Домик в лесу

ОЛЕГ ВАЙНТРАУБ  

ДОМИК В ЛЕСУ  

(рассказ продолжение)  

Некоторое время мы молчали, я напряженно всматривался в дорогу. Снег летел все плотнее, видимость упала до 50 метров, пришлось снизить скорость. К тому же, уже быстро темнело. Я включил фары, но от этого стало еще хуже, просто впереди появились два светлых круга, а дорогу почти не было видно. Ехать приходилось почти на ощупь. Благо по обеим сторонам дороги иногда мелькали редкие деревья и кусты.  

– Так, где поворот на твою деревню? – спросил я, не поворачивая головы и не отрывая взгляда от дороги. Я и сам не заметил, как перешел в обращении к ней на ТЫ.  

– После 419-го километра будет автобусная остановка. За ней сразу дорога уходит вправо.  

Про себя я отметил, что несколько минут назад фары высветлили километровый столбик с цифрами «325». О, еще ехать и ехать, – подумал я. Но эта мысль не вызвало у меня неприятного чувства ожидания, чтобы это все скорее закончилось. Наоборот, мне не хотелось расставаться со своей неожиданной попутчицей. Я даже не отдавал себе отчет в том, что именно привлекает меня в этой женщине: то ли ее незаурядная внешность, то ли приятный голос, то ли манера разговаривать так непринужденно, и в то же время вкрадчиво. Мне нравились такого типа женщины.  

– А далеко вам потом еще идти от остановки автобуса до деревни? – продолжал я расспросы.  

– Если по дороге, то километров девять, а если через лес, то километра четыре.  

– И ты собралась пешком среди ночи тащиться девять километров, да еще и в таком наряде?  

– Я надеялась, что поймаю попутку, да и было еще совсем тепло, где-то около нуля.  

– Ну, это просто твое легкомыслие. Ладно, так и быть, довезу я тебя до твоей деревни.  

– Ой, спасибочки! -И нагнувшись, она чмокнула меня в щеку.  

После этого ее проявления чувств то ли благодарности, то ли нежности мы неловко замолчали. Я по-прежнему не отводил взгляда от дороги. Что-то с погодой начало меняться. Хлопья снега стали меньше, но ветер еще больше усилился и постоянно гнал поземку, переметая дорогу, наметая вначале небольшие, а затем все больше и больше сугробы снега. На открытых участках ветер сметал снег, асфальт был почти чистым, а за малейшим препятствием кустом или кочкой тут же образовывался сугроб. Попадая в него, машина резко теряла скорость, и нас постоянно бросало то вперед, то назад. Стало заметно холодать, стрелка наружного термометра уже показывала -10. С каждой минутой снега на дороге становилось все больше.  

Впереди показался большой военный грузовик на высоких колесах. Он уверенно шел по заснеженной дороге на скорости около 60. Обгонять его не было смысла, лучше было тянуться за ним, он торил нам дорогу. Теперь за дорогой можно было не следить, а только держаться за лидером. И наши разговоры ни о чем вновь возобновились. Она говорила много, я больше отмалчивался. И чем больше я ее слушал, тем больше она мне нравилась. Так продолжалось долго, пока внезапно впереди идущий грузовик не начал тормозить и вскоре свернул куда-то вправо. Мы лишились лидера, но в этот момент я увидел столб с цифрой «400». Теперь до поворота на ее деревню осталось ехать уже недалеко. После ухода лидера нам стало ехать намного тяжелей. Снега намело уже много, и он лежал на дороге не сугробами, а сплошным слоем. Последних 19 километров мы ехали почти час. За километровым столбиком метрах в ста фары высветлили автобусную остановку.  

– Вон там, за остановкой сразу направо, – оживилась моя попутчица.  

Я едва различил в сплошной пелене снега что-то наподобие дороги. Наша Ауди неохотно покинула трассу, хотя и покрытую снегом и свернула на грунтовую дорогу.  

Машину сразу затрясло на невидимых ухабах. Казалось, что снега здесь было еще больше. Впереди ничего не было видно, я ехал почти наугад, слабо ориентируясь только по отдельным кустикам и высохшим стеблям какого-то бурьяна по обеим сторонам якобы дороги. Машина часто застревала в снегу, приходилось подавать назад, а затем рывком брать трудный участок. Не проехали мы и километра, как слева показался лес.  

– Вот если бы через лес, то было бы ближе, всего километра четыре.  

– А дорога через лес есть?  

– Была когда-то, пока не построили окружную дорогу. Теперь по ней не ездят, она заросла, осталась только тропинка, ведущая к дому лесника и далее до деревни. В прошлом году лесник умер, у него никого не было, и сейчас стоит домик заброшенный, никому не нужный. Жаль старика, добрый мужик был. Когда я была еще маленькая, пойдешь в лес за ягодами или грибами, он тебя встретит, подскажет, где ягодные или грибные места, а то и позовет к себе в избу, напоит чаем с малиной, расспросит как дела дома и в школе.  

Вдруг мы почувствовали сильный удар по днищу машины, и ее резко бросило вправо в кювет. Машина плавно стала сползать в куда-то в сторону, все больше кренясь вправо, почти ложась на борт. Чтобы не повалиться на Дину, я уцепился за руль. Наконец, сползание прекратилось, и машина остановилась с креном почти в 45 градусов. Мотор заглох. Только бы не пробило картер, – успел подумать я. Нужно было оценить обстановку. Открыл дверцу со стороны водителя и с трудом выбрался из машины, сразу провалившись по колени в снег. Ветер нес сухой снег, больно ударяя по лицу, шее, голым рукам. После тепла машины на улице казалось особенно холодно, очевидно, температура опустилась еще ниже. Сейчас уже было, по крайней мере, не менее градусов пятнадцати мороза.  

Утопая в снегу, обошел вокруг застрявшей машины. Да, сели мы капитально, – констатировал я, – без посторонней помощи нам не обойтись. Самим нам никак не выбраться. А помощи ждать неоткуда. От трассы мы отъехали километра два, да и по ней машины ходят очень редко, особенно сейчас, в ночное время. И кто согласится переться сюда и вытаскивать нас даже за деньги? А по этой дороге машины могут и неделю не ездить. Что-то нужно было предпринимать. Вернулся в машину, и чтобы не валиться на Дину, открыл заднюю дверцу и залез на заднее сидение. Дина полулежала на правой дверце.  

– Ну, как там дела?  

– Плохо, сели капитально, самим нам не выбраться.  

– И что будем делать?  

– Пока не знаю, будем думать.  

Я перегнулся через спинку сидения водителя, выключил сцепление и с замиранием сердца повернул ключ зажигания, моля Бога, чтобы мотор завелся. Мотор еще не успел остыть и завелся с полоборота. Облегченно вздохнул, одной проблемой стало меньше. Пока мотор работает, в машине будет тепло. А надолго ли? Когда бензин закончится, что будем делать? Да еще с таким креном даже оставшийся бензин не удастся весь использовать. Остается два выхода. Первый – возвращаться на трассу и ждать помощи от проезжающих машин или на них добраться до ближайшего населенного пункта. Но так можно прождать до утра. А в такую погоду можно там замерзнуть наверняка. Второй – идти в деревню. Туда, во-первых, доставить на место Дину, и во-вторых, в деревне должен быть тракторист, которого можно будет уговорить вытащить машину. Второй вариант предпочтительней, но идти ночью по такому снегу несколько километров до деревни, да еще в такой одежде Дины… Нужно посоветоваться с ней.  

После долгого обсуждения выбрали все –таки второй вариант. Собравшись духом, стали выбираться из машины. Я помог Дине выбраться из покосившейся машины и достал ее рюкзак с заднего сидения и свою сумку. Выбравшись из машины, сразу окунулись в глубокий снег, мне он был выше колен, а ей доходил до самого паха. Мои ботинки, а ее сапожки сразу же наполнились снегом. Меня еще как-то спасали брюки, а ее ажурные колготки сразу промокли. Леденящий ветер со снегом тут же обрушился на нас.  

– И куда нам теперь идти?  

Она, пряча от ветра лицо руками, жестом показала в сторону темнеющего леса, расстояние до которого было метров триста. Утопая в снегу, который местами доходил нам до пояса, мы двинулись в этом направлении. Я шел впереди, а женщина пыталась ступать по моим следам. Каждый шаг давался с большим трудом. Ветер буквально валил с ног, сухой колючий снег бил по лицу, забивался за воротник, норовил забраться в каждую щель нашей одежды. Мы буквально ползли по этому открытому месту уже минут пятнадцать, а лес все не приближался. Мне казалось, что в лесу ветер будет не таким сильным, и мы изо всех сил стремились туда.  

И тут я обнаружил, что Дина начала выбиваться из сил, и очень замерзла. У меня самого замерзло лицо и окоченели ноги, а спина от тяжелой ходьбы вся взмокла. Дина же, кажется, замерзла вся в ее легком наряде. Тогда я подозвал ее к себе, распахнул свою меховую летную куртку и одну полу накинул ей на плечи. Она обняла меня за талию и так мы, обнявшись, двинулись дальше. Сквозь шум ветра я едва услышал ее слова, произнесенные замерзшими губами:  

– Здесь где-то должна начинаться дорога к домику. Летом я бы бее сразу нашла, а сейчас все покрыто снегом, я никак не пойму.  

Хотя было почти совсем темно, но даже в этих условиях темный лес можно было отличить от белого снега. Среди этого темного массива едва была заметна небольшая прогалина, очевидно, именно там начиналась эта дорога. Мы двинулись в ту сторону. И не ошиблись. В этом месте лес расступался, образуя не то тропинку, не то узкую дорогу. Когда-то здесь видимо ездили на лошадях, возили лес, продукты в деревню. Скорее всего, это был кратчайший путь от трассы к деревне, а потом, когда построили окружную дорогу, эту совсем забросили. Уже несколько минут мы шли по лесу по этой дороге. Темные ели, березы и какие-то кусты, казалось, нехотя расступались, уступая нам дорогу. Действительно, здесь ветер был не таким сильным, как на открытом месте, теперь он не валил с ног и не бил снегом в лицо. Снег теперь падал откуда-то сверху. На наших головных уборах и плечах постепенно образовывались целые шапки, которые приходилось постоянно стряхивать. Дина окончательно выбилась из сил, и села прямо в снег.  

– Я больше не могу. Иди сам, в деревне кого-нибудь попросишь помочь и придешь за мной потом.  

– Ты с ума сошла! Я тебя одну не оставляю. Ты просто здесь замерзнешь, пока я буду ходить. Отдохни немножко, и пойдем дальше. Ты говорила, что по дороге есть домик лесника. Там, может быть, мы и передохнем.  

Сам я тоже устал, но какие-то силы еще остались. Правда, ноги совсем окоченели, и я уже переставал их чувствовать. Представляю, как было Дине. С большим трудом мне удалось ее поднять, и я буквально поволок ее дальше. Сколько мы так двигались, я не знаю. Время то ли остановилось, то ли вообще перестало существовать. Наконец, впереди показалось что-то большое и темное, явно отличающееся по форме от очертаний леса. Подойдя поближе, я увидел, что это, действительно, был дом. Большой бревенчатый дом старой постройки с двором, окруженным забором местами повалившимся. Ворота и калитка еще уцелели. Калитка открылась со скрипом. Мы подошли к дому и в изнеможении опустились на заснеженное крыльцо. Дина дрожала вся, ее бил озноб, у нее зуб на зуб не попадал. Я снял свою куртку и накинул ей на плечи, а сам поднялся и стал соображать, как попасть в дом. К счастью, это оказалось совсем просто. Наружная дверь была закрыта на клямку, заткнутую каким-то сучком. Я толнул ее, она нехотя со скрипом отворилась. Я вошел в сени и в глубине слева при свете зажженной спички увидел дверь в дом. Она оказалась тоже не запертой.  

Просторная комната с большой русской печкой в углу, большим деревянным столом из грубо отесанных досок и лавкой у стены пахнула на меня чем-то нежилым. Долго принюхиваться я не стал, и пошел за Диной. Завел ее в комнату и усадил на лавку, а сам стал думать, как затопить печь, потому что в доме было ничуть не теплее, чем на улице. Просто здесь не было ветра и снега. Когда мы входили в дом, я заметил у самого дома поленницу с еще сохранившимися с давних пор дровами. Сейчас она была нам, как нельзя, кстати. Я набрал целую охапку дров и потащил их в дом. Поленья были огромные, зажечь такие сразу явно не удастся. С помощью охотничьего ножа, который постоянно был в моей сумке, я наколол щепок и зажег огонь в печи. Дрова были сухие и разгорелись сразу. Правда печка поначалу дымила, а потом сильный ветер подхватил дым из трубы и дело пошло.  

(продолжение следует)