ТЕМЬ

1  

Пока Иван не столкнулся с тьмой, больше всего в своей жизни он не любил холод. От одной мысли о зиме, нагоняющей ледяные вьюги, унылую серость и длинные холодные ночи, на юношу накатывала тоска и безнадега. Благо, работа парня не обязывала проводить часы в стуже, как это делали некоторые его товарищи. «Я бы и недели не протянул на холоде, околел бы, как ни кутайся» – говорил Ваня знакомому, работавшему доставщиком еды, шнырявшему по многочисленным улицам мегаполиса, где ему еще и небыли рады. Герой повествования же, работал, не покидая своей однокомнатной квартирки, расположенной на девятом этаже панельной хрущевки. В морозный день выбраться из дома Ваня мог разве что для оплаты интернета, ведь без доступа к сети деятельность фрилансера замирала, да и в «Танки» было не сыграть. Еще совершить подвиг – выбраться в самый студеный день на улицу – юноша мог для пополнения кофейных запасов. Без кофе даже самый светлый день становился мрачным.  

Ваня жил один. Он не был обременен семьей, девушки у парня тоже не было. Он не пользовался популярностью у прекрасной половины этого алчного и фальшивого мирка, которому вечно сулят неминуемую гибель. Юноше эти самые женщины были не особо интересны, ведь отношения создавали много проблем, с которыми он боялся не справиться.  

Чтобы лишний раз не высовываться из дома, он даже не заводил домашних животных. Иван жил типичной современной жизнью, которую прошлое поколение смогло бы назвать лишь «существованием». Несмотря на отсутствие семьи, один дальний родственник у Ивана все же был. Переверзев Петр Васильевич – или дядя Петя – только для Вани. Виделись они от силы трижды еще в детстве. Ване мамин брат запомнился высоким, худым, молчаливым, и грубым мужиком. Его голубые глаза источали злобу. Уголки губ были опущены вниз и юноша не мог вспомнить: улыбался ли дядя когда-нибудь. Дядя Петя вел отшельнический образ жизни и до недавнего времени не поддерживал отношений ни с одним из родственников когда-то многочисленной семьи. Примерно месяц назад Петр Васильевич сам нашел племянника. Его письмо несколько недель хранилось в почтовом ящике, пока не попало в Ванины руки.  

«Иван, надеюсь, что это письмо дошло к тебе. Если так, то вот что я тебе скажу…»  

Ваня уселся на свое рабочее место – продавленный, затертый диван и, не снимая верхней одежды, продолжил читать.  

«Уже несколько дней я нахожусь на пороге величайшего открытия, о котором, пока что, никто не знает. Я пытаюсь разобраться со всем самостоятельно, да и в моих начинаниях мне никто не может помочь. Всего говорить не буду. Не хочу, чтобы кто-то узнал о том, над чем я работаю, так что тебе придется вникнуть в происходящее самому. Если письмо у тебя в руках, а я к тебе не приехал и не рассказал, что происходит лично, значит ты в большой опасности, мальчик мой, но не спеши меня в этом винить. Я пытался спасти всех нас от гибели, но видимо не успел. Тебе придется завершить то, что не смог я. Главное помни и не нарушай три закона: первый – оставайся в освещенном помещении; второй – передвигайся только днем; третий – бойся тьмы!  

В дальнейшем игнорируй любые мои слова – неважно, что я скажу. Только личная встреча может гарантировать, что «я» – действительно «я». Ты должен попасть в мой дом и найти блокнот – в нем подсказки.  

Удачи тебе и помни, что с этого момента человеческие жизни в твоих руках! »  

Ваня отложил письмо и несмотря на то, что прочитанное казалось бредом старого человека, молча вбил в поисковик название поселка, где жил родственник. «Териберка» – на экране высветились фотографии поселения, расположенного за полярным кругом, географические координаты, и угнетающие заголовки к интернет-статьям. На часах застыло 16:00. Зимняя серость за окном стала на тон темнее. Ваня включил настольную лампу и задумчиво окинул взглядом привычный интерьер. Обшарпанные старомодные обои с витиеватым узором, в детстве напоминавшим лицо, скрывали плакаты. В дальнем углу у балконной двери разместился журнальный столик с советским давным-давно сломанным ламповым телевизором. В комнате находился чехословацкий сервант из черного лакированного дерева «венге», большой шифоньер и книжный шкаф с полками, туго набитыми старыми томиками классиков и любовных романов в мягком переплете, доставшихся от матери.  

Несмотря на то, что всю жизнь Ване было интересно все, над чем работал дядя, ехать на север по просьбе родственника он не планировал. Поселок «Териберка» располагался на краю земли, где зима не отпускала вожжи даже в мае. Там, на крайнем севере, зимы были гораздо суровее тех, о которых знал Ваня, и узнавать холодную пору заполярья лучше юноше совершенно не хотелось. «Дядя Петя, я обязательно посещу твою халупу, но ближе к июлю, ок? А то не охото морозить задницу в глухомани, да и было бы ради чего. Палатой номер шесть попахивает вся эта дичь из твоего письма, ей богу».  

Парень включил Телеграмм, где его ждали письма от работодателей с срочными заданиями и пропущенные звонки с неизвестного аккаунта. Количество пропущенных было трехзначным. Аккаунт под именем «Удаленный аккаунт» трезвонил сегодня, но в графе, где отображалась информация о нахождении в сети, говорилось, что абонент был на связи давно. «Странно… ФСБ, не иначе! » – улыбнувшись, подумал Ваня.  

День прошел по хорошо отлаженному сценарию. До десяти вечера он обычно писал тексты заказчикам, а после работы играл в «Танки» до полуночи, потом ложился спать. Иногда, добирался до спальни, а иногда, засыпал на рабочем месте под звуки скрупулезно выбранного фильма.  

Тусклый свет настольной лампы и экран монитора создавали на стенах причудливые тени, а в дальних углах зала, например, за телевизором и под столом, а также в углу между стеной и шифоньером у окна, появилась темнота. Ваня отвлекся от экрана и направился на кухню, поставить воду для чая. Пока юноша достал кружку и бросил в нее пакетик чая с бергамотом, раздался звонок. – Черт! Помню я про статью, помню! – с явным раздражением произнес Ваня и поспешил к рабочему месту. Звонил тот самый «Удаленный аккаунт». Без промедления парень принял звонок, ему было любопытно, кто мог за сутки набрать больше трехсот раз.  

– Привет. Вань, узнал меня? – услышал племянник грубый низкий голос своего дяди и неохотно поздоровался в ответ. – Как у тебя дела? Как живешь? – продолжил родственник живо с подозрительным любопытством, которое было несвойственно Петру Васильевичу.  

– У меня все прекрасно! Рад тебя слышать, а чего звонишь? Что-то случилось?  

– Да особо ничего не случилось. Так, давно не звонил тебе… – он резко сменил тему. – Слушай, скажи, а ты письмо от меня получил уже?  

– Хм… Какое такое письмо? – Ваня решил поиздеваться над дядей, ведь до разговора складывалось впечатление, что это ему, с непонятной целью, горе родственник пудрит мозги. А безумие у Петра Васильевича легко могло развиться за годы его хоть и интересной, но весьма сомнительной деятельности. Ванин дядя был ученым археологом и работал в Московском музее археологии, неоднократно участвовал в экспедициях и был на раскопках в самых дальних уголках нашего необъятного и таинственного мира. Однажды археолог погряз в изучении незримых сил. Порабощенный оккультизмом, он оброс знаниями теургии, астрологии, алхимии и даже гоетии. Сейчас уже было нельзя точно сказать после какой из экспедиций он стал одержим чертовщиной. Возможно, вернувшись из Каира, а может быть и после разорения тайного захоронения на севере Норвегии. Еще, конечно, Ваню смутило, что дядя решил позвонить, так как давно не созванивался ни с кем из родственников. Это уж точно было на него не похоже.  

– Значит не получал… – задумчиво произнес Петр. – В общем, мальчик мой, я разрешаю тебе его даже не вскрывать. Будь дома, ложись спать, может быть я скоро приеду в гости. – От этих слов парня сильно передернуло.  

– Ты только если решишь наведаться, предупреди заранее, хорошо? – не показав своего негодования сказал племянник, представляя, как дядя заходит в его холостятскую берлогу и занимает диван, являющийся оплотом всей жизни молодого человека. В голове возникает мысль о том, что Петр Васильевич решит задержаться у него и погостить чуть подольше. От этих мыслей племянник в нервном порыве вскакивает с дивана и принимается распихивать по ящикам чехословацкой мебели захламления в виде пустых пивных бутылок, грязных носков и полиэтиленовых упаковок.  

– Конечно, Ванюш, я предупрежу тебя заранее, иначе не могу, мне нельзя. Да и так заведено, заявить о себе, прежде чем появиться в гостях... – не прощаясь, дядя прерывает соединение.  

«Вот мудак! Десять лет от него ни слуху ни духу, а тут вот, на тебе! Приеду! » – Ваня облокотился на спинку дивана и посмотрел в окно. На улице царствовала ночь, большая часть комнаты, освещенной лишь настольной лампой, была скрыта во тьме. В углу, где стоял телевизор, разрасталось самое большое темное пятно. Невольно глаза домоседа скользнули в самый центр темноты. Привычная часть комнаты выглядела иначе. Мгла казалась бездонной. Стена, невидимая в кажущейся бесконечной тьме словно растворилась, парень ощутил непередаваемо тяжелый, неприятный и даже гнетущий взгляд, исходивший из глубин потустороннего невидимого человеку мира. Появился запах серы. По старинным поверьям, которые юноша слышал в детстве, серная вонь свидетельствовала о присутствии черта. От ощущения присутствия неизвестного, незваного, чуждого в зале его маленькой цитадели, скрывавшей хозяина от окружающего мира, на лбу выступил пот, а голова закружилась от волнения. Всматриваясь в центр черного пятна, которое, как казалось парню, медленно разрасталось во всех направлениях, завоевывая помещение, Ваня рассмотрел едва уловимый, гораздо чернее самой тьмы, безобразный, вытянутый, изогнутый силуэт. Нечто затаившееся в углу зала не было человеком. Обычно, глаза довольно быстро привыкали к мраку и адаптировались настолько, что в нем можно было улавливать детали обстановки, в этой же густой таинственной черноте, кроме очертаний рассмотреть ничего не удавалось. Существо какое-то время стояло неподвижно, а потом шагнуло назад, сквозь стену, скрывшись во тьме. Как только силуэт растворился в небытие, экран телевизора включился. Рябь на экране залила комнату приглушенным светом и нестерпимо громким шипением помех. Ваня машинально бросился к телевизору, чтобы выключить его, но на полпути осознал, что он не работал уже лет десять, даже не был подключен к сети. Юноша остановился посреди комнаты и оцепенел от ужаса. Там, из темноты, в углу, на него смотрела изогнутая безобразная фигура. Существо медленно потянулось к парню, и Ваня попятился назад. В голове промелькнули слова дяди «бойся темноты, оставайся в освещенном помещении» – едва подумал юноша, как настольная лампа и компьютер выключились, погрузив хозяина квартиры во тьму, после чего существо стремительно бросилось на него. Иван спиной выскочил в коридор, врезавшись в гардеробный шкаф. С верхних полок шкафа посыпался разный хлам прямо на голову. Среди упавших предметов он нащупал фонарь. В спешке, вопя и ругаясь, он нащупал кнопку на корпусе фонаря и включил его. Мощный яркий луч света ударил во тьму, в уверенно приближающееся существо и оно моментально исчезло. Парень бросился к выключателю. Свет озарил комнату и мрак исчез в один миг, словно ничего сверхъестественного не было. В углу зала стоял телевизор. Его провод лежал на полу. Компьютер вновь заработал, настольная лампа зажглась. Раздался свист – закипел чайник. От свиста, напугавшего до смерти юношу, тот едва не поседел. Теперь все осветительные приборы в его квартире были включены, чтобы не создавать области тьмы в квартире. От одной лишь мысли о том, что через щель приоткрытой двери в ванной на него кто-то смотрит, парня бросало в дрожь, а ноги подкашивались. Электрический свет был ненадежен. То ли из-за банального скачка напряжения он выключился в самый ответственный момент, или же его потушил монстр из темноты – хозяин квартиры не знал. На всякий случай он оставил свечи зажженными до рассвета, а спасительный фонарь был наготове.  

2  

Ваня вышел из дома как только рассвет разогнал смертоносную тьму. Вещей он собрал немного и нехитрые пожитки легко уместились в рюкзаке. Его путь был прост, за исключением постоянной борьбы с тем, кто ждал его в темноте. Он пытался дотянуться до парня даже днем. Юноша сел на ближайший поезд. Чтобы ехать с зажженным светом всю ночь, ему пришлось выкупить все места в купе. Как только контролер – необъятная, едва помещающаяся в проходе пожилая дама – сверила паспортные данные и билеты, она с кислой миной направилась к другим пассажирам. Иван запер купе, разложил пожитки на столике, поставил туристическую лампу-радио и термос на стол, готовясь к долгому пути.  

Дорога из Москвы не могла порадовать юношу интересными пейзажами, красивые виды предстали лишь в Карелии. Что сказать, дух Скандинавии присутствовал весь путь от Карелии до Мурманска. Пусть и живописные, но крайне унылые пейзажи завораживали путника, в то же время нагоняя тоску.  

«Не хотел бы я здесь тянуть всю зиму. Да и летом в этих гиблых местах делать совершенно нечего» – это была первая возникшая мысль, как только он ступил на брусчатку пирона русской столицы заполярья. На информационном табло, висевшем на крыше вокзала, появилась информация: «26. 12. 2022, -32°». – Ну, замечательно! – уныло произнес и направился к притрушенным снегом машинам с шашками: «TAXI».  

Дом был построен из бревен и бруса. Черные доски, которыми был обшит дом, скрывали костяк – сруб из лиственницы и хвои. Как и все домишки в «старой Териберке» дядин дом стоял на пустыре без ограды, а рядом с окнами проходили грунтовые узкие дорожки для пешеходов и транспорта, которого здесь было очень мало. Дома напоминали бараки и находились в плачевном состоянии: у некоторых были провалены крыши, у многих выбиты окна, встречались и развороченные до основания. Большая часть зданий была заброшена и пустовала. «Заходи, да живи! Но, нет. Даже даром не нужно, спасибо» – подумал гость. Кое-где встречались и жилые избы. Из труб валил густой сизый дым, у некоторых даже стояли машины, а иногда встречались и собаки на привязи. Порой будки животных выглядели получше домов, в которых выживали хозяева.  

Дом Петра Васильевича не был заперт. Дверь в избу открылась и путника, едва переступившего порог, встретил закостенелый беспорядок. Складывалось впечатление, что Дядя, с тех пор как переехал, здесь ни разу не наводил порядок. Сквозь зашторенные тряпьем окна пробивал слабый свет, в лучах которого были видны мириады витавших пылинок. Запах кедра, воска, сырости и серы смешался в затхлой комнатушке. Столы, многочисленные тумбы и шкафы были заставлены книгами и старыми предметами вроде керосиновой лампы, икон, шкатулок. Племянник обратил внимание на предметы, возможно очень древние, отлично вписавшиеся в странноватый интерьер избы. Внимание гостя привлек круг, начерченный на полу. В нем, выделяясь из общего царившего в доме беспорядка, аккуратно лежали дощечки, сложенные в определенной последовательности. Выложенные на полу артефакты были испещрены мелким текстом на неизвестном наречии. Кроме круга на полу гость увидел пятна сажи. Это были следы, они вели в спальню. На стенах висели картины с изображением символов и рун, иконы и Египетские папирусы. Также юношу удивило скопище свечей, расставленных по периметру комнаты. Большая их часть была наполовину расплавлена. Гость обратил внимание, что свечные огарки стояли на каждой полке, столе и тумбе. Также они частоколом стояли и на подоконниках. Ваня прошел в спальню. У кровати, заняв большую часть крошечной комнатушки, разместился старинный сундук. В избе была дровяная печь, а вот электричество проведено не было.  

Первое, что сделал парень, это нашел и принялся читать блокнот, о котором упоминал Петр Васильевич. К большому удивлению в рукописном тексте и зарисовках было много информации, вникнуть и тем более осознать которую было не так-то просто. Но понять, что происходит, стало целью его жизни и средством выживания, ведь без знаний победить то, что пришло в его жизнь было невозможно.  

С первых страниц рукопись увлекла юношу не хуже, чем мировой бестселлер в жанре мистического триллера. Только в случае с блокнотом текст был плодом реальной истории, в которой Ваня играл главную роль. На страницах были нарисованы древние символы и расшифровка текстов на коптском языке, основанном на демонической египетской письменности, пришедшей из далеких доисторических цивилизаций. Этот язык был основой для культистов и жрецов, связывающих судьбы с иными мирами. Судя по записям, Иван должен был как можно быстрее овладеть тайными знаниями, чтобы суметь противостоять древнему духу, заточенному жрецами Шумерского царства во тьму.  

«Я начал изучать скрипты шумерских колдунов и понял, что дух был вызван другой, менее развитой молодой цивилизацией. В последствии цивилизацию, вызвавшую в наш мир зло, стали называть проклятой. Проклятые жили в государстве «Аккад». Завистливые люди в погоне за абсолютным господством, потакая собственной жадности и зависти, решили уничтожить могущественных шумеров. Аккадцы призвали Фога – духа ненависти и злобы. Другие народы того древнего мира его называли Кала Тхакуром – темным богом.  

За то, что люди откроют путь в материальный мир, они просили зло – истребить Шумеров. Фогу это было под силу. Даже после того, как его сумели загнать во тьму Шумеры, их великая цивилизация все же была полностью уничтожена и очень быстро следы их существования исчезли, а государство Аккад, напротив, стало лидирующим царством. Дух, заточенный во тьму, имел власть над аккадцами и по сей день влияет на их души. Власть порождения зла остается весомой и сегодня. Согласно письменам, найденным на руинах Зиккурата эламского государства, племя аккадцев было проклято шумерскими колдунами, но их потомки живы и сейчас. Каждый преступник – будь то вор, мошенник или убийца, каждый нечестивый человек является потомком проклятого народа. Постигнувшие свой рок и узнав о долге Фогу, потомки аккадцев создают тайные общества и поклоняются духу, выполняя обряды и принося в жертву невинных, питают его энергией, чтобы он не угас во тьме. Также последователи древней цивилизации ищут способ вернуть Фога в наш мир, чтобы исполнить ему клятву. Я полагаю, что когда предки древней цивилизации выполнят условие сделки, они станут свободны от влияния злого духа. Вот только оставит ли Фог их в покое, я не знаю. Если он очутится в нашем мире, цивилизация человеческая падет». Страница за страницей читались настолько быстро, что Ваня не заметил, как «проглотил» половину текста, а когда отвел взор от строк, ужаснулся. В небольшом круге света керосиновой лампы он сидел окруженный кромешной тьмой. Она казалась живым организмом.  

Темнота была настолько непроглядной, густой, что Ване на мгновение показалось, будто ее можно коснуться рукой. Во мраке интерьера пугала до смерти. Иван боялся пошевелиться, зашуршать одеждой или скрипнуть досками, случайно переставив ногу. Его спасение – островок света от керосиновой лампы, казался недолговечным, хрупким, ведь он не знал, когда в лампе иссякнет керосин и тьма поглотит комнату. В полумраке на стене человек увидел святой лик – икону. На него, склонив голову, грустными глазами смотрел святой образ. Юноша не мог понять, кто именно был изображен на иконе, но взор этот, как казалось Ване, источал сочувствие, тревогу и скорбь. В эту тяжелую минуту впервые в жизни человек жалел о том, что не имел веры, не знал ни единой молитвы и был некрещеным. В эти тяжелые и опасные минуты к нему пришло осознание того, насколько важна вера в Господа, ведь именно Бог остается с верующим до конца. Он не оставляет даже заблудшие души и вселяет надежду в каждого, кто верит.  

Всматриваясь в темноту, парень очень медленно, стараясь не шуршать верхней одеждой, вытащил спички. Стоя посреди комнаты в очерченном кругу, зажег сразу две. Первая свеча, которую он поджег, была ближайшая к кругу. Источники спасительного огня из воска специально стояли так, чтобы зажигая их в определенной последовательности человек мог оставаться в освещенном кругу. По мере отвоевания территории у тьмы, юноша зажег остальные свечи в гостиной. Теперь комната была ярко освещена, а тьма сосредоточилась в спальне. В царстве Фога – в покрытой непроглядной таинственной мглой комнате – раздался громкий глухой звук. Складывалось впечатление, что двигали тяжеленую, сбитую из грубых досок, кровать. Из дверного проема, в который постоянно всматривался юноша, на него уставился Фог. Иван не видел глаз существа, но ощущал холодный источающий злобу взгляд. Когда парень поджег ближайшую к спальне свечу, проникшие лучи света приоткрыли черный занавес скрывавший дух. Лучи растворяли образ Фога, но и в полупрозрачном, практически невидимом состоянии, Ваня сумел рассмотреть древнюю сущность, раскрывшуюся зубатую пасть, длинные рога и глаза, которые были чернее самой тьмы.  

Одолеть древний дух было не под силу юноше. Парню оставалось лишь вновь зайти за белую линию круга, в надежде на то, что он начерчен на полу неспроста и действительно сможет защитить в случае, если свечи вдруг погаснут. Лишь от одной мелькнувшей мысли о погасших свечах у Ивана подкосились ноги от страха. Он невольно встал на колени и поднеся лампу к блокноту, продолжил изучать его.  

«Фог черпает силу через обряды жертвоприношения верующих в него. Его сила достигла уровня, когда он может материализоваться и воздействовать физически. Завтра он станет еще сильнее. Как я выяснил, изучая письмена, рассказывающие о Фоге и клинопись шумерских колдунов, дух не подвластен смерти. Мы можем лишь попытаться изгнать его из нашего мира. Заклинания сосредоточены на шумерских дощечках. К сожалению, полностью перевести их я не успел, но в доме есть все, чтобы завершить начатое. В конце блокнота ты найдешь символы и значения коптского языка. Будь внимательным. Ошибиться в произношении нельзя». Иван взглянул на тринадцать глиняных дощечек, лежавших в кругу, начерченном известью. Древние артефакты находились в плачевном состоянии. Часть были растрескавшиеся, несколько разбиты и собраны кое как, а у одной не хватало части с текстом. «Вот это я влип! » – приложив руку ко лбу, рассматривал древние письмена новоиспеченный охотник за привидениями. В спальне снова послышался шум. Это были шорохи и тяжелые удары – топот массивных ног. У Вани складывалось впечатление, что в комнате был заперт разъяренный бык, так громко и напористо Фог пытался покинуть свою темницу – тьму. Нечеловеческий, глубокий и низкий рык сотряс дом.  

– Уже скоро, человек… – вырвался потусторонний демонический рокот – голос древнего зла. – Ты не сможешь удержать меня – Фога! – бросив фразу, дух зашелся густым басовитым хохотом, который заставлял дрожать стены и звенеть посуду. Племянника пропавшего археолога голос древнего духа пробирал до дрожи.  

Прошло по меньшей мере два часа, пока новоиспеченный заклинатель сумел разобрать первую из тринадцати дощечек. Еще через пару часов темноту сменила серая дымка раннего утра. «Еще час и кошмар на время закончится» – уставившись красными широко раскрытыми глазами в окно, размышлял парень. В эту пору года рассветная мгла была всем, на что мог рассчитывать юноша, но и ее хватило, чтобы темь отступила. За окном в серости нового утра его привлек ворон, усевшийся на вершине одинокого столба. Даже с внушительного расстояния Ване казалось, что птица, не отводя взор, смотрит прямо в глаза. Этот тяжелый взгляд он уже ощущал на себе. Даже днем Фог не давал забыть о себе. Днем дух жил в каждом углу, куда не мог достать свет. Подчинял грешные обгоревшие до черна души. В свете Фог отступал, но мог нанести внезапный удар из любой темной подворотни, или же направив на противника – мага по неволе – обладателя темной души.  

Комната была освещена дневным скудным полярным светом. Серое убранство пустовало. В нем не было злого духа, только бедлам, который он оставил после себя. Ваня мог передохнуть. Напряжение ушло и окруженный дневным светом и желтой аурой теплого свечного огня, он нашел силы выйти за круг. Спальня была в ужасном состоянии. Кровать разворочена. Тяжеленный сундук лежал сверху, а его содержимое валялось повсюду. Информацию со свитков, папирусов и книг уже нельзя было получить. Они были изодраны или обожженные дочерна. Внимание парня вновь привлек ворон. В этот раз он сидел на крыше соседней избы. В ее, когда-то уютных и теплых недрах теперь царила тьма и холод. За разбитым стеклом в окне можно было разглядеть длинную сгорбленную фигуру. Она была темнее мрака, царившего в доме. Фог никуда не ушел, он отступил вместе с ночью, уступив новому дню и проиграв битву человеку. Иван понимал, что Фог проиграл всего лишь бой, но сможет ли Ваня выиграть войну?  

3  

День пролетел незаметно. Ваня не ел и не спал. Он даже не стал отдыхать перед сумерками, чтобы сконцентрироваться перед решающей ночью. Все это время юноша переводил текст с табличек. К наступлению темна было переведено семь штук. Дядя успел перевести четыре и теперь парню осталось перевести еще две, а также разобраться с разбитой табличкой, в которой недоставало нескольких кусков с текстом. Истлевшие свечи были неспособны гореть всю ночь, парень решил зажигать их по очереди. Так, конечно, не удастся избежать неосвещенных мест в комнате, но зажигая свечи по очереди можно освещать помещение до рассвета.  

Фог пришел с темнотой. Казалось, что именно он окутал помещение мраком. Дух опять материализовался в спальне, но теперь ему не составляло труда выйти к Ивану. Этой ночью он обрел новые возможности, а человек наоборот был разбит как физически, так и духовно.  

– Древнее – вечно! – прогремел голос настолько неожиданно, что парень непроизвольно дернулся. Ваня сидел в кругу и пытался разобрать текст тринадцатой таблички. Дух величественно, не спеша, вышел из темноты, как будто пламя свечей больше его не останавливало. – Это последняя ночь для тебя, человек. Я беспощаден и не знаю сострадания и жалости. – Фог отвлекал юношу, перемещался по комнате и даже умудрился задуть несколько свечей, после чего зашелся зловещим хохотом. – Вот оно – начало властвования Фога, повелителя миров, несущего ужас и разрушения!  

– Подумаешь, погасил пару свечек! И что? Ну и самомнение у тебя! – с издевкой буркнул парень, записывая длинный текст кириллицей в блокноте, перешедшем ему по наследству вместе с избой и чудовищем. Стены задрожали от переполняемого ненавистью рыка. Существо махнуло рукой и растаявшие огарки полетели в стену. Тряпье, закрывавшее окна, вспыхнуло. Пламя быстро занялось и теперь горела стопка книг. Иван осознал патовость своего положения. Когда пожар перекинулся на стену и шкаф, комнату озарил яркий желтый свет. На противоположной стене детали интерьера отбрасывали тени. Фог, с криком, переполненным болью, снес часть стены и скрылся в темной спальне. Помещение быстро заволокло едким дымом, и юноша хотел бы затушить пламя, но выйдя из круга, Фог мгновенно убьет парня. Иван это прекрасно понимал. Сидя на коленях посреди комнаты, он, перебарывая позывы кашля, начал неуверенно, дрожащим голосом произносить заклинание. Помещение объял густой дым и теперь человек не мог разглядеть ни обитавший здесь дух, ни домашней утвари, ни двери, ведущей на улицу. Но самое главное то, что Иван не мог увидеть белый круг на полу, а когда, нагнувшись, нашел под ногами полосу, то с ужасом осознал, что ее целостность нарушена. Невзирая на все, он читал текст заклинания.  

От первых же фраз древнее зло дрогнуло. Раздался шум в спальне. Сильный глухой удар сотряс ветхое строение, вскоре юноша услышал полный страданий звериный рев. В дыму парень видел фигуру, склонившуюся посреди комнаты. Фог сидел на коленях, закрыв когтистыми лапами худой вытянутый лик. Иван без промедления принялся читать древнее заклинание. По мере прочтения было видно, как дух проваливается под настил из досок. Сквозь щели на полу хлынул яркий оранжевый свет. Древнее зло беспомощно тянуло руки к парню, но противостоять словам Шумерских магов был не в силах. Когда юноше оставалось прочитать последние строки, в помещение ворвались люди. Сначала Ваня подумал, что это те самые потомки проклятой цивилизации, но вскоре понял, что это местные жители пришли на помощь, тушить полыхающую в ночной мгле избу. Местные, громко крича парню, подбежали и схватили его гурьбой, выбив блокнот прямо в пламя. Иван бил мужчин, волокущих его на улицу, безуспешно пытаясь вырваться, отталкивал их.  

– Вы не понимаете! Мне нужно закончить ритуал! Отпустите! – Его крик переходил в истерический хохот. Он сходил с ума от безвыходности и отчаяния, от понимания того, что война, от которой зависит жизнь человеческого рода, вот-вот будет проиграна. Когда люди – местные жители – повалили его на промерзшую землю и хлопками потушили пламя, объявшее его, обгоревший юноша вновь бросился в пылающий дом своего дяди. Игнорируя смертельную опасность, он вбежал в помещение, объятое пламенем. В центре, у едва заметного круга, в огне, лежал драгоценный блокнот. Едва юноша добрался к рукописи, как перед ним, не страшась яркого огненного света, возник Фог. Дух протянул руку и коснулся лба, оцепеневшего то ли от страха, то ли по воли древнего существа парня и произнес:  

– Я не убью тебя. Отныне ты будешь, как и я, заложником тьмы до конца дней! – После этих слов Иван потерял контроль над собой, сознание покинуло юношу и мир погрузился во тьму под зловещий хохот Фога. Когда люди снова ворвались в здание, чтобы еще раз спасти обезумевшего туриста, он сидел на коленях посреди пылающего дома и бормотал. Его пальцы и лицо были в крови, а глаза выцарапаны.