его поведение резко изменилось. Олег позвонил генералу и получил санкцию на засаду в районе расположения тайника. Группа захвата выдвинулась на место возможной спецоперации. Главное сейчас было не сорвать закладку тайника, поэтому вслед за Сыпачевым отправили только двух оперативников, которые держались от полковника на достаточно приличном расстоянии. В районе дома по улице Минской №17, оперативно устанавливались системы видеонаблюдения. Передвижной штаб Криницина, располагающийся все в той же «Газели» на будке, которой написано слово «Хлеб», уже прибыл на место. Все приготовились к появлению Сыпачева. Время подходило к 21-00, и в наушнике Олега послышался голос одного из оперативников оцепления:  

– Внимание! Объект появился!  

Сыпачев достал из-под пальто полиэтиленовый пакет и засунул его в темную щель. Затем он распрямился и с облегчением вздохнул. В следующее мгновение его припечатали к стене: группа захвата ФСБ действовала молниеносно. Обмякшего, словно мешок, Сыпачева подхватили под руки, и повели к машине. Все произошло быстро, уже через минуту ничего не напоминало о только что проведенной спецоперации: все сотрудники ФСБ уехали, захватив ранее установленное спецоборудование.  

Александр Сыпачев сидел в наручниках в комнате для допросов, с поникшей головой, со стыдливым взглядом, как у мальчика с картины Федора Решетникова «Опять двойка». Он уже понимал, что для него все кончено. Единственное, что он может сделать – это рассказать обо всем что знает, в надежде, что это сочтется при вынесении приговора.  

– Как вы понимаете – сразу с входа в кабинет начал Криницын – отпираться для вас нет смысла. У нас есть все записи, начиная с вашего посещения американского посольства и заканчивая вашей закладки в тайник секретной информации по вашим друзьям и коллегам из Главного разведывательного управления. Вот вам листки бумаги и ручка, пишите чистосердечное признание. У меня только один вопрос?  

– Спрашивайте – траурно произнес Александр.  

– Как это вообще может быть возможным, что человек, верой и правдой служивший своей стране, восхищавшийся подвигами Рихарда Зорге, Леопольда Треппера, Шандора Радо и желавшего во всем походить на них, в один миг превратился в подонка? Как смог ты продать врагам не только свою многолетнюю дружбу с сослуживцами, но и всю свою веру, и все свои жизненные ценности?  

– Ты еще молод капитан – тихо начал Сыпачев – думаешь, что все у тебя впереди. Когда надеваешь свой капитанский мундир на праздник, стоишь перед зеркалом и любуешься собой. Представляешь, что пройдет, немного времени, и ты будешь стоять перед этим зеркалом уже в красивом праздничном генеральском мундире с лампасами, а вокруг тебя будут бегать внуки. Любящие дети и жена подойдут и обнимут тебя наполненные заботой и гордостью.  

Пройдет 20 лет, и когда ты посмотришь на себя стареющего в это зеркало, увидишь там неудачника, который остался без семьи и квартиры после развода, совершенно одинокого и ни кому не нужного. Государство, на которое ты пахал всю жизнь, в конце концов, оценит твой труд на уровне токаря на заводе. Вот тогда, ты обесценишь все, во что безукоризненно верил всю жизнь. Вспомнишь, что информация, которой ты владеешь, стоит десятки, а может быть и сотни тысяч долларов и захочешь купить себе то, что не смог добиться своим трудом. Поверишь, что деньги смогут вернуть семью, заменить и уважение, и детей с внуками, и заглушат голос совести.  

– Интересная у тебя логика – перебил Олег – значит, государство тебя не так оценило, жена сволочь развелась! Бросили все его, бедного, несчастного! Да ты же всю жизнь был эгоистом! Ты же от всех хотел пользу получать: от жены, от детей, от сослуживцев и государства. Ты же офицер, ты не работать, а СЛУЖИТЬ должен был Отечеству и своей семье. Не требовать от них, а давать им. Знаешь, почему большинство предателей, сбежавших к своим «кормильцам» в США и Англию кончают плохо: кто спивается, кто кончает жизнь самоубийством, с кем-то несчастный смертельный случай происходит? Не могут деньги что-либо заменить. Они могут на какое-то время создать иллюзию благополучия, но заменить или вернуть, они ничего не могут. Если ты прожил, как сволочь эгоистичная, то и помрешь ты сволочью эгоистичной! Все тебя будут ненавидеть и прежде всего те, на кого ты работал, и бог тебя покинет, потому что не заслуживаешь ты его внимания! Потому что изменников Родины нигде не любят!  

Криницын вышел из комнаты, оставив Сыпачева наедине с самим собой и его чистосердечным признанием. В рабочей комнате, где ведется видео – и аудиозапись допроса находился генерал-полковник Сыромолотов, который внимательно наблюдал за поведением Сыпачева в комнате допросов.  

– Знаешь, Олег! – не отрывая взгляда от Сыпачева, обратился к Криницыну Сыромолотов – а я ведь никогда перед зеркалом не кривлялся и не представлял себя генералом, в отличие от него. Вместо того чтобы мечтать о счастливой старости, я просто всю жизнь добросовестно служил Родине. Мне понравился твой монолог!  

– Олег Владимирович! – обратился Криницын – я как раз хотел у вас спросить. Я просмотрел материалы дела Сыпачева и там обнаружил протокол допроса старшего лейтенанта Сергея Савенко, стоявшего на посту у входа в посольство США, когда туда наведался Сыпачев. Так вот, там написано, что Савенко заподозрил, что Сыпачев повел себя странно и поэтому позвонил в ФСБ. Но ведь мы о шпионе знали еще утром, до того, как Савенко увидел его и о нем узнал он от нас? Также меня возмутило, что Савенко упоминает, что встречать Сыпачева вышел Дуглас и ничего не сказано об Уильямсе, который был с ним рядом.  

– Эх, Олежка, Олежка! – приобняв Криницына, начал отвечать генерал – никак ты не угомонишься, правду ему подавай. Когда мне Лебедев, директор СВР, давал информацию о возможном появлении шпиона у посольства, он сразу попросил найти источник информации, заслуживающий доверия в суде. У них не принято выдавать истинные источники информации. Насчет Уильямса, у Лебедева похоже идет своя игра, поэтому, он попросил по возможности, не упоминать его в материалах расследования. Поэтому, иди, скажи Сыпачеву, опустить в своем чистосердечном признании его звонок в посольство накануне визита, пусть начинает писать сразу со своего прихода и больше акцентирует внимание на Дугласе. Понял?  

– Нет! Но разрешите выполнять!  

Оба засмеялись.  

– Готовься к командировке, тебя ждет подзабытое тобой дело Бориса Абрамовича.  

– Неужели в Лондон? – с надеждой спросил Олег.  

– Разбежался! На Северный Кавказ!  

Александр Потеев  

Александр сидел в больничной палате напротив кровати его жены. Марине постановили диагноз – микроинфаркт. Встреча с сотрудницей посольства США чуть ли не отправила ее на тот свет. Сейчас, встреча с мужем ей также далась тяжело. Она плакала, когда рассказывала, что с ней произошло. Как к ней подошла девушка и представилась сотрудницей посольства, что в ее власти построить отличную карьеру дочери или наоборот, разрушение ее надежд. Что если муж не согласится с ними работать, то их семье придется плохо и наоборот, обещала процветание, если они договорятся.  

– Саша, я тебя умоляю! – со слезами на глазах, тихо, явно больным голосом произнесла Марина – сделай, что они просят. Наши дети, это единственное, что у нас есть. Если с ними что-нибудь случится, я не смогу жить. Ты не сможешь жить. Зачем нам вообще жить на свете, если мы зря ее проживем и не оставим ничего после себя. Обещай мне, что все у нас будет хорошо, и нам больше никто не будет угрожать.  

Потеев сжал от злости кулаки, посмотрел звериным взглядом на жену, и сказал:  

– Обещаю! Обещаю, что ты больше никогда не услышишь угроз.  

Он резко встал. Поцеловал жену в щеку.  

– Я приду завтра – сказал он, мне сейчас пора на работу. Тебе что-нибудь принести?  

– Мне ничего не надо, кроме спокойствия за тебя и детей.  

Потеев посмотрел на нее несколько секунд, развернулся и быстрым шагом вышел из палаты. Злость переполняла его. Ему хотелось найти Робертсона и Кенсинджер, хладнокровно задушить их собственными руками.  

В связи с болезнью жены, Потееву дали внеочередной отпуск на две недели, чтобы он побыл с женой, помог ей восстановиться. Но не этому хотел посвятить время Александр, он решил потратить его на разоблачение этих агентов ЦРУ, чтобы их посадили за решетку лет на 20, и чтоб знали, кому обязаны они будут своему заключению.  

Первым делом Потеев посетил кофейню, в которой произошла встреча 3-го секретаря посольства Юнджу Кенсинджер и Марины, скопировал данные видеонаблюдения. Затем показал фотографию Юнджу дочери Маргарите, и та подтвердила, что именно она представилась в прошлом году ей как Синти Робсон.  

Кстати, надо отдать должное, несчастье с мамой сблизило Марго с отцом, теперь они, хоть не так как раньше, но все-таки стали общаться между собой. Потеев, понимая, что вряд ли сможет обеспечить стопроцентную защиту семьи, стал допускать, что возможно, отъезд дочери на работу в Америку, может наоборот спасти ее от возможной опасности. Маргарита в свою очередь, стала задумываться, что родители стареют, и она не может эгоистично их бросить навсегда, поэтому все свои карьерные амбиции она должна соотносить с возможностью заботы о близких.  

Всего два часа потребовалось для того, чтобы поймать Кенсинджер при выезде из посольства на автомобиле без дипломатических номеров. Теперь Александр решил превратиться в ее тень, чтобы, в конце концов, поймать ее на шпионской деятельности.  

Прошла неделя, как Потеев ежедневно следил за Юнджу. Особо ничего подозрительного он не наблюдал, кроме как посещения ею одного из московских НИИ, которое работает на Министерство обороны. Александру явно не хватало возможностей, чтобы в одиночку собрать доказательства ее шпионской деятельности. Необходимо иметь доступ к контрразведывательной информации, возможность организовать прослушку, видеонаблюдение. Он никого не знал лично в контрразведке, чтобы попросить помощи в этом расследовании. Идея по дальнейшим следственным действиям пришла с неожиданной стороны.  

Занимаясь слежкой за Кенсинджер, сидя в своем автомобиле и слушая радио, он услышал, что сотрудникам контрразведки ФСБ 4-го апреля удалось задержать с поличным во время передачи секретных документов завербованного американской разведкой полковника ГРУ Александра Сыпачева. В эфире прозвучал отрывок из телефонного интервью с руководителем операции по задержанию шпиона, который не представился, но попросил слушателей, если кто-либо знает что-нибудь новое о разведывательной деятельности задержанного, сообщить информацию по телефону и продиктовал свой номер телефона. Потеев решил попробовать встретиться с контрразведчиком, в надежде, что он сможет помочь поймать с поличным Кенсинджер, и куда-то пропавшего Робертсона.  

– Алло, добрый день! – поздоровался по телефону Потеев.  

– Да какой к черту добрый день – послышался возмущенный голос – дернул меня бес сказать журналистам свой номер телефона, так каждый городской псих считает должным позвонить мне и сообщить, что подозревает своего соседа в шпионаже. Я как понимаю вы очередной бдительный радиослушатель?  

– У меня есть информация, но я не псих.  

– А вы когда-нибудь видели психа, который признавал себя психом?  

– Вы правы. Но поверьте, это не тот случай. Меня заставляют работать на ЦРУ два сотрудника американского посольства, я отказался, так они довели до инфаркта мою жену. Я сам стал следить за ними, но мне не хватает ресурса, чтобы поймать их с поличным.  

– Так вы идите официально на Лубянку и пишите заявление.  

– Я опасаюсь. Причем ни столько вербовщиков, сколько своих работодателей, они могут отстранить меня от работы на неопределенный срок в связи с внутренним расследованием моей деятельности, а я этого допустить не могу.  

Криницын почувствовал, что на том конце провода не врут, что с ним разговаривает такой же, как и он, работник спецслужб, попавший в очень не приятную ситуацию.  

– Меня зовут Олег Криницын. – продолжил серьезным голосом Олег – Я капитан контрразведки ФСБ. Как звать вас, где и когда вы готовы со мной встретиться?  

– Я Александр. Моя машина стоит на парковке рядом с вашим зданием. Будьте на парковке через 15 минут, я к вам подойду.  

Олег подошел на парковку и стал ходить из стороны, в сторону привлекая внимание недавно звонившего ему человека.  

– Здравствуйте Олег, я Александр – услышал где-то сзади от себя Криницын и повернулся.  

Перед ним стоял интеллигентный, лет 50-ти мужчина.  

– Пойдемте ко мне в машину.  

– Кто ваш работодатель, Александр? – спросил Криницын, садясь в автомобиль.  

– Именно те, о ком вы думаете. Я работаю в разведке, наши ведомства на первый взгляд не пересекаются, но взаимозависимы. Если бы данные по сотрудникам американского посольства не касались меня лично, я бы попросил Лебедева передать информацию вам, но, к сожалению, от этой информации может зависеть моя карьера.  

– Почему? Вы ведь отказались от сотрудничества? – спросил Криницын.  

– Да. И моя совесть чиста. Вам, как контрразведчику будет понятно, чего я опасаюсь. Когда я работал в Нью-Йорке под прикрытием, надо мной был руководитель резидентуры. Потом я уехал в Россию с семьей, а этот руководитель сдался ЦРУ. Когда его спросили, кого вы можете порекомендовать для налаживания контактов, а если прямо говорить – предательства Родины, то он рекомендовал меня. Какое отношение у вас будет ко мне? Как минимум, вы сможете это допустить и хотя бы на время внутреннего расследования, уберете с работы. А от греха подальше, вообще лучше отправить на пенсию. А для меня, как, наверное, и для вас, работа – это жизнь.  

– Убедительно! Ладно, что у вас есть?  

– Полгода назад на мою дочь вышла девушка, представилась Синти Робсон, в последующем я выяснил, что это 3-й секретарь посольства США в Москве Юнджу Кенсинджер, вот ее фото. Она предложила пройти преддипломную практику и работу в «American Councils for International Education». Мне уже тогда стало это подозрительным, особенно, откуда они узнали, что у моей дочери есть такая потребность. Я заподозрил прослушку у себя в квартире и не ошибся – проверка показала, что у меня установлено 10 микрофонов и 2 видеокамеры. После того, как на меня вышел сотрудник посольства Дэвид Робертсон, и я отказался от работы на них, они всю аппаратуру убрали и обещали больше не беспокоить. И действительно несколько месяцев не беспокоили.  

Видать «Центр» не оставил их в покое и они решили повторить попытку, но уже через мою жену. Олег – Потеев положил ему руку на плечо – моя жена чуть ли не умерла, из-за них у меня испортились отношения с дочерью, я хочу, чтобы они сели в тюрьму на 20 лет и все эти 20 лет ежедневно жалели, что однажды подошли ко мне. Помоги!  

– Что у тебя на них есть, Александр? – спросил Криницын – Ведь даже прослушку из твоего дома они убрали. Допустим, есть свидетельские показания твоей дочери и жены, видео твоей жены и Юнджу в кофейне. Этого мало для ареста.  

– Я неделю катался за Кенсинджер, вот фотографии, как она встречалась с каким-то сотрудником НИИ Минобороны, к сожалению, кроме этого ничего нет. Робертсона я за эту неделю не встречал, похоже, он куда-то уехал. Вообще, у меня сложилось впечатление, что он хоть и сотрудник американского посольства, но не в Москве, а, например, СНГ, ну или он здесь новичок, недавно приехал и еще не освоился. Я обратил внимание, что хотя мы с ним встречались в центре Москвы, было видно, по его взгляду, что ему все здесь незнакомо, что он все видит впервые.  

– Так. Сотрудник НИИ это зацепка, можно поймать как вашего Сыпачева, на передаче секретных данных!  

– Почему нашего? – удивился Потеев.  

– Так информация по нему пришла из СВР, а мы уже ее отработали!  

– Странно, я не в курсе.  

– А у вас, что, все в курсе всего, что происходит по ведомству?  

– Нет, конечно, но все что касается американцев и их посольств, всегда проходит через меня, я руководитель американского отдела. Если только…  

– Значит не все! В общем, давай обменяемся номерами телефонов, и я тебе позвоню, как только запустим в работу.  

Несколько дней Потеев переживал по поводу того, что Лебедев не ставит его в полный курс дела по американскому направлению. То его перед фактом поставили, что в Вашингтоне есть агент-нелегал «Ясень», хотя он всегда занимался нелегальной разведкой. Теперь узнал, что внешняя разведка работает в американском посольстве в Москве. Посольство США всегда была вотчиной контрразведки, но, как оказалось, и у СВР там появились свои интересы, но это прошло мимо полковника Потеева. Александр больше всего опасался, что он потерял доверие вследствие предательства его бывшего непосредственного руководителя в Нью-Йорке Сергея Третьякова. С другой стороны, много людей, так или иначе, пересекались по работе с Третьяковым, это не основание оказаться всем им под «колпаком». Александр услышал звонок телефона.  

– Алло, Александр, привет, это Олег! – представился Криницын – ты можешь приехать ко мне прямо сейчас?  

– Да, а что, есть информация?  

– Ты приезжай все сам увидишь.  

Потеев помчался на Лубянскую площадь. Олег его встретил и сопроводил в комнаты допроса. Там он в мониторах увидел допрос старых его знакомых. В одной комнате работали с Юнджу Кенсинджер, а в другой с Дэвидом Робертсоном.  

– Быстро сработали, молодцы! – обрадовался Потеев.  

– Они уже были в зоне интересов нашего ведомства. Тот сотрудник НИИ Минобороны, которого ты сфотографировал, его зовут Виктор, работал с нами. Дэвид Робертсон, правильно ты сказал, не из московского посольства, а из посольства США в Киеве, он проводил за границей конспиративные встречи с Виктором. На территории же России американцы поддерживали с ним так называемую "безличную связь" – то есть связь с использованием тайников и тайнописных почтовых отправлений. Эту часть операции осуществляла сотрудница ЦРУ Юнджу Кенсинджер. Так что тебе повезло, что ты смог сфотографировать их вместе, редкая возможность. Вчера мы их взяли одновременно, одна группа захвата сработала в Киеве и доставила Дэвида в Москву, а вторая группа в это время взяла Юнджу.  

Их интересовала информация о противолодочном комплексе ВА-111 «Шквал». У нас полно неопровержимых доказательств против них, поэтому даже нет необходимости допрашивать тебя и твою жену с дочерью. У тебя не будет неприятностей на работе и от тебя навсегда отстанут «цэрэушники».  

Единственное, что нам не удалось сделать для тебя, так это убедить Администрацию президента, в необходимости судить их, а потом, засадить по полной программе, в назидание другим. Волошин сказал, что ущерб от их деятельности незначительный, с американцами у нас складываются хорошие отношения, лишняя напряженность не нужна. Поэтому приказал их просто навсегда выслать из России.  

– Незначительный ущерб! – возмутился Потеев – У меня жена чуть ли не умерла, я из-за них с дочерью переругался! Да кем себя возомнил этот Волошин! Это не его семья была в шаге от краха!  

Зря я к тебе, Олег, обратился, надо было их перестрелять к чертовой матери. Отсидел бы, так хоть знал бы, за что, и они не ушли бы от ответственности. Прав был этот Дэвид, когда с наглой ухмылкой говорил, что я ничего против него не сделаю. Да пошли вы все!  

Потеев махнул рукой и пошел, озлобленный и непонятый, прочь из этого теперь ненавистного ему здания.  

Джон Уильямс  

Дуглас уже третий день в негодовании. Он не может понять, как, такая отлично спланированная операция с Сыпачевым могла провалиться, даже не начавшись. Наконец-то он дождался информацию по материалам дела на Сыпачева и вызвал к себе Уильямса.  

– Ты идиот, Уильямс! – начал орать на него Дуглас – как тебе могла прийти в голову мысль, сказать Сыпачеву, чтобы он пришел в посольство!  

– Сэр, но вы же сами говорили, что это оригинальная идея, что к нам каждый день приходят десятки русских и на какого-то очередного никто не обратит внимание.  

– Мало ли, что я говорил! Результат показал, что это идиотская идея. До меня дошла информация, что Сыпачева сдал контрразведке милиционер, который стоял на входе по фамилии Савенко. Я навел справки, его уже сняли с нашего поста.  

– Вы удивлены, что русский милиционер работал на контрразведку? – с иронией спросил Джон.  

– Я удивлен, что ФСБ так быстро сработали! Также меня удивляет интуиция этого старшего лейтенанта. Как он из десятков посетителей посольства, определил именно того, кого надо.  

– Если вы меня вызвали, чтобы я вам это объяснил. То я могу предположить, что сведения о посетителях посольства, постовые милиционеры заносят в журнал. Данные из журнала ежедневно передают ФСБ. Может кто-то переписывает данные, или просто вечером, по телефону, тот же самый Савенко или кто-нибудь другой, передают тому, кому надо. После этого идет экспресс проверка этого списка, из которого вычленяются наиболее подозрительные гости. Обычная регламентная работа взаимодействия между милицией и контрразведкой.  

– Я тебя из-за другого вызвал. То, что мы под постоянным надзором контрразведки всем известно. Я в каждой уборщице подозреваю агента ФСБ. Меня другое волнует.  

В материалах дела этого Сыпачева интересные данные выборочной амнезии образовались. Господин Сыпачев на допросе хорошо помнит, что он контактировал со мной, а что с тобой, Уильямс, с которым первым познакомился, когда звонил в посольство, с которым я вышел его встречать и полтора часа разговаривали в его кабинете, не помнит. Ты также отказался от работы с Сыпачевым, как будто чувствовал, что возможен провал операции. Теперь странно получается, я вынужден буду уехать из России, пока за мной не пришли из контрразведки, а ты перед всеми остаешься чистеньким!  

– В голове полковника не могу копаться. Могу только предположить. Сыпачев просто забыл мое имя. Я с ним контактировал за месяц до вашей с ним встречи, с какой стати он должен меня помнить. Вас помнит, потому что вы с ним встречались накануне его ареста. Я с ним находился в одной комнате вместе с вами полтора часа, все эти полтора часа я с ним практически не общался. Отказался от оперативной работы с ним, только из-за того, что я всего лишь стажер, и не могу ставить под угрозу операцию из-за недостаточной компетентности в оперативных делах. И, вообще, я не понял, к чему вы господин Дуглас ведете? Вы меня в чем-то подозреваете? У вас что-то на меня есть или вы решили свой провал свалить на меня?  

Вчера я узнал из прессы, что были пойманы еще двое наших сотрудников Робертсон и Кенсинджер, с которыми я ни разу не пересекался и в глаза не видел. Их вы тоже на меня хотите скинуть? Умейте признавать ошибки, а свои ошибки я всегда готов признать.  

– Далеко пойдешь Уильямс. – Уже спокойным голосом сказал Дуглас и выпил две успокоительные таблетки. – То, что у меня дела полная задница, это точно. Два провала в течение недели мне никто не простит. В критической ситуации я становлюсь подозрительным. Подумать только, я уже стал думать, что вы решили меня подсидеть, Уильямс. Совсем забыл, что вы всего лишь стажер. Вы свободны.  

Уильямс вышел из кабинета Дугласа и облокотился на стену, ему казалось, что силы покинули его, и он не может идти дальше. Джон боялся, что «Директор станции», теперь, скорее всего бывший «Директор станции» – обвинит его в работе на русских, а это тяжелое обвинение. Даже если оно будет бездоказательно, все равно, может сильно отразиться на дальнейшей карьере. «Отмыться» не помогут ни Блэк, ни Колт, протеже которых он считается в Госдепартаменте. Слава богу, дальше подозрения в карьеризме, дело не пошло.  

Джон вернулся в свой кабинет. Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, после разговора с Дугласом, он решил погрузиться в свою непосредственную работу и погрузился в изучение бумаг. Тревожные мысли Уильямса улетучились сразу, как только он увидел, перебирая документы по американским журналистам в Москве, список журналистов из США на посещение зоны боевых действий на территории Чеченской республики, где значилась журналист от радиостанции «Голос Америки» Ребекка Сантана. Сердце Джона, как ему показалось, резко остановилось. Он моментально забыл про Сыпачева и Дугласа, весь мыслительный поток был направлен на страх за Ребекку на войне в Чечне. Как будто и не прошло полгода с момента их первой и последней встречи. Ему хотелось сорваться к ней и не допустить ее командировки на Северный Кавказ.  

Немного успокоившись, Джон собрался с мыслями, нашел телефон редакции радиостанции «Голос Америки» и позвонил:  

– Здравствуйте, вам звонят из пресс-службы Посольства США в Москве, могу я услышать Ребекку Сантану?  

– Здравствуйте! – ответили на другом конце провода – Ребекка в командировке на Северном Кавказе по приглашению российских властей, мы вас об этом письменно уведомляли. Что-то случилось?  

– В принципе, ничего страшного, я хотел уточнить, на какой период она уехала в командировку? В уведомлении ничего об этом не сказано.  

– Вчера вечером она улетела, а вернется ровно через десять дней.  

– Спасибо! Запишите мой прямой номер, меня зовут Джон Уильямс, если не дай бог, что-нибудь случится или понадобится какая-либо помощь, сразу звоните.  

– Я понял вас. Прощайте.  

Джон осознал, что ничего не может сделать. Она уже уехала и он не способен ее уговорить, не делать этого. Опоздал. С другой стороны, даже если бы у него была возможность поговорить с ней, вряд ли это повлияло на ее решение. Одно он точно понял после этой ситуации, что, несмотря на прошедшие полгода с момента их встречи и расставания, Ребекка так и не стала ему безразлична.  

Томас Флетчер  

Как по команде, сразу в нескольких европейских газетах вышли статьи уличающие акционеров «ЮКОСа» в отмывании денег. В них говорилось, что французские налоговые органы на счетах швейцарских банков обнаружили сотни миллионов долларов принадлежащие акционерам этой российской компании. Французские налоговики действительно обнаружили эту находку, но они не были источником информации для СМИ. Над тем, чтобы информация поступила европейским журналистам, поработала служба внешней разведки России.  

Кристофер Стил был в негодовании. Его практически полная уверенность в том, что совсем скоро он получит хорошее вознаграждение от ЦРУ за компромат на акционеров крупнейшей нефтяной компании России, исчезла в один миг, как только в материалах ведущих европейских газет появилась информация об отмывании денег «ЮКОСа» в швейцарских банках. Изучив материалы прессы, он сразу позвонил главе МИ-6 Ричарду Дирлаву.  

– Вы читали утреннюю прессу? – взволнованно начал Кристофер – кто-то слил нашу секретную информацию. Кроме нас об этом знали только Елена-Колонг-Попова, французская налоговая и Флетчер. Я не удивлюсь, если Томас переслал документы журналистам, чтобы перекрыть мне прямой канал на руководство ЦРУ. Он испугался, что станет не нужным звеном между ЦРУ и МИ-6. От него карьеризмом за километр несет. Я не удивлюсь, если он переслал документы даже русским спецслужбам. От американцев можно хоть что ожидать, они делают только то, что им выгодно.  

– Успокойся Стил! – ты уже сошел с ума, тебе везде кажется русский след. Ты сказал «французская налоговая» – это же не один человек, а десятки, может сотни, имеющих доступ к данным. Любой мог за небольшое вознаграждение передать информацию журналистам. А почему ты думаешь, что не могла француженка? Она сейчас находится в опасной ситуации, ее могут заставить платить многомиллионные налоги с денег, которые ей не принадлежат. Единственное, что ей может помочь, это придание этому делу общественного резонанса, необходимо выставить себя жертвой обстоятельств и обмана. Как раз Флетчер, это последний человек, кто заинтересован в опубликовании компромата. Его вес в ЦРУ наоборот мог повыситься, если бы русская компания была включена в американскую игру. Более того, он первым делом сдал тебя мне, заподозрив, что ты не стал играть по правилам и хотел, минуя МИ-6 выйти на ЦРУ, это хорошо, что я был в курсе твоей операции. Флетчер командный игрок, тебе стоит у него многому поучиться, особенно хладнокровию к соперникам, если ты еще все-таки мечтаешь возглавить русский отдел.  

– Я понял вас, сэр! – с явным недовольством от разговора сказал Стил.  

– Кстати, что у вас с докладом по оружию массового поражения? Меня уже спрашивал по этому поводу премьер-министр. Он планирует осенью зачитать его перед парламентом. Ни так уж много времени остается и мне не нужны ваши внутренние подозрения в отношении друг друга с Флетчером! Ты меня понял, Стил?  

– Понял! Доклад будет готов. Я в Ираке нашел людей, которые написали мне свидетельские показания, что якобы видели бочки с химическим оружием, собрал фото и видео коллекцию различных зданий и сооружений, которую можно будет использовать в доказательной базе. Через неделю вернусь в Лондон, и мы с Флетчером приступим к финальному оформлению доклада.  

– Вот это уже другой разговор, наши и американские военные уже подготовились к военной операции в Ираке, а мы до сих пор не подготовили доказательную базу для ее обоснования. Жду от вас с Флетчером конкретных результатов.  

Также из прессы об утечки компромата на «ЮКОС» узнал Томас Флетчер. Теперь и он стал переживать за свое место. Если бы Томас не пересылал документы своему руководству в ЦРУ, то у его начальства не возникли бы вопросы к нему. Однако документы были ранее отправлены, и со дня на день Томас ждал дальнейшие инструкции по взаимодействию со Стилом. Теперь, после публикации компромата, к Флетчеру могут появиться вопросы. С другой стороны, какая разница, знает мировое сообщество о мошенничестве акционеров или нет, они все равно находятся на крючке ЦРУ, поскольку в любой момент можно арестовать все известные их активы. Опасность состоит в том, что если российские власти начнут уголовное преследование собственников «ЮКОСа», то вряд ли они станут полезны разведке, они тогда будут думать о том, как бы ни сесть на долгие годы. Остается надеяться, что административного влияния ЦРУ на Администрацию Президента и Правительство России, которое сохраняется с 90-х годов, будет достаточно, чтобы не начать репрессии против «ЮКОС». Флетчер все же решил позвонить Уильямсу, не то, чтобы узнать о возможности утечки информации через него, сколько о перспективах дальнейших действий российской правоохранительной системы.  

– Привет Джон! – поздоровался с давним другом Том, услышав знакомый голос по телефону – Как дела!  

– У меня все хорошо! – стандартно ответил Уильямс.  

– Ты уже читал европейскую прессу?  

– Ты о расследовании налоговых органов в отношении Поповой?  

– Да, но в большей части относительно акционеров «ЮКОСа»  

– Если ты про возможность утечки информации через меня, то это невозможно – решил сразу в лоб ударить Джон.  

– Конечно, нет! Как ты мог подумать, я в тебе полностью уверен. Меня интересует, не могут ли эти публикации повлиять на расследования в России против «ЮКОСа»?  

– Думаю, не повлияют. В противном случае, придется открывать уголовные дела против всех нефтяников, поскольку все они, так или иначе, уклоняются от налогов. Хотя, надо отдать должное, в плане сокрытия налогов акционеры «ЮКОСа» чемпионы. Крупнейшая нефтяная компания, а платит в десять раз меньше среднестатистической. Ты не читал местную прессу, здесь практически каждый день пишут про уход от налогов различных фирм. Если по каждой публикации возбуждать уголовные дела, так через пару лет, половину населения России можно будет посадить. – Усмехнулся Джон.  

– Меня это успокаивает. Если против них начнется расследование, то они вряд ли будут полезны ЦРУ.  

– Это Россия. Друг мой. Она вся прогнила в коррупции и в оффшорах. Ты не представляешь, какие огромные деньги уходят за границу и все они нажиты преступным путем. Это как у нас 150 лет назад, когда был «Дикий запад» – никаких правил, только право сильного.  

– Спасибо, Джон, успокоил! Ты звони, если что, не забывай! Если с нашими увидишься, передавай привет от меня!  

– Обязательно, прощай!  

Олег Криницын  

– Привет Борода! – начал допрос Криницын находящегося в Краснодарском СИЗО бывшего полевого командира Лечи Исламова – меня зовут Олег Криницын, я из контрразведки.  

– Какой интерес есть ко мне у контрразведки? Я ни на кого кроме как на себя никогда не работал, а тем более на иностранную разведку.  

– Нас интересует Борис Березовский, я знаю, что ты с ним пересекался еще до чеченского конфликта в Москве, а потом и во время 1-й чеченской войны.  

– Борис Абрамович появляется везде, где есть большие деньги.  

– Появлялся. Он сейчас в Лондоне, просит политическое убежище. Он объявлен в международный розыск.  

– Я в курсе, но это не значит, что он потерял влияние на все процессы происходящие здесь.  

– Что ты знаешь о его бизнесе в Чечне. Мне необходимы веские доказательства для его экстрадиции. На экономических преступлениях мы вряд ли сможем добиться его выдачи. А вот на террористической деятельности, тем более, когда мы с США союзники, шансы намного повышаются.  

– Какой мой интерес?  

– Получишь в два раза меньше положенного.  

– Это не интересно. Меня все равно убьют рано или поздно. Как только твои коллеги найдут Гелаева, я буду уже не нужен, меня только из-за него в живых держат. Пока я жив многие в Москве по ночам не спят. Слишком много я знаю, много лично видел. Я уже говорил, что своих сдавать не буду, иначе как мои дети в глаза моим друзьям смотреть будут. Мне свобода нужна, там я с Луизой и детьми смогу уехать далеко, где меня не найдут.  

– Это не в моих силах.  

– Тогда нам не о чем разговаривать.  

Криницын встал со стула и сказал:  

– С каких пор тебе Березовский своим стал? На нем крови невинных людей, больше, чем на всем твоем отряде. Прощай!  

– Постой! Ладно, если тебе удастся посадить на пожизненное эту гниду – это будет достойная плата. Садись, я расскажу что знаю.  

Я познакомился с Березовским еще во времена «ЛогоВАЗа». Тогда, в самом начале 90-х, вопросами безопасности предприятия занимались чеченцы, многих из них я знал лично. Березовский всегда вел дела с чеченскими бандитскими группировками. Осенью 1996 года в практически независимой, победившей целую российскую армию Ичкерии сепаратисты праздновали назначение Березовского заместителем секретаря Совета безопасности РФ. Салман Радуев, тогда говорил журналистам, что Березовский — человек «благородный».  

С самого 1996 года лидеры чеченских бандитов гостили в доме приемов «ЛогоВАЗа» в Москве. Там бывали Арби Бараев, Ахмед Закаев, Шамиль Басаев, Мовлади Удугов, это только те, о ком я точно знаю. Им было, за что благодарить Бориса Абрамовича. Это он да еще мечтавший о лаврах миротворца генерал Лебедь привезли сепаратистам шикарный Хасавюртовский мир, причем в тот самый момент, когда бандиты уже считали свои последние дни. Ошалевшие от такой удачи Масхадов и Яриханов рассказывали при мне, я тогда был в масхадовском спецназе, что они считали, что все, конец им пришел, а тут такое счастье.  

Договаривались они долго и трудно, но вдруг вмешивался Борис Абрамович, отводил в сторону Мовлади Удугова, а по возвращении начинал сдавать позиции российской стороны.  

За несколько месяцев до назначения заместителем секретаря Совбеза, в августе 1996-го, Березовский появился в Чечне. Федералы тогда сдавали боевикам Грозный и выпускали их, полностью блокированных, целыми и невредимыми. Такое в течение первой чеченской кампании случалось сплошь и рядом: когда сепаратистов загоняли в угол, откуда-то сверху поступал сигнал отступать. Клянусь Аллахом, без Березовского здесь не обошлось.  

Генерал Пуликовский, упорно не желавший отводить войска, вынудил миротворцев Лебедя и Березовского лично прилететь в Чечню. Первым делом они напрямую отправились к Масхадову. Лишь потом столичные чиновники явились в штаб федералов. Так заключался выгодный чеченцам и Березовскому мир с Ичкерией.  

Монетизировать прекращение активных боевых действий Борису Абрамовичу удалось очень быстро. Вместе с чеченскими партнерами он развернул бизнес на похищении людей. После выхода федералов из мятежной республики цены на живой товар совершили мощный рывок. Если во время войны пленного меняли на бандита по тарифу один к одному, то теперь размеры выкупа достигали 1–2 млн. долл., а за жизнь полпреда Ельцина в Чечне Власова заплатили 6 млн. долл.  

То и дело в СМИ возникало лицо Бориса Абрамовича, который в аэропорту возвращал Родине еще одного кавказского пленника. Известны случаи, когда Березовский платил деньги за то, чтобы не отпускали заложников без его участия. Он явно, таким образом, думал, что удастся ему изменить свой образ в положительную сторону в российском обществе. Борис – миротворец! Борис – освободитель! Смелый, не боится лично вести переговоры с террористами. Не удивлюсь, если он тогда не только зарабатывал деньги, но и мечтал о своем личном президентстве в будущем.  

Вот так, ответственный за госбезопасность Борис Березовский прямо и косвенно финансировал бандформирования. Косвенно — организуя похищение людей и их последующий выкуп. Прямо — выплачивая деньги, например, при мне он лично заплатил 2 млн. долл. Шамилю Басаеву, которые были потрачены на «помощь ветеранам буденовского рейда».  

– К твоим словам еще бы доказательства приложить, так сейчас ничего отыскать не удастся – с грустью произнес Криницын.  

– Тебе надо к Хаттабу идти. Я точно знаю, у него есть видеосъемка, как Масхадов и Басаев делили деньги которые им лично вручал Березовский. Находясь среди волков, необходимо себя обезопасить, об этом Хаттаб позаботился заранее. Им Хаттаб сейчас важен, как источник арабских денег, они мечтают перенаправить потоки на себя, но пока у них ничего не получается. Как только они сомкнут поступление денег на себе, Хаттаб будет не нужен. Он уже токсично действует на них, американцы требуют, чтобы борцы с русскими отказывались от помощи террористов, тогда смогут получить поддержку от США в освободительной борьбе. Компромат Хаттаба, находящийся в надежных руках, стал гарантией безопасности как от Масхадова с Басаевым, так и Березовского. Они наоборот теперь заботятся о его добром здоровье, иначе никто не гарантирует, что данная видеокассета, не всплывет у вас.  

– Спасибо, Лечи! – поблагодарил Олег – теперь я, кажется, знаю, что мне следует делать. Пора ехать в Грозный.  

Олег уже подъезжал к Грозному на своей машине, выдалась бессонная ночь. Он не стал останавливаться на ночлег, ему хотелось как можно быстрее приехать. Необходимо узнать у местных «фээсбэщников», о местонахождении Хаттаба. Сейчас задача упрощается, чтобы получить компромат на Березовского, важно не взять Хаттаба живым, живой он может не сказать, где находится кассета, да и это невероятно сложно сделать, а донести информацию до хранителя кассеты, что его убийство организовано Масхадовым и Басаевым. Пока он доехал до места назначения, в голове уже созрели общие черты плана.  

Генерал-лейтенант Вячеслав Кадяев, начальник УФСБ по Чеченской республике лично встретил Криницына и сопроводил в свой кабинет.  

– Мне звонил Олег Владимирович, просил помочь вам в поисках Хаттаба. Вы там, в Москве интересные люди, мы этого Амир ибн аль-Хаттаба ищем с 1999 года, как только стало известно, что он стоит за терактами в Буйнакске, затем в Москве и Волгодонске. Если бы нашли, он уже был бы мертв – у нас приказ – на поражение. Его уже восемь раз пытались убрать, так нет же – не получилось, похоже у него как у кошки – девять жизней. Так что, тебе капитан повезло, следующая попытка будет удачной – улыбнулся Кадаев.  

– У меня другие обстоятельства. Мне нужно, чтобы в его убийстве можно было обвинить Масхадова и Басаева. Таким образом, ракетный удар или операция зачистки не подойдет. В идеале, необходимо иметь своего человека в окружении Хаттаба.  

– Своего человека иметь, ну скажешь тоже. Да он постоянно переезжает вместе со своим лагерем, мы даже точно не знаем, где его лагерь находится. У него три уровня охраны, просто так не подобраться. Лично «Черный араб» общается лишь с самыми проверенными людьми, а со всеми остальными, только через телохранителей. Даже по телефону он лично не разговаривает. Стоит в десяти метрах от телефона находящегося на громкой связи, а отвечать посылает помощника. Сейчас, кажется, вообще отказался от мобильной связи, боится, что ракету по координатам телефона пустим. Нам еще осенью 1999 года удалось его отследить. Завербованный информатор пронес «маячок» в его лагерь, но пока спецназ добирался до места нахождения Хаттаба, у прибора села батарейка и мы опять потеряли лагерь.  

– Вот. Если получилось один раз, значит можно повторить и сейчас. Выход всегда есть, надо его найти. Как, например, Хаттаб держит связь со своими родственниками и «Братьями Мусульманами», если теперь у него нет телефонной связи?  

– Через письма. Идет длинная цепочка курьеров, которую сложно отследить. Знаем, что вскрывает письмо он лично. Перед этим только проходит проверка конверта на запах.  

– Сложно, но не безнадежно.  

– Какой умный нашелся. Мы над этим уже давно работаем. Вначале думали только отследить конечный адресат, а потом пройтись ковровой бомбардировкой. После того, как позвонил Сыромолотов и пояснил задачу, разрабатываем новую идею.  

– Ну и как, появилась идея?  

– А как же! Мы вызвали специалиста по ядам в Грозный. Надеемся, что он подберет такой яд, который действует только на вскрывшего конверт, а действие яда будет схоже с обычным, имеющимся у боевиков ядом, чтобы версия ликвидации Хаттаба Масхадовым или Басаевым выглядела правдоподобно.  

Официально, представители спецслужб объявили о ликвидации Хаттаба 25 апреля 2002 года. Этот факт был подтвержден видеозаписью, которую перед похоронами сделали его телохранители. По воспоминаниям очевидцев, когда «Черный араб» прочел отравленное письмо, он бросил его в огонь. Пару дней спустя террорист почувствовал тошноту и недомогание, списав все на отравление грибами — накануне его отряд поужинал жареными сморчками, собранными в лесу. Полевой командир предположил, что среди грибов оказалась поганка.  

Химик, которого вызвали в Грозный, разработал яд всего лишь за одну ночь. Он обработал бумагу сильнодействующим отравляющим веществом. Особенностью яда было то, что, с одной стороны, его не мог почувствовать пес-нюхач, а с другой — отравленный им человек умирал не сразу, а через некоторое время. Цепочка курьеров, доставившая письмо, постепенно также умерла, но благодаря тому, что предшествующие смерти симптомы напоминали пищевое отравление, она выглядела вполне естественно. Состояние самого Хаттаба ухудшалось с каждым часом: муки были столь сильны, что он просил охранников пристрелить его, но те не решались.  

На брифинге перед журналистами в Грозном Криницын увидел знакомое лицо. Он долго думал, где он видел эту девушку, лет 30-ти с темными волосами и только когда она задала вопрос пресс-атташе контртеррористического командования, он узнал – это была та самая американская журналистка Ребекка Сантана, которая разговаривала с американским шпионом Джоном Уильямсом на рождественском приеме в посольстве США. Ноги сами собой потащили его к ней по окончании брифинга.  

– Здравствуйте, А я вас знаю! – таким образом, решил начать разговор Олег.  

– Это не удивительно, если вы слушаете «Голос Америки» – улыбнулась Ребекка.  

– Нет, я не слушаю пропаганду американского Госдепа, но чтобы услышать ваш голос, я готов начать его слушать – улыбнулся в ответ Олег.  

– Я тоже его не слушаю, но мне приходится там работать. А если серьезно? Мы с вами где-то встречались? Откуда вы меня знаете?  

– В прошлом году, на рождественском приеме в посольстве США в Москве.  

– Вы меня запомнили? Ведь мы с вами не общались, а уже полгода прошло! – удивилась Ребекка.  

– Такая яркая женщина, как вы, с первого взгляда запоминается на всю жизнь – удачно сделал комплемент Криницын.  

– Ну, тогда, я думаю, мы уже можем перейти на «ты», раз мы уже виделись и вы запомнили меня на всю жизнь? – засмущалась Ребекка.  

– Олег Криницын! Очень рад тебя видеть. Хотя, честно говоря, не ожидал увидеть здесь, вдалеке от Москвы в районе контртеррористической операции.  

– Журналиста ноги кормят. Тем более тема чеченского конфликта мне очень интересна, не смогла отказаться от приглашения командования. А ты, тоже журналист?  

– Нет. Я участвую в контртеррористической операции.  

– Так ты работаешь в ФСБ или МВД?  

– ФСБ  

– Ну, все. Я от тебя не отцеплюсь. Зря ты в этом признался. Я требую, чтобы ты мне рассказал, кто же убил Хаттаба. А то этот пресс-атташе так ничего толком не сказал. Это ваших рук дело? Сознавайся.  

– Мне бы хотелось, чтобы это были мы, но, к сожалению, голодные волки стали съедать друг друга из-за недостатка финансирования. У боевиков есть сильнодействующие яды. Мы уже несколько раз находили отравленные водку и сигареты. Но я слышал, что они готовили яды не только для федеральных сил, но и для некоторых своих же командиров. Хаттаб сейчас очень многих не устраивал, и в первую очередь Масхадова. Потому что его имя ассоциируется с международным терроризмом, а Масхадов считает себя не террористом, а борцом за независимость. Он подкупил кого-то из хаттабовских наёмников. Это не очень сложно сделать – нужно просто знать людей, приближённых к Хаттабу, и дать очень много денег. Всё зависит от суммы. Люди «Черного араба» продажные, и это знают все, в том числе боевики. Чеченцы старались не ходить с хаттабовцами на операции: те сюда из-за денег приехали и могли продать кого угодно. Его многочисленные кровники — чеченцы и дагестанцы. Сейчас, когда Хаттаба нет, деньги «Братьев Мусульман» пойдут напрямую Масхадову.  

– Сейчас, когда федеральные силы загнали их в леса, им бы наоборот, надо было объединиться под страхом всеобщего поражения. Они что, самоубийцы? – спросила Ребекка.  

– Насколько мне известно, Масхадов и Абу аль-Валид были готовы к устранению Хаттаба ещё летом 2001 года. Хаттаб подозревал это. Он понимал, что мешает Масхадову и что тот хочет его убрать, но ничего не предпринимал. Тянул время. Всё думал, что они не посмеют поднять на него руку. Рассчитывал на близость к Шамилю Басаеву, хотя надежды на него становилось всё меньше и меньше. Возможно, в итоге Хаттаб и предпринял бы какие-то действия, но Масхадов и аль-Валид его опередили. Убрав Хаттаба, Масхадов и Абу аль-Валид убивали сразу двух зайцев: получали контроль над бандформированиями и доступ к деньгам "спонсоров джихада". Хаттаб мешал им обоим. Фактически он являлся верховным военным эмиром моджахедов, Масхадов по сравнению с ним был никто. Да, его официально избрали президентом. Но реальной власти у него не было. Он никогда не выезжал за пределы Курчалоя и Шали. Абу аль-Валид стремился занять место главного представителя "Братьев-мусульман" в Чечне, которым был Хаттаб.  

– Убедительно. Как здорово, что мы с тобой тут встретились Олег. Ты для меня просто, как говорят у вас по-русски – «кладезь информации». Я тебя приглашаю на обед. Пошли скорее, а по пути расскажи мне, с каких пор сотрудники ФСБ стали ходить на приемы в американское посольство!  

Они долго и с увлечением рассказывали друг другу о себе и своей жизни. Ребекка рассказала о своей любви к русским людям и восхищением страной, а Олег о борьбе с терроризмом. Он не стал говорить, что основная его деятельность – контрразведка, побоялся, что Ребекка заподозрит, что их встреча не случайна, и он в чем-то ее подозревает. На самом деле, Олег, во время разговора, думал: сможет ли Ребекка дать показания, что Джон Уильямс является агентом разведки и работает под прикрытием сотрудника посольства? Что для этого потребуется? С другой стороны, он понимал, что делает нечто постыдное, что хочет использовать ни в чем не повинную девушку в своих целях, тем более, когда он почувствовал, что Ребекка ему становится не безразлична.  

Так закончилась командировка Криницына на Северном Кавказе, через два дня после встречи с Ребеккой, он улетел обратно в Москву. С Ребеккой договорились созвониться, как только она вернется с командировки. Позже, стало известно, что был убит курьер, доставивший письмо Хаттабу. Его поймали в Баку, отрезали язык и застрелили, бросив тело на городской свалке. Через два месяца после смерти Хаттаба, был убит его личный повар Ибрагим Алаури, которого также посчитали возможным исполнителем отравления. К сожалению, как бы ни сообщали различные СМИ о том, что отравление Хаттаба было организовано Асланом Масхадовым, кассета, компрометирующая Бориса Березовского, так нигде не объявилась. Возможно, ее никогда и не было или была утеряна.  

Александр Потеев  

До того, как вся Западная Европа стала обсуждать появление информации по отмыванию денег акционерами российской нефтяной компании «ЮКОС», в штаб-квартире СВР в Ясенево, состоялось совещание.  

– Товарищи офицеры – началась вступительная речь Директора СВР Сергея Лебедева – нам поступили конфиденциальные документы, которые составила французская налоговая служба по результатам деятельности гражданки Франции Елены-Колонг-Поповой и акционерами банка «Менатеп» и НК «ЮКОС». Здесь есть банковские выписки, протоколы допроса, чистосердечное признание. Из этих материалов следует, что деятельность, исполняемая Еленой, позволяла осуществлять грандиозные операции по уходу от налогов. Занималась она этим делом до тех пор, пока в 1998 году французская налоговая служба не навестила ее в Париже и не обязала возместить из собственного кармана 15 млн. евро, поскольку ее бывшие российские партнеры просто испарились.  

Прежде, чем быть покинутой акционерами банка «Менатеп» и НК «ЮКОС», Елене сопутствовал большой успех. Летом 1995 года в Сен-Тропе, она встретилась с четой Голубовичей. Алексей – хваткий предприниматель, основатель вместе с близким другом Михаилом Ходорковским банка «Менатеп». Затем Голубович становится финансовым директором «ЮКОСа», далее руководителем биржевой компании, которая управляет акциями этого нефтяного гиганта. Елена заняла место его доверенного лица в Европе. Сначала она создала три компании, потом стала управляющей большого оффшора. Если ее партнеры хотели приобрести акции НК «ЮКОС» и не платить при этом налоги, они пользовались организованным Еленой оффшором. Она осуществляла самые разные манипуляции, даже уголовно наказуемые: укрытие акций, подготовка кредитных писем для сокрытия доходов от налогообложения. Через эту систему прошли сотни миллионов долларов между разными швейцарскими банками. Французские налоговики изъяли у нее три кубометра документации, доказывающие эти мошеннические схемы, в том числе по легализации денежных средств в США и Великобритании.  

Об этом узнал от Елены сотрудник Ми-6 Кристофер Стил, работающий под прикрытием посольства Великобритании в Париже. С главой Ми-6 Ричардом Дирлавом, он разработал операцию по вербовке акционеров банка «Менатеп» и НК «ЮКОС» на основании данного компромата. Жажда легкой наживы родила в голове Кристофера идею подзаработать на продаже компромата ЦРУ, которому было бы интересно завербовать всемогущих акционеров российских компаний. Эти документы были переданы заместителю директора ЦРУ Джону Бреннону. В настоящий момент руководителю резидентуры в Москве Дугласу поступила команда организовать встречу с Голубовичем на тему взаимовыгодного сотрудничества, взамен на сохранение выведенных через оффшоры, и в последующем легализованных денежных средств. В настоящий момент ЦРУ, через отдел внутренней разведки Министерства финансов Франции, заморозило дальнейшую деятельность французской налоговой, тем самым обеспечив сохранение в тайне данного расследования.  

Я донес содержание этих материалов до Совета Безопасности. Совбез принял решение, для пресечения организации агентурной деятельности ЦРУ с использованием акционеров банка «Менатеп» и НК «ЮКОС» организовать анонимную утечку данных материалов в американскую и европейскую прессу. Параллельно, налоговым органам России начать расследование по сокрытию налогов данными юридическими лицами. Поэтому я передаю копии имеющихся документов руководителям европейского и американского отделов. Ваша задача по каналам ваших сетей донести данные материалы до журналистов США и Европы. Как только по этому поводу начнется шумиха в прессе, то сразу пропадет желание продолжать дальнейшую вербовку, а дальше уже наши налоговики вплотную ими займутся. Тем более что господин Ходорковский обнаглел и, несмотря на запрет, крупному бизнесу заниматься политической деятельностью, вновь полез в финансирование политических партий с целью последующего прихода к власти. Черт с ним с Союзом правых сил, они все равно на выборах не пройдут 5-ти процентный барьер, а вот заигрывание Михаила Борисовича с КПРФ непозволительно.  

Потеев шел по коридору с документами, компрометирующими крупнейшую нефтяную компанию России. В его голове в это время было какое-то смущение, которое он долго не мог понять. С одной стороны он чувствовал презрение к людям, которые выводили за границу сотни миллионов долларов, которые были недополучены бюджетом. А это зарплаты бюджетников, пенсии пенсионеров, медицинское обслуживание, в общем, всего того, что сейчас находится в упадке. Он видел, как на протяжении последних 10-ти лет шло разграбление бюджета вот такими же компаниями как этот «ЮКОС». С другой стороны, от налогов укрываются все, а отвечать должна только одна компания и то из-за того, что полезла в политику. Это значит, что если бы Ходорковский не метил в президенты, то ему бы просто пальчиком погрозили и запретили общаться с ЦРУ. Александру показалось, что стали появляться какие-то зачатки возврата к тоталитаризму, а это ему очень не нравилось. Он много лет жил в Нью-Йорке и ему хотелось, чтобы Россия стала таким же государством как США. «Приказ – есть приказ! » – обрубил эти мысли Потеев и пошел передавать компромат по защищенной линии своей команде работающей в Америке, через несколько дней в мировой прессе начнутся активно публиковаться компрометирующие «ЮКОС» материалы и будет положено начало крушения крупнейшей нефтяной компании России.  

Потеев, когда производил рассылку, продолжал прокручивать в голове доклад Лебедева об истории появления на свет этих документов. Источник, передавший документы хорошо осведомлен. Он в курсе, что распоряжения по этим документам происходили на самом верху ведущих спецслужб мира. Осведомитель явно входит в истеблишмент одной из разведок. Лебедев упоминал, что документы из Лондона поступили заместителю директора ЦРУ, значит, скорее всего, наш источник находится в Великобритании. В то же самое время, Потеев чувствовал, что без пресловутого и до сих пор неизвестного ему агента «Ясень», здесь не обошлось. Только он может иметь выход на верхушку руководства ЦРУ, во всяком случае, Александру об этом подсказывало профессиональное чутье. «Кто же ты, «Ясень»? «Почему тебя до сих пор, не передают под мое руководство»? «Виделись ли мы с тобой ранее»? Эти вопросы для Потеева так и остаются открытыми. Когда будет разгадка – не известно.  

Джон Уильямс  

Редактор радиостанции «Голос Америки» позвонил Джону в конце рабочего дня:  

– Здравствуйте, господин Уильямс! Вы интересовались нашей сотрудницей Ребеккой Сантаной, так вот, я вам звоню, чтобы сказать, что ее командировка прошла без происшествий и завтра в 20-30 минут она прилетает в аэропорт «Внуково», все точно, согласна нашего уведомления для посольства.  

– Спасибо! Я благодарен, что вы позвонили и уведомили меня о состоянии вашего сотрудника – спокойным, даже металлическим голосом ответил Джон.  

Однако после того как положил трубку телефона, облегченно вздохнул и улыбнулся. На следующий день он с нетерпением ждал наступления вечера, чтобы поехать встречать в аэропорт свою Ребекку. Ну и пусть, она еще не знает, что она его. Джон не знал, что произошло в личной жизни Ребекки за эти полгода, свободна она, а вдруг, вообще вышла замуж. Ему сейчас было это все равно, он просто хочет увидеть ее, взять ее за руку, почувствовать ее дыхание. А дальше, будь, что будет, Ребекка просто должна знать, что он по ней скучал и она ему не безразлична.  

После работы он поехал в сторону аэропорта, по пути купил шикарные цветы и около 20-00 был уже во «Внуково». Вот стойка, вот зона выхода, скоро должна появиться она. Джон уверен, что, несмотря на то, что не видел ее уже полгода, он сразу ее узнает. Такую женщину невозможно не узнать, она такая единственная. И действительно, только дверь отварилась от очередного вошедшего в зону прилета, как перед его взором предстала прекрасная девушка. Она шла в хорошем настроении, как будто и не было двухчасового перелета, она улыбалась. Джон бросился к ней, как ураган. Подбежал, крепко обнял, вручил цветы и произнес:  

– Я все эти десять дней не мог найти себе место. Я понял, что именно тебя мне не хватало на протяжении прошедшего полугодия со дня нашей встречи. Ребекка, я понял, что ты мне не безразлична. Я не знаю, что со мной происходит, но я не могу без тебя!  

Ребекка стояла с открытым ртом, как парализованная, не знала что ответить. Только она начала приходить в себя, как откуда-то с боку, ее схватили за плечи сильные мужские руки, и она увидела перед собой очередной шикарный букет цветов, а за ним радостное лицо Олега Криницына:  

– С приездом Ребекка, я ждал, когда ты прилетишь!  

Ребекка опять впала в ступор. Еще минуту назад она тащила за собой дорожную сумку, думая, что ей еще надо набраться сил, чтобы добраться до ближайшего такси. Думала, что как надоело ей это одиночество, что в свои тридцать лет она ничего кроме работы не имеет, не к кому припасть на плечо. Сейчас перед ней двое прекрасных мужчин, два шикарных букета цветов. Она услышала прекрасные слова, что она кому-то не безразлична, что по ней скучали. В любовном треугольнике возникла длинная пауза. Все стали переглядываться друг на друга, никто не мог ничего сказать. Первым пришел в себя Джон. Он морально собрался, выпрямился и официальным голосом сказал:  

– Уважаемая Ребекка Сантана, разрешите от имени посольства Соединенных штатов поздравить вас с благополучным возвращением из опасной командировки! С прибытием! До свидания!  

Затем Джон развернулся и медленно пошел в сторону выхода из аэропорта.  

– Что это такое, Ребекка? – еще находясь в шоковом состоянии, спросил Олег – что здесь делает Джон Уильямс?  

– Точно, Джон! – произнесла Ребекка и пошла в сторону Уильямса. – Джон, постой!  

Джон остановился и медленно развернулся. Ребекка подбежала к нему с двумя букетами цветов, в это время Олег остался рядом с дорожной сумкой и не знал, что делать. Ребекка смотрела своими большими яркими глазами в глаза Джона.  

– Я думала ты меня найдешь, ждала, а тебя все не было – с грустью сказала Ребекка – ты не нашел меня не на Рождество, ни на Новый год. Я на работе спрашивала, не звонил ли мне кто-нибудь, звонили многие, но не ты.  

По щеке Ребекки потекла слеза.  

– Как ты мог не найти меня – сказала Ребекка и положила свою голову на плечо Джона. Они так стояли около минуты, потом Ребекка подскочила и спросила:  

– Ой, а где Олег!  

В пяти метрах от них, где стоял Олег рядом с дорожной сумкой Ребекки, осталась стоять только ее сумка. Олега нигде не было видно. Она вручила Джону букеты цветов и схватилась за мобильный телефон. Попыталась дозвониться до Криницына, но его телефон был отключен.  

– Кто это? – спросил Джон Ребекку.  

– Один очень хороший человек. Друг. Но, видать, он думал, что он кто-то больше, чем друг, а я дура, это не заметила. Поехали домой!  

Ребекка и Джон приехали на улицу Серафимовича. Всю дорогу они ехали молча. При встрече им казалось, что они хотят друг другу многое сказать, а сейчас, после произошедшей нелепой ситуации ни у кого не было слов. Джон достал из машины дорожную сумку Ребекки, подал ей цветы.  

– Знаешь, Джон – наконец произнесла она – что-то так много произошло за этот вечер, что я не могу прийти в себя. Давай созвонимся завтра. Я буду ждать твоего звонка.  

Ребекка протянула ему в руки свою визитку и пошла одна в подъезд дома, где она снимает квартиру. Джон постоял пять минут, пока не увидел, как в окне зажегся свет, развернулся и пошел. Он не видел, что из только что включенного света в том окне, на него смотрела Ребекка, которая так до сих пор не могла понять, что с ней произошло за этот вечер. Она не знала, правильно ли она сделала, что не пустила домой Джона, что упустила из вида, как ушел Олег. Она чувствовала в душе, что ей дорог Джон, и она хочет быть рядом с ним, но, в то же самое время казалось, что она предала Олега, хотя никаких обязательств у ней перед ним нет.  

Джон поймал такси и поехал домой, он также не знал, что делать дальше. Он видел, что Ребекка ему была рада, но у нее видать что-то было ранее с Олегом, который в свою очередь, был в шоке от встречи его с Ребеккой. Какой-то дурацкий любовный треугольник получился.  

Олег до полуночи просидел в ресторане аэропорта «Внуково» и пил в одного водку. Он тоже ничего не мог понять. Изначально у него был план узнать, насколько вероятно, что Ребекка сдаст Уильямса, что он шпион, и не вынашивал никаких планов в отношении нее, а когда увидел их вместе, почувствовал непонятно откуда взявшуюся ревность.  

Все трое находились в шоке, и все трое надеялись, что наступит завтрашний день и все как-то само собой рассосется и всем будет хорошо.  

Томас Флетчер  

Флетчер и Стил сидели в кабинете Дирлава в полной тишине, в это время, Ричард изучал содержимое подготовленного ими доклада для Британского правительства об оружии массового поражения в Ираке.  

– Хорошая работа! – сказал Дирлав, закрывая доклад – можете, когда захотите! Все что нужно нашли: и химическое, и бактериологическое оружие, и усовершенствованные баллистические ракеты СКАД, и попытки доставки урана из Нигера для ракет. Особенно понравилось, что указали страны, до которых Саддам может достать своими ракетами: Кипр, Турция, Иран, Израиль, вот они точно зашевелятся и поддержат военное вмешательство в Ирак. А то паниковали: «нет доказательств», «все уничтожено ранее»!  

– Вас не смущает, сэр! – продолжил Томас – Что основными доказательствами являются показания, хоть и высокопоставленного, но все-таки одного представителя иракского правительства?  

– А что, эти показания разве не факт! Человек видел, вот и написал, то, что видел – улыбнулся Дирлав – тем более в вашем докладе идет ссылка на США, что там фиксируются основные разведывательные данные и факты об иракском оружии массового поражения.  

– Скажите, сэр! – вмешался в разговор Стил – куда в дальнейшем пойдет этот доклад?  

– Не бойся ты! – ответил Ричард – никакой ответственности вы нести не будете. Наш доклад ссылается на американцев, а американский доклад, будет ссылаться на наш. В итоге крайних все равно не будет. В октябре премьер-министр зачитает его перед Парламентом. Потом он будет озвучен в Совете Безопасности ООН. А дальше, будет то, что должно быть.  

– А если, после того, как коалиционные войска войдут в Ирак и не найдут там оружие массового поражения, что будет? – высказал свою обеспокоенность Флетчер.  

– Ничего! Победителей не судят! – отрезал Дирлав – Не лезь, мальчик мой в большую политику. Здесь интересы таких людей замешаны, что вся пресса молчать будет. Может наоборот, как по команде начнут писать, что нашли оружие у Саддама, тогда нас с вами еще и наградят. Но это уже не наше дело. Ты представляешь, сколько можно будет заработать на нефти, если цены на нее вырастут в два раза, как это было после начала Ирано-иракской войны в 1980 году или после вторжения Ирака в Кувейт в 1990 году. Сейчас, только на ожиданиях возможных военных действий, цены на нефть уже выросли почти на 30%. Речь идет о триллионах фунтов. Когда на кону такие деньги, правды не ищут, думают только об интересах. Ладно, свободны! Спасибо за работу.  

Стил с Флетчером вышли из штаб-квартиры и не сказав друг другу ни слова разошлись в разные стороны.  

Кристофер сидел вечером того же дня дома и читал прессу. Подняться с кресла заставил дверной звонок. «Кого принесло, в столь поздний час» – подумал Крис и пошел открывать дверь. На пороге он увидел явно пьяного, шатающегося Флетчера.  

– Как тебе спится, Крис? – спросил заплетающимся языком Томас – Как тебе спится, Крис, когда ты начинаешь думать, что по твоей вине, будут умирать тысячи невинных женщин и детей?  

– Я об этом не думаю, Том. Я просто делаю свою работу. Иди, проспись! Слабак! – с презрением ответил Стил и закрыл перед Томасом дверь.  

– Вот оно как. Все просто делают свою работу, никто не виноват, а люди умрут! Мы же будем гореть в аду, Стил! Гореть в аду.  

Флетчер сделал большой глоток из бутылки и пошел шатающейся походкой в сторону дома.  

Тимоти Сковин  

В посольстве США в Йемене раздался телефонный звонок:  

– 3-й секретарь Сковин у телефона, слушаю вас?  

– Меня зовут Рашид Аль-Улейми, я министр внутренних дел Йемена, я могу услышать посла Халла?  

– Его пока нет на месте, если что-то срочное, скажите мне, и я с ним свяжусь – ответил по-арабски Сковин.  

– Только что произошел взрыв на французском танкере «Лимбург», который перевозил 400 тыс. баррелей сырой нефти. Мы подозреваем, что это теракт.  

– Так какое нам дело, звоните в посольство Франции или вы по любому вопросу звоните американцам – попытался пошутить Тим.  

– Я думал, вам будет интересно. Этот взрыв напоминает тот, который произошел ровно два года назад, в октябре 2000 года, когда группа террористов напала на эсминец ВМС США «Кол», стоявший в гавани Адена. Тогда были убиты 17 американских моряков. Вы сделали вывод, что группа террористов принадлежала Аль-Каиде. Сегодняшний теракт похож на тот. Наши следователи обнаружили в «Лимбурге» большую пробоину. Перед взрывом несколько свидетелей видели маленький катер, который террористы-самоубийцы направили в борт танкера.  

– Где находится танкер?  

– На траверсе порта Даба в Аденском заливе. Сейчас пытаются затушить пожар, есть пострадавшие моряки, количество уточняем. На месте уже работает контрразведка DST.  

– Хорошо, я сообщу о происшествии послу Эдмунду Халлу и выезжаю на место.  

Уже почти полгода прошло с тех пор, как Сковин вернулся из секретной тюрьмы ЦРУ в Таиланде «Кошачий глаз», куда в тайне доставил Абу Зубайду. После предупреждения Джины Хаспел, его практически сразу перевели из Афганистана в Йемен, где также идет контртеррористическая операция «Несокрушимая свобода – Африканский Рог», но намного спокойнее, чем в Афганистане. Поступило распоряжение беречь Тима Сковина, до дальнейших распоряжений, поэтому его отправили в посольство США в Йемене.  

– Что у вас здесь? – обратился Сковин к офицеру полиции, предъявив удостоверение сотрудника посольства США в Йемене.  

– Танкер «Лимбург», вышел 22 сентября из Бахрейна. Он готовился принять 140 тысяч тонн нефти в Йемене и взять курс на Малайзию. При подходе к терминалу с судном столкнулась баржа или плот, после чего прогремел взрыв и вспыхнул пожар, который до си пор не потушен окончательно.  

– Какой причинен ущерб?  

– Нефть, разлившаяся из танкера, загрязнила поверхность моря на 500 кв. км, пятно дрейфует вдоль побережья, идет массовая гибель рыбы. Во время пожара получили ранения 12 из 25 членов команды, один член экипажа, гражданин Болгарии считается пропавшим без вести.  

– Какие рассматриваются версии?  

– Одна версия – теракт. Есть много свидетелей, что таран был преднамеренный. Уверен, что это сделал «Морской джихад», он входит в «Аль-Каиду». Два года назад с вашим эсминцем произошло то же самое. Мы планируем объединить дела.  

– Спасибо! Свободен!  

Тим еще походил по району происшествия и поехал обратно в посольство.  

– Ну как, убедился, что это теракт? – обратился с порога посол Халл у Сковина.  

– Убедился – с грустью в голосе ответил Тим – уже год прошел, как мы начали эту операцию «Несокрушимая свобода», а ощущение, что даже небольшие зачатки свободы, которые были, сокрушились с нашим приходом сюда.  

– Я не понимаю, Тим – удивился Эдмунд Халл – ты действительно веришь в то, что Америкой правит желание дать кому-то свободу и демократию? Вообще-то это бла-бла-бла для американцев и мирового сообщества, чтобы не задавали лишних вопросов. Ты же сам своими глазами видишь отличия настоящей картинки от картинки CNN. Хорошо, что еще есть остатки независимой прессы, которая пытается донести правду. Пройдет еще немного времени, и правду в прессе ты вообще не найдешь.  

– Наша ошибка, что армия США и НАТО не уходит оттуда, где она уже не нужна. Почему мы остались в Афганистане? Мы пришли за Бен Ладаном, а его там уже нет. Талибы перешли к партизанской войне, против которой мы бессильны. Нам не нужна эта война, в конце концов, она приведет к тому, что одни будут на ней зарабатывать миллиарды, а другие будут возвращаться в гробах домой, и мы уйдем отсюда с позором, ни чего не добившись, как это уже делали во Вьетнаме. Скоро начнется война с Ираком, где нас никто не ждет и не просит о помощи, и поэтому оттуда мы тоже уйдем с позором. Агрессорам почета никогда не будет, под какой бы ширмой он не нападал.  

– Тебе Тим не мешало было бы прочитать книгу: «Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой» – перебил посол Халл – в этой книге, сделанной в основном на материале физики и химии, хаос рассматривается как следствие динамической неустойчивости сложных систем. Основополагающая идея работы заключается в том, что хаос обладает не только разрушительной силой, но может стать источником порядка. Афганистан, Африка и Азия, куда мы вошли под предлогом борьбы с терроризмом, это только начало внедрения хаоса. Потом будет Ирак, потом Иран и загорится весь Ближний Восток. В Европу бросятся миллионы беженцев, а в Россию и Азию сотни тысяч террористов. В этом мире только Америка останется островом стабильности и изобилия. Поверь мне, Тим, так все и будет. Я знаю, о чем говорю, ты не забывай, что в 90-х я был директором по ближневосточным вопросам в Совете национальной безопасности.  

– Я считаю, Халл – прервал посла Сковин – что ваша модель устарела в тех же самых 90-х, в которых вы еще чего-то стояли, недаром вас сослали в Йемен. Хаос в 21 веке можно организовать и без ввода войск, не требуется для этого, чтобы простые американские парни погибали ни понятно за что. Сейчас этому учат в институте заграничной службы Госдепартамента, куда меня направило ЦРУ. Теперь технология управляемого хаоса использует информационные войны, и шпионаж, коррупционные правительство, разжигание межнациональных и межрелигиозных конфликтов, поощрение различного рода сектантства, распространение ложных ценностей и размывание национальных и культурных основ народа и все это, без использования наших вооруженных сил.  

– Какой цели ты этим добьешься? Сменишь одно ненавидящее США правительство на другое? Поверь мне мальчик, на Ближнем востоке все ненавидят американцев, а только используют нас для достижения своих целей. Только полная оккупация может заставить нам повиноваться.  

– Целью «мягкой» агрессии является переформатирование неудобных государств, перестройка массового сознания, снижение активности граждан к сопротивлению и самоорганизации, формирование общества со стертой памятью. Вот тогда они не будут сопротивляться. Проамериканской верхушки будет достаточно, чтобы управлять государством в наших целях. А наши цели – это глобальное распространение нашей финансово-экономической гегемонии.  

– Вам глобалистам не понять, что мир разнообразен – продолжил убеждать Эдмунд Халл – твои ценности никогда не станут ценностью для других не из-за того, что их у них нет, а из-за того, что они им не нужны. Есть цивилизации, которые хотят свободы, а есть, которые боятся свободы. Как бы ни было, пока мы у власти мы оккупируем весь Ближний восток, а контролируя крупнейшие запасы нефти и газа, мы будем управлять миром.  

– Кому будет нужна ваша нефть и ваш газ, когда мир перейдет на возобновляемые источники энергии? – не сдавался Сковин.  

– Эту утопию демократов я слышу с 80-х годов, так и продолжаете жить в этих сказках. Ладно, давай закончим наш спор, все равно каждый остается при своем. Я думаю, у тебя будет шанс в скором времени доказать верность твоей модели управления миром в отдельно взятой стране. Вот тогда и вернемся с тобой к нашему спору.  

– Алло, Том! Привет! Это Тим! Тим Сковин! – послышалось в телефонной трубке Томаса Флетчера.  

– Тим, привет! Я же тебя уже больше года не видел и не слышал. Как дела, что нового? Ты также в Афганистане? Рассказывай, брат!  

– Бог миловал, я теперь работаю в посольстве США в Йемене. Надоело видеть, как наши парни умирают не понятно за что в Афганистане.  

– Ну как же, Тим! Ты же сам рвался туда на борьбу с терроризмом?  

– Какая борьба с терроризмом! Сейчас уже идет борьба в Афганистане с талибами, которые считают нас агрессорами и ведут с нами партизанскую войну. Бен Ладан еще год назад сбежал в Пакистан, я лично пытался его поймать в пещерах Тора-бора в прошлом году. Упустили – с горечью ответил Сковин.  

– У меня друг, для тебя будет еще не хорошая новость. Скоро будет война в Ираке, меня заставили написать лживый доклад вместе с англичанами об оружии массового поражения Саддама.  

– Как заставили? Под дулом пистолета? – возмутился Сковин – да ты просто испугался, что тебя уволят! Ты мог отказаться Том! Слышишь? Ты мог отказаться! Если бы ты отказался, кровь была бы на англичанах! Ты это понимаешь? А теперь она и на твоих руках! Ты не представляешь, что ты наделал! Здесь не освободительная война! Нам здесь никто не рад! Любой местный, даже мальчишка и девчонка при удобной ситуации втыкают нож в спину американского солдата! Ты это понимаешь? Тебя подставили! Если очередной нож воткнется в спину американского солдата и в Ираке, то на этом ноже будут и твои отпечатки Флетчер! Ты понял? Не звони мне больше, я не хочу тебя знать! – со всей мочи крикнул Сковин и бросил трубку.  

Майкл Гаэте  

Майкл ехал в Пенсильванию на встречу с Джоном Мерканте – помощником Джона Бреннона – исполнительного директора Vanguard. Уже больше полугода, он не занимался этим инвестиционным фондом, с тех пор, как Лэрри Меффорд положил собранную им и Мэри компрометирующую группу «Вулканы» папку пылиться в свой сейф. Тем удивительнее был звонок Мерканте, в котором он просил о срочной встрече. Просил никому не говорить о его звонке. Вот, наконец, он подъезжает к ранее согласованному месту – небольшой лес в пригороде Вэлли-Фордж, где Джон уже ожидал его.  

– Детектив, здравствуйте, меня зовут Джон Мерканте, я помощник Бреннона. – нервно представился Джон – Мы с вами лично не знакомы, но я знаю, что вы интересуетесь деятельностью Vanguard, а особенно ее акционеров, которые как никогда сейчас близки к власти в США.  

– С чего вы взяли? – возмутился Майкл – Я действительно интересовался Vanguard, но как инвестиционной компанией, которой удалось не потерять, а в чем-то даже заработать на теракте 11 сентября. Меня удовлетворили объяснения вашего шефа, и я закрыл эту тему.  

– Давайте не будем сейчас врать друг другу. Вы очень интересовались тогда списком крупнейших акционеров, а еще, вы не забыли прилепить под стол Бреннона подслушивающее устройство. Я его заметил в тот же день, как вы ушли.  

– Почему вы тогда его не уничтожили? – удивился Майкл.  

– Видите ли, Гаэта, после ухода Богла, когда Бреннон стал во главе компании, многое изменилось не в лучшую сторону. До этого, Vanguard был обычным инвестиционным фондом, который занимался инвестициями и не лез в политику. Конечно, для лоббирования бизнес – интересов мы финансировали и демократическую, и республиканскую партию, отдельных конгрессменов и сенаторов, но никаким образом не влияли на общую политику государства и тем более внешнюю политику. При Бренноне активно началась мировая экспансия, теперь зоной наших интересов стал весь мир.  

Все началось в 1998 году, когда акционер Vanguard и главный исполнительный директор нефтесервисной компании Halliburton Дик Чейни, обратился к Бреннону с просьбой повлиять на сенаторов-республиканцев, которые хотели проголосовать за импичмент Билла Клинтона. В итоге десять республиканцев проголосовало за оправдание Билла Клинтона по обвинению в даче ложных показаний. Тем самым, Клинтону дали возможность доработать свой срок. По сути, между демократами и республиканцами был сговор, что республиканцы разрешают Клинтону доработать свой срок, а демократы не будут препятствовать приходу республиканцев на президентских выборах 2000 года.  

При республиканцах Vanguard и другие фонды, под давлением Чейни и Рамсфельда стали активно инвестировать в нефтегазовые компании. Именно они и их ближайшие единомышленники, которые сейчас у власти, стали продвигать идею начала военных действий на Ближнем востоке. Оставалось только подготовить для этого общественное мнение в США, что и было сделано благодаря терактам в Нью-Йорке. В результате 11 сентября прошлого года, каждый получил свое. Чейни и Рамсфельд новые нефтяные месторождения, спецслужбы неограниченную власть, инвестиционные фонды получили огромные капиталы в управление и прибыль от роста цен на нефть и высвобождения капиталов от так называемой борьбы с финансированием террористической деятельности, а точнее говоря: обкрадывания банковских счетов. Для этого придумали «замораживание активов» – вроде деньги не отняли и теоретически могут открыть доступ, но по факту этими финансами уже никогда не получится воспользоваться, и они останутся в американской экономике.  

Вот тогда мне стало страшно, поэтому, когда я увидел, что вы ведете расследование на эту тему, то не стал препятствовать и не уничтожил установленный вами «жучок».  

– Что же вас заставило позвонить мне? – прервал Гаэте – Как я понимаю, случилось что-то чрезвычайное. Одно дело не мешать расследованию, а другое дело стать участником расследования, которым вы невольно стали сейчас.  

– Около месяца назад, состоялся разговор между вице-президентом Чейни и директором Национального института изучения аллергических и инфекционных заболеваний Энтони Фаучи по поводу SARS-Cov зарегистрированного месяц назад в южном Китае.  

– Я слышал об этом не много, атипичная пневмония, кажется, но это же не эпидемия. Обнаружены несколько случаев только в Китае, даже СМИ не особо говорят на эту тему. США это вообще никак не касается.  

– Это пока только начало. Уже активирована система раннего предупреждения о начале серьезной эпидемии в Китае. Вирусом уже занимается Всемирная организация здравоохранения. Я знаю только одно, что после этой встречи, начальник аппарата вице-президента Льюис Либби разговаривал по телефону с Бренноном и сейчас начались активные инвестиции в фармакологические предприятия. Подконтрольный нам Pfizer стал активно скупать другие фармакологические компании. Активно началась разработка вакцины против атипичной пневмонии. У меня есть весомые основания опасаться, что после захвата нефтегазового рынка, будет захват фармакологического рынка для монополизации рынка производства вакцин. Вы представляете Гаэте, какие деньги можно зарабатывать, когда вы становитесь монополистом в этой сфере.  

– Это все ваши домыслы, где доказательства.  

– Образцы вируса уже направлены в Национальный институт изучения аллергических и инфекционных заболеваний и в лаборатории Форт-Детрика, а они являются главными разработчиками биооружия.  

– Это ничего не значит. Решил Фаучи подзаработать деньги на этой теме, добился встречи с вице-президентом. То, что инвестиционные фонды начали поглощать и концентрировать капиталы фармакологических гигантов, так это происходит на всех рынках. Мне нужны доказательства.  

– Будут тебе доказательства Гаэта, вот когда вся планета будет заражена этой атипичной пневмонией, а вакцина будет только у Pfizer, тогда ты убедишься, что это неспроста. Только тогда поздно будет. Зря я тебе все это рассказал, забудь! – выкрикнул Мерканте и бросился в свой автомобиль.  

Майкл тогда посчитал, что зря потратил время, на поездку в Пенсильванию. Он мог бы это время провести дома с женой Рейчел и полугодовалым сыном Брендоном. Тем более что даже рождение ребенка не смогло скрепить отношения между супругами, на которое они надеялись. Рейчел продолжает ревновать Майкла к работе, а Гаэта так и продолжает посвящать большую часть жизни своей работе.  

Олег Криницын  

Уже полгода прошло с тех пор, как произошла встреча «любовного треугольника» в аэропорту «Внуково». Ребекка стала встречаться с Джоном Уильямсом, у них начались строиться отношения, не без проблем, конечно, оба самодостаточные, состоявшиеся люди и притирка шла тяжело. Особенно тяжело было Джону, когда Ребекка уезжала в командировку. Она поклялась, чтобы Джон не умер от переживаний, что не будет ездить в командировки на Северный Кавказ, но не было обговорено Закавказье и поэтому за последние полгода, Сантана уже два раза побывала в Грузии. Она также отказалась переезжать в квартиру Джона, посчитав, что это ограничит ее свободу, поэтому встречались они преимущественно только по выходным и праздникам. Поэтому Джон с нетерпением ждал новогодних праздников, когда десять дней Ребекка будет находиться в его власти. Хорошо, что до них осталось меньше двух месяцев, и мысль по поводу скорого наступления Нового года грела ему душу.  

Хуже чувствовал себя Олег. Если раньше он ненавидел Уильямса только как государственного врага, американского шпиона, то теперь к этому добавилась ненависть как к сопернику, который украл девушку, которая ему нравилась. На протяжении всех последних шести месяцев, он старался не думать ни о Ребекке, ни о Джоне. Ребекка ему все объяснила на следующий день по телефону и дальнейшей встречи искать с ней нет смысла, а в отношении Джона, у Олега действует запрет на приближение к нему еще с ареста полковника ГРУ Сыпачева, несостоявшегося шпиона ЦРУ.  

Сегодня Олег идет на вынесение приговора тому самому несостоявшемуся шпиону ЦРУ Александру Сыпачеву. Олег приложил огромные усилия по поимке и сбору доказательной базы для материалов уголовного дела, что не мог ни пойти на вынесение приговора.  

Оглашение приговора заняло около часа, и итог был предсказуем. Сыпачев был приговорен к восьми годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима. Кроме того, суд лишил его воинского звания. Криницын посчитал, что это справедливо для начинающего шпиона, который еще не успел нанести вред государству. Хотя в ходе прений сторон гособвинитель требовал приговорить Сыпачева к 15 годам лишения свободы с конфискацией имущества и лишением всех правительственных наград.  

Уголовное дело рассматривалось на закрытом выездном заседании Московского окружного военного суда в следственном изоляторе «Лефортово», где содержался обвиняемый. Олег встал и стал потихоньку продвигаться в сторону выхода, когда обратил внимание на взгляд Сыпачева в его сторону. Не сказать, что этот взгляд был полон призрения к человеку его поймавшего, скорее этот взгляд похож на взгляд человека, у которого Олег украл надежду на возможность дальнейшей счастливой и богатой жизни.  

Олег вышел из СИЗО и попал вместе с другими участниками закрытого суда в кольцо журналистов, пытающихся узнать подробности по вынесенному Сыпачеву решению суда. Криницын попытался уйти в сторону, чтобы никому не попасться на глаза, как вдруг был обхвачен приятными женскими руками. От неожиданности он развернулся и увидел тот самый всегда улыбающийся милый взгляд, который он уже не видел полгода, это была Ребекка Сантана.  

– Привет «защитник Отечества»! – с иронией сказала Ребекка – а ты здесь, какими судьбами? Неужели был на суде?  

– Был, ты же знаешь, в какой я организации работаю – с недовольством ответил Олег.  

– Знаю, только ты, я думала, террористами занимаешься, а не шпионами.  

– Я всем занимаюсь, куда Родина пошлет – в голосе Олега почувствовалась помимо недовольства еще и явная обида.  

– Ты что, не рад меня видеть? Ты, наверное, не можешь до сих пор простить, что я стала встречаться с Джоном? Дурачок, уже ведь полгода прошло! Ну что я могла сделать с собой, он мне приглянулся еще на рождественском приеме, я даже сама подошла к нему познакомиться, и я очень долго думала о нем, вспоминала. Мне и тебя не хватает!  

–??? Как не хватает? – впал в ступор Криницын.  

– Как друга! Я часто вспоминаю, как мы с тобой общались в Грозном, как ты потом звонил мне из Москвы, это так было мило! Ну, неужели мы не можем остаться друзьями или у вас у мужиков один только секс на уме?  

– Ты просто не знаешь, что за ужасный человек, этот твой Уильямс. Он же врет тебе на каждом шагу. Ты же знаешь, что он не сотрудник пресс-службы посольства США, а американский разведчик. Он же и тебя может подставить, когда его поймают как шпиона, могут и тебя привлечь как его источник информации, и ты пойдешь как соучастница. Брось его пока не поздно! Ты думаешь, что он запретил тебе командировки в Чечню, потому что боится за тебя? Да ничего подобного, для того, чтобы ты не писала пророссийские статьи про чеченскую войну в американских газетах!  

– Это не правда! Зачем ты мне врешь! – на лице Ребекки появились слезы. Она случайно посмотрела в сторону и увидела, что на встречу организованной здесь журналистами толпы идет с цветами Уильямс. Он знал, что Ребекка будет здесь, она ему сообщила, когда они утром созванивались, и решил сделать ей сюрприз. Сантана бросилась к нему со слезами и стала бить ему в грудь:  

– Скажи что это не правда! Скажи что это не правда!  

– Что не правда? О чем ты?  

– То, что сказал Олег! Что ты запретил мне ездить на Северный Кавказ, чтобы я не писала статьи о Чечне! Неужели ты мне врал! – продолжала реветь и бить в грудь Уильямса Ребекка.  

Джон увидел в двадцати метрах от себя Криницына, ненависть забурлила в нем, он впал в неуправляемость. Отодвинув в сторону Ребекку и бросив на асфальт цветы, он бросился с кулаками на Олега, завязалась драка, которую смогли прервать только выбежавшие сотрудники СИЗО.  

– Как ты смел, ввязаться в драку! – орал на Уильямса посол Александр Вершбоу – Ты сюда что, романы крутить приехал и с русскими драться, для этого тебе нужна дипломатическая неприкосновенность! Я буду ходатайствовать перед твоим руководством, чтобы тебя отсюда забрали обратно в США! Мне кажется, ты не правильно понял, как нужно изучать русский менталитет!  

– Делайте, что хотите! – сказал Джон, вытирая еще подтекающую кровь со щеки – Этот русский обидел гражданина США, к тому же не просто гражданина США, а еще и женщину, и не просто женщину, а мою любимую женщину! Если бы такая ситуация произошла сейчас, я бы сделал то же самое, сэр! Мой рапорт будет у вас на столе завтра утром!  

Джон развернулся и пошел, посол остался стоять на месте, явно находился в шоке от наглости сотрудника.  

– Как ты смел, ввязаться в драку! – кричал генерал-полковник Олег Сыромолотов – тебе что, русских баб не хватает! Что ты пристал к этому Уильямсу! Я тебе полгода назад сказал не приближаться к нему на расстояние выстрела! Кто тебе дал право нарушать мой приказ!  

Олег стер капли крови с лица и спокойно сказал:  

– Я привык бить любого, кто на меня бросается с кулаками, товарищ генерал-полковник – Что мне надо было стоять без движений или убегать от него.  

– Не надо было связываться с этой бабой, и не было бы проблем!  

– Она не баба, она женщина!  

– Ты еще поправлять меня будешь! – еще больше закричал Сыромолотов – на год в командировку в Чечню поедешь! Там твоя «любовь-морковь» быстро выбьется! Понял меня?  

– Так точно!  

– Не слышу!  

– Так точно, товарищ генерал-полковник! Когда выезжать?  

– Завтра!  

– Понял! Разрешите идти?  

– Иди!  

Александр Потеев  

Криницын получил командировочные и билеты, приготовил вещи в длительную командировку. Осталось только одно недоделанное дело. Он не мог просто так оставить это дело с Уильямсом. Раз не получилось засадить в тюрьму Уильямса за шпионаж через контрразведку ФСБ, так может получится посадить его через Службу внешней разведки. У него теперь есть там высокопоставленный знакомый, полковник Александр Потеев. Они не очень хорошо расстались в последний раз, но все-таки определенную помощь Криницын Александру оказал, избавил его раз и навсегда от агентов ЦРУ Робертсона и Кенсинджер, а вслед за ними и Дуглас уехал. Этот провал американских спецслужб можно поставить в зачет, как контрразведке, так и СВР. Олег решил передать ему все свои наработки по Уильямсу и поэтому назначил ему на вечер встречу в баре, чтобы в неформальной обстановке, перед командировкой обсудить возможность избавиться от Уильямса раз и навсегда с помощью СВР.  

– Привет, Саша! – с расположением поздоровался Криницын – мы так с тобой и не закрыли ту ситуацию с американскими шпионами.  

– А стоит ли шевелить старое? Привет, Олег! – в ответ поздоровался Потеев – Как бы там ни было, все равно избавились от них, теперь никто не донимает. Правда, я рассчитывал, что они от моей дочери отстанут и выгонят ее с работы, тогда бы сейчас семья воссоединилась, но нет. Как только она получила диплом, ей дали работу в США и она уехала.  

– А ты целенаправленно не берешь версию, что твоя дочь отличный сотрудник и они продвигают лучших? Тебе привычнее думать, что она бездарность и ее держат на работе только в качестве заложника и рычага давления на отца?  

– Может ты и прав. – Немного подумав, ответил Потеев. – Так, что у тебя ко мне?  

– Я завтра уезжаю в длительную командировку в Чечню, и там полно американских шпионов, надо их тоже ловить. Остается у меня здесь дело недоделанное. В рамках контрразведки я не смог его решить, вот, подумал, может внешняя разведка поможет.  

– Похоже, здесь есть что-то и личное? Вряд ли ты так переживал бы за очередного шпиона? – ухмыльнулся Потеев.  

– Не буду скрывать, есть. Эта сволочь у меня девушку увел, но посадить или выгнать из России, я его из-за того хочу, что он шпионит против моей страны! Я отдаю себе отчет, что у меня с девушкой дел не получится, мне важно эту сволочь наказать. А чем я отличаюсь от тебя, ты тоже хотел избавиться от Робертсона и Кенсинджер из-за того, что они, прежде всего, разрушали твою семью, а уже во вторую очередь, за то, что они шпионы!  

– Ладно, не горячись! – стал успокаивать Олега Потеев – Давай, рассказывай. Чем смогу, помогу.  

– Все началось с того, что я поехал в Шереметьево встретить и сопроводить связного подозреваемого в работе на английскую разведку. Однако стал случайным свидетелем обмена дипломатами между двумя американцами, один из них был только что прилетевший из Вашингтона Джон Уильямс. Поскольку я был на задании, то не смог за ним проследить до пункта назначения, но я его проводил до автомобиля, который за ним приехал. Представляешь, это оказался личный автомобиль посла США Александра Вершбоу. Мне тогда очень захотелось узнать: что лежало в дипломате у Уильямса, что он, даже, несмотря на дипломатическую неприкосновенность, предпочел избавиться от него сразу по прилету? Тогда я решил поймать его на шпионаже, а потом вытрясти из него все, что он знает. Мне удалось проникнуть на рождественский прием в посольство США, где я ему незаметно подложил подслушивающий «жучок». Когда он «клеился» к журналистке Ребекке Сантане, он ей проговорился, что работает на Бюро разведки Госдепартамента, а пресс-служба посольства – его прикрытие. К сожалению, из-за глушилок, мы не смогли записать его признание на магнитофон.  

– А какая разница? Ты же вел запись, как я понимаю не официально, это к делу не пришьешь. И еще. Да будет тебе известно, что Бюро разведки Госдепартамента, хоть и входит в американское разведсообщество, но оно далеко от ЦРУ. В этом Бюро разведки и исследований работают в основном аналитики, которые не занимаются оперативной работой, понимаешь? Он не занимается вербовкой и поиском секретных документов, он только анализирует поступающую ему информацию и подготавливает доклады. Его не за что брать!  

– Как не за что, а дипломат? – возмутился Криницын – Говоришь аналитик? Странный какой-то аналитик! Когда я работал по наружному наблюдению за полковником ГРУ Сыпачевым, так этот «аналитик» общался с ним по телефону, назначал встречи, разговаривал с ним полтора часа в первый день вербовки! Он вместо себя на встречу отправил Дугласа, который уже много лет был руководителем резидентуры ЦРУ в России. Теперь Дугласа, Робертсона и Кенсинджер выгнали навсегда из страны, а этот твой «аналитик» сидит себе преспокойно! Может это он теперь глава резидентуры? Может Бюро разведки и исследований – это тоже его прикрытие?  

– Ладно, не кипятись! – стал успокаивать его Потеев – Давай все, что у тебя на него есть. Я ничего не обещаю, пробью его по нашему ведомству. Если он сменил Дугласа, это интересно. Очень даже интересно! Все, я поехал, тебе хорошей командировки. Как что будет интересное, я тебе позвоню. Счастливого пути!  

Потеев с самого утра пошел в архив СВР. В первую очередь просмотрел документы по посольству США в Москве, но о сотруднике Джоне Уильямсе не было ни одного упоминания. С одной стороны странно, думал Александр, с другой стороны, в архив внешней разведки попадают только те сотрудники посольств, которые «засветились» у себя в стране. Вполне возможно, Уильямс не попадал в поле зрения американской агентуры СВР. Группам Потеева точно не попадал, иначе бы Александр это запомнил. Оставалось изучить информацию, находящуюся на сервере центрального компьютера СВР, он не подсоединен ни к каким сетям, даже внутренним, доступ к нему имеют только определенный высокопоставленный круг сотрудников, к которому Потеев так же относился, как руководитель 4-го отдела. Он ввел в поисковую систему данные: «Джон Уильямс». Поисковая система начала быстро обрабатывать информацию, через несколько минут во весь экран появилась надпись: «Доступ запрещен»! «Странно – подумал Потеев – вроде как все, кто имеет доступ к данному серверу, могут ознакомиться со всей информацией». Потеев попробовал еще пройти поиск, результат тот же самый. Ни с чем, Александр возвращался в свой кабинет. По дороге он обдумывал произошедшее. Если бы данных об Уильямсе в компьютере не было, то он бы так и выдал: «Нет данных», но он выдал «Доступ запрещен», значит, данные есть, но для них у Александра нет допуска. Вернувшись в кабинет, Потеев увидел, что в его компьютере и документах идет обыск.  

– Кто вы такие, мать вашу! – возмутился Потеев – я начальник 4-го отдела, на каком основании!  

– Мы знаем кто вы, Александр Николаевич! Служба внутренней безопасности. У нас регламентные мероприятия, вы только что интересовались данными на персону, которая имеет сверхсекретный допуск. Пройдите к генерал-полковнику Лебедеву, он вас ждет. Вы не беспокойтесь, мы, как только все у вас здесь осмотрим, так сразу приберем все так же, как было.  

Потеев был в шоке от происходящего. «Да уж, подсуропил Криницын, – подумал Александр – попросил помочь, теперь хрен отмоешься». Секретарь Директора СВР проводила Потеева в кабинет начальника.  

– Заходи, Александр Николаевич! – с ходу начал Лебедев – ты там извини ребят, что без предупреждения, такая уж у них работа, свои инструкции, которые не пересекаются с нашими. По какому вопросу интересуешься Джоном Уильямсом, я тебе вроде по нему ни каких заданий не давал?  

– Товарищ, генерал-полковник, меня по-дружески попросил капитан контрразведки ФСБ Олег Криницын посмотреть, есть ли у нас что-либо по этому человеку. У него мало материалов для начала дела, думал, что мы сможем помочь.  

– Ну, так что же он по официальным каналам не пошел?  

– Вы же знаете, какая это бюрократия, по личным каналам быстрее. Тем более он сегодня уехал в длительную командировку на Северный Кавказ, времени, бумагами заниматься не было.  

– Значит полковник СВР, у нас якшается с капитаном ФСБ?  

– Ну, пересекались мы по общим делам, он мне помогал, я ему помочь хотел. Если бы информация была закрытая, я бы ему так и сказал, что информация закрытая, не могу рассказать о ней, а тут так вообще никакой информации нет.  

– Ты уже не мальчик, Александр, не мне тебя учить, как строятся отношения между разными ведомствами! Все только через меня! За такое вылететь с работы можно на раз-два! Ты это понимаешь!? – вскипел Лебедев.  

– Так точно, товарищ генерал-полковник! – выпрямился по стойке смирно Потеев.  

– Тебе строгий выговор, знаешь, что будет, если такое повториться! Вылетишь, к чертям собачим со службы!  

– Понял, товарищ генерал-полковник!  

– Значит так, об Уильямсе забыть, раз и навсегда. Им занимается спецотдел, даже я не лезу в эти дела. Твоя задача, донести до этого Криницына информацию так доходчиво, чтобы у него раз и навсегда отбилось желание заниматься этой персоной. Сорвете спецоперацию, сядете оба! Понял!  

– Так точно! Будет сделано, товарищ генерал-полковник!  

– Свободен!  

Потеев вышел из кабинета выжатым как лимон, силы, которые у него были, куда-то исчезли. Ноги стали тяжелыми, как будто у него на них пудовые гири, а на душе не было ничего, кроме презрения к генералу. Как он посмел отчитать его как мальчишку, угрожать увольнением. Что за обесценивание его жизни, которую он полностью посвятил «конторе». Александру стало обидно.  

Когда он вернулся в свой кабинет, уже никого не было. Ребята не обманули, действительно, навели порядок, как будто и не было никакого обыска, что сказать – профессионалы. «Кто же этот Уильямс? – думал Потеев – видать Олег прав, новая «шишка» в резидентуре США в Москве. Лучше о нем забыть навсегда, пока не уволили к чертовой матери. Но генералу я эту выволочку никогда не прощу. Подожди у меня, Сергей Николаевич, и на моей улице будет праздник. Поплачешь ты еще»!  

Джон Уильямс  

Александр Вершбоу вызвал Джона к себе:  

– У тебя хорошие поручители, Уильямс! – начал разговор посол – Мне звонил Колт. Если ты считаешь, что твои связи в Национальном совете по разведке позволяют тебе хамить послу США, то ты ошибаешься.  

– Я ни в коем случае ни хотел вам нахамить, сэр! – перебил его Джон.  

– Я знаю, Уильямс! – в свою очередь перебил Джона Вершбоу – Поэтому мы с тобой сейчас разговариваем. Надеюсь, твои высокопоставленные друзья прочитали тебе нотацию о вреде построения отношений на территории вероятного противника. Мы здесь не в игры играем, любое наше действие анализируется и просчитывается, как МИДом России и Кремлем, так и контрразведкой. Ты думаешь, я по своей прихоти полтора года назад не явился на вручение верительных грамот к Путину, а уехал в отпуск? В нашей работе самоуправство запрещено. Я лично согласовывал демарш с Армитиджем, необходимо было, на тот момент, показать Путину его место и он это понял. Я думаю, что эта показательная пощечина сыграл положительную роль на сближение России с США в борьбе с мировым терроризмом две недели спустя после этого события, когда произошли теракты в Нью-Йорке.  

– Я понял вас, сэр! Такого больше не повторится.  

– Я вызвал тебя не только по этому вопросу. – С удовлетворение продолжил Вершбоу – Поступил запрос от Вашингтона на информацию по вчерашней ситуации на собрании крупного российского бизнеса с Путиным. Наших высокопоставленных коллег волнует, к чему может привести конфликт Путина с Ходорковским? Через год в России президентские выборы, в настоящий момент мы в целом удовлетворены политикой нового президента и готовы его поддержать на второй срок. Однако если он начнет разрушение либеральной экономики, и начнет его с Ходорковского, к которому есть интерес ряда наших структур, то, может быть, имеет смысл сменить власть, и наоборот, поддержать в этой борьбе Михаила Борисовича. Может даже, например, выдвинуть и поддержать самого Ходорковского на выборах Президента России. Подготовьте аналитический доклад по возможным сценариям развития и оптимальной модели наших действий. Вот вам все материалы, которые у нас имеются по этому делу. Долго с этим не тяните, думаю, двух недель вам хватит, тем более, в помощь выделяется вам ваш куратор по Бюро разведки и исследований Роберт Отто.  

Уильямс внимательно изучал материалы, которые передал Вершбоу. Здесь были биографии Путина и Ходорковского, стенограмма Съезда РСПП, где произошел конфликт между ними 19 февраля 2003 года. Больше всего материалов посвящалось работе Путина в Петербурге с Собчаком в начале 90-х годов, а по Ходорковскому большая часть материалов посвящалась залоговым аукционам и уже знакомым Джону документам по отмыванию денег в швейцарских банках оффшорами Елены Коллонг-Поповой. Исходя из документов, безусловно, на Михаила Борисовича было больше компрометирующих документов, которых достаточно, чтобы держать его в полной финансовой зависимости от Вашингтона. Миллиарды незаконно выведенные в оффшоры, приобретение на них недвижимости в США и Великобритании, неуплаченные налоги в США, являются серьезным рычагом давления на Ходорковского. В одно мгновение его можно всего этого лишить. Такой Президент для Запада более предпочтителен, чем не имеющий за рубежом активов и счетов Путин, на которого из компромата более менее серьезным можно считать общение с питерскими бандитами в 90-е годы, но кто тогда с ними не общался. Пост вице-мэра просто обязывает с ними разговаривать, чтобы соблюдать хотя бы видимость управления городом. В любом случае, данная работа групповая и выводы необходимо согласовать с Отто, поэтому, прежде всего, необходимо созвониться с ним и узнать его мнение по этому вопросу.  

– Роберт, привет! – сказал Джон в трубку телефона – Ты уже в курсе нашего задания? Какие у тебя по этому поводу мысли?  

– Привет Джон – начал его куратор в Бюро разведки Роберт – у меня есть мысли. Я исхожу из того, что Путин практически победил в чеченской войне, он смог объединить чеченский народ вокруг себя и Ахмата Кадырова, поэтому мы практически лишились этого рычага давления на российскую власть. Далее, Путин увеличил пополнение бюджета, экономика России стала укрепляться, они опережающими темпами рассчитываются по международным долгам, поэтому и здесь мы скоро лишимся рычага давления на них. Скажи Джон, разве нам выгодна крепкая власть в России? Конечно, нет! Я тебе уже говорил, что если мы позволим русским подняться с колен, то рано или поздно они поставят на колени нас. Поэтому я за то, чтобы ставить президентом в ходе компании 2004 года Михаила Ходорковского или, в крайнем случае, Бориса Немцова.  

– Я с тобой Роберт пожалуй не соглашусь – парировал Уильямс – то, что Москва укрепляет государство и ведет к завершению чеченский конфликт, в ближайшей перспективе выгодно США, поскольку если мы в ближайшие годы увидим развал России, до уничтожения их ядерного потенциала, то мы очень рискуем попаданием ядерного оружия в руки террористов. А насчет его применения против нас, они церемониться не будут. Поэтому, необходимо вначале решить вопрос с разоружением, а потом уже ломать страну. Раньше графика рассчитываются по своим долгам, хорошо, этот процесс идет в ущерб экономического развития, а это значит, никуда они от нас не отпрыгнут в ближайшее время, тем более, если учесть объемы выводимого за рубеж капитала. В ближайшие десять лет они останутся экономически слабыми, и мы решим вопрос с их ядерным оружием. Путин полностью развернут к нам. Поддерживает борьбу с международным терроризмом, готов войти даже в НАТО, хотя мы его там не ждем, идут либеральные реформы. Путин со всех сторон окружен нашими людьми: глава Администрации Президента Волошин и его люди, премьер-министр Касьянов и министры экономического блока не позволят свернуть с либерального курса, а это значит, что мы всегда будем контролировать их финансовую систему и в любой момент можем ее обрушить. Ну и самое главное. По последним опросам, Путина реально поддерживают 70 % населения, если даже мы активно начнем работать против него, то за год не сможем уменьшить его рейтинг более чем на 20 процентов. Я даже думаю, и этого не получится, поскольку самые массовые СМИ принадлежат государству или госкомпаниям, а это значит, что придется приводить Ходорковского только в ходе переворота, а дальше будет гражданская война. А это значит, смотри выше – развал государства и высокий риск появления у террористов ядерного оружия. А оно нам надо? Поэтому я предлагаю следующее: не вмешиваемся в выборы, соблюдаем нейтралитет, пусть Путин отсидит свои последние четыре года, а к следующим выборам мы подготовим Ходорковского и благополучно поставим его Президентом России. Этого срока нам хватит для снижения рейтинга Путина и повышения рейтинга Ходорковского на теме борьбы с коррупцией, с которой он отлично начал на прошедшем Съезде РСПП. Кстати, про Немцова можешь забыть, русские долго помнят предателей 90-х, ни он, ни Чубайс, абсолютно не избираемые люди, причем навсегда, они могут быть только проводниками наших решений и все.  

– А ты уверен, что «Пу» оставит Ходорковского в покое? К следующим выборам он может зачистить все политическое пространство – высказал свою обеспокоенность Отто – где гарантия, что он не инициирует изменения в Конституцию и не уберет ограничение на право избираться?  

– Он не посмеет. Надо дать ему понять, да он и сам, я думаю, понимает, что если он пойдет на репрессии политических конкурентов, то мы начнем вмешиваться в их внутреннюю политику, начнем поддерживать по всем фронтам любую оппозицию к власти и, в конце концов, сметем ее. То же самое по изменениям в Конституцию. Вряд ли оппозиция в Думе позволит баллотироваться Путину еще на один срок, а конституционного большинства ни у одной партии не будет.  

– Пожалуй, я поддержу твою стратегию, кризис власти в ядерной державе несет много рисков. Раз нам благополучно удалось работать с российской властью в 90-е годы, то получится и сейчас. Главное, чтоб они играли по нашим экономическим правилам – это гарантия нашего контроля над всеми процессами в России. Пиши доклад, прикладывай обоснования, расчеты и присылай мне, я подпишу со своей стороны и перенаправлю в Белый дом, в конце концов, им принимать решение.  

Томас Флетчер  

Разочарование Флетчера в политике США и Великобритании, начавшееся с конца 2002 года, с момента составления Томом и Кристофером Стилом доклада об оружии массового поражения в Ираке, и его зачитывания в Парламенте Великобритании премьер-министром Тони Блэром, усилилось в начале 2003 года. Сначала Том узнал, что на основании этого доклада, 31 января 2003 года Джорджем Бушем и Тони Блэром был подписан секретный протокол посвященный началу войны в Ираке, где устанавливалась дата наступления – 10 марта 2003 года. Впоследствии, когда стало известно об этом протоколе общественности, он был назван: «Протоколом Меннинга», в честь автора этого протокола Дэвида Меннинга, главного советника Тони Блэра по иностранным делам. Когда Флетчер узнал о том, в честь кого был назван протокол, вздохнул, что, слава богу, доклад, на основе которого составлен протокол, не назван в СМИ «Докладом Флетчера». Дальше, еще хуже.  

5 февраля 2003 года на заседании Совета Безопасности ООН госсекретарь США Колин Пауэлл рассказал даже больше, чем было написано в докладе Флетчера. Глава Госдепартамента, добавил еще фактов, которые якобы добыли ребята Джорджа Тенета, директора ЦРУ, который также присутствовал на заседании. Помимо, запомнившейся всему миру пробирки с «Сибирской язвой», Пауэлл за полтора часа рассказал о том, как Хусейну удалось спрятать оружие массового поражения от инспекторов ООН. В докладе говорилось о достоверных свидетельствах того, что Ирак попытался получить высокопрочные алюминиевые трубы, иридий, мощные магниты и элементы центрифуг, используемые для обогащения ядерного топлива. По подсчетам Пауэлла, Саддам Хусейн уже обладает двумя из трех компонентов, необходимых для производства ядерной бомбы. Что касается баллистических ракет, то за последние годы иракцам удалось снабдить некоторые из них новыми двигателями, по мощности в два раза превышающие прежние. Они способны поражать цели на расстоянии до 1200 км, то есть могут долететь не только до соседнего Израиля, но и до юга России. Впрочем, по части доказательств это была самая слабая часть доклада госсекретаря США. Членам Совбез ООН на фотографиях было показано, как выглядят сверхпрочные алюминиевые трубы, и продемонстрирована карта с обозначением зоны, которую в состоянии держать под прицелом иракские ракеты. Как сообщил Пауэлл, Хусейн связан не только с «Аль-Каидой», но и с боевиками, воевавшими в Чечне. На видном месте на схеме, иллюстрировавшей отношения иракского руководства с террористическими сетями, был изображен араб по имени Абу Хафс, который, с особенным выражением произнес Пауэлл, скрывается в Панкисском ущелье в Грузии. Что касается самого Усамы бен Ладена, то у ЦРУ есть данные о восьми контактах иракских спецслужб с руководителями «Аль-Каиды», хотя и не с ним самим. С Ираком террористическая организация связана через ячейку ближайшего сподвижника главного международного террориста аль-Закари. Наиболее убедительная часть доклада Пауэлла была посвящена химическому и биологическому оружию. На съемках, сделанных ЦРУ, хорошо видно, как за день или два до приезда инспекторов вокруг заводов и лабораторий начиналась суета, с них что-то увозили на бульдозерах и грузовиках. Обмануть миссию ООН Хусейну удалось с помощью семи мобильных лабораторий по производству бактериологического оружия, расположенных в 18 фурах, которые практически невозможно обнаружить на территории Ирака. Кроме того, в распоряжении Хусейна есть четыре тонны нервнопаралитического вещества, одна капля которого может убить человека. Сколько могут убить четыре тонны, Пауэлл предложил подсчитать членам Совбеза. О том, что доказательства нельзя считать неопровержимыми, Пауэлл предупредил еще накануне выступления в Совбез ООН. Из всего сказанного он сделал только один вывод – попросил Совбез ООН на следующем заседании признать, что Хусейн не сотрудничал с инспекторами ООН. По условиям резолюции №1441 этого будет достаточно, чтобы США начали против Ирака войну.  

После этого цирка в Совбезе ООН, Флетчер принял решение уволиться из ЦРУ, ему было стыдно, что косвенно и он имеет отношение к этой постановке, поскольку его «липовый» доклад также фигурировал в рассказах Пауэлла. Том развернуто написал рапорт о своей совместной с Ми-6 работе на протяжении последнего года и приложил заявление на увольнение, затем отправил все это в Лэнгли.  

Через два дня Флетчеру позвонила секретарь заместителя директора ЦРУ Джона Бреннона и сказала, чтобы уже завтра Флетчер прибыл в Вашингтон, что с ним хочет встретиться Бреннон.  

В приемной замдиректора ЦРУ никого не было, кроме Флетчера и секретаря. Ему было указано ждать, и он беспрекословно ждал, хотя встреча уже полчаса, как должна была состояться. Наконец, в приемную зашел Бреннон, высокомерным взглядом он оглядел Тома и махнул рукой в сторону кабинета, намекая, чтобы Флетчер проходил.  

В присутствии Томаса Бреннон еще раз ознакомился с его рапортом, затем отложил в сторону, немного помолчал и начал разговор:  

– Скажи, Том, что для тебя означает термин: «национальные интересы США»?  

– То, что выгодно моей стране, сэр! – не задумываясь, сказал Флетчер.  

– Так вот, наша с тобой работа – защищать национальные интересы Соединенных штатов Америки! Главным национальным интересом для нашего государства является безопасность. Я тоже был, как и ты, аналитиком и всегда, когда подготавливал очередной доклад, думал о том, как он может отразиться на национальных интересах моей страны.  

– Защита национальных интересов не может начинаться с обмана, сэр! – перебил Флетчер.  

– С чего ты взял, что твой доклад или доклад Тенета, Пауэлла – обман. Обман, и недостаток доказательной базы – разные вещи. То, что мы пока не нашли оружия массового поражения у Саддама Хусейна, не значит, что его нет, мы его найдем, вот увидишь. Десятилетиями Хусейн мечтал о ядерном оружии, неужели ты думаешь, что он мог в один момент взять и отказаться от своей мечты. В свое время мы сами снабдили его тоннами химического оружия, неужели ты думаешь, что он мог его полностью уничтожить? Конечно, нет, хоть в минимальных количествах, но оно обязательно есть, и мы его найдем, как только наши войска захватят полностью территорию Ирака.  

– А связь Хусейна с «Аль-Каидой» – это никак кроме как бредом назвать нельзя! – сопротивлялся Флетчер.  

– Ты же согласишься со мной, что безопасность США превыше всего!  

– Конечно, сэр!  

– Так вот, если мы уже с тобой определили, что потенциал Саддама Хусейна может угрожать нашей стране, имеет ли значение, под праведным или нет предлогом, мы зайдем в Ирак, чтобы защитить нашу безопасность. Мы бы могли вообще просто зайти на основании угрозы США, но мы демократическое государство и нам важна общественная поддержка со стороны граждан. Мне, как главе Национального центра по борьбе с терроризмом, легче защищать интересы США в связке Хусейна с «Аль-Каидой». Может это сейчас и не правда, а скорее всего, просто недостаточно доказательной базы, но рано или поздно террористы договорятся с Хусейном. У них есть общие интересы, которые их обязательно рано или поздно объединят – уничтожение США. Чтобы этого не произошло, мы должны их опередить. Я бы мог не объяснять тебе все это, просто подписать твое заявление, но ты Том хороший аналитик, мы обратили на тебя внимание, когда ты еще служил военным аналитиком, ты хорошо изучил Ближний восток, знаешь арабский язык. Я тоже занимался Ближним востоком, изучал арабский язык, ты напоминаешь мне меня в молодости. Сейчас, когда мы решили серьезно заняться Ближним востоком, такие как ты, нам необходимы. Поэтому я бы хотел, чтобы ты хорошо подумал, прежде чем увольняться. Возьми отпуск, отдохни с родными и близкими, наберись сил.  

– Возможно, вы правы.  

– Тебя беспокоят возможные смерти среди мирного населения, но подумай, если сейчас мы не снесем режим Хусейна, даже если погибнет несколько тысяч мирных иракцев, то завтра погибнут тысячи гражданских американцев, как это было 11 сентября. Мы не можем больше этого допустить.  

– Хорошо, сэр! – уверенно согласился Том – я не буду увольняться, раз вы разрешили длительный отпуск, может действительно я морально устал. Только скажите, нами действительно на Ближнем востоке движет только национальная безопасность? Были бы мы сейчас там, если бы там не было нефти?  

– Нефть – тоже наша национальная безопасность. Когда принимаются серьезные политические решения, рассматривается совокупность факторов. Война – это очень большие финансовые затраты, что плохого в том, что в последствии эти затраты окупятся за счет нефтедобычи.  

Тимоти Сковин  

Прошел уже месяц, как посол США в Йемене Эдмунд Халл сообщил Сковину неожиданную новость о его направлении в посольство США в Грузии. В напутствии Эдмунд сказал:  

– Вот тебе Тим и подвернулся случай использовать на практике свои теоретические знания по «мягкой агрессии», которую ты мне полгода здесь продвигал. Я же тебе говорил, что этот момент настанет. В Тбилиси сейчас под эгидой и на деньги Джорджа Сороса идут тренинги сербских активистов по организации мягкой смены власти, по опыту «Бульдозерной революции» в 2000 году в Белграде. Там ты получишь неоценимый опыт. Только запомни мое напутствие тебе: любая смена власти на лояльную США в конечном итоге будет бесполезна, если это государство не будет оккупировано войсками США.  

– А как же европейские страны, они же не оккупированы США, но в то же самое время лояльны нам.  

– Как же не оккупированы? – удивился Эдмунд – а НАТО! НАТО – это и есть наши оккупационные силы в Европе. Поэтому, если даже вам удастся революция в Грузии, без их вступления в НАТО, все ваши намерения, в конечном итоге, будут бесполезны.  

В Тбилиси Сковин познакомился с послом Ричардом Майлзом. Они быстро сошлись на том, что оба служили в «морской пехоте», а уже после этого начали дипломатическую карьеру, поэтому у них уже было, о чем поговорить. Майлз опытный специалист по работе в условиях боевых действий: в Азербайджане, во время Нагорно-Карабахского конфликта; в Сербии, Черногории и Болгарии во время Балканских конфликтов 90-х, поэтому у него было чему поучиться. В Государственном департаменте он также работал в Управлении по делам Советского Союза и Управлении по делам Восточной Европы и Югославии и в Бюро по военно-политическим вопросам. Для Сковина, всю жизнь специализирующегося на Ближнем востоке, опыт Майлза в области европейской и постсоветской дипломатии был новым и потому интересным. Тим не мог понять с первых дней своего пребывания в Грузии, зачем необходима смена власти, когда Президент Шеварнадзе вел очевидно антироссийскую политику. В конце концов, он решил прямо об этом спросить «Дика» – так называли Майлза в дипломатических кругах.  

– Понимаешь, Тим! – начал объяснять Майлз – Не всегда проамериканская власть способна физически продвигать наши интересы. Грузинские бизнесмены, да и грузинский народ, в основной своей массе, лоялен русским. Они дружили веками, их объединяет православие. Грузинское гостеприимство, также как и туризм по Грузии, славится по всему постсоветскому пространству. Грузинские вина, минеральные воды веками продавались в Россию. Чтобы разрушить эти связи, необходима решительность. Шеварнадзе – политик советской формации он психологически не готов этому серьезно воспрепятствовать. Несмотря на антироссийскую риторику, Грузия стала довольно быстро восстанавливать экономические связи с Россией. К этому ее толкала объективная необходимость, и режим Шеварднадзе оказался неспособен этому помешать. То ли дело Михаил Саакашвили – молодой, амбициозный политик. Стипендиат Госдепартамента США, за плечами Колумбийский, Вашингтонский университеты, стажировка в Академии европейского и международного права. Этот активно копытом будет бить, чтобы разрушить все оставшиеся прочные связи между Грузией и Россией.  

– Я, может, еще не очень понимаю, но почему для нас так важно отделить экономические связи между грузинами и русскими? США и Россия сейчас выступают вместе против терроризма, наши военные самолеты летают через территорию России в Афганистан, Россия даже готова вступить в НАТО, наращиваются экономические связи. Россия сейчас – это не СССР.  

– Россия для нас сейчас ситуативный союзник – это временно. Русские уже не поддержали наш ввод войск в Ирак на Совбезе ООН, поэтому теперь приходится действовать без резолюции ООН, они начинают экономически и политически внутри укрепляться, а это не в наших интересах. Как бы мы не пытались затянуть конфликт в Чечне, они уверенно идут к его завершению. Надежда только на теракты, которые станут неотъемлемой частью жизни русских на многие десятилетия, но боюсь, что бывший сотрудник КГБ и ФСБ Президент Путин, сможет и с этим справиться. Мы не должны допустить возможности возрождения в будущем подобия СССР в прежних границах. Сейчас нам необходимо навсегда экономически и на ментальном уровне отделить постсоветские республики, а потом мы возьмемся за национальные республики внутри России. В любом случае, как бы ни складывались наши отношения, нам необходимо разделить Россию на мелкие части, как Югославию. Мы не можем потерпеть такую огромную, богатую и сильную страну. Как Европа не могла потерпеть такую большую, по европейским меркам страну, как Югославия. Такая страна в мире, может быть только одна, и это – США!  

– Чем сейчас я могу помочь? – заинтересовался Сковин.  

– Пока не надо ни какой активности с нашей стороны. Ходи, смотри, наблюдай. Например, сейчас, с помощью Сороса создается грузинская молодежная группа, к которой мы адаптируем к местным условиям подходы и приемы, испытанные в компании сербского «Отпора». Сходи к ним завтра, посмотри, как идут дела. Какая численность уже сформирована сейчас, нам к ноябрю необходимо подготовить не менее 1500 молодых, горячих и бесстрашных ребят, они и будут тараном для смены власти. Пообщайся с исполнительным директором фонда Сороса в Грузии Кахи Ломая, у него есть хорошая идея по подготовке списков на избирательных участках. Впитывай пока информацию, задавай вопросы. Я надеюсь, что ты уже понял, что твоя покровительница направила тебя сюда для обучения технологиям переворотов, знание которых тебе понадобится в будущем.  

– Покровительница??? – шокировано переспросил Сковин – У меня нет никакой покровительницы!  

– Нет, есть! Тебе имя Джина Хаспел что-нибудь говорит?  

Тимоти стоял шокированный как статуя и смог только прошептать:  

– Да, была, как оказалось, знаковая встреча с данной мадам.  

Майкл Гаэта  

После общения с Джоном Мерканте – помощником Джона Бреннона – исполнительного директора Vanguard, по поводу атипичной пневмонии, Майкл стал обращать внимание на все публикации в прессе по этому поводу. Он скептически относился к возможности использования SARS Cov в качестве оружия в экономической борьбе, а уж тем более в качестве биологического оружия, но активизация его распространения тревожила его. К февралю 2003 года атипичная пневмония перекочевала из Китая в другие страны, и уже умерло несколько сотен человека. Тревожнее стало, когда в феврале 2003 года, наряду с публикациями об атипичной пневмонии, появились публикации о птичьем гриппе. Было впервые зафиксировано заражение человека от птицы. Хочешь, не хочешь, а мысли о конспирологии будут появляться и предупреждения Мерканте уже стали анализироваться Майклом под другим ракурсом. В отличие от SARS Cov, птичий грипп грозил серьезной экономической катастрофой. Так, в Азии после ста заражений человека птичьим гриппом, было забито более 140 млн. кур, что серьезно отразилось на рынке мяса птицы. Майкл решил позвонить Мерканте, чтобы узнать его взгляд на происходящие события.  

– Привет Джон, это Майкл Гаэта, ФБР. Ты уже слышал о птичьем гриппе? Какие у тебя мысли по этому поводу?  

– Все-таки не дает покоя наша встреча – с удовлетворением начал Мерканте – конечно слышал. В нашу последнюю встречу, ты скептически отнесся к моим доводам, поэтому я предлагаю пообщаться со специалистом, с молекулярным биологом Ричардом Эбрайтом. Запиши его номер телефона. Думаю доводы профессора химии и химической бактериологии Университета Рутгерса, будут более убедительны для тебя, чем мои.  

Гаэта созвонился с Ричардом Эбрайтом, представился и сообщил тему, о которой хотел поговорить. Однако профессор отказался общаться по телефону, и они договорились встретиться через неделю, когда он будет в Вашингтоне.  

Наконец, встреча состоялась.  

– Скажите, профессор – сходу спросил Майкл – сейчас практически одновременно развиваются два вирусных заболевания: атипичная пневмония и птичий грипп, по-вашему, что это, совпадение или закономерность? Являются ли эти вирусы природными или они, возможно, разработаны в лабораториях?  

– Конечно это природные вирусы – усмехнулся Эбрайт – возбудитель атипичной пневмонии относится к семейству коронавирусов. Человечество фактически ежегодно переживает эпидемию вирусных инфекций, которые вызывают вирусы из другого семейства, близкородственные гриппу. Даже самые серьезные эпидемии вирусных заболеваний, такие как, например, "испанка", вызывались вирусом гриппа. Коронавирус – зараза не новая, у человека её впервые нашли в 1965 году, а потом инфекция стала мутировать и мутирует до сих пор. К слову, освещать факты появления нового вируса в начале, не пытались даже в Китайских СМИ, пока не выявили вирус в других странах мира. Из-за этого, конечно, правительство КНР подверглось критике международного сообщества, но ситуацию это уже не спасло. Эпидемия началась. Её признали в ноябре прошлого года, когда созданная в Канаде Глобальная разведывательная сеть общественного здравоохранения «Global Public Health Intelligence Network» активировала систему раннего предупреждения о начале серьезной вспышке неизвестного вируса в Китае, но пресса практически не отреагировала. Только в начале этого года срочное оповещение о необходимости воздержаться от поездок в Южный Китай разлетелось по всему миру. Общество обратило внимание на новый вирус в феврале 2003, когда американский бизнесмен Джонни Чен после путешествия в Китай заболел атипичной пневмонией, симптомы которой у него появились во время рейса в Сингапур. Самолет экстренно приземлили в столице Вьетнама, а потом в ВОЗ пришел запрос о появлении необычного заболевания. Предполагалось, что это птичий грипп, но врачи ошибались. При этом медработники заражались от мужчины моментально. Буквально только на днях, когда СМИ стали рассказывать об эпидемии по всему миру, ВОЗ выпустил глобальное предупреждения о необходимости остановить распространение вируса.  

– Значит, к эпидемиям никто не был готов?  

– Как я уже говорил, вирусы появляются и мутируют ежегодно, как правило, они, как появлялись локально, так и исчезали локально. Не было смысла ВОЗ бить тревогу по каждому случаю, тем более, чаще всего вирусы появлялись в Китае, а в этой стране даже при массовой гибели населения местная пресса будет молчать до тех пор, пока вирусы не распространятся по всему миру, и скрывать уже не получится. Меня тревожит другое – реакция наших властей и вирусологов. Я точно знаю, что Тони Фаучи и Френсис Колинз лгут общественности о том, что Национальные институты здравоохранения не финансируют запрещенные эксперименты по увеличению функциональности вирусов. Помимо исследований в США в лабораториях Форт-Дитрих, в том же Китае, с подачи наших ведущих вирусологов, Китайская академия наук в этом году на базе Уханьской микробиологической лаборатории начинает строительство лаборатории 4-го уровня биологической безопасности, в которой будут проводиться эксперименты с коронавирусами. В прошлом году, практически сразу после появления SARS Cov было заключено межправительственное соглашение между США и Грузией об оборонном сотрудничестве. В рамках которого планируется строительство микробиологической лаборатории 3-го уровня биологической безопасности, где также будет возможна работа с коронавирусами. Планируется заключение подобного соглашения с Украиной в ближайшие два года.  

– Вы подозреваете, что в будущем, эти вирусы могут быть использованы в качестве биологического оружия?  

– Это не возможно. Мы живем в век глобализации. Если запустить вирус в отдельно взятой стране, то он обязательно распространится рано или поздно по всему миру и попадет в страну, совершившую этот взброс. Вирус, работающий только на определенную этническую группу, вряд ли будет когда-нибудь создан, во всяком случае, это невозможно будет сделать в ближайшем будущем. А при многонациональности практически всех стран мира, это будет бесполезно. Я вижу только один способ использования увеличенной функциональности вирусов – заработок на монополизации вакцин против этих вирусов. Обратите внимание, Майкл, с развитием глобальной информатизации населения мира, по средствам телевидения и интернета, можно создать в течение суток такую информационную эпидемиологическую панику, которая обрушит всю мировую экономику, а затем на этой информационной панике заработать сумасшедшие деньги.  

– Так почему еще этим не воспользовались?  

– Есть два серьезных ограничения. Мировые СМИ еще не сосредоточены в одних руках, а во-вторых, увеличение функциональности вирусов только началась. Необходимо удлинить жизненный цикл вирусов, увеличить его вирулентность, сбалансировать смертность, чтобы в короткий период все не погибли, и разработать для него ту самую единственную вакцину, которая в последующем озолотит ее хозяина. Я надеюсь, что Мерканте и вы Майкл это не допустите.  

– Честно говоря, я не знаю, чем я могу быть полезен в этой борьбе.  

– Вам же говорил Мерканте, необходимо уничтожить Vanguard, пока он не набрал силу. Если у вас есть возможность сделать это сейчас, то сделайте это, потом уже будет невозможно.  

Олег Криницын  

Для Олега стало шоком, когда он узнал, что из-за информации на Джона Уильямса, чуть ли не остался без работы Потеев. После того, как Александр рассказал ему о произошедшем в кабинете Директора СВР, Криницын уже был точно уверен, что Уильямс новый глава резидентуры ЦРУ. Дуглас уже уехал навсегда в США и вместо него назначили Уильямса. До поры до времени между спецслужбами России была договоренность не трогать Дугласа, поскольку все знали, что он глава резидентуры и отслеживали его встречи с потенциальными агентами ЦРУ. После дела Сыпачева, Дуглас сам не стал рисковать и уехал в штаты. Теперь неприкосновенность от него перешла Уильямсу. Однако презрение Олега к нему было настолько сильное, что он все равно не оставил надежду рано или поздно арестовать его. Слишком много личных обид он нанес ему в прошлом. Но это позже, сейчас он в Надтеречном районе Чеченской республики, занимается западными шпионами, которые до сих пор, несмотря на явные успехи в борьбе с терроризмом на Северном Кавказе продолжают финансировать бандформирования. Западные спецслужбы занимаются этим, как правило, под прикрытием различных общественных организаций занимающихся, якобы, защитой прав человека. Так, например, «Комитет против пыток», созданный Сергеем Шимоволосом в 2001 году, финансируется Фондом Джона и Катрин Макартуров, а также Фондом проектов министерства иностранных дел Великобритании, а точнее Ми-6. Именно эти псевдоправозащитники врут на каждом углу о зверствах федеральных войск, в частности, об использовании химического оружия против мирных жителей. В мае планируется встреча Шимоволоса с сотрудницей британского посольства в Москве Кэтрин Линч по поводу получения очередного гранта. Криницын давно знает, что госпожа Линч является сотрудницей политического отдела посольства, а этот отдел является «крышей», под которой работают кадровые сотрудники британской разведки. И одним из важных направлений в работе Ми-6 является наш Северный Кавказ. Именно британские разведчики приложили руку к созданию таких информационных служб боевиков, как «Кавказ-центр», «Союз кавказских журналистов», «Чечен-пресс». В своих сообщениях эти службы охотно ссылаются на правозащитников. Так, в начале 2003 года агентство «Чечен-пресс» широко распространило письмо Сергея Шимоволоса министру иностранных дел Грузии. Связано оно было с переходом российско-грузинской границы разгромленного нашими войсками и спасавшегося бегством отряда боевиков. По мнению правозащитника, грузинским властям не следует выдавать этих людей российской стороне — мол, это приведёт к «трагическим последствиям»: боевиков якобы будут пытать, чтобы выбить нужные показания. Теперь, предполагается, что грант Шимоволос получит на организацию дискредитации выборов Президента Чеченской республики, которые должны состояться этой осенью. В том числе Олег изучает возможности организации терактов под прикрытием этих самых правозащитников, что весьма вероятно. Сейчас Криницын направляется в УФСБ, где находятся документы по ряду псевдоправозащитников, в частности по Дмитриевскому и Каляпину, которые напрямую общались с боевиками.  

Село Знаменское не большое, все находится в шаговой доступности, поэтому Олег решил прогуляться, благо время еще есть до 10-00 и можно не торопясь дойти. От дома, где он остановился, до здания УФСБ, средним шагом идти не более 15-ти минут. Последнее, что Криницын увидел, так это, как КАМАЗ протаранил опущенный шлагбаум, въехал за ограду. Проехал 3-5 метров и вдруг раздался мощнейший взрыв.  

Александр Потеев  

Еще 23 января в семье Потеевых произошло несчастье. В их квартиру в 7-50, представившись сотрудниками милиции, ворвались трое неизвестных в камуфляже и масках, которые избили его и сына, а также похитили 3300 долл. и 30 тыс. руб. Преступников по горячим следам найти не удалось. Александр, когда отошел от побоев, пробовал, воспользовавшись связями в милиции, найти обидчиков, но это не удалось. Только в мае в кафе к нему подошел мужчина, сел рядом и с иностранным акцентом сказал:  

– Здравствуйте, Александр Николаевич! Я не рискну представляться, а то двое наших ребят имели неосторожность представиться, и им пришлось навсегда уехать из России. У меня для вас письмо от вашего старого друга. Незнакомец протянул листок бумаги, на котором Потеев увидел знакомый подчерк, который он не видел с 2000 года. Подчерк его непосредственного руководителя первого секретаря представительства РФ при ООН, а на самом деле заместителя главы резидентуры СВР Сергея Третьякова, который в октябре 2000 года исчез вместе со своей женой, дочерью и кошкой. В конце января 2001 года выяснилось, что он сдался ЦРУ.  

«Привет Саша! Ты помнишь, мы с тобой сидели в кофейне в Нью-Йорке напротив штаб-квартиры ООН и мечтали, что когда-нибудь в России будет также. Прошло пару лет после этого, и я понял, что в России такого не будет никогда. Потому что Россия никогда не будет свободной как Америка. Это я понял, как только стало понятно, что Россия опять идет к тоталитаризму. Мы с тобой сами из органов и знаем, что будет, если к власти придет комитетчик, а то, что он придет, для меня стало ясно, как только Путина назначили премьер-министром. Что мы теперь видим: этот убийца развязал вновь гражданскую войну в Чечне, захватил все СМИ в стране, теперь уничтожает свободный бизнес. Я убедился, что сделал правильный выбор, а ты? Саша, разве об этом ты мечтал?  

Сейчас у меня все отлично. Я со своей семьей, в самой свободной и богатой стране мира, у нас новые имена, новый дом в чудесном месте, новая счастливая жизнь. На банковский счет мне сразу положили 2 млн. долл. Саша, ты когда-нибудь вообще видел такие деньги? Нет! А я даже их не трачу, лежат на будущее, дело, которым я тут занялся, мне приносит не плохие деньги, поэтому нет необходимости залезать в эту «кубышку». Я знаю, что твоя дочь Маргарита уже работает в США, она молодец! Если не будешь идиотом, то можешь приехать вслед за ней, от тебя же не требуется ничего сверхъестественного. Просто сделай то, что просит этот человек, поверь, он тебе и твоей семье зла не желает. В твоих руках счастье твое и твоей семьи. Надеюсь, ты приедешь, и у нас будет возможность сыграть в гольф, как мы с тобой когда-то мечтали. Твой друг, Сергей».  

– Как вам письмо, господин Потеев? – обратился незнакомец – Ваш друг вас убедил? Неужели вы действительно были уверены, что избавившись от наших людей, мы к вам больше никогда не вернемся? Я слышал, вас ограбили, оставили без копейки. Хотите, я вам прямо сейчас дам 3300 долл. и 30 тыс. руб.? Вам нужно только согласиться на нас работать. А случай, произошедший с вами 31 января, должен для вас стать уроком, что вы не защищены от несчастных случаев, они могут повторяться с вами вновь и вновь – незнакомец поджог письмо Третьякова и положил его в пепельницу – а могут навсегда прекратиться.  

– На моем счету тоже уже лежат 2 млн. долл.?  

– Пока нет, но будут, как только мы наладим с вами взаимовыгодное сотрудничество.  

– Мне нужны гарантии. Я хочу, чтобы вы перечислили деньги уже вначале нашего сотрудничества на банковский счет моей дочери.  

– Нам тоже нужны будут гарантии. Необходимо, чтобы ваша жена переехала к дочери в США, нам спокойней будет. Тогда у вас не появятся всякие глупые мысли, отказаться от наших договоренностей и в очередной раз сдать наших сотрудников.  

– На этом давайте и остановимся. Вернемся к нашему разговору, когда супруга окажется в штатах и придет подтверждение, что деньги уже на счету. И еще, верните украденные у меня деньги.  

Незнакомец достал из сумки сверток и передал его Патееву.  

Джон Уильямс  

Сегодня в Государственном департаменте США чувствовалось сильное напряжение. Появилось сообщение, что в новосибирском аэропорту «Толмачево» арестован Михаил Ходорковский, глава крупнейшей нефтяной компании России «ЮКОС». Заместителю госсекретаря Ричарду Армитиджу уже звонили вице-президент США Дик Чейни и Директор ЦРУ Джордж Тенет. Главный вопрос был: «Как это произошло, ведь в докладе Госдепартамента выпущенном полгода назад делались выводы, что президент Путин не будет вводить репрессии против крупного бизнеса? ». Чейни негодовал, что теперь придется приостановить сделку по слиянию, а точнее поглощению НК «ЮКОС» американскими транснациональными компаниями Exxon Mobil и Chevron Texaco. Всем было известно, что Дик, является не только покровителем, но и заинтересованным лицом в нефтяном бизнесе американских компаний по всему миру. Джордж Тенет также сослался на низкий уровень подготовленного Госдепартаментом доклада. В своем стратегическом и тактическом плане действий ЦРУ по России, было принято решение не оказывать давления на выборы в Государственную думу и последующие президентские выборы. Теперь, за два месяца до думских выборов и четыре месяца до президентских выборов, катастрофически недостаточно времени, чтобы хоть как-то повлиять на их итоги. Арестовав Ходорковского, Путин одним выстрелом убил трех зайцев: убрал потенциального Президента-марионетку, остановил поглощение мировым капиталом энергетических ресурсов России и лишил спецслужбы США «рычага влияния» на базе акционеров НК «ЮКОС». Также Армитиджу стало известно, что Дик Чейни звонил главе Администрации Президента РФ Александру Волошину и требовал освобождения Ходорковского. Александр Стальевич тогда ему сказал, что он не имеет право вмешиваться в правосудие, что американцы должны уважать российскую судебную власть. Когда Чейни стал угрожать Волошину, тот спокойно сказал, что он ни на что не может повлиять и вообще уходит в отставку.  

Уже самому Ричарду Армитиджу пришлось лично звонить Борису Немцову и Григорию Явлинскому с требованием начать массовые протесты с требованием освободить Ходорковского или хотя бы выпустить его под залог. Скорее всего, власти США готовы были предоставить «зеленый коридор» Михаилу Борисовичу для выезда в США или Великобританию. Однако ничего масштабного организовать не удалось. Партии «Яблоко» и «СПС» высказали свой протест аресту, но из-за подавляющей общественной поддержки ареста Ходорковского, они практически не были услышаны. Обо всем этом Роберт Отто рассказал в телефонном разговоре Джону Уильямсу.  

– Вот, черт! – воскликнул после услышанного Уильямс – кто бы мог подумать, что так случится. Я разговаривал здесь со многими политологами, и они меня убеждали, что Путин не свернет с либерального курса, и не будет пересматривать итоги приватизации.  

– Вот видишь, зря я послушал тебя и поддержал невмешательство в выборы в России. – Негодовал Отто – Если бы начали полгода назад свою игру, то сейчас бы была вера, что в Госдуму пройдут наши люди, а потом бы и Президентом стал наш человек.  

– Не знаю, не знаю. Мне теперь кажется, что Путин не задумываясь, мог бы арестовать и кандидата в Президенты Ходорковского. Во всяком случае, точно постараться не допустить его до выборов. В любом случае, эта карта уже отыграна, необходимо искать новую кандидатуру устраивающую нас.  

– Не беспокойся, без нас уже решили. Плохо, что придется ждать четыре года до следующих выборов. С другой стороны, будет много времени на раскрутку кандидата.  

– Кого если не секрет, решили продвигать? – полюбопытствовал Уильямс.  

– Не секрет. Действующего премьер-министра. – Ответил Отто.  

– Касьянова! Но он же человек Путина!  

– Ни какой он не человек Путина. Это компромиссная фигура между «семьей» бывшего Президента и Путиным. Сейчас, после того как Волошин подал в отставку, его прикрывать никто не будет и на следующий путинский срок, будет другой Председатель правительства. В то же самое время, Касьянов, человек раскрученный, в том числе с ним ассоциируются успехи в экономическом развитии страны. Он либерал, против ареста Ходорковского и у него есть счета в оффшорах, так что, рычаг давления на него будет.  

– Скажи, Роберт, нам с тобой ничего не будет за наш доклад. Ведь выводы мы сделали, мягко говоря, не верные? – спросил Уильямс.  

– Ты не переживай. Если бы решения принимались только на основании нашего доклада, то вполне возможно, что что-нибудь бы было. Мы с тобой только один источник, помимо нас еще много докладов сделано и преимущественно все сделали вывод, что пересмотра приватизации не будет, и не предполагали ареста Ходорковского. В частности, нашу точку зрения поддержал видный российский политический деятель Анатолий Чубайс, а он обычно не ошибается. Он кстати, один из немногих в российской элите, кто выступил против ареста Ходорковского, но в то же самое время, сказал, что не надо преувеличивать значение дела «ЮКОСа», Россия остается на рельсах либеральных реформ. Поверь мне, к словам Чубайса в США прислушиваются больше, чем к нашим с тобой. Он и Касьянова поддержал в качестве лояльной фигуры для нас в качестве Президента после 2008 года. Так что, со следующего года пойдет раскрутка Касьянова, как единого кандидата от демократических сил, к 2008-му году необходимо поднять его рейтинг не менее 40-50%, а это возможно, только при обесценивании деятельности Путина за второй срок его президентства. Скорее всего, именно эта задача будет стоять перед нами на ближайшие четыре года Джон.  

Томас Флетчер  

После беседы с заместителем директора ЦРУ Джоном Бренноном, Томас вернулся в Лондон, чтобы собрать свои вещи, попрощаться с коллегами. Напоследок, он решил встретиться с Крисофером Стилом, с человеком, которым плотно сотрудничал последний год по злосчастному докладу об оружии массового поражения Ирана.  

– Все таки решил уехать из Великобритании? – спросил Стил.  

– Может быть не навсегда, я все-таки пока остаюсь в организации. Пока у меня отпуск с открытой датой. Надо много обдумать, переоценить – ответил с оптимизмом Флетчер.  

– Меня Дирлав решил отправить на время подальше от Лондона и Парижа, пока уляжется скандал с докладом Тони Блэра, который мы с тобой подготовили. Пока не нашли никакого оружия массового поражения в Ираке, и премьер-министр и Дирлав, находятся под сильным давлением как парламента, так и прессы. Ричард беспокоится, что нас с тобой могут сделать козлами отпущения. Под докладом наши с тобой подписи. Ты гражданин США, тебе ничего не угрожает, а вот по мне могут проехаться катком.  

– Куда тебя направили?  

– В Афганистан, на авиабазу Баграм. Буду инструктировать английский спецназ и новобранцев.  

– Надолго?  

– Пока все не уляжется. Если оружие у Саддама найдут, то скоро вернусь, а если нет, то может затянуться на пару лет. А ты чем думаешь заняться?  

– Пока не знаю. Родителей и друзей не видел уже два года. Прежде всего, хочу их увидеть, а там видно будет.  

– Не теряйся, звони, буду рад тебя услышать!  

– Ты тоже – сказал Том и поехал в сторону аэропорта.  

Когда Флетчер прилетел в США, он погостил несколько дней у родителей, а затем созвонился с Майклом Гаэте и договорился с ним о встречи. Решили по старинке устроить пикник во дворе дома Майкла.  

– Привет Майкл! – бросился обнимать друга Флетчер – два года тебя не видел! Где Рэйчел, где Брендон? Я же последний раз видел твоего сына, только в животе у Рэйчел!  

Оба засмеялись. Из дома вышла Рэйчел с Брендоном на руках.  

– Что ты его носишь, Рэйчел – бросился к ней Том – ему же уже скоро два года будет, пусть сам ходит!  

Рэйчел поставила Брендона на землю и обнялась с Флетчером.  

– Ах, Том, как же я по тебе скучала! – воскликнула Рэйчел – Хоть тебя увидела, наконец-то. Представляешь, за эти два года ни от Джона, ни Тима, никакой весточки нет. Все разъехались и позабыли о нас.  

– Я разговаривал по телефону с Джоном.  

– Здорово! – обрадовалась Рэйчел – расскажи, как он, когда собирается возвращаться из России?  

– Идемте к столу! – перебил Майкл – я уже мясо пожарил!  

Все сели за столом, как в прежние времена.  

– Когда я с ним разговаривал – начал свой рассказ Том – он сказал, что по всем нам скучает и просил передать огромный привет, если вас увижу. С Тимом тоже довелось поговорить, он на тот момент в посольстве Йемена работал, но с ним у нас не хороший разговор получился. Он на меня сильно обиделся и бросил трубку.  

– Бросил трубку? – переспросил Майкл – Почему?  

– Это все связано с моей работой в Великобритании и последующего моего возвращения домой.  

– Давай, рассказывай! – стала любопытствовать Рэйчел – нам все интересно! Говори, даю слово, мы тебя обвинять ни в чем не будем, ты же наш любимый Том!  

– Меня заставили написать доклад, основанный на заведомо ложных данных об оружии массового поражения в Ираке. Для Сковина, видевшего смерть невинных людей на Ближнем востоке, прежде всего женщин и детей, это большая душевная боль. Он не захотел со мной разговаривать, сказал больше не звонить.  

– Может еще найдут это оружие – начала успокаивать Тома Рэйчел – его же сейчас по всему Ираку разыскивают.  

– Не найдут, его с 1996 года нет и я об этом знал. Когда потом моим докладом стал прикрываться Тони Блэр, а за ним Колин Пауэлл, я возненавидел себя. Когда стали в Ираке погибать американские солдаты и тысячи мирных иракцев, я вспомнил, как Тим мне говорил, что я, в том числе, виновен в их смерти. Я не смог пережить эту боль и написал заявление на увольнение. Меня вызвал заместитель директора ЦРУ и предложил мне не торопиться, а отдохнуть, отвлечься, заняться собой. Вот я и здесь.  

– Как Джон? – спросила Рэйчел – его еще не соблазнила какая-нибудь русская? Я слышала, что русские женщины очень красивые!  

– Соблазнила! Но только не русская, а американская журналистка. Представляешь, здесь за столько лет не могли встретиться, а там нашли друг друга. Правда, на момент нашего разговора, что-то у них не строились отношения. Надеюсь, что сейчас стало лучше.  

– Рэйчел! – обратился к жене Майкл – иди с Брендоном в дом, на улице становится прохладно, да и нам поговорить с Томом по делам надо.  

По лицу Рэйчел было видно, что она была недовольна просьбой мужа, но не стала перечить, взяла сына с собой и пошла в дом.  

– Только обещайте когда закончите свои разговоры зайти в дом, я же тоже соскучилась по Тому и хочу с ним пообщаться! – напоследок сказала Рэйчел.  

– Хорошо, как все мясо съедим, и пиво выпьем, да еще и замерзнем, так сразу зайдем в дом! – успокоил Флетчер и сразу обратился к Майклу:  

– Так о чем ты хотел поговорить?  

– Тебя вызвал Бреннон на беседу, но он насколько я знаю, сейчас директор недавно созданного Центра интеграции террористической угрозы. Какое отношение имеет борьба с терроризмом к военной операции в Ираке?  

– Я сам задал ему этот вопрос. Он считает, что если даже Хусейн не был связан с террористами «Аль-Каиды» через аль-Закари, то если бы его не свергли, то он бы обязательно с ними позже объединился. Поскольку у них общая цель – уничтожение Америки. Только я, как специалист по Ближнему востоку, уверен, что Саддам никогда бы не связывался с террористами. Он вообще, до последнего был уверен, что сможет договориться с Бушем, что максимум, что будет, так это незначительная бомбежка Багдада и на этом все закончится. Недаром он разрешал въезд инспекторам ООН, а за месяц до вторжения подписал указ о запрете ввоза и производства оружия массового поражения. Хусейн думал, что наступит разрядка, но в этот момент уже многие вложились в то, что его режим будет свергнут и Иран будет оккупирован США и НАТО.  

– Ты же знаешь, что я работаю в ФБР? – спросил Гаэта.  

– Конечно, мне Джон говорил. Кажется, он где-то за тебя замолвил слово.  

– Было такое дело. Только я не просто в ФБР работаю, а в контрразведке ФБР.  

– Поимкой шпионов занимаешься?  

– После терактов в Нью-Йорке нас перенаправили на борьбу с терроризмом на территории США. Была установка, рассматривать теракты только в контексте «Аль-Каиды», а также проверять гипотезу связи Бен Ладана с Саддамом Хусейном. Мой начальник Лэрри Меффорд сразу в эту ерунду не поверил и дал мне задание найти, кто наиболее заинтересован в этих терактах, внутри США. То, что я тебе сейчас расскажу, должно остаться между нами. Понял! Это очень серьезно.  

– Конечно между нами! Ты меня знаешь – сказал убедительно Флетчер.  

– Мы нашли группу заинтересованных лиц, так называемые «ястребы» группы «Вулкан»: Советник по национальной безопасности Президента Кондолиза Райс; вице-президент Дик Чейни; министр обороны Дональд Рамсфельд; руководитель администрации вице-президента Льюис Либби; заместитель министра обороны Пол Вулфовец. Еще Дик Чейни привлек в эту группу недавно назначенную им заместителя советника по внешней политики вице-президента Викторию Нуланд. Их свел ее муж Роберт Каган – неоконсерватор, поддерживающий агрессивные методы ведения внешней политики. После того, как ты мне рассказал про Джона Бреннона, я думаю, что он также входит в эту группу «ястребов», поскольку прикрывает их интересы.  

– Майкл, ты хочешь сказать, что все эти люди, являются организаторами терактов в Нью-Йорке и вторжения в Ирак! – удивился Том.  

– Во всяком случае, они самые заинтересованные лица. Свои действия, они согласовывают с инвестиционной политикой крупнейших транснациональных инвестфондов. Эти фонды скупили акции ведущих мировых нефтегазовых и оружейных компаний. Они являются акционерами этих инвестфондов, в частности крупнейшего закрытого фонда Vanguard Group, и ряда нефтегазовых и оружейных компаний, таких как: Halliburton, Exxon Mobil, Chevron Texaco, Lockheed Martin, Boeing, Northrop Grumman. У нас есть ряд косвенных доказательств их причастности к организации терактов 11 сентября, только Меффорд положил собранную нами папку в свой сейф до лучших времен. Недавно Меффорда назначили помощником директора ФБР по контрразведке, так что у нас теперь развязаны руки, и мы доведем это дело до конца.  

– Осторожно, Майкл – взволнованно предупредил Том – если то, что ты мне рассказал, правда, то вы занимаетесь опасным делом, здесь даже покровительство директора ФБР не поможет. Если о себе не думаешь, подумай о Рэйчел и Брендоне.  

– Будет все хорошо, Том! Я же обещал вам два года назад, что и здесь найду способ бороться с врагами США, оказывается здесь их больше, чем за пределами Америки. Лэрри Меффорд великий сыщик, мы с ним горы свернуть сможем!  

Тимоти Сковин  

2-го ноября 2003 г. в Грузии прошли парламентские выборы. Неправительственные организации, подготовленные фондом Сороса, под прикрытием посольства США в Грузии, и наблюдавшие за выборами, заявили о многочисленных нарушениях, но ЦИК признал выборы состоявшимися. Как заранее было подготовлено, телекомпания «Рустави-2» сообщила, что по данным «опросов на выходе» победил блок Саакашвили «Национальное движение». ЦИК сообщил о победе проправительственного блока «За новую Грузию». Той же ночью в Тбилиси прошли первые митинги оппозиции.  

На следующий день 3-го ноября лидеры оппозиционных партий провели встречу, после которой обратились к гражданам с призывом не признавать официальные итоги голосования. На митинге в Тбилиси был выдвинут ультиматум властям с требованием, признать поражение. Митинги оппозиции по всей стране продолжались несколько дней. 9 ноября Шеварднадзе встретился с лидерами оппозиции, но к соглашению не пришли.  

12-го ноября, блок «За новую Грузию» заявил о готовности уступить победу оппозиции, но переговоры между конфликтующими сторонами были сорваны. 18-го ноября в Тбилиси прошла акция сторонников Шеварднадзе. 20-го ноября ЦИК вновь объявил итоги выборов: проправительственные силы значительно опередили оппозицию. Последняя назвала это «издевательством» и отказалась от мест в парламенте.  

21-го ноября посол США в Грузии Ричард Майлз официально объявил результаты выборов в Грузии сфальсифицированными, а российский МИД призвал граждан Грузии проявить выдержку и не допустить насилия.  

22-го ноября на митинг оппозиции в Тбилиси вышло около 50 тыс. человек. Подготовленные полгода назад молодежные группы митингующих, под руководством Саакашвили с букетом роз в руках, ворвались на первое заседание нового парламента во время выступления Шеварднадзе. Крики «Уйди в отставку! » заставили его сначала покинуть трибуну, а затем уехать из парламента и укрыться в своей резиденции. Бывший спикер парламента Нино Бурджанадзе объявила себя и. о. президента, Шеварднадзе ответил введением чрезвычайного положения.  

В ночь на 23 ноября сторонники оппозиции захватили правительственные здания. При посредничестве главы МИД России Игоря Иванова прошли переговоры Шеварднадзе с лидерами оппозиции, после которых президент объявил о своей отставке. Началась подготовка к президентским выборам.  

Все эти события происходили на глазах перед Тимом Сковиным. Он удивлялся, как это легко и бескровно произошло. Вот она – психология толпы в действии. Здесь ярко проявилась особенность массового сознания населения в обществе, которое переживает глубокий и длительный кризис идеологии – оно становится толпой, даже не выходя из своих квартир. Оно атомизируется и теряет способность сохранять устойчивую позицию. Уже при небольшой угрозе поражения власти такое население быстро и внешне немотивированно переходит на сторону той стороны, «чья берет». Как только посол США объявил, что не признает официально объявленные результаты выборов в Грузии, обыватели, как стая рыб по неявному сигналу, метнулись в стан «революционеров».  

Сковин был воодушевлен «революцией роз», ведь теперь, таким не хитрым способом можно менять неугодные правительства в любом регионе мира. Похоже, руководство ЦРУ подготавливает его к организации подобных мероприятий в других странах. Как было бы здорово, если бы не пришлось бомбить Ирак, а создать условия, чтобы иракцы сами свергли Саддама Хусейна и установили проамериканское правительство. Тогда столько тысяч невинных мирных жителей можно было сохранить, не было бы разрушено столько жилых домов. Оказывается можно «быть зайцем и охотиться на него», вспомнил поговорку Сковин. Однако когда он поговорил со своим наставником Ричардом Майлзом, его оптимизм поубавился.  

– Если б так все было легко – засмеялся Майлз – мы бы уже весь мир под себя подмяли. Это же не первая устроенная нами революция, и в Сербии в 2000 году была не первая. Впервые эту технологию удачно мы применили в 1954 году в Гватемале. Только тогда мы привели к власти диктатора Кастильо Армаса. Были перевороты на Филиппинах в 1986 году и в Португалии в 1974 году. В Ираке такая технология не сработала бы. Там мощная диктатура, любое восстание в один миг захлебнулось бы в крови, и было бы подавлено. Поэтому не удался переворот в Чехословакии в 1968 году. Я думаю, что в постсоветских странах, такие перевороты возможны, поскольку во всех них пытаются построить демократию и технология сработает. К тому же, в этих странах общество сильно разобщено, а это и является основой подобных революций. Сейчас во всех этих странах есть огромное количество наших некоммерческих организаций, на базе которых можно организовать местную молодежь.  

– Дело в том, что я не специализируюсь на Евразии, я изучал Ближний восток. Если ваши суждения верны, то на Ближнем востоке сложно совершить переворот. Митинги будут жестоко подавлены.  

– Не знаю. Может у твоих кураторов другая точка зрения. Думаю, скоро у тебя будет возможность задать им этот вопрос. Может они посчитали, что на постсоветском направлении ты будешь более эффективным. Всего полгода назад ты плохо представлял себе, что такое Грузия, а сейчас уже отлично здесь ориентируешься. Еще несколько полугодовых командировок по другим постсоветским странам и ты станешь полноценным специалистом по бывшему СССР.  

Тим немного подумал и ответил Майлзу:  

– Это все благодаря вам, Ричард. Если бы не ваш опыт, я бы не смог так быстро включиться в процесс.  

– Все верно. Те, кто тебя сюда направил, знают, какие навыки в тебе необходимо взрастить и, исходя из этого, тебя направили ко мне. Счастливчик ты, Сковин! – ответил Майлз и добродушно улыбнулся.  

Майкл Гаэта  

Всего три месяца прошло с тех пор, как Лэрри Меффорд был назначен помощником директора ФБР по контрразведке, и вдруг сегодня утром из прессы Майкл узнал, что его начальник принял решение подать в отставку. Гаэта сразу прыгнул в свою машину и помчался в штаб-квартиру ФБР. Как так, еще вчера они обсуждали контртеррористические меры и предварительные планы отдела на 2004 год, а сегодня, он уже подал в отставку. Может это в связи с обвинениями в том, что бюро беспечно игнорировало внутренние меморандумы, которые, возможно, содержали важную информацию о террористической деятельности до атак 11 сентября. ФБР также обвиняли в том, что они не делятся разведданными с другими правоохранительными органами и игнорируют экспертов из своих собственных рядов. Вообще критика с годами не уменьшилась, а в последние три месяца, как Лэрри возглавил контрразведку, даже увеличилась. Заявление Меффорда в СМИ, о том, что за два года было предотвращено 35 инцидентов связанных с терроризмом, не уменьшило напряжение, а переросло в атмосферу сарказма в прессе: ФБР борется с собственной тенью и если бы действительно планировались 35 терактов, то они бы обязательно состоялись. Гаэта ехал в здание Эдгара Гувера и продолжал анализировать последние произошедшие события с Меффордом. Нет, не для этого он оставил свой пост в Сан-Франциско, чтобы спустя год из-за какой-то лживой критики уволиться, и не тот он человек, что ради более высокооплачиваемой работы в казино Лас-Вегаса оставить свою карьеру. Он ни делал этого три года назад, когда мог спокойно уйти на пенсию, и не должен был делать это сейчас, когда у них появилась возможность выйти на истинных организаторов терактов в Нью-Йорке в 2001 году.  

– Лэрри, что случилось! – взволнованно спросил Майкл, без стука вбежавший в кабинет своего начальника – я не могу поверить в то, что пишет утренняя пресса!  

– Уже напечатали, быстро они сработали.  

– Кто сработал? – не успокаивался Гаэта.  

– Наши с тобой друзья из администрации вице-президента. Когда меня только назначили на должность помощника Роберта Мюллера, так на него и на меня пошло давление. Поскольку предъявить было нечего, мы сопротивлялись. Однако они переключились на мою семью. Я уже активно стал везде рассказывать о новой террористической угрозе со стороны «Аль-Каиды» на территории США, чтобы они отстали, наконец. Не помогло. Льюис Либби вчера мне лично намекнул, что, не пора ли мне отдохнуть, что я вижу свою жену Доун всего около шести часов в сутки. Что пора навестить моих детей, которые живут в Северной Калифорнии. Что полгода назад у моей дочери родился мой первый внук, а я до сих пор его не видел. Предложил мне спокойную и хорошо оплачиваемую работу начальника службы безопасности казино в Лас-Вегасе.  

– Что теперь делать нам с Мэри? Мы же хотели возобновить расследование в отношении истинных организаторов терактов! Мы что сдаемся? – возмутился Майкл – кто будет назначен вместо вас?  

– Мой заместитель, Джон Пистол будет временно исполняющим обязанности. Скорее всего, его же утвердят на мою должность. Он после событий 11 сентября занимался формированием политики борьбы с терроризмом и как «бульдозер» копает линию «Аль-Каиды», как организатора терактов. Поэтому не стоит ему передавать нашу папку. Пусть она хранится пока у тебя Майкл. Скоро новые президентские выборы, если к власти придут демократы, будет шанс возродить это расследование. Пока наши «Вулканы» при власти, все наши действия бесполезны.  

Меффорд достал из сейфа папку, вручил ее Майклу и напоследок сказал:  

– Береги ее, спрячь ее подальше, она может тебе пригодиться, а может быть спасет жизнь тебе и твоей семье. Не забывай, они в курсе, что ты можешь быть для них опасен. Не предпринимай никаких действий, пока у них есть власть. Я дал распоряжения Алану Колеру, он вам с Мэри даст действительно стоящую работу, а не этот бред с терроризмом. Свободен, Гаэта. Даст бог, увидимся!  

Они крепко обнялись, как будто чувствовали, что больше им увидеться будет не суждено.  

Олег Криницын  

Олег пришел в себя после контузии только через неделю, после трагических событий произошедших в селе Знаменское. Как ему потом рассказали, в числе первых жертв в тот день оказались дежурившие на улице чеченские милиционеры, сотрудники ФСБ, расположившиеся поблизости уличные торговцы и жители ближайших двухэтажек. Среди погибших, десять сотрудников районного ОФСБ, несколько бойцов охраны, а также гражданские лица из числа местной администрации, в том числе заместитель главы администрации Надтеречного района Султан Хазуев, отвечавший за сельское хозяйство. Всего, по данным МЧС Чечни, погиб 41 человек и 320 получили ранения. Теперь ему необходимо было восстановиться, прежде чем лечащий врач разрешит Олегу лететь в Москву, а на это уйдет не менее 2-х недель. После случившихся событий, гнев Лебедева сменился на милость, и он разрешил Криницыну после больничного периода и восстановительного отпуска, вернуться к выполнению своих служебных обязанностей в Москве. В общем, мысленно Олег уже представлял, что к осени выйдет на работу. А пока, приходится проходить лечебные процедуры, смотреть телевизор и читать газеты.  

В одной из газет он узнал, что очередному американскому шпиону, к поимке которого был причастен Криницын, суд назначил отбывать 18-летний срок в колонии строгого режима. Это был Александр Запорожский, бывший полковник СВР. В 1997 году он ушел в отставку с должности заместителя начальника американского отдела внешней разведки, а до этого, как позже Сыпачев, лично пришел в посольство США, только не в России, а Аргентине и предложил свои услуги. Именно тогда были арестованы два наших ценных агента. В руководстве ФБР это Роберт Ханссен, в ЦРУ – Олдрич Эймс. В число подозреваемых «кротов, организовавших утечку, попал Запорожский, но позже обвинения сняли. Александр, припеваючи в это время жил в США со всей своей семьей. Он был убежден в своей безнаказанности и в 1999 году прилетел в Москву. Встречался со своими сослуживцами, дарил им сувениры, хвастался фотографиями своей виллы и автомобиля. Это в конечном итоге вновь привлекло внимание контрразведки.  

Через два года его пригласили на празднование юбилея одного из Управлений СВР. Он поехал, прихватив щедрые подарки и выделив на празднование спонсорскую помощь. К тому времени Криницын со своими коллегами из контрразведки ФСБ собрали веские доказательства его причастности к шпионажу в пользу ЦРУ. В ноябре 2001 года, прямо у трапа самолета, прибывшего из Нью-Йорка, его арестовали.  

Вера в безнаказанность погубила всегда осторожного профессионала. Первый раз в отношении него закрыли дело из-за того, что примерно в одно и то же время в США бежали еще два его сослуживца: Торопов и Третьяков. Поэтому в рассекречивании высокопоставленных агентов СВР заочно обвинили их. В начале 21 века российские спецслужбы на удивление быстро стали восстанавливаться, только этим можно объяснить активизацию деятельности расследований против предателей Родины. Запорожский, опять попал в поле зрения контрразведки, и находился в нем до самого ареста.  

Вспоминая Запорожского и Сыпачева, Олег всегда думал, что же заставило их пойти против своей страны, своих друзей, сослуживцев. Конечно, это было время, когда произошел распад Советского Союза, а вместе с ним и его спецслужб. Коммунистическая идеология канула в лету, а чувство патриотизма утратило свое значение. Страну наводнила масса американских советников, которые помогали Ельцину насаждать в России демократию. Каких либо тайн для них не существовало. Все продавалось и покупалось. Но это не может быть оправданием предательства, потому что уничтожается не только окружение, но и память своих предков, даже будущих поколений. Человек, предавший свои корни, как дерево без корней, начинает погибать. Вначале душой, а потом и телом. В этом Криницын был почему-то уверен. Никогда у предателя не наступит душевный покой, а, следовательно, и счастье. Никакие деньги не помогут. Совесть будет до последнего вздоха мучить даже самого окончательного отморозка. А те самые, кто их завербовал и приютил, больше всего будут их ненавидеть, и они это будут постоянно чувствовать. Предателей нигде не любят.  

Поэтому Олега не особо тревожили мысли о предателях, они обязательно будут наказаны, независимо от того, получили они длительный срок или скрылись на территории врага. Другое дело иностранные шпионы. Они работают на свою страну, ими гордятся в их стране, они в своих действиях чувствуют правоту, они восхищаются своей профессией. Вот таких шпионов, надо хладнокровно ловить и сажать на длительные сроки, чтоб другим неповадно было. Именно поэтому Криницын никак не может найти себе покой, пока Джон Уильямс на свободе. Для Олега поимка с поличным этого шпиона уже давно стала смыслом жизни и личной мести. Он верил, что пройдет еще немного времени, и Уильямс будет сидеть в тюрьме.  

Александр Потеев  

Потеев возвращался из аэропорта «Шереметьево», 20 минут назад, он посадил жену Марину на рейс до Нью-Йорка. Марина была счастлива, она уже больше года не видела дочь и сильно по ней скучала. Александр, наоборот, с отъездом жены стал больше нервничать. Скоро на него выйдут американские новые партнеры и важно не прогадать. Ведь как только он даст им то, что они хотят, он им станет бесполезен. Потеев был наслышан о том, что случилось с экс-майором КГБ Виктором Шеймовым. Когда он бежал из СССР в Америку и рассказал обо всем, что знал, из обещанного миллиона долларов он получил в пять раз меньше. Шеймов даже судился по этому поводу с ЦРУ. Еще не приятная ситуация произошла с другим перебежчиком, Виктором Макаровым, который работал на Ми-6. Он передал все материалы, которые смог добыть английской разведке. Полученные документы МИ-6 понравились, и, несмотря на то, что Макаров сам хотел уехать тут же, британцы настояли, чтобы он остался в Москве ещё на некоторое время. А поработать на них ему удалось меньше года: в 1987 году его арестовали. Дело закончилось десятью годами заключения. В 1992 году его освободили по амнистии, и он сразу обратился в Великобританию за предоставлением убежища. Макарову позволили приехать, однако британская контрразведка знаний предателя не оценила: пенсию ему не дали, а выделили только социальное пособие.  

Зная, насколько хитры и скупы иностранные разведки, важно все провернуть так, чтобы не оставить Потеева, и его семью ни с чем. Именно поэтому он требовал перед началом сотрудничества, чтобы деньги уже лежали на счету, а еще лучше наличными купюрами в банковской ячейке. Это будет гарантией, что он после того, как выдаст им информацию, сможет сразу уехать с сыном к жене и дочери в Нью-Йорк. Они не смогут заставить его как Макарова продолжать работать в СВР и выполнять их указания, каждый день, ожидая ареста.  

Потеев заехал поужинать в кафе после работы. Сейчас, когда жены нет и готовить некому, он предпочитал обедать и ужинать в общепите.  

– Здравствуйте, Александр Николаевич! – обратился к Потееву тот же самый незнакомец с иностранным акцентом – мы свои обязательства выполнили. Ваша супруга в Нью-Йорке, живет у дочери. На счет вашей дочери перечислены 2 млн. долл. Вот папка с доказательствами.  

Потеев взял папку и просмотрел содержимое. В ней находились фотографии дочери Маргариты с женой Мариной и выписка из банка на имя Потеевой Маргариты Александровны с банковским остатком по счету 2 млн. долл.  

– Послушайте, господин «Неизвестный»!  

– Называйте меня «Джордж» – перебил его незнакомец.  

– Хорошо, Джордж – продолжил Потеев – во-первых, вы мешаете мне ужинать. По вашей вине я остался без жены и поэтому без домашней пищи. Я бы мог попросить вас не портить мне аппетита и встречаться в другой обстановке.  

– Хорошо. Пусть будет по-вашему. Мы вообще предпочитаем работать через тайник.  

– Я знаю, не забывайте, где я работаю – перебил Потеев – так вот, а во-вторых, неужели вы думаете, что я поверю вашим веселым картинкам и сразу все выложу. Я сегодня лично с ними вечером созвонюсь и узнаю как у них дела, не угрожают ли им, не следят. Попрошу дочь проверить счет, а потом, мы с вами встретимся и поговорим.  

– Вы нам не доверяете, господин Потеев? – уточнил Джордж.  

– Конечно. Я наслышан о ваших методах работы с агентурой. Не охота быть обманутым.  

– Вы что-то путаете, господин Потеев. Вы же читали письмо Третьякова, вы и ему не верите? – удивился резидент.  

– Кстати, было бы не плохо, если бы вы его телефон тоже мне дали. Хотелось бы убедиться, что он жив и здоров, а не гниет где-нибудь в могиле.  

– А вы оказывается сложный человек, Александр Николаевич!  

– Осторожный.  

– Хорошо. Я вам дам и его телефон. Более того, чтобы между нами появилось доверие, я готов на счет вашей дочери перечислить еще 1 млн. долл., если вы скажете, какую информацию вы нам передадите, и она меня действительно заинтересует.  

– Не перечислите, а передадите жене Марине наличными.  

– Хорошо.  

– Я вам передам имена, адреса, телефоны 4-х нелегальных групп, которые живут под легендой, две из них, вхожи во влиятельные круги и живут на территории США более 10-ти лет. Я вам предоставлю информация, какие задания они выполняют, какие данные они передали в центр. Отдельно, я вам предоставлю данные о содержании совещаний глав отделов с Директором СВР за последний год. Я думаю, это более чем достаточно, господин Джордж.  

– Завтра ваши деньги буду уже у вашей супруги. Возьмите вот этот защищенный сотовый телефон, там введен один единственный номер, как только вы подготовите для нас материалы, положите их в тайник, в этом конверте его координаты, после этого, позвоните на этот номер с этого телефона.  

– Я позвоню вначале вам завтра, если вы действительно выполните все договоренности, вплоть до наличного миллиона. Если завтра моего звонка не поступит, значит, вы меня в чем-то обманули и наши договоренности аннулируются.  

– Договорились, господин Потеев.  

Джон Уильямс  

После произошедших больше года назад событий, в «любовном треугольнике» Уильямс, Криницын, Сантана, как то само собой произошло охлаждение. Олег уехал в командировку на Северный Кавказ, а у Ребекки к Джону появилось недоверие, хотя внешне она старалась это не показывать. Она вспомнила их первую встречу, когда Уильямс просил не писать статьи про чеченский конфликт в Cox Newsрapers, что руководство Госдепартамента высказало недовольство в отношении подобных материалов и призвало пресечь их выход в дальнейшем, особенно в американской прессе. Тогда они надолго поссорились, а когда помирились и у них начались отношения, Ребекка обещала больше никогда не ездить на Северный Кавказ, чтобы Джон не переживал за ее жизнь. Теперь у нее самопроизвольно периодически стали возникать сомнения: «Действительно ли личными переживаниями за ее жизнь была вызвана эта просьба»? Ведь отсутствие возможности личного контакта с участниками событий в Чечне, не дает в полной мере написать острый материал в газеты. Который очень необходим Ребекке, поскольку скоро уже будет год, как закончился ее контракт с радиостанцией «Голос Америки» и он перешла полностью работать в информационное агентство Cox News, где до этого периодически публиковала свои материалы, а достойного, по ее меркам материала, за это время, до сих пор не было написано. Сейчас, ей как никогда охота лично поехать на Северный Кавказ, увидеть все, что происходит и написать что-то особенное, что не публикуется в обычной прессе. Сейчас все пишут о борьбе чеченского народа с международным терроризмом, о свершившихся и предотвращенных терактах. Ребекке пришла в голову идея написать о простых людях, о женщинах и детях, которые были вынуждены бежать из своей родной республики из-за страха смерти. Загоревшаяся этой идеей, она приняла решение при встрече сказать о своей поездке на Северный Кавказ Джону для сбора материала для цикла статей. Она верила, что он поймет и отпустит ее, ведь любящий человек не позволит, чтобы его любимая страдала из-за творческой неудовлетворенности.  

Уильямс заехал за Ребеккой к ней домой субботним вечером. Сегодня он решил пригласить ее на открытие нового московского ресторана. Россия стала очень быстро экономически развиваться в последние годы, и это было очень заметно. В Москве, новые рестораны стали открываться чуть ли не каждую неделю. Новые оригинальные концепции, яркое праздничное открытие уже не раз посещали эти влюбленные, и Джон был уверен, что и сегодняшний вечер удастся на славу, точно так же, как и последующая после романтического вечера, ночь.  

Все так и было, как предполагал Уильямс, до тех пор, пока Ребекка не решилась заговорить о своей идее поехать на Северный Кавказ.  

– Знаешь, Джон. С тех пор, как я официально устроилась работать в Cox News, у меня появился творческий упадок. Ты уже замечал, что я часто грущу. В «Голосе Америке» мне редактора давали тему, даже говорили, в каком контексте необходимо подготовить материал, с чем я постоянно боролась. Там не было свободы творчества, поэтому я страдала от невозможности творить, но не от содержимого моего материала. Сейчас по-другому. Cox мне дает свободу творчества: «Пиши Ребекка о чем хочешь, главное, чтобы это было интересно и злободневно для американского читателя». А я пишу всякую ерунду, типа как последнее, о том, как русские празднуют Новый год.  

– Так у тебя же всегда была масса идей – решил поддержать ее Джон – я уверен, что стоит тебе немного сосредоточиться, и ты найдешь гениальную идею для статьи. Хочешь, я тебе организую интервью с Вершбоу, думаю, твоим читателям будет интересно узнать мнение посла США о России и ее политики.  

– Это все не то – перебила его Ребекка – Хотя за посла спасибо, я подумаю. Ты же знаешь, что американский читатель в массе своей аполитичен, особенно в том, что связано с внешней политикой.  

– Я понял. Ты уже придумала идею и хочешь узнать мое мнение о ней. Говори, я уверен, она понравится твоим читателям, и я ее поддержу.  

– Точно поддержишь!  

– Ты меня пугаешь. Разве я не поддерживал тебя в твоих начинаниях, надеюсь, ты не решила с самолета без парашюта прыгать.  

– Почти. Я хочу поехать на Северный Кавказ, чтобы собрать материал о женщинах и детях вынужденных бежать из Чечни из-за военных действий.  

– Ты с ума сошла! – возмутился Уильямс – Там чуть ли не каждый месяц теракты происходят, людей постоянно похищают. Мы же с тобой договаривались, что ты можешь ездить хоть куда, кроме Северного Кавказа. Ты даже когда в Грузию ездила, я не мог места себе найти, а там намного спокойнее было, чем на Северном Кавказе. Ты же знаешь статистику: в России ежегодно без вести пропадают от 15 до 20 журналистов разных национальностей. До 2000 года представители СМИ исчезали исключительно в районах, где велись боевые действия, в основном в Чечне. С 2000 года было даже несколько случаев исчезновения журналистов на мирных территориях, причем ни одно из этих дел до конца так и не расследовано. Тебе вообще лучше за пределы Москвы не выезжать!  

– Я так и знала, что ты меня не поймешь. Как я могу верить, что ты меня любишь, если ты мне «подрезаешь крылья» и делаешь меня глубоко несчастной. Я журналистка, я должна быть в центре событий. А ты эгоист!  

– Дорогая, я просто переживаю за тебя. Я не представляю, что со мной будет, если с тобой что-нибудь случится.  

– Вот, ты опять о себе думаешь! «Что с тобой случится». Тебя совсем не заботит, что сейчас происходит со мной! Я поняла, ты совсем не любишь меня, ты любишь только себя! Я все равно поеду туда, тебе меня не переубедить! Я ухожу! Не смей меня останавливать!  

Ребекка вскочила из-за стола, побежала в гардеробную, затем на улицу, поймала первую попавшуюся машину и уехала. Джон стоял и смотрел вслед удаляющегося такси. Что-то ему это напоминает. Точно также она сбегала два года назад с Рождественского приема в посольстве США, после чего они полгода не виделись. Уильямс не понимал, почему, как что-то не по ее, так она сразу убегает. С другой стороны, эта ее независимость, бесстрашие, жизненная энергия, пожалуй, и привлекла Джона в ней тогда, на Рождественском приеме, после которого он уже не смог ее забыть.  

На следующий день, с самого утра Уильямс позвонил Ребекке. Он хотел извиниться и предложить, чтобы они вместе поехали на Северный Кавказ, ради этого Джон решил взять небольшой отпуск. Однако телефон Ребекки не отвечал. Когда он приехал к ней домой на улицу Серафимовича, никого в квартире не было. Она не могла уехать на Северный Кавказ, потому что сегодня воскресенье, а прежде чем оформить командировку в Чечню, необходимо поставить в известность американское посольство, российские ведомства, отвечающие за безопасность пребывания иностранных корреспондентов на Северном Кавказе. Если только Ребекка не нарушила существующий порядок – подумал Джон – а это в ее стиле. В критической ситуации Уильямс действовал молниеносно. Он отыскал в интернете телефон редакции Cox News в Атланте, поскольку в России это информационное агентство представляла только Сантана. По этому телефону отыскал ее редактора Чака Холмса, несмотря на выходной день, оказалось, что он не в курсе ее планов на эту поездку. В понедельник ее телефон продолжал молчать. Во вторник, Джон от имени американского консульства заявил о пропаже журналистки в правоохранительные органы. Редакция Cox о пропаже обратилась в информационное управление Президента РФ. В среду, во всех российских СМИ вышло сообщение о пропаже американской журналистки Ребекки Сантаны в районе Моздока в Северной Осетии. Правоохранительным органам удалось выяснить, что она приземлилась в аэропорту Минеральных вод, а оттуда в сопровождении Руслана Салтаханова, на его автомобиле поехали в Северную Осетию. Затем появилось опровержение. Что автомобиль Салтаханова направился в Чеченскую республику, а в самолете из Москвы, приземлившемся в Минводах, Сантаны на борту вообще не было.  

Все это время Уильямс проклинал себя, что отпустил ее тем вечером одну домой. Что ему надо было сразу предложить ей поехать на Северный Кавказ вместе. Он ведь знал, что такую свободолюбивую птицу, как Ребекка, невозможно удержать в клетке, даже если эта клетка золотая. У нее такой характер, что она наоборот будет сопротивляться. Как по 3-му закону Ньютона: «Сила действия равна силе противодействия». Чем сильнее ее ограничиваешь, тем сильней она вырывается из этих ограничений. Джон принял решение, что когда она вернется, он не будет ее ограничивать в передвижении, пусть путешествует, где захочет. Главное, чтоб всегда была на связи. А сейчас главное, чтобы нашлась как можно скорее, в целости и сохранности.  

На следующий день Уильямсу позвонил иностранный редактор Cox Чак Холмс и сообщил, что Ребекка вышла с ним на связь, что у нее все хорошо, и она уже возвращается в Москву.  

Как только Ребекка прилетела в Москву, Уильямс уже стоял и встречал ее с букетом цветов. Он встал на колени перед ней, и сказал:  

– Дорогая, извини меня, что я был таким эгоистичным идиотом. Я ведь знал, что такая свободолюбивая девушка, как ты, взаперти можешь умереть. Я больше не буду тебе запрещать никуда ездить. Я лучше в опасные путешествия поеду с тобой.  

Ребекка обняла его и сказала:  

– Я очень устала любимый мой. Поехали домой, я хочу в душ, попить чаю, чтоб ты сделал мне массаж и лег рядом спать. Представляешь, эти козлы из ФСБ в аэропорту забрали у меня фотографии, пленки и записи. Не дай бог они завтра не вернут, я такой скандал им устрою!  

Они медленно пошли к машине. Джон не стал расспрашивать, что с ней произошло, почему оказалась без связи. Она вдруг увидела, что на втором этаже аэропорта стоит Олег Криницын. Он не стал к ней подходить, чтобы опять не получился очередной скандал с Уильямсом. В его глазах Ребекка прочитала: «Я рад, что ты вернулась и у тебя все хорошо! Это самое главное, обо мне не беспокойся».  

Томас Флетчер  

Комиссия разведки США по оружию массового поражения, созданная в соответствии с президентским указом для расследования провального доклада под названием: «Иракская программа по созданию оружия массового поражения» составленный в 2002 году, пришла к беспощадному выводу: «Мы установили, что почти все выводы касательно оружия массового поражения, сделанные до начала войны, были в корне ошибочны. Это стало серьезным провалом разведки». Проблема заключалась не только в ошибочности выводов. Как говорилось в докладе комиссии, «были допущены серьезные недочеты в том, как эти выводы были сделаны и доведены до сведения политического руководства». Самое опасное в этих выводах, что они стали публичными и американская пресса сразу стала выискивать виновников. Сформировался круг обвиняемых: Ричард Дирлав, Кристофер Стил и Томас Флетчер. Из этой тройки, двое англичан были не интересны американцам. Что взять с сотрудников Ми-6, они только спят и видят, как бы поставить США в неудобное положение. А вот как это сотрудник американского посольства в Лондоне Томас Флетчер пошел на поводу Ми-6 и допустил обман Администрации Президента США. Флетчер попал в тяжелую ситуацию, общественность требовала его судить.  

Помощь пришла оттуда, откуда Том не ожидал. Джон Бреннон, заместитель директора ЦРУ, выступил в защиту сотрудника Госдепартамента. Он предъявил журналистам рапорт Флетчера с заявлением на увольнение, где он рассказывал, что многие доводы доклада требуют перепроверку. Что нельзя его брать за основу в принятии решения по Ираку. После вскрытия этих подробностей, благодаря тем же СМИ, Томаса не только вывели из под удара, но и представили, как единственного борца за правду, голос которого не был услышан Президентом Бушем.  

Флетчеру было предложено войти в созданный Конгрессом аппарат директора Национальной разведки, который был призван обеспечить беспрепятственный обмен информацией между различными агентствами, составляющими американское разведывательное сообщество. Необходимо было, чтобы в дальнейшем не допустить таких промахов разведки, как те, которые помешали заранее узнать и предотвратить теракты 11 сентября, а также, этому аппарату по силам устранение ряда системных недостатков, приведших к провалу в Ираке. В рамках аппарата Национальной разведки Флетчер вошел в Комиссию по силам и средствам разведки, где основываясь на своем опыте, он предложил список рекомендаций касательно организации американского разведывательного сообщества, выполнение которых должно было предотвратить такие провалы, как провал в Ираке.  

Одна из тех рекомендаций Флетчера предполагала создание должности «руководителя миссии», который должен был «следить за тем, чтобы аналитическое сообщество адекватным образом реагировало на ключевые потребности в высокоприоритетных вопросах». Один из способов, посредством которых руководители миссий должны были достичь этой цели, заключался в стимулировании «конкурентного анализа», который должен гарантировать, что «в окончательных докладах разведки будут находить отражение все данные и конкурирующие точки зрения аналитиков из всех агентств разведывательного сообщества». Таким образом, предполагалось, что руководители миссий смогут «предотвратить факты так называемого шаблонного или группового мышления среди аналитиков».  

Комиссия предложила некоторые другие рекомендации. В частности она также рекомендовала директору Национальной разведки настаивать на обязательном требовании проведения альтернативного анализа и разработке альтернативных гипотез в ответ на более формальные выводы. Таким образом, директор Национальной разведки сможет гарантировать, что в будущем разведка больше не допустит таких ошибок, как та, которую она допустила в Ираке, сочтя, что Саддам Хусейн не избавился от всех своих запасов оружия массового поражения.  

Эти рекомендации были одобрены президентом Бушем и взяты на вооружение аппаратом директора Национальной разведки. Флетчер был доволен собой. Ему удалось провести все свои идеи для повышения качества будущих аналитических докладов. Теперь, глядя на плоды своей деятельности, Томас решил продолжить свою карьеру в Лондоне, если это еще возможно, в полной уверенности, что теперь ошибок подобных докладу по оружию массового поражения в Ираке, не будет.  

Майкл Гаэта  

После увольнения Меффорда из ФБР, его место занял Джон Пистол, который ничего не стал менять в сложившейся системе работы отдела. Пистол вообще перестал сильно вникать во внутреннюю кухню контрразведки, поскольку ему пророчили место заместителя директора ФБР. Поэтому он был полностью поглощен в этот процесс. Полновластным «хозяином» отдела стал его заместитель Алан Колер. Алан по просьбе Меффорда направил Майкла и Мэри подальше от антитеррористической деятельности в контрразведку. Однако Гаэта, в свободное от работы время, продолжал общение с Джоном Мерканте и с профессором Ричардом Эбрайтом по вопросам вирусологии. Майклу казалось, что это очень важная тема. Меньше чем за год атипичная пневмония смогла распространиться в 29 стран, заразила более 8 000 человек, 10 % от которых умерли. Причем вирус, как неожиданно появлялся, так неожиданно и исчез. От птичьего гриппа за несколько месяцев мало того, что умерло около тысячи человек, так еще и пришлось уничтожить десятки миллионов кур. Тема эпидемий сблизила Майкла с Джоном и Ричардом, они созванивались, встречались, делились информацией и соображениями.  

Сегодня Гаэта договорился встретиться с Мерканте и Эбрайтом по поводу недавно произошедшего инцидента в биологическом центре «Вектор» в России, они одновременно все втроем находились в Вашингтоне и уже ранее рассматривали возможность встретиться, а тут и повод появился.  

– Вот видите – начал диалог Гаэта – как я и говорил, какие бы степени защиты не существовали в лабораториях, простой случай может привести к эпидемии. Лаборантка со стажем случайно уколола себя в руку шприцом с вирусом Эбола и умерла. Просто морская свинка неожиданно дернулась в ее руках, и она попала в свою руку. Такая ситуация может произойти в любой лаборатории с любой степенью защиты. Поэтому вам, профессор Эбрайт, следовало бы выступить в своем сообществе с инициативой полного запрета работы с вирусами по всему миру.  

– Это невозможно, мой друг – стал противиться ему Ричард – если по всему миру будут закрыты биолаборатории, то человечество вскоре не справится ни с одной эпидемией, поскольку не сможет разработать вакцину. Приведенный вами недавний случай, подтверждает мое мнение, что высокие меры безопасности не позволят выходу эпидемии из лаборатории. Ведь эту лаборантку сразу же изолировали. Никто кроме нее не заразился, и Эбола не смогла выйти за пределы центра «Вектор». Кстати, точно такой же метод заражения, в этом же центре произошел в 1988 году, тогда умер мой коллега Николай Устинов от марбургского вируса и тогда вирус не вышел за пределы лаборатории.  

– У меня есть козырь, дорогой профессор. Коллеги из ЦРУ недавно рассказали, что около месяца назад в российском научном центре в Оболенске, старшая лаборантка случайно заразилась и умерла от «острого сапа септикопиемической формы». Там тоже повышенные нормы безопасности. По правилам, которые должны соблюдаться при работе с патогенными материалами, перед входом в лабораторную зону обязателен медосмотр, а после работы в Зоне нужно выдержать две недели наблюдения. Однако, несмотря на это, она уже зараженная болезнью ходила две недели по городу пока не умерла. Если бы она, находясь в лаборатории, заразилась той же атипичной пневмонией, то эпидемия была бы обеспечена.  

– Что вы все о России, Майкл – вмешался в разговор Мерканте – в 2000 году в США также в лабораторных условиях заразились сапом, и это тоже не привело к последствиям. Вообще-то, практически каждый год случаются всякие инциденты в биологических лабораториях, а эпидемии появляются только в южном Китае. Вот где необходимо лаборатории все закрыть.  

– В южном Китае появляются многие эпидемии, но далеко не все – подхватил профессор Эбрайт – там быстрому распространению вируса способствует высокая плотность населения, климат, а главное, что там, в пищу, употребляют все что движется. Это все что движется, болеет черт знает чем, и употребляться может в любом виде, в том числе – сыром.  

– В юго-восточной Азии и в лабораториях аварий хватает – продолжил Майкл – вот я тут список захватил заражений только атипичной пневмонией в биологических лабораториях: в апреле этого года заразились два исследователя Китайского центра и заразили еще шестерых; на Тайване, в конце прошлого года заразился ученый; в Сингапуре почти год назад заразился студент-микробиолог. Три случая за год.  

– Вот ты Майкл только что и подтвердил, что инциденты в биолабораториях никак не связаны с распространением эпидемии. Если ты не считаешь, что шесть зараженных в Пекине, уже эпидемия – сказал Мерканте.  

– Джон, мне показалось или ты сейчас о чем-то другом думаешь? Ты как будто ни здесь находишься и вид у тебя какой-то озабоченный – заволновался Гаэта.  

– Я думаю. Сказать вам или не сказать. Ладно, скажу. Нам не надо больше встречаться. Забудьте, что мы знаем друг друга! – неожиданно ответил Мерканте.  

– Ричард, ты понял, что он сказал? – непонимающе спросил Майкл – Мы его чем-то обидели? Что случилось?  

– Я сам не понял. Объясни, Джон! – продолжил профессор Эбрайт.  

– Мы с вами сошлись и сдружились на почве озабоченности усиления влияния финансового капитала крупнейших фондов, в том числе, в котором я работаю на вирусологию. Мы втроем опасаемся, что управляемые эпидемии превратятся в бизнес для корпораций, и не хотим этого допустить. Так вот. Сегодня мне звонил Бреннон и сказал, что меня назначили Директором по технологическим инвестициям. Сейчас готовится к IPO компания Google, да и вообще высокотехнологический сектор растет невероятными темпами. У нас появилась новое инвестиционное направление, и возглавить его предложили мне. Я не могу идти против Vanguard. Одно дело, когда я был помощником исполнительного директора, а совсем другое дело, когда я возглавлю целое направление.  

– Я тебя не понимаю, Джон – продолжил Майкл – какое отношение имеет твое назначение и эпидемиологическая безопасность? Занимайся своими высокими технологиями. Всем известно, что за ними будущее.  

– Вы не понимаете! – возмутился Мерканте – Вы видите только верхушку айсберга! Вот ты Майкл, уже два года интересуешься акционерами Vanguard. Я тебе сейчас попробую кратко пояснить всю финансовую мировую модель. В 1921 году был создан Совет по международным отношениям. Это частная организация, объединяющая владельцев и высокопоставленных сотрудников банковских, производственных, торговых и финансовых компаний с дипломатами, высокопоставленными правительственными чиновниками, юристами и учеными. Целью создания этой организации была разработка общей государственной политики в рамках интернационализма Вудро Вильсона. Американский капитал стремился к расширению, и территории США для него уже тогда не хватало, а для того, чтобы захватывать другие мировые рынки, необходима была согласованная государственная политика. Огромное влияние Совет оказал на организацию второй мировой войны, борьбу с коммунизмом, которая в конечном итоге привела к исчезновению СССР. Чтобы влиять на все мировые процессы Совет по международным отношениям объединился с партнерскими организациями: Бильдербергский клуб (охватывающий в основном США и Европу) и Трехсторонней комиссией (охватывающей Северную Америку, Европу и Восточную Азию). После второй мировой войны с целью аккумулирования денежных средств членами этих организаций для последующей мировой экспансии стали формироваться биржевые инвестиционные фонды. Их целью было приобретение через IPO крупнейших, сначала американских, а с конца 20-го века мировых компаний. Всю вторую половину 20-го века шло становление этих компаний: открывались, закрывались, скупались. По сути, это была внутренняя борьба финансовых элит Америки за влияние в мировой экономике. На сегодняшний день сформировались четыре крупнейшие компании по управлению активами: «BlackRock», «Vanguard Group», «Fidelity Investments» и «State Street global advisors». Они юридически владеют 25-35% транснациональных компаний, а фактически имеют полное влияние на них, поскольку в их власти, как поднять стоимость акций любой компании до небес, так и обрушить их. Казалось бы, в жесткой конкуренции за лидерство, эти гиганты никогда не договорятся между собой. Однако все они, кроме «Vanguard Group», перекрестно владеют друг другом. Еще выделяется фонд «Fidelity Investments», который на 49% принадлежит семье Эбигейла Джонсона, а остальными акциями владеют руководители и бывшие сотрудники компании. Так вот, «темная лошадка» «Vanguard Group», принадлежит только частным инвесторам, крупнейшие из которых являются членами Совета по международным отношениям, а также Бильдербергского клуба и Трехсторонней комиссии. Сейчас огромное влияние на деятельность фонда имеют те его члены, которые находятся у власти: Дик Чейни, Дональд Рамсфельд, Пол Вулфовец и другие, в том числе семейство Бушей. Когда их сместят, влиять начнут другие, скорее всего клан Клинтонов. Однако я уверен, что скоро придет то время, когда топ-менеджмент этой четверки фондов начнет влиять на всю мировую политику. Представляете, миром будут править не те, кто владеет капиталом, а те, кто им управляет.  

Теперь я тоже вошел в топ-менеджмент одной из этих компаний. А это значит, что и я в скором времени начну влиять на процессы. Моя порядочность не позволяет мне, как предавать интересы своей компании, так и интересы вас, моих друзей. Поэтому я принял решение порвать со сложившимися между нами отношениями. Прощайте, друзья!  

Мерканте встал из-за стола и пошел. Майкл смотрел ему в след. Он понимал, что не может повлиять на решение, но все-таки решил высказать напутствие, теперь уже бывшему другу:  

– Джон! – Мерканте повернулся, и Майкл продолжил – Спасибо за честность, надеюсь, тебе удастся сохранить все положительные человеческие качества, которых у тебя сейчас много!  

Мерканте ехидно улыбнулся, махнул рукой и пошел дальше.  

Томас Флетчер  

После утверждения новых правил подготовки докладов и аналитических исследований в разведсообществе США, Флетчер благополучно вернулся в Лондон и продолжил работать в американском посольстве. Уже год его здесь не было, поэтому первым делом он созвонился со своим давним приятелем и коллегой по иранскому докладу Кристофером Стилом и договорился о встречи в одном из местных пабов. Стил, в свою очередь, предложил чтобы к ним присоединился их общий знакомый Пабло Миллер, на что Том, ответил согласием.  

– С возвращением! – воскликнул Стил, усаживаясь за стол – Я уже думал, что ты больше не вернешься. В нашей работе нельзя все близко принимать к себе, поэтому я подумал, что ты решил сменить род деятельности. Мы работаем на интересы наших правительств, а государственные интересы не терпят сентиментальности.  

– Хватит тебе Кристофер жизни парня учить. Том вернулся, значит, сам все осознал. Может Бреннон помог осознать – сказал Пабло и засмеялся. Том не оценил шутку.  

– Я остался при своем мнении – ответил Флетчер – Я также считаю, что в любой работе обман не позволителен, тем более, когда этот обман влияет на миллионы человеческих жизней. Неужели Крис, ты не чувствуешь, в том числе, своей вины за сотни тысяч убитых иракцев?  

– Конечно, нет! – удивился Стил – я выполнил свою работу. Пусть угрызения совести испытывают те, кто осуществлял ввод войск. Кстати, старик Дирлав собирается на покой, а вместе с его уходом, закончится и критика Ми-6 в низком качестве доклада об оружии массового поражения Ирака. Его место, скорее всего, займет Скарлетт и у меня наконец-то появится реальная возможность возглавить русский отдел. Дирлав никак меня к нему не подпускал.  

– Он мне рассказывал, почему не рассматривал тебя в качестве руководителя русского отдела. Из-за твоей клинической ненависти к русским – с саркастической улыбкой сказал Флетчер.  

– Конечно ненавижу! – ответил Стил – Они не такие как мы. Их невозможно понять. А когда я что-либо не понимаю, я начинаю этого опасаться. Их поведение не подчинено разуму. Неизвестно, что придет им в голову, в то время, когда у них имеются тысячи ядерных боеголовок. Эту огромную страну необходимо разоружить и срочно разделить на несколько маленьких территорий вечно воюющих между собой. На подобии того, что мы с вами делаем на Ближнем востоке и Африке.  

– Все так и будет – подключился к разговору Пабло Миллер – Ты же Крис, помнишь, моего агента Литвиненко?  

– Конечно! Он у тебя по Березовскому работал – ответил Стил.  

– Так вот. Благодаря Александру, у нас сложилось обоюдно выгодное сотрудничество. Мы в прошлом году Березовскому дали политическое убежище при условии, что Борис Абрамович профинансирует оппозицию на президентских выборах в Украине.  

– Он же занимался у тебя оппозицией в России? – удивился Кристофер.  

– Не получилось. Его дружок Юшенков лично выгнал его из сопредседателей партии «Либеральная Россия». Борис такого не прощает – деньги вложил, а результат нулевой. Он расколол партию. Одно крыло партии возглавлял Юшенков, другое, партнер Березовского Коданев. Год назад Юшенкова убили. Исполнители пойманы, а заказчиком подозревают Коданева. Я не удивлюсь, если настоящий заказчик – Борис Абрамович – ему раскол в партии был не нужен и на Юшенкова сильно обижен был. Факт в том, что переворот в России был условием получения им политического убежища, а из-за внутрипартийных разборок Березовский не подготовился к думским и президентским выборам. В итоге во всех выборах победил Путин.  

– Ничего себе игры у вас с Россией ведутся! – поразился Флетчер – Это не то, что наш доклад по иракской программе. Совершенно другой уровень.  

– Конечно! – возгордился Пабло – мы же тебе не зря предлагали начать игру с российскими олигархами, так ты, что-то со своим ЦРУ где-то потерялся.  

– Ничего мы ни терялись! – возмутился Флетчер – мы даже еще не разработали программу работы по «ЮКОСу», как уже Ходорковского арестовали. Да и вообще, мне кажется, что сотрудничество с Ходорковским – это чистая афера. Когда он сказал, что если мы поможем ему прийти к власти, взамен он готов в одностороннем порядке отказаться от ядерного оружия, я понял, что он просто хочет использовать ЦРУ ради своих властных амбиций. И ради этих амбиций, готов нам обещать все что угодно. Обещать, не значит выполнять. Потому что ни один человек в твердом уме и твердой памяти не откажется по собственной воле от ядерного оружия, а Ходорковский на идиота не похож.  

– Ладно, не оправдывайся, успокойся – прервал Миллер – так слушайте дальше. Борис Абрамович сам предложил привести к власти в Украине оппозицию, а потом, на ее базе начать конфликт с Россией, который поможет прийти к власти нужным людям в 2008 году. Мы уже начинаем продвигать в наших СМИ бывшего премьер-министра Касьянова, у него большой потенциал. Во всяком случае, так считает наш русский консультант, Вячеслав, с ним нас свел все тот же Литвиненко, а в его компетентности мне сомневаться не приходится. Прекрасный специалист. Так что, если Березовскому удастся избрать нужного человека в Украине, то получится сделать, то же самое в России. Я тебе Том, не просто так все это рассказываю. Нам необходимо, чтобы посольство США в Украине поддержало переворот в случае, если оппозиция не победит на выборах.  

–???? – не понял Флетчер – я то, здесь причем? Моя специализация Ближний восток!  

– Томас, друг! – подключился Стил – всегда нужно держать «нос по ветру». Ты что, не видишь, тема Ближнего востока стала токсичной из-за того, что не нашли оружия массового поражения, а тема России, в связи с ее политическим и экономическим укреплением, становится все более актуальной. Если ты хочешь добиться успехов в карьере, то включайся в игру с русскими, за этим будущее. У Ми-6 не хватает ресурса провернуть задуманное. Нам необходимо, чтобы ты обосновал Бреннону, что вмешательство в украинские президентские выборы соответствует стратегическим интересам США.  

– Я просто не в курсе всего этого – засомневался Флетчер.  

– Мы тебе поможем – перебил Миллер – вот тебе информационные материалы по Украине – Пабло передал папку с документами – ознакомься, будут вопросы, позвони, поможем, объясним. У тебя все получится.  

Флетчер взял папку, и весь вечер посвятил ее изучению. В папке была расшифровка телефонных переговоров между Березовским и каким-то Ющенко. Фотографии и записи разговоров и встреч с каким-то Жванией, Третьяковым. Финансовые документы о перечислении денежных средств от «Фонда гражданских свобод» Березовского на счета вышеназванных лиц. Флетчер ничего не мог понять в этих бумагах. Однако он знал, кто может выступить третейским судьей в этих подозрительных делах – его друг Уильямс. Он отлично знает ситуацию в России и на постсоветском пространстве, и объективно может все объяснить, а главное, рекомендовать, стоит ли ему вмешиваться в эту операцию или нет.  

– Привет, Джон! – поздоровался Флетчер, услышав знакомый голос в трубке телефона.  

– Привет, Том! – обрадовался звонку друга Уильямс. – Давно тебя не слышал. Ты из Вашингтона звонишь?  

– Нет, Джон. Я недавно вернулся в Лондон, продолжил работу в посольстве.  

– Я как понимаю, тебе понадобилась опять моя помощь, как специалиста по русским?  

– Да Джон. Мои английские друзья опять втягивают меня в свои махинации. С ними необходимо соблюдать осторожность, могут воспользоваться моими поверхностными знаниями о России с целью последующего использования ЦРУ в своих целях. Что ты мне можешь рассказать о взаимоотношениях России с Украиной, и кого поддерживает на президентских выборах Москва?  

– Москва поддерживает Януковича. Это не потому, что Янукович хорош для Москвы. Москва просто сделала ставку на стабильность и статус-кво. Януковича выбрал не Кремль, а Кучма, назначив своим премьер-министром, Януковича выбрали три основные финансово-политические группы Украины: донецкая (Янукович – непосредственно ее выдвиженец); днепропетровская (ее представляют сам Кучма, его зять Виктор Пинчук и председатель Национального банка Украины Сергей Тигипко, возглавивший избирательный штаб Януковича); и киевская (ее лидер, глава администрации президента Виктор Медведчук, бросивший всю силу главных украинских телеканалов, которые он контролировал, в битву на стороне Януковича). Янукович – ставленник не Кремля, а украинской элиты и украинской экономики.  

– Тогда кто стоит за Ющенко, если вся украинская элита за Януковича? – удивился Флетчер.  

– В Москве считают, что за спиной Ющенко стоят не западные страны, а группа западных политиков типа Збигнева Бжезинского, Мадлен Олбрайт, связанных с восточноевропейскими диаспорами, которые, может быть, и любят демократию, но любят ее меньше, чем не любят Россию. Судя потому, что Ющенко интересуется Ми-6, то и для Лондона эта фигура предпочтительна и оно в принципе понятно почему. Ющенко, как слабому лидеру, зависимому от окружения, будет навязана политика конфликта с Россией. В Москве опасаются, что при Ющенко в украинский военно-промышленный комплекс придут представители американских спецслужб, и в результате Россия будет сама вынуждена отказаться от военно-технического сотрудничества с Украиной. Цена вопроса – до 10 миллиардов долларов непосредственно, а возможно, и разрушение части российского ВПК, который с советских времен технологически составляет единое целое с украинским. Это будет и при вступлении Украины в НАТО, что означает ее переход к стандартам. В Москве опасаются, что при Ющенко начнется выдавливание российского Черноморского флота из Севастополя. Цену вопроса, то есть цену построения новой базы российского Черноморского флота, даже трудно точно подсчитать, но речь идет о десятках миллиардов долларов и о падении влияния Москвы на важном с геополитической точки зрения юго-западном направлении: Ближний и Средний Восток, Средиземноморье. В Москве также опасаются, что при Ющенко-президенте русский язык, который считают своим родным более 50 % граждан Украины, не только не получит официального статуса, но и подвергнется интенсивному вытеснению. Об этом свидетельствует и позиция Ющенко в бытность его премьер-министром, и то, что на его плечах в парламентскую фракцию «Наша Украина» вошли все украинские политики, которые в предыдущие годы прославились стремлением к вытеснению русского языка, – такие, как Иван Драч и Николай Жулинский. Так же, Украина – страна, где религиозная жизнь является политически ярко окрашенной. Виктора Ющенко поддерживает Украинская греко-католическая церковь и Украинская православная церковь Киевского патриархата – так называемый филаретовский раскол, – которая выделилась из канонической УПЦ Московского патриархата в результате революционных событий в середине 90-х, когда в Украине разыгрались драматические бои прихожан за храмы. Москва боится, что Ющенко и церковные политики в его команде выдавят украинскую православную церковь Московского патриархата из Украины и тем самым конфессионально разделят Украину и Россию. Российский бизнес очень активен в Украине и имеет там многочисленные интересы, и Москва боится, что он будет выдавливаться из страны по идеологическим причинам, как это уже неоднократно было в Латвии, Литве, Эстонии, Польше. Москва также опасается, что при Ющенко транзит российских энергоносителей на запад через Украину будет натыкаться на идеологические, а не только на экономические барьеры. Все эти озабоченности были доведены до Виктора Ющенко еще два года назад. Несмотря на его уверения в хороших отношениях с Россией, он не предпринял никаких политических действий для того, чтобы снять эту озабоченность Москвы. Более того, его окружение прямо заявляет о том, что Черноморский флот должен быть выброшен из Севастополя, Украина в церковном отношении не должна быть связана с Москвой, русский язык – это просто язык одного из этнических меньшинств, а русский бизнес – это проводник враждебного Украине московского влияния. Кстати, команда Виктора Ющенко – это тоже повод для головной боли. Кажется, он собрал туда всех тех, кто отметился в своей нелюбви к России, включая откровенных антисемитов, религиозных радикалов и других экзотических деятелей.  

– А какое отношение к Ющенко имеет бывший олигарх Березовский? – спросил Флетчер.  

– Березовский? – удивился, услышав эту фамилию Уильямс. Вообще, насколько я знаю – никакое. Он сейчас у тебя в Лондоне, полгода назад получил политическое убежище. Единственное, что может сблизить Березовского с Ющенко, так это возможность навредить Путину. Украина – анти-Россия – это прямой удар по Путину, а при определенных обстоятельствах, угроза в будущем не только стабильности, но и целостности России. Почему ты спросил о Березовском? У тебя что-то на него есть?  

– Ребята из Ми-6 передали мне кое-какие документы, для того, чтобы я убедил свое руководство в необходимости поддержать переворот, в случае, если Ющенко проиграет на выборах. А такая вероятность очень высокая. По данным соцопросов, которые они мне передали, сейчас у Януковича и Ющенко примерно одинаковый рейтинг, около 20%.  

– Ты правильно сделал, что позвонил мне. Документы Ми-6 необходимо перепроверить. Вполне возможно, США лучше не вмешиваться в эти выборы или даже поддержать Януковича. Насколько мне известно, хотя Янукович и представляет донецкую финансово-промышленную группу и хочет дать русскому языку статус второго государственного, он также является сторонником сближения с Евросоюзом и США. Поэтому следует действовать обдуманно и осторожно. Если хочешь, можешь выслать мне то, что у тебя есть по этой теме. Я внимательно изучу твои материалы, наведу справки здесь на местности и скажу тебе как лучше действовать. Не забывай, то, что выгодно Лондону, не факт, что выгодно Вашингтону. Твои хитрые друзья могут тебя подставить в своей игре.  

– Ты как всегда прав, Джон! – немного подумав, ответил Флетчер – я тебе вышлю по защищенному каналу копии. Только ты долго не тяни, мне необходимо на днях дать хоть какой-то предварительный ответ своим партнерам.  

– Не волнуйся, я постараюсь в течение 2-х дней разобраться – успокоил друга Уильямс.  

Олег Криницын  

Прошло три месяца, как Олег последний раз видел Ребекку Сантану. 12 февраля он видел Ребекку в аэропорту, когда ее встречал Уильямс из поездки на Северный Кавказ. Тогда он не подошел к ней не только из-за того, что не хотел очередного скандала с Джоном, но и потому что знал, что пришлось пережить Ребекке в той короткой командировке. А 13 февраля он с ней смог даже пообщаться, когда она пришла на Лубянку за журналистскими материалами, изъятыми у нее на Северном Кавказе. Так получилось, что Криницын стал невольным участником событий, которые пришлось пережить Ребекки в ходе своей командировки.  

В начале февраля Олег в очередной раз поехал в командировку в Чеченскую республику. Ему было необходимо отыскать Докваху Душуева, бывшего телохранителя Ахмеда Закаева, который на тот момент скрывался в Великобритании. В июле прошлого года он давал показания в лондонском суде по делу Закаева, где отказался от ранее данных свидетельств, что его бывший начальник в его присутствии отдавал приказы о похищениях и убийствах. Тогда он заявил, что показания были даны под пытками. Заявление Душуева стало одним из оснований невозможности выдачи Закаева российскому правосудию. В итоге он получил политическое убежище в Великобритании. Душуев был необходим Криницыну не по делу Ахмеда Закаева, а по делу Березовского. Еще во время процесса над Закаевым, заместитель Генерального прокурора РФ Сергей Фридинский заявил, что Душуев отказался от своих прежних показаний за счет средств фонда Бориса Березовского. Вообще, «Фонд гражданских свобод» Березовского сделал очень много для оправдания Закаева. Этот фонд оплачивал значительную часть расходов защиты, в том числе расходы по поездкам и пребыванию в Лондоне свидетелей и экспертов, организовал в его поддержку многих российских правозащитников и общество «Мемориал». Теперь Криницыну было важно найти Душуева и добиться от него признательных показаний, что именно Борис Абрамович оплатил компанию по дискредитации российского правосудия и оплатил его отказ от показаний. Эти материалы, в совокупности с другими доказательствами, могли бы поспособствовать отмене предоставленного политического убежища Березовскому в Великобритании, которое он получил в сентябре прошлого года.  

Вместе с группой чеченского спецназа Криницын направился в населенный пункт под Грозным, где по оперативным данным находился Докваху Душуев со своей бандой. Когда они туда направлялись, Олег, даже и не предполагал какой сюрприз его там ожидает. Он слышал по радио информацию о розыске какой-то американской журналистки, но не придавал этому значения. Его голова была занята только проводимой операцией. Когда после штурма дома в одной из комнат он обнаружил Ребекку Сантану с завязанными руками, ногами и кляпом во рту, эта картина стала для него шоком.  

Оказалось, что автомобиль Руслана Салтаханова, в котором ехала Ребекка, был остановлен группой лиц в военной форме якобы для проверки документов. После досмотра, один из военных попросил проехать их для уточнения личностей в отдел милиции. Однако когда они приехали в какой-то поселок, Ребекку и Руслана схватили и силой втащили в дом. Только тогда Сантана поняла, что никакие это не военные, а обыкновенные бандиты, схватившие их с целью последующего выкупа. Американская журналистка – хороший товар для выкупа. Пленникам повезло, что на следующий день спецназ ФСБ во главе с Криницыным захватил этот дом и освободил их. Олег сказал, чтобы о произошедшем, ни Ребекка, ни Руслан, не распространялись. Олег в тот же вечер улетел с Душуевым в Москву, сказал, что изъятые журналистские материалы вернет Сантане, как только она вернется в столицу.  

На следующий день, после того как Ребекку встретил в аэропорту Уильямс, она приехала к Олегу на Лубянку за отснятыми журналистскими материалами. Тогда Олег решился на серьезный разговор с ней.  

– Ребекка – взяв ее за руку начал беседу Олег – я знаю, что у тебя очень близкие отношения с Джоном Уильямсом. Мне тяжело тебе об этом говорить, но я просто обязан тебя предупредить. Только выслушай меня спокойно, не перебивай. Ты и Джон американцы, но вы абсолютно разные американцы.  

– Что за бред, Олег! – перебила его Ребекка – Что значит разные? Мы обычные граждане США, только я журналистка, а он сотрудник посольства!  

– Я же просил тебя, не перебивать! – отрезал Криницын – Я тебе же уже говорил, что он не тот, за кого себя выдает, и ты это знаешь. Джон тебе сказал об этом еще в первый день вашего знакомства на рождественском приеме посольства США, контрразведка уже тогда собирала материалы против него, и записывал ваши разговоры. Он сотрудник американской разведки. Он враг моего государства. Более того, я уверен, что после отъезда в штаты бывшего главы резидентуры ЦРУ в Москве, он занял его место. Мне это больно говорить, потому что я знаю, как он тебе дорог, но рано или поздно его поймают и посадят на длительный срок. Мои коллеги уже собрали на него массу доказательств. Ты знаешь, как тепло я к тебе отношусь и ценю нашу дружбу. Я не представляю даже, как тебе будет плохо, если его посадят, поэтому я хочу тебе и ему помочь, но для этого и ты мне должна помочь.  

– Но что я могу сделать, я обычная журналистка! – возмутилась Ребекка.  

– Ты с ним постоянно общаешься, он тебе доверяет. Мне необходимо, чтобы, когда ты вдруг увидишь у него какие-нибудь подозрительные документы, касающиеся России. Может, он с кем-нибудь подозрительным будет встречаться. Позвони мне. Я гарантирую, что его не посадят, а только депортируют в США. Ты согласна?  

– Я даже не знаю – засомневалась Ребекка – это же будет предательством. Я не могу так поступить с любимым человеком.  

– Предательством будет, если ты допустишь, что его посадят.  

– Я тогда скажу ему, чтобы он возвращался в США! – продолжала сопротивляться Сантана.  

– Он тебе не поверит. Еще хуже, подумает, что ты хочешь от него избавиться. Более того, как он сможет объяснить свой отъезд в Америку, ведь официально его никто не преследует. Ты просто должна сделать то, что я прошу. Доверься мне. Ты же знаешь, что я тебе зла не желаю. В конце концов, надеюсь, ты еще не забыла, кому обязана своим освобождением из плена? Ты мне поможешь?  

– А ты, Олег, оказался сволочью, как я вижу! – закипела Ребекка – давишь на меня, что за мной должок перед тобой за спасение!  

– Ты не так поняла! Я напомнил тебе об этом только для того, чтобы ты поняла, что человек, который спас тебя, не может причинить тебе боль. Иначе, зачем он тебя спасал. Джону я тоже не желаю зла. Мне было проще ничего не говорить тебе об этом, а его просто бы рано или поздно посадили в тюрьму. Это вопрос времени. Я наоборот хочу вам помочь. Он уедет в штаты, ты сможешь поехать к нему в любое время. Это намного лучше, чем передавать ему посылки на зону в течение двадцати лет.  

Ребекка заплакала и сказала:  

– Я сделаю, то, что ты просишь! Но это будет последнее, что я сделаю для тебя! Я больше тебя видеть не хочу, и знать тебя не хочу! Понял!  

Сантана выбежала из его кабинета.  

– Ребекка стой! – крикнул в след Олег и подошел к ней – Ты отметку забыла в пропуск поставить. Без нее тебя не выпустят.  

Криницын передал ей пропуск с отметкой и добавил вслед:  

– Ребекка, поверь мне, я все это делаю ради тебя и твоего счастья!  

Он смотрел ей в след и чувствовал себя последним подонком, поскольку из всего, что он наговорил правдивого, ложью оказалось самое главное – он не собирался депортировать Уильямса в США, а хотел посадить его на долгие годы. Настолько ненависть к Джону за Ребекку съедала его душу, что он позабыл про все моральные принципы. Главный для него из которых: не делай зла другому человеку, ведь это зло обязательно вернется к тебе.  

И вот, уже прошло три месяца с того разговора, и наконец-то поступил долгожданный звонок. Олег уже и не надеялся, думал, что Ребекка передумала и отказалась ему помогать, просто боялась сказать об этом. Однако он ошибся, она позвонила.  

– Это я! – произнесла Ребекка шепотом – Я сейчас у него на квартире. Увидела на столе документы, быстро просмотрела. В них говорится об Украине, проекты документов о ее вступлении в какое-то Единое экономическое пространство, есть копии документов за подписью Ричарда Дирлава, главы Ми-6, Документы за подписью Березовского, Безсмертного, Третьякова, Жвании. Какие-то копии платежных поручений. Мне показалось, что все это далеко от работы посольства США, поэтому позвонила.  

– Ты молодец! – обрадовался Олег – Теперь скажи, ты можешь их сфотографировать или скопировать?  

– Конечно, нет! – также шепотом возмутилась Ребекка – Джон сейчас в душе. Ему кто-то звонил, после чего он сказал, что ему нужно срочно встретиться по делам. Приготовил эту папку и пошел принимать душ. Он в течение получаса уйдет с этой папкой на встречу, и вы ее уже не увидите.  

– Тогда попробуй его немного придержать, я пока попробую организовать слежку за ним. Все, отключайся, пока он не заметил.  

Олег понимал, что медлить некогда. У него есть только полчаса, чтобы добраться до дома, в котором живет Уильямс. Сегодня, как ни кстати, воскресенье. Хотя даже если бы был рабочий день, этого времени мало для сбора оперативной группы. Не говоря уж о выходном дне. Единственное, что пришло в голову Олега, так это позвонить Алексею Бортовичу, который ему уже не раз помогал, в том числе по делу Уильямса. Алексей оказался свободен и оперативно выдвинулся на названный Олегом адрес. Криницын также быстро собрался, взял пистолет. Он был уверен, что эти документы выведут Уильямса на «чистую воду», поэтому был намерен захватить во время передачи этой папки, как Джона, так и того, кому будут переданы документы. В этот момент он верил, что победителей не судят и вопросы с руководством можно будет утрясти, оформив все бумаги задним числом. Но, все пошло ни так, как он изначально планировал.  

Александр Потеев  

Александр ехал по карте, которую передал ему новый знакомый из ЦРУ Джордж, на которой был отмечен тайник, где он должен оставить секретные материалы СВР по курируемым им группам нелегалов в США. Тянуть уже было некуда, все гарантии обеспечены, наличные деньги переданы его супруге, а Третьяков подтвердил, что отношение к нему сугубо деликатное, есть даже поддержка в обустройстве на «новой Родине» со стороны кураторов ЦРУ. Марина в телефонном разговоре рассказала, что уже для них купила дом, который находится не далеко от дома дочери Маргариты, и что они с нетерпением ждут, когда Потеев приедет к ним. Уже сам Александр мыслями все чаще находился в США, мечтал, как отдыхает с семьей на пляжах Флориды и играет в гольф с Третьяковым. «Осталось совсем немного» – так он думал, когда ехал к тайнику. Сейчас он положит документы, а после проверки на достоверность данных, ЦРУ оставит его в покое и он сможет уехать к своей семье на постоянное место жительства в США. На всю эту «цэрэушную» бюрократию Потеев отводил 2-3 месяца, поэтому был уверен, что к осени будет уже с семьей. Тогда он даже не предполагал, что у ЦРУ на это существовало другое мнение. Агент уровня Потеева нужен им как действующий, а не как бывший сотрудник СВР и они уже подготовились к тому, чтобы придержать его в России еще на несколько лет.  

Когда документы уже оказались в тайнике и Потеев возвращался к себе на работу в Ясенево, в нем вновь проснулась совесть. Ему вдруг стало жалко ребят нелегалов, которые будут обязательно арестованы по его наводке. В лучшем случае их когда-нибудь обменяют на пойманных американских шпионов, как это не раз бывало в деятельности разведок, а в худшем, будут осуждены на срок не менее 20-ти лет за шпионаж. Александр пытался успокоить себя, что их обязательно обменяют и ничего страшного не произойдет, все будут счастливы. Когда постепенно в эту иллюзию он начинал верить, его совесть успокаивалась, и он опять погружался в свои мечты.  

Благодаря Потееву ЦРУ получила данные на четыре группы нелегалов, две из которые уже более десяти лет удачно легализовались и работали в США под руководством Александра. Хуан Ласаро и Вики Пелаэс поженились в 70-х годах и с тех пор неразрывно не только живут, но и занимаются разведывательной деятельностью. Хуан Ласаро, он же Михаил Весенков, за время работы за границей получил три высших образования и ученую степень в политологии. Поэтому не удивительно, что Михаил имел широкий круг знакомств в политических кругах США. Вики Пелаэс, в качестве журналиста писала множество статей и снимала сюжеты о национально-освободительном движении в Латинской Америке направленной против политики США. Имела многочисленные знакомства среди журналистов и политиков Южной Америки. На протяжении десятилетий СВР получала от них ценные сведения на уровне первых лиц о политическом состоянии дел в странах Северной и Южной Америки.  

Дональд Хэтфилд и Трейси Фоли – семейная пара, в отличие от Хуан Ласаро и Вики Пелаэс, оба русские. Тоже уже более десяти лет живут в США и воспитывают детей. Хэтфилд получил степень магистра административного управления в Гарвардском университете. По легенде, Хэтфилд был сыном канадского дипломата и окончил школу в Чехии. Дональд Хэтфилд, он же Андрей Безруков, в качестве директора консалтинговой компании часто общался в правительственных и корпоративных кругах, принимал участие во многих научных и исследовательских конференциях посвященным новым технологиям, имел множество знакомств в политической, коммерческой и научной среде. От них уже годами добывалась ценнейшая для СВР информация. Супруга, Трейси, она же Елена Вавилова, работала агентом по недвижимости по контракту с брокерской фирмой «Redfin».  

Ричард Мерфи и Синтия Мерфи, они же Владимир Гуриев и Лидия Гуриева находились в США относительно недавно, с середины 90-х, поэтому особых успехов в развитии агентской сети у них еще не было. Пока они занимались полной своей легализацией на территории США. Лидия Гурьева за это время уже окончила школу, и уже учится в Университете Нью-Йорка. В последующем планирует получить степень МВА. Все это должно ей пригодиться в последующей работе с финансовыми кругами Нью-Йорка. Владимир, хотя также учился, но выступал больше в роли любящего мужа и надежного помощника во всех делах своей супруги.  

Майкл Цоттоли и Патрисия Миллз, они же, Михаил Куцик и Наталья Переверзева, приехали в США совсем уж недавно. Михаил три года назад, а со времени Натальиного приезда, так вообще, меньше года прошло. Поэтому они также как и Гурьевы, в настоящий момент занимались легализацией на территории США – учились в Университете Вашингтона.  

Именно данные по этим лицам были переданы Потеевым через тайник сотрудникам ЦРУ. Помимо этих данных, он передал стенограммы закрытых совещаний СВР за последний год, составленных им по памяти. Теперь Александр стал ожидать, когда ему разрешат выезд на ПМЖ в США к своей семье.  

Джон Уильямс  

Уильямс вышел из дома. В руках он держал дипломат, точно такой же, как тот, который Криницын видел в аэропорту у Уильямса, когда впервые прилетел в Москву три года назад. В тот день состоялся обмен такими дипломатами, поэтому Олег запомнил вид это кейса на всю жизнь. Криницын наблюдал, как Уильямс садится в такси. Как только такси выехало со двора, Олег позвонил напарнику Алексею, назвал номер такси и приказал преследовать их, не привлекая к себе внимания. Сам он также поехал следом, но на более отдаленном расстоянии от Бортовича, и уж тем более от такси Уильямса. На протяжении всего пути они поочередно сменялись с Алексеем, чтобы не привлекать внимание Джона к преследованию, хотя только двумя автомобилями это сложно сделать, если преследуемый, является профессионалом и предполагает возможность слежки за ним. К счастью Олега, похоже, Уильямс не заметил слежку, во всяком случае, на всем протяжении пути такси Джона не пыталось уйти от слежки или где-либо скрыться.  

Наконец, такси остановилось, Уильямс вышел и пошел все с тем же кейсом вдоль дороги.  

– Алексей! – сказал Олег Бортовичу по телефону – Следуй за ним, он тебя не знает. А я попробую обойти стороной, мне нужно будет понять, кому он собирается передать этот дипломат, чтобы мы сразу их взяли с поличным.  

– Понял тебя Олег! – ответил Алексей и выскочил из своего автомобиля.  

Криницын шел вдали от Уильямса и через бинокль осматривал впереди находящиеся людские потоки с целью выяснить, кому предназначается этот злосчастный кейс. Его внимание остановилось на мужчине в деловом костюме и пальто находящимся впереди Джона. Он похож, а может быть это он и есть, на мужчину, которому передавал кейс Уильямс три года назад в Шереметьево. Когда Олег опустил бинокль чуть ниже, то увидел, что в руках у этого мужчины находится точно такой же дипломат, как у Джона. Криницыну сразу же стало понятно, что с минуты на минуту произойдет обмен. Олег тут же позвонил Бортовичу:  

– Алексей, видишь в метрах тридцати, находится мужик в черном пальто, костюме и ярком галстуке! У него такой же дипломат, как у Джона.  

– Вижу!  

– Сейчас произойдет обмен кейсами. Как только это произойдет, берем их. Уильямс за тобой, а я бегу к этому мужику и вяжу его. Понял?  

– Так точно! – ответил Бортович и прибавил шаг.  

Джон увидел знакомое лицо мужчины в пальто и улыбнулся. Как только он стал подходить и протягивать ему в руку кейс, а другой рукой пытаться взять похожий кейс у этого мужчины, так сразу же за плечами возникло лицо Криницына с пистолетом в руках, который вскрикнул:  

– Стоять! Это операция ФСБ!  

А Джона сзади вдруг обхватил тоже какой-то мужик с пистолетом и с криком:  

– Не двигаться, иначе буду стрелять, ФСБ! – это был Бортович.  

Уильямс и его встречающий мужчина от неожиданности выпустили из рук оба кейса, и они упали на асфальт.  

Но это было не все. В этот момент две быстрые тени пробежали мимо Криницына и Бортовича и те, запрокинув руки с оружием, упали на асфальт вслед за дипломатами. Уильямс и мужчина в деловом костюме и пальто быстро сообразили, что сработала их группа прикрытия, тут же подняли нужные им кейсы и разошлись в разные стороны, прежде чем толпа местных зевак начала собираться вокруг лежащих на асфальте с пистолетами в руках Криницына и Бортовича. Из толпы раздавались крики: «Убили! Милиция! Вызывайте скорую»! В этот момент Уильямса и его встречного уже вблизи не было.  

Джон остановился, посмотрел назад и вздохнул. «Кажется, все хорошо кончилось! Надеюсь, эти двое не сильно пострадали. Максимум отделаются легким сотрясением. Главное, что меня никто не заметил, и за мной больше не следят» – подумал Уильямс и тут же услышал голос:  

– Сержант Соколов, разрешите предъявить ваши документы!  

Джон обернулся и увидел молодого милиционера.  

– Да, пожалуйста! – ответил Уильямс и протянул документы – я сотрудник американского посольства и у меня дипломатический иммунитет!  

– Извините, пожалуйста, господин Уильямс! – продолжил сержант – но нам поручено досматривать всех. Вы может быть не в курсе, но только что произошло нападение на сотрудников спецслужб и мы досматриваем всех, кто подходит под описание. В частности, нас заинтересовал ваш дипломат.  

«Быстро сработали – подумал Джон – молодцы»!  

– Может быть, вы не в курсе, господин сержант – продолжил Уильямс – но вы не имеете право меня досматривать. Досмотр возможен только в присутствии представителей вашего МИДа и нашего посла или уполномоченных им секретарей.  

– Спасибо за разъяснение. Тогда разрешите сопроводить вас в отделение милиции. Туда мы пригласим представителей МИД и вашего посольства.  

Все это время, Уильямс не выпускал кейс из рук. Больше всего он боялся, что вдруг он по ошибке в суматохе подобрал не тот дипломат и сейчас в нем лежат секретные документы. Вопросы возникнут как у российской стороны, так и у его посольства. Вообще, он предполагал, что взамен его кейса, ему передадут точно такой же, но только пустой. Однако этот дипломат явно с содержимым, судя по весу, и это его сильно тревожило.  

Уже через три часа в отделении милиции собрались представители МИДа и консул посольства США. Уильямсу явно не повезло, он надеялся, что придется ждать до утра, ведь сегодня воскресенье, а в выходные дни не работает ни МИД, ни посольство США. Теперь придется узнать про содержимое дипломата, от которого зависит его будущее. Соблюдая все формальности, стороны подписали необходимые документы, и консул обратился к Джону:  

– Господин Уильямс, вы можете открыть кейс. Пусть господа убедятся, что все сотрудники нашего посольства законопослушные граждане и не нарушают законодательство принимающей стороны.  

Уильямс положил дипломат на стол, медленно ввел шифр замка и открыл его. Все находящиеся в кабинете увидели, что в дипломате лежит литровая бутылка шотландских виски в сувенирной упаковке. Джон вздохнул, осмотрел всех находящихся в кабинете и сказал:  

– А вы что надеялись здесь увидеть, господа?  

Полковник милиции сплюнул на пол и спросил:  

– Ну что вы сразу нам не показали содержимое дипломата, не пришлось бы беспокоить уважаемых людей в выходной день!  

– Как сказал господин консул, мы законопослушные граждане и если нас не положено досматривать без присутствия консула и представителей МИДа, значит не положено – явно с иронией произнес Уильямс.  

На следующий день сразу поутру посол Вершбоу вызвал Уильямса к себе в кабинет.  

– Я вообще, Джон, удивлен, что ты смог проработать у нас в посольстве три года. Вместо того чтобы объяснить журналистке какие материалы необходимо публиковать в американской прессе, ты завел с ней любовные отношения. Вместо того чтобы быть примером истинного американца, кидался в драку с русским. В твоих действиях очень часто не было прагматизма. Что ты от этого получил, какую пользу получил хотя бы для себя, я уже не говорю об интересах Америки. Двоякая ситуация с Дугласом, из-за которой ему пришлось уехать. По мне, лучше бы ты уехал тогда, Дуглас на несколько голов выше тебя, не пойму, почему он так подставился. Я не вмешиваюсь в дела Бюро разведки, но раз тобой заинтересовались российские спецслужбы, то видать, все-таки, ты стал ценным для них. В общем, я это к чему. Пришло письмо от твоего куратора Роберта Отто, в связи с досмотром в отделе милиции. «В целях обеспечения безопасности сотрудника посольства США в Москве Джона Уильямса, обеспечить ему досрочное завершение стажировки и отправить в штаб-квартиру Государственного департамента в Вашингтоне, для дальнейшей службы в русском отделе аналитики Бюро разведки и исследований». Так что, собирайся Джон, завтра вылетаешь в Вашингтон.  

Уильямс сразу же позвонил Ребекке и сказал, что им срочно надо увидеться. Они договорились встретиться через час в одной кофейне в центре, где уже не раз бывали. Джон торопился и сильно волновался. Он подыскивал нужные слова, чтобы убедить ее лететь в Вашингтон вместе с ним. Уильямс знал, что это будет нелегко. Они уже не раз ругались по поводу ее работы. Пришло время ей определиться, что для нее важнее, жизнь с ним или ее работа в Москве.  

– Привет Ребекка – с ходу начал Джон – я вчера вернулся домой поздно, ты уже уехала к себе. Я не стал тебя вчера беспокоить, чтобы ты не волновалась.  

– С тобой что-то произошло не предвиденное? – удивилась Ребекка – Я думала, что ты просто задержался на встрече.  

– Не перебивай меня, все скажешь в конце. Меня чуть ли не арестовали. Причем это был твой дружок, Олег. Представляешь, он, оказывается, работает в ФСБ? Похоже, через тебя, уже давно под меня копал. Вашингтон требует, чтобы я срочно возвращался в США, завтра я улетаю. Я знаю, что работа для тебя очень важное, если даже, не главное дело всей жизни. Я также знаю, что ты очень любишь Москву, тебе нравится общаться с обычными русскими людьми, писать о них. Однако, прямо сейчас, я прошу тебя сделать выбор. Возможно, это будет самым главным выбором в нашей с тобой жизнь. Ты знаешь, что я люблю тебя и хочу быть с тобой. К сожалению, Россия для меня закрыта на какое-то время, а может и навсегда. Поэтому я прошу тебя, поехали вместе со мной обратно в Америку. Мы купим дом, нарожаем детишек и будем жить долго и счастливо. Ребекка, любимая, выходи за меня замуж!  

Ребекка сидела молча. Было видно, что она попала в ступор, она явно этого не ожидала и не знала что сказать. По ее щекам потекли слезы. Только не понятно было, это слезы радости от предложения или слезы грусти, от невозможности согласиться на него.  

– Я – тихим голосом начала Ребекка, опустив, как бы от стыда свои глаза – Я, я, не могу. Я предала тебя Джон!  

– Что значит, предала? – не понял Уильямс.  

– Я знала, что Олег работает в ФСБ и знала, что он собирал на тебя материалы дела о шпионаже. Более того, он попросил меня помочь ему тебя поймать с поличным.  

– Я не могу в это поверить – удивился Джон – зачем ты меня обманываешь. Ну, если не хочешь со мною ехать, то так и скажи. Зачем на себя наговариваешь?  

– Я хочу с тобой ехать и хочу выйти за тебя замуж! Но мне стыдно. Из-за меня ты вынужден уехать! – слезы все сильнее бежали по ее щекам, Ребекка даже уже стала захлебываться ими – Помнишь, в феврале я потерялась на несколько дней в Чечне?  

– Помню, но ты же тогда не в Чечне была, а в Северной Осетии?  

– Нет. Я была в Чечне, меня поймали бандиты и сутки держали взаперти. Я не знаю, что бы со мною было, но Олег с группой спецназа освободил меня. Когда я вернулась, он сказал, что теперь я ему обязана помочь. Что на тебя уже в ФСБ собрано много дел, что в любой момент могут посадить на 20 лет. Единственное, что он может для нас с тобой сделать, так это помочь с твоей экстрадицией в США. Ему нужна была информация о тебе, чтобы поймать с поличным.  

– Я не могу поверить в этот бред! – возмутился Уильямс.  

– Это не бред. Когда ты вчера был в душе, я пролистала твои документы. Там упоминался Березовский, Ми-6, украинские президентские выборы и много еще разных фамилий и банковские выписки. Я позвонила Олегу и сказала, что у тебя будет скоро встреча, во время которой ты передашь эти документы. После этого он и попытался тебя арестовать.  

– Не может быть! – шокировано сказал Олег – Не может быть, что я был таким ослом! Да вы же любовники! Вы крутили роман за моей спиной! А теперь решили избавиться от меня. В такой бред, который он тебе нес, могла поверить только влюбленная в него женщина. Признайся, ты трахнулась с ним, когда он тебя спас? Ты его так отблагодарила?  

Джон схватил ее за руки, тряс ее и кричал:  

– Сознайся шлюха! Ты с ним спала! Вы решили от меня избавиться!  

Ребекка ревела пуще прежнего. Она не могла понять, что он от нее хочет. Как он смеет ее в этом обвинять. Она только могла кричать в ответ:  

– Нет! Нет! Нет!  

Несколько человек с соседних столиков подошли к ним и стали их разнимать, боясь, что Уильямс стрясет ее всю или начнет бить. Когда Джона оттащили от Ребекки, он выкрикнул:  

– Ты предала меня! Только что, ты для меня умерла, Ребекка! Слышишь, сука! Ты для меня навсегда умерла!  

Джон выбежал из кофейни и умчался неизвестно куда. Ребекка так и продолжала реветь, в тот момент ей казалось, что ее жизнь окончена и впереди больше уже не будет ничего хорошего.  

Олег Криницын  

Олег и Алексей стояли с перевязанными бинтами головами в кабинете Сыромолотова.  

– Что, вашу мать, за самоуправство! – кричал, не свойственно себе генерал-полковник – Как вы посмели без санкции производить захват гражданина другого государства с дипломатическим иммунитетом! Мог случиться межгосударственный скандал! Хорошо, что американцы не стали обращаться в прессу.  

– Разрешите, Олег Владимирович? – виновато спросил Криницын.  

– Хочешь оправдаться, что им самим не был выгоден этот скандал? – продолжал орать Сыромолотов.  

– Ни в коем случае! Я хочу сказать, что использовал старшего лейтенанта Бортовича «втемную», он не знал, что операция не согласована с вами. Поэтому прошу отпустить его. Только я один должен нести последствия за этот инцидент.  

– Инцидент! – пуще прежнего возмутился Сыромолотов – да ты у меня под трибунал за такой «инцидент» пойдешь!  

На столе генерала прозвенел телефон внутренней связи:  

– Да, Николай Платонович! У меня Николай Платонович! Слушаюсь, Николай Платонович! – ответил Сыромолотов и положил трубку.  

– Ну вот, Криницын, твой, как ты говоришь, инцидент, уже дошел до Патрушева! Так что, теперь от меня твоя судьба не зависит. Иди к нему, он тебя вызывает! Как вернешься, ко мне зайди.  

Криницын был удивлен, что сам директор ФСБ вызвал его лично к себе. Ранее Олег никогда не был у Патрушева в кабинете, да и вообще, контрразведка всегда стояла обособленно от центрального аппарата ФСБ. Поэтому приказ прибыть к директору, не только удивил, но и заставил волноваться Олега.  

Олег застал Николая Платоновича за чтением каких-то документов. «Наверное, моим личным делом интересуется» – подумал Криницын. Патрушев, не отвлекаясь от чтения, указал рукой на стул и Олег покорно сел.  

– Тебе хотелось бы Олег Иванович почитать свое личное дело? – неожиданно спросил директор ФСБ.  

– В принципе интересно, что там про меня написали – ответил Криницын.  

– Я со своим личным делом ознакомился только когда вступил в должность первого заместителя директора ФСБ, спустя четверть века с начала службы. Единственное, что меня удивило в нем, так это насколько я был глуп и наивен в начале своей карьеры. Конечно, эти выводы сделаны с точки зрения моего зрелого опыта, когда я только начинал карьеру, я считал, что делаю все правильно. С личным делом необходимо знакомиться именно к концу службы, только тогда можно сделать объективный анализ своей карьеры. Если бы я почитал свое дело лет 10-15 назад, я бы мало о себе понял объективного, рано еще было. Так что и тебе не стоит торопиться о себе конфиденциальную информацию читать, всему свое время. А вот я, с точки зрения своего опыта могу объективно понять данные о тебе. Самое удивительное, что в отличие от меня, в начале карьеры лейтенант Криницын очень резко начал показывать положительные результаты. Следственные действия по Запорожскому, потом по Оямаэ, бесспорно заслуженное досрочно присвоенное звание капитана. Казалось бы, при таком старте через десять лет уже можно мечтать о генеральских лампасах. Так нет же, пошла карьерная деградация.  

– Не нужны мне лампасы – явно с обидой сказал Криницын – я служить не за этим пришел!  

– А зачем ты пришел? – спросил Патрушев – за американскими девками бегать и ее любовника из посольства преследовать?  

– Николай Платонович! – взмолился Криницын – я не знаю, что там, в личном деле про меня написали, но все абсолютно не так. Я впервые встретил Джона Уильямса в аэропорту Шереметьево три года назад, когда он прилетел впервые в Россию на работу. Я обратил на него внимание только потому, что случайно увидел, как он обменялся с кем-то кейсами, а потом сел в личный автомобиль посла США. Это все происходило до знакомства с Ребеккой. Я признаю, что мои методы работы по сбору доказательств разведывательной деятельности Уильямса, мягко говоря, проходили с нарушением ряда процедур, но у меня просто не было на тот момент юридических оснований для возбуждения дела. Однако уже во время второй нашей встречи я слышал его личное признание в работе под прикрытием в посольстве США, к сожалению, не удалось сохранить доказательств. После этого события Уильямс еще несколько раз попадал в мое поле зрения, в том числе в деле Сыпачева, который сейчас отсиживает срок за шпионаж, и опять Джону тогда удалось уйти от наказания. Для меня его поимка с поличным стала делом чести. К сожалению, я не получил поддержку от руководства и поэтому мне пришлось действовать на свой страх и риск, но я не мог поступить по-другому. Представьте, Николай Платонович, себя, на моем месте. Как бы вы поступили, если бы были полностью уверены, что какой-то человек преступник, но доказательств этого не хватало. Уверен, что вы бы предприняли все меры, чтобы правосудие восторжествовало.  

– Предпринял. В рамках действующего законодательства – перебил Олега Патрушев – потому что знаю, что беззаконие, намного страшнее, чем правосудие в отношении одного преступника. Потому что беззаконие, это анархия, а анархия – неизбежно приведет к разрушению государственности. Тебе несколько раз Олег Владимирович говорил оставить в покое Уильямса, но ты все это пропускал мимо ушей. Согласна протокола, он не мог тебе разъяснять причины, да это и не требовалось. Был приказ, а приказы не обсуждаются и тем более не игнорируются. Мне лично звонил директор СВР Лебедев и требовал отправить тебя на гильотину за попытку срыва многолетней операции внешней разведки.  

– Я был в курсе, что СВР интересуется Уильямсом, но какая разница, кого погладят по головке, мы с ними одно дело делаем, а победителей не судят. Они бы его задержали или я, какая разница. Если бы нас с Бортовичем не шарахнули сзади по головам их подельники, мы бы задержали Уильямса и его напарника с поличным во время обмена кейсами.  

– Какой же ты болван, Олег! – взорвался Николай Платонович – твое презрение к Уильямсу затмило твой разум! Неужели ты до сих пор не понял, что Уильямс не американский шпион, а агент СВР! А обезвредили вас не подельники, а сотрудники внешней разведки, прикрывавшие операцию передачи секретных данных!  

Криницын был шокирован услышанным, он, около минуты, молча, сидел, пытался переварить услышанную информацию. Потом резко схватился за голову рукам и взвыл:  

– Блин, как я до этого не догадался! Вот я идиот! Я же все чуть ли не испортил! Теперь я точно знаю, что он наш, русский! Он мало похож на американца, а я на это совсем не обращал внимания.  

– В смысле, не похож?  

– В смысле, не то, что внешне похож на русского, здесь, что-то другое. У него, как бы, совсем нет цинизма и высокомерия, которое лезет практически из каждого американца! Каюсь, Николай Платонович! Готов понести любое наказание за свою тупость и непрофессионализм! Хоть в штрафбат отправляйте!  

– Ладно, ты! – улыбнулся Патрушев – Со штрафбатом загнул, конечно! Иди, мы с Сыромолотовым что-нибудь придумаем для тебя! Будешь голыми коленками стоять на горохе перед Лебедевым и каяться! А может еще, что-нибудь придумаем! – Николай Платонович улыбнулся.  

Криницын понял шутку начальника и засмеялся в ответ.  

– Ладно, все свободен и чтоб никому про Уильямса ни единого слова! – строго наказал Патрушев, указав на дверь, и вновь уткнулся в груду бумаг.  

Александр Потеев  

Александр спешил на встречу с Джорджем, он был наполнен паникой. Два часа назад ему звонила дочь Маргарита и сказала, что когда она пыталась снять деньги в банкомате, ей сообщили, что счет временно заблокирован. Какие либо подробности банк сообщить отказался. Не добившись в банке правды, она позвонила отцу. Потеев сразу понял, что к чему. Его новый друг из ЦРУ, получив от Александра все, что нужно было, решил, что нет смысла переплачивать, и подчистил все счета семьи Потеевых.  

Как только Александр зашел в кафе и увидел за столиком в углу Джорджа, им овладело безумие, и в несколько секунд Потеев подбежал к старому «цэрэушнику», схватил его за шею и поднял со стула.  

– Что сволочь! – вскрикнул Потеев – решил меня обмануть! Получил секретные материалы и тут же подчистил все счета моей семьи! Не на того напал, если через час деньги не будут разморожены, можешь быть уверен, что Лебедев узнает, о четырех группах нелегалов в США, которые вскрыты ЦРУ и нуждаются в срочной эвакуации. Поверь мне, уже через два часа они исчезнут, и вы их больше не увидите. У нас до автоматизма отработаны все способы отхода в случае провала.  

– Успокойся, Саша! – спокойным голосом ответил Джордж, отрывая руки Потеева от своей шеи – Никуда твои деньги не денутся, а только приумножатся. Садись, я все тебе объясню.  

Потеев послушно уселся напротив и приготовился слушать.  

– Ты Саша, думал, что вскроешь свои группы, получишь деньги, свалишь к своей семье в США, и на этом все закончится. Это наивно. Ты же понимаешь, что как только сбежишь из России, твои сразу поймут, что ты сдал свои группы и их тут же отзовут. Получится, что большая часть предоставленной тобой информации для нас бесполезна, и мы зря тебе заплатили такие большие деньги. Поэтому нам ценно чтобы нелегалы продолжали работать, а мы отслеживали все их контакты, а для этого необходимо, чтобы ты оставался в России.  

– И что же, я теперь должен пожизненно находиться здесь каждый день опасаясь, что меня схватит контрразведка? Я же с ума сойду раньше, чем мене предложат просидеть остаток жизни в тюрьме. Ты же знаешь, что рано или поздно наши аналитики поймут, что от моих групп «фонит за километр» и, в конце концов, выйдут на меня.  

– Не бойся ты так. Мы все решили. Двух лет нам будет достаточно, чтобы отследить все их связи, поиграть с дезинформацией, и они уже будут нам бесполезны. А ты пока эти два годика поработай спокойно. В течение этого периода мы не будем предпринимать никаких активных действий. Максимум, будем аккуратно ограничивать возможности подступа к секретной информации. Ты же профессионал и сам знаешь, что разведчики интересны с оперативной точки зрения только когда находятся на службе. От того, что мы их посадим в тюрьму, нам пользы не будет, и ты нам за эти два года еще много полезной информации предоставишь. Не за бесплатно, конечно же.  

– Вы счета разблокируете? Моей семье необходимо на что-то жить!  

– Давайте так. Мы на ваш счет положим еще миллион долларов. Чтобы вы не думали, что я вас хочу обмануть. А для вашей супруги установим лимит на снятие не более ста тысяч долларов в год. И она не будет бедствовать, и вы будете спокойны, что к вашему приезду не будут все деньги растрачены. Также не переживайте, за любую дополнительно предоставленную нам информацию по вашему ведомству мы будем платить отдельно. Хотите, прямо вам в руки, а хотите, вашей супруге. Так что, за эти два года у вас есть возможность стать мультимиллионером и безбедно прожить всю жизнь и еще внукам и правнукам оставить. Ну как, по рукам?  

– А у меня разве есть выбор? – с явной неприязнью ответил Потеев и, не попрощавшись, демонстративно, быстрым шагом ушел из кафе.  

Джон Уильямс  

До вылета самолета до Вашингтона осталось чуть больше часа. Джон уже оформил документы и направился сдавать багаж. Настроение было отвратительное. События последних дней сильно подорвало его эмоционально. Предательство Ребекки, чуть ли не состоявшийся провал операции, показавший его не профессионализм, который сложно списать на молодость сильно потрепали его.  

Почти десять лет Уильямса не было на Родине, пока он легализовался в штатах, затем три года работы в своей стране под чужим именем и не возможностью увидеться с родителями, оставшимися в далекой прошлой жизни, которых он последний раз видел еще студентом 3-го курса Томского государственного университета. Тогда, молодой многообещающий студент Ярослав Сенцов был замечен внешней разведкой как перспективный программист, великолепно знающий английский язык. Благо, мать, будучи преподавателем английского языка в школе, привила сыну любовь к иностранным языкам. Затем разведшкола, псевдоним «Ясень», легализация в Канаде под именем Джона Уильямса и новая жизнь уже в институте заграничной службы Государственного департамента США в Арлингтоне. Внешняя разведка очень часто устраивала новую жизнь нелегалов через университеты, поскольку уже там можно начинать важные знакомства, заводить дружбу с будущими потенциальными источниками конфиденциальной информации. Так получилось и с Уильямсом. Еще на студенческой скамье он приметил Флетчера и Сковина, которые были направлены ЦРУ для получения дипломатического образования, как потенциальных носителей секретной информации в будущем. Позже к ним присоединился Майк Гаэта, и на все студенческие годы эта четверка друзей была неразлучна. Затем произошла неудавшаяся попытка устроиться в АНБ в качестве преуспевающего программиста, последующая стажировка в посольстве США в Москве и разлука с друзьями на долгих три года. И вот теперь он снова улетает из России не известно на сколько, возможно на всю оставшуюся жизнь, так и не повидавшись с родными. Придется ли им когда-либо встретиться – огромный вопрос. Родители думают, что их единственный сын работает программистом в так называемой «силиконовой долине», регулярно получают деньги и электронные письма, даже не подозревая, что за их сына письма пишут сотрудники СВР.  

Джон только сдал багаж, как вдруг почувствовал хлопок по плечу сзади. Развернувшись, он увидел перед собой Олега Криницына. Вот уж кого-кого, а его он ожидал увидеть в последнюю очередь.  

– Привет Джон! – поздоровался Олег и протянул руку. Уильямс посмотрел на протянутую к нему руку и не сделал ни малейшего движения. – Я знаю, что виноват перед тобой. Мне Патрушев все рассказал о тебе, его Лебедев просил составить разговор со мной, чтобы я навсегда от тебя отстал. Жаль, что так получилось и тебе теперь приходится уезжать. Мне стыдно, что я чуть ли все не испортил. Ты великий человек, я горжусь тобой! Я не мог ни приехать и не извиниться. Извини меня за все. За мою подозрительность, надоедливость, за подлость перед тобой и Ребеккой. Ненависть к тебе как к шпиону и ревность к Ребекке затмили разум. Я был уверен, что ты после Дугласа стал главой резидентуры в Москве и хотел поймать тебя с поличным. Ты имеешь право ненавидеть меня. Я хочу только, чтобы ты знал, что в моем лице ты приобрел теперь верного друга, готового помочь тебе всегда. Обращайся, если понадобится вдруг помощь. Надеюсь, когда-нибудь мне удастся загладить свою вину перед тобой и Ребеккой. И еще. У нас с ней ничего не было. Не скрою, она мне очень нравилась и нравится, но она любит только тебя и будет любить только тебя, я в этом уверен. Надеюсь, у вас все наладится и вы рано или поздно будете вместе.  

Джон немного постоял, подумал и протянул Олегу руку и они крепко и долго стали их пожимать.  

– Береги ее – сказал Уильямс – даст бог, может, еще встречусь с Ребеккой. Хотя эта самая русская американка на свете вряд ли покинет Россию, если ее только не депортируют, а я не знаю, вернусь ли когда-нибудь в Россию. Да и в нашем деле вообще отношения, похоже, противопоказаны. Во всяком случае, мне, точно они вредят.  

– Не волнуйся Джон, все будет в лучшем виде! Удачи тебе, в твоем не легком деле – сказал Олег и, хлопнув нового друга по плечу, направился к выходу.  

Уильямс посмотрел Криницыну вслед и направился на посадку. Он не знает, что его ждет в США по возвращению, одно он знает точно, чтобы не случилось, он будет делать все только на благо своей Родины, своей России!  

Конец первой части