Низвергнутый Купидон.

В тёмной, грязной подворотне воняло гнильем. Обшарпанные стены были разрисованы похабными рисунками и такими же похабными надписями. В куче мусора кто-то копошился. Это оказалась крыса. Она, держа что-то в зубах, отскочила к стене и, быстро перебирая лапками, скрылась в огромной дыре ведущей в подвал.  

Он сидел прислонившись к склизкой стене и, не обращая внимания на мрачный хаос, беззвучно плакал. Его предназначение было дарить людям любовь и счастье. Он был самым способным учеником  Наставника и, получив заветный колчан со стрелами, с радостью покинул райские кущи.  

– Иди и будь очень внимательным, Купидон, — кричал ему вслед Наставник. — Если твоя стрела соединит не тех людей, то вместо счастья будет беда.  

Но Купидон был уверен, что промашек у него не будет, ведь только глупый Ангел не сможет разглядеть двух любящих сердец.  

Первая стрела пронзила сердце красивого юноши. Он был великолепен в своей неотразимости и знал это, любуясь каждое утро своим отражением в зеркале. Его любили все, но одна девушка, которая была незаметной и скромной, любила его особенно сильно. Вот Купидон и решил, что пронзив стрелой сердце красивого юноши, сделает этих двоих особенно счастливыми.  

Вторая стрела пронзила сердце высокомерной красавицы, считавшей себя ни много ни мало, но королевой. Ещё будучи маленькой девочкой она поняла, что любая её прихоть будет тут же исполнена, стоит только упасть на пол и закричать что есть мочи. Став взрослее она перестала падать на пол, но научилась смотреть на людей так, что те спешили исполнить любой её каприз. Её расположения добивались сотни юношей, но ни одному не удалось поймать на себе хотя бы мимолетный тёплый взгляд. Но один юноша был незаметен и скромен. Он не пытался понравиться гордой красавице. Он просто с тоской смотрел ей вслед и любил всем сердцем.  

Вот Купидон и решил, что пронзив стрелой сердце гордой красавицы, сделает этих двоих особенно счастливыми.  

Третья стрела пронзила сердца двух разочарованных людей. Они оба были отвергнуты теми, кого любили больше жизни. Поэтому их больше ничего не радовало и никто не интересовал. Они жили в одном доме, и каждое утро выходили из одного подъезда. Здороваясь они тут же забывали о существовании друг друга и погружались в свои невеселые мысли о бренности бытия и не существовании любви на земле.  

Вот Купидон и решил, что пронзив стрелой разбитые сердца, сделает этих двоих особенно счастливыми.  

Сделав свою работу Купидон вернулся в райские кущи и, наслаждаясь лучами теплого солнца, начал ждать результат своих трудов.  

Первая стрела сломалась через год. Тихая, скромная девушка, всё ещё любившая своего красивого мужа, ушла от него. Она не выдержала бесконечных звонков от незнакомых женщин и постоянных задержек мужа на работе. А он в своё оправдание только и мог сказать:  

– Мужчины полигамны, дорогая, ты это должна помнить.  

Вторая стрела сломалась через два года. Гордая красавица, любуясь своим новым маникюром, не обращала внимание на заходящегося в плаче ребёнка. Муж, услышавший этот крик ещё на улице, перескакивая через три ступеньки, влетел в квартиру.  

– Любимая, что происходит? Почему наша дочь так кричит? — спросил он свою жену.  

– Твоя дочь всегда кричит, — равнодушно ответила она, подкрашивая губы красной помадой.  

Она вышла из квартиры и больше никогда сюда не вернулась. С тех пор его дочь перестала кричать, так как он брал её на руки и неумело пел колыбельные песни.  

Третья стрела сломалась через три года. Потому что те двое так и не смогли узнать друг друга поближе. Каждый из них был погружён в свои несчастливые мысли, даже тогда, когда вместе садились за стол, чтобы выпить чашку безвкусного чая.  

– Ты не справился со своей работой, Купидон, — печально сказал Наставник, указывая на врата, ведущие вон из райских кущ. — Я вынужден изгнать тебя. Таковы правила.  

– Неужели в мире не осталось любви, и моё существование потеряло смысл? — спрашивал он у крысы, сидевшей напротив него.  

Крыса только пошевелила усиками и, волоча за собой длинный хвост, исчезла в куче мусора.  

Он сидел прислонившись к склизкой стене и, не обращая внимания на мрачный хаос, беззвучно плакал.