Помаши мне рукой.

Открываю глаза и вижу море. Такое синее-синеее, аквамариновое. Иду босыми ногами по тёплому песку в направлении к нему. Иду и иду, а оно все отдаляется и отдаляется. Я начинаю бежать все быстрее и быстрее, шум в ушах превращается в гул голосов, шепчущих мне : «Остановись! Не надо! Пойдём обратно. Там тепло и сухо. Ты там все знаешь и тебя все знают. » Давай притормози.  

Я на мгновение останавливаюсь и вижу, как синее море превращается в серую Лужу. Как-будто художник взял большую кисть, сильно намочив ее и обмакнув в чёрную  

краску, начинает с остервенением возить  

по холсту, приговаривая : « Вот тебе, получай!! Вот тебе, получай! »  

От холста летят грязные брызги, попадая на все подрят. Я как будто перемещаюсь на холст и начинаю тонуть в этой краске.  

Помните в детстве запах гуаши? Удушающий до тошноты?  

Я ярко и сейчас его чувствую. Но в голове единственная мысль – добежать до моря и влететь от души с головой в волну и будь что будет!  

Пытаюсь бежать дальше, но вдруг кто-то хватает меня за руку. Знакомая очень рука, близкая.  

Оглядываюсь, и вдруг, как будто за долю секунды к моим глазам резко поднесли бинокль с обратной стороны, и я увидела 5 ти этажный дом. Ещё ближе! Ещё!!!  

3 этаж. Окошко справа от подъезда. Кто то машет мне рукой.  

Бабушка.  

Бабушка, бабулечка!!!  

Ещё приближается кадр. Бегом мчу в подъезд, на ходу вспоминая код домофона. Влетаю по сбитым ступенькам на третий этаж и жму на звонок. Родная трель, один, второй, третий раз! Бабушка долго всегда открывает дверь, нужно ждать! Распахивается ….  

И вот она бубулечка, родная любимая. Говорю ей в сердцах с порога : «Ну где ж ты была! Я так скучала! »  

Бабушка : «Так я здесь и была! Куда ж мне деваться-то! Да и дед здесь тоже! На балконе курит стоит! Да заходи давай, небось голодная! Сейчас кушать будем»  

Захожу в узкий коридор. Пахнет пирожками с капустой и немного нафталином и беломором дедушки с балкона. Ищу тапки в прихожей на полочке. Нахожу свои, кожаные. Бабушка сама шила. Иду мыть руки и сразу на кухню.  

А там уже на столе: неизменная колбаска, огурчики соленые, пирожки. Бабушка у плиты суетится. Говорю ей: «Бабуль, много не клади пожалуйста! А то я лопну! »  

Бабушка не слушает меня и накладывает и накладывает что-то вкусное в одну тарелку, вторую, третью…  

Говорит: «Ты ставь на стол, сейчас дедушка придет, будем кушать». Домино принесёт!  

Я ставлю и ставлю тарелки, ставлю и ставлю. Бабушка все отдаёт и отдаёт. Вижу как стол превращается в ленту, как в аэропорту, по которой движутся тарелки. Но почему-то мне очень спокойно и все понятно.  

Бабушка поворачивается и говорит: «Володь, внучка приехала! Смотри как выросла! » Сейчас покушаем и в домино как раньше сыграете. Я озираюсь по сторонам. Никого не вижу. Но чувствую запах табака и чего-то такого родного, что защипало в глазах и навернулись слёзы.  

Я знаю почему я его не вижу … дедулю.  

Прости, мой родной что меня тогда не было. Что по дурости и молодости я решила полететь в другую страну, а не приехать поцеловать тебя и проводить…  

Страшный звонок застал меня в дверях с чемоданом собранной в аэропорт. Но я приняла решение, как и потом все годы, потушить горе работой.  

Дедуля, мой хороший! Меня маленькую всегда пугал твой глаз в стакане. Сначала я думала, что в нем что-то волшебное и боялась в этот глаз смотреть. Но потом ты рассказал как на заводе ты его потерял….  

Как ты научил меня играть в домино! Как я тебя мучала им и не давала смотреть телевизор!  

Прости меня, пожалуйста!  

И прошу, давай сейчас сыграем!  

Лента с едой исчезла и домино черно-белой горсткой лежало на столе. Чья то невидимая рука погладила меня по голове. Дедуля ….  

Прости!  

Я не играла в домино больше, дедушка!  

Щелк-щелк… клац – клац и черно-белая змейка заструилась по столу … далеко-далеко.  

Я снова стала маленькой и бежала быстро-быстро по извилистым линиям, наступая на белые точки доминошной дороги.  

Мелькали кадры : Бабушка ведёт меня на танцы, бабушка догоняет меня у оврага, когда я от неё убегала в 5 лет.  

Бабушка ругается, что я забрала все бигуди и разбросала. Что взяли с сестрой моток ткани и весь разрезали.  

Что взяли все стулья и накрахмаленное покрывало и сделали шалаш и бардак.  

Прости меня, бабушка!  

Вдруг запах. Сладкий такой запах клубники.  

Говорю : «Варенье варишь? »  

Бабушка : «Конечно, вон сколько «Виктории» созрело. Бабушка всегда клубнику так называла. Лежи-лежи говорит бабушка, загорай! А то вон ноги бледные какие.  

И действительно, оглядываюсь и вижу что я лежу на старом полосатом шезлонге на даче в Туле. Вдалеке папа поливает огурцы, мама на кухне. Наверное режет салат из огурцов и помидоров. Мммм, картошечку накопаем молодую и с маслом скушаем. Уже даже загорать не хочу от аппетита.  

Забегаю в дом. И вдруг все пропадает. Дом есть. Я есть. Людей нет. Тишина.  

Резко потемнело. Жму на выключатель. Лампочка моргает и комар, который с длинными лапами ( мы его почему то прозвали малярийный) бьется в плафоне.  

Какой родной запах. Пахнет чуть плесенью, сыростью. Старыми вещами, средством от моли и листьями. Я думаю многим знаком запах старой дачи. Захожу в комнату. Старый телевизор, накрытый белой ажурной салфеткой, рогатая антенна. Сажусь на диван и включаю его. Идёт поле чудес.  

Какой же молодой Якубович, удивляюсь я. Периодически телевизор моргает и я по старой памяти несколько раз шлепаю по нему рукой.  

Иду в комнату. Кровать с панцирной сеткой. Как мы умудрялись спать там вместе с сестрой? Рассказывать жуткие сказки и бояться каждого шороха.  

Мешали спать папе и маме.  

Ложусь на скрипучую кровать, заворачиваюсь в одеяло, пахнущее листьями и немного сырое. Засыпаю за секунду. В голове проносится быстрая мысль : «Завтра с утра пойдем возьмем на кухне большой бидон, сходим на пруд на колодец. Потом пойдём искупаемся с папой и сестрой. Возьмём надувное бревно. Помогу бабушке собрать клубнику, а вернее помогу ее съесть с грядки. Дедушка сделает мне удочку.  

С сестрой пойдём погуляем с ребятами с проезда. Там Максим вроде с сестрой приехали, пойдём играть в магазин. Вон сколько мы яблок продали вчера. Пусть и за листики. Правда надо как-то вернуть весы в сарай и поставить обратно немецкий трофейный дедушкин велик, все равно там рама мне велика и колёса нечем надуть.  

Проваливаюсь в сон как будто падаю с оглушительной скоростью.  

Просыпаюсь держа руку сына в своей руке. В коридоре стоит большой чемодан.  

Глаза полны слез и желания снова стать маленькой.  

Смотрю  

В окно и вижу бабушку которая машет мне рукой, вытирая слёзы платочком.