Откровение Петровича

– А, приехали! – встречал нас в десятом, а то и в одиннадцатом часу утра Петрович. – Чувахи, наверное, спать всю ночь не давали?  

Почему-то старик (которого и стариком-то в полном смысле грешно еще было назвать) говорил не «чувИхи», а «чувАхи», но и за тем в компанию нашу ветеран был посвящен «без базара». Единственное – не наливали мы ему. Но, о том нас его зять хоть и потихоньку, но настоятельно попросил.  

– Парни, а чего вы без закуски? – просто спросил нас высокий, широкоплечий, усатый красавец – хозяин Игорь, когда, мы, едва успев свой инструмент внутрь дачи занести, уже спешили отметить «новоселье» – святое дело!  

И не мешкая, зажег газовую плиту, поставил сковороду и бросил три аппетитных, тотчас зашкорчавших своим жиром купаты – царское угощение по тем временам!  

Время было голодное, хоть и не послевоенное…  

– Только, парни, об одном прошу – деду не наливайте, ладно!  

Впрочем, Петрович и не клянчил. Когда мы с Аркашей усаживались в обед закусывать жалкими своими «тормозками» бутылочку – другую (Джон обедал «на сухую»), он пропадал в огороде, копаясь на многочисленных грядках.  

Затем, собственно, и был сюда детьми приставлен. Ну, и дача, конечно – под присмотром. И сам – не в городе, где универсам под окнами… И бабушка его против разлуки не слишком возражала.  

А и нам с Петровичем было веселей и сподручней. Втроём мы ладили хозяевам камин, печку и высоченный дымоход о двух каналах. Честно я сказал Игорю вначале, что если сделать один канал – внутренним сечением в кирпич – то для печки это «по фигу» будет, а вот у камина «могут быть перебои с тягой» – если растапливать их одновременно: «Дым с печки будет каминный перебивать: камины – они ж такие капризные! ».  

Насобачился я уже тогда клиентов «залечивать»! Впрочем – чистую правду говорил, и обязан был о том предупредить – как настоящий мастер. И как настоящий хозяин, Игорь подумал какую-то минуту, и по-хозяйски решил:  

– Да нет, давайте все-таки раздельные каналы сделаем. Зимой приедешь – холодно: пока печку растапливаешь, да пока она еще нагреется!.. И тут же в камин пару полешек кинул – сразу тепло и пошло.  

Резонно!.. Да и нам – работы побольше: за любую работу и браться, и держаться надо было тогда.  

В работу мы врубились, как в жаркую битву. Все материалы – кирпич, песок, глина и цемент – были в наличии: только успевай подсобнику Аркаше снаряды – кирпичи мне под руку подносить и раствор замешивать! Машина – собственность второго подмастерья Жени – тоже всегда была «под задницей»: кончился у нас с Аркашей запас горячительного – сгоняет Джон в сельмаг, доставит боекомплект на батареи в два счета. В общем – пошла работа! Как говорю я всегда: «Хорошая работа – только для хороших людей» (на что неизменно отвечают «Спасибо! » даже редкостные негодяи – но, это уж к слову).  

И Петрович нам тут являлся в подмогу, с рассказами своими ценными, потому что правдивыми.  

– Полячки – ой, красивые!.. У нас многие с полячками амуры крутили!  

Сам Петрович был вполне благообразным пожилым человеком без возраста, и даже здесь, на даче, брился ежедневно, хоть и не до синевы – с пропусками. Сухощавый, поджарый, на все пуговицы до подбородка застегнутый.  

– А ты-то, Петрович, как – кадрил полек?  

– Я? Я – нет! – тотчас испуганно сворачивал тут, к общему нашему разочарованию, разговор старый солдат: как будто перед ним были не три залетных шабашника артели «без окон, без дверей, и на курьих ножках», а выездная тройка особого отдела.  

И спешил тогда в огород, к грядкам – от грехе подальше…  

Чего он до сих пор так боялся – для разврата народа были как раз те теперь времена!  

В два дня вывели на крышу мы дымоход грандиозный. Мне с крыши видно было все! И маленькое – в одну улочку – дачное общество келейное, и высокий лес за ним, и город вдали.  

– Как фальшь-труба на пароходе! – восхищенно оценил Аркаша снизу.  

– И тяга будет такая, что дрова будут вылетать! – кивал я сверху.  

– Да, если и будет заморочка – скажешь, деревья тягу перебивают, – хохмил Джон: лес был метрах в четырестах.  

– Так, не только деревья – труба, вон, теплоцентрали городская: какой тут, вообще, разговор о тяге вести? – подхватил тему и я.  

Приехавший под вечер хозяин был по-доброму ошарашен:  

– Ну, вы разошлись! – Игорь был явно доволен.  

– Да что – даром купатами нас откармливали! – дышал выхлопом я. – Но, Петровичу мы не наливаем!  

– Не надо, не надо! – тотчас вернулся с оголовка трубы на землю хозяин. – Он если в запой пойдет – в город сбежит, на квартиру. Месяц пьянствовать будет!  

– Так, а на что пьёт-то? – изумился я: в те годы на пенсию не то, чтобы месяц пить – месяц кое-как есть, не протянувши ноги, умудриться было надо!  

– Э-эй! – развеселился тут Игорь. – Это ты скорее без денег останешься, – он осёкся и тотчас поправился, – Это мы с тобой без денег можем остаться, а Петрович – ни в жизнь! Щетину двухдневную отрастит, плащик серенький, чистенький, но потерханный, на плечи набросит, и – к универсаму. Укараулит машину более-менее дорогую, подойдет, в глаза крутому дядьке заглянет: «Брат, дай на хлеба, а! ». Полчаса пострелял – на бутылку с закуской есть: каждый второй бык еще чуть не прослезится – не глядя купюр отслюнявит!  

Помнится, я даже позавидовал такой фронтовой смекалке Петровича: правильно – пусть лохи кирпичи лепят не разгибаясь!  

Не сбавляя крейсерского темпа, в считанные дни выложили мы печь отопительно-варочную, дачную, и камин открытый – с полочкой для шашлыков, как Игорь попросил:  

– В камине шашлык быстро готовиться будет?  

– Ну, вообще-то – да! – умничал я. – Направленная же тяга, а не как на улице – по сторонам.  

Еще и облицевали камин плиткой половой, что осталась у хозяина с ремонта квартиры – куда-то ее все равно пристраивать надо было. И шикарно, скажу я вам, вышло – точно, из мрамора! Ну, ничуть не хуже камина малахитового, что все россияне поневоле по телевизору наблюдали частенько за спиной Бориса Николаевича, что как раз на второй срок, и даже уже на второй тур выборов шел решительно.  

Тоже не дурак ведь выпить был!  

А Петрович все держался на этой своей передовой, и как-то под руку (что не мастерок, но стакан держала), да по случаю поведал нам:  

– Я никогда свои фронтовые сто граммов перед атакой не пил – никогда! Потому что, сколько ребят из-за того погибло: и чувство опасности притупляется, и реакция не та, как не крути. Выпьют-то немного, а чувство обстановки окружающей уже не то!.. И немцев тоже – сколько на рожон лезло! Нальют бельма – и море по колено! Так что, – со вздохом заключил ветеран, – я свои сто граммов перед атакой не пил.  

Такому откровению мы поразились немало!  

В неделю с небольшим управились с работой, и в ближайшее воскресение было велено нам приехать – печку с камином и с трубой обмывать.  

– Так всегда пячников потчевали! – заверила нас солнечным, полным сочности зрелого лета, супруга Петровича, – Чтобы печка стояла, грела, и не дымила, пячника обязательно угостить надо.  

Петровича накануне отправили в город – чтоб застольем, значит, не искушать.  

И пожарил в какие-то десять минут шашлыки в камине Игорь – только успевал шампуры переворачивать. Да ведь, и сочными какими те получились! А вот картошку молодую поджарить на чугунной плите новой печи хозяйка отказалась наотрез:  

– Я ее беречь буду! Летом – газовая плита, вон, есть.  

И все было душевно и запоминающе! Обмыли изделия до последнего кирпича – как говорил Аркаша: «От клотика до киля», – от фундамента, до оголовка трубы. Ко всему, хозяева подарили мне понравившуюся кассету, вытащив ее непосредственно из автомобильной магнитолы – уже когда домой нас везли: «А вот жена Суворова. Та была без норова. Поэтому Суворов стал. В гвардии герой! ».  

Й-иэх! Вот это хит – я понимаю!.. Вот это хозяев радушие!  

Петрович, говорили, спустя неделю после нашего отъезда, все же сорвался. Заскучал, конечно, без нас, охламонов. Но, остался на сей раз на посту – на даче. Дело уже к урожаю пошло, а урожай – как тогда без присмотра оставить было!  

Такая простая история – особо ни о чем. Время тогда такое для всех нас было – никчемное…  

Кабы, не вздумало оно вернуться!