Димка

Я видел его глаза. Холодные отстраненные в чем то сумбурные и сумасшедшие. Я ненавидел себя за то, что родился пацаном. Я хотел под него лечь. Быть голым и обнуленным. Принадлежать ему. Быть его ничтожеством, его рабом. Сладкие звуки уходящего потока близости… чуткость аромата кожи и я уже в бездне… без дна оно.  

Где ты свобода моя? Мой герой спаси меня. Сохрани меня.  

Я любил наблюдать украдкой за ним. Его руки крепкие крутили руль огромной машины.  

А я…что я? ничего. …  

Эти минуты длились вечность, и мне казалось, я играю в игру без правил. Я просто растворялся в нём без остатка.  

–чё, Димка, вылупился? Я тебе картина? Давай помогай.  

–… я… да, это, я просто… в прострацию впал.  

– чего там?! Твою ж мать! слов понабрался! В «страцию» прострацию… «просрацию»… хаха!  

Вот я идиот.  

Дядя Саша был взрослый, сильный, 46 лет, опытный. Я был юнцом. Всего-то 16 лет. Я заканчивал 11 касс. Потом армия. Мне исполнится 18 лет. Отец говорил надо пацану отслужить. Да, надо, а я не хотел. Я очень боялся и только дядя Саша он всегда мне говорил ничего не бояться. Отец часто выпивал, обижал маму, и дядя Саша всегда приходил. Он быстро прекращал всё то, что делал отец. Я ненавидел папу за это. Он и меня избивал. Когда срывался на кодировке. Ему эта кодировка была до одного места. Я всегда хотел, что бы маме было хорошо, вот и терпел. Дядя Саша был в разводе и у него были уже взрослые дети. Я их видел. Славка и Рита. Они приходили часто к нему домой, повидаться. А я мечтал только об одном, что когда-нибудь я буду рядом с дядей Сашей… смотреть в его глаза и трогать его хуй. Буду ложиться на живот с голым задом и оборачиваясь, смотря ему в глаза, призывать что бы он выебал меня. Тотально уничтожив во мне меня. Да и пусть я буду конченным! Я это признал, что другим я быть уже не смогу.  

Дядя Саша часто виделся с женщинами, они с его друзьями приходили к нему домой, играла музыка, они смеялись. Я всё слышал. Часто в это время я находился в прихожей, как бы случайно лишь бы подсмотреть в глазок и увидеть что же там, на площадке происходит. Ведь квартира дяди Саши была напротив. Он выходил с девушками и мужиками курить на площадку, и они о чём- то разговаривали. Я видел это. Дядя Саша был спортивный, высокого роста, крупный мужик. Плечистый, сила в нём чувствовалась сразу. Склад фигуры такой у него сформировался, наверное, потому что он занимался боксом и тренировал детей. Но после 40 он не стал этого больше делать и теперь он водитель большегруза.  

Однажды, Дядя Саша пришёл к нам и решил помочь: отремонтировать кран в ванной. Никого дома не было. Я был один. Мы молчали. Я был в майке и шортах. Мои голубые глаза его привлекли, но он всё не так понял! Нет! Я вовсе не лез к нему! Вовсе нет!  

–Димка, прекращай это. Давай не надо начинать. Ты совсем охуел? Девок мало?  

Ах... Дядя Саша... Всё думал о вас я:  

Ты добрый. И нежный я знаю. Я только хочу почувствовать тебя в себе. Хочу быть пустым и безликим ничтожеством перед тобой. И хоть так я стану кем- то большим, чем я есть на самом деле. А вы, всё кричали мне в след:  

– куда побежал? Димка?!  

***  

Я не хотел, чтобы он, что-то не так понял, но он понял всё не так. Я лишь смотрел на его руки, на его пальцы, на его кожу, на его короткую стрижку под троечку, всё смотрел и не мог оторваться. Стоял как истукан. Руки висели как две плети. Худые коленки почти дрожали, я весь содрогался от напряжения: мы же были наедине. Но я сделал ошибку. Пришлось бежать.  

Ноябрь, так холодно. А я такой глупый. Выбежал в майке и шортах, в одних тапках. Идиот. Конечно, куда ж я побегу далеко, это просто был импульс и только.  

– да, куда ты рванул Димка! Ну-ка вернись!  

– я не пойду!  

Я остановился. Он подошёл ко мне в куртке на распашку.  

– прекращай дурить. Идём домой. Простудишься.  

Пришлось послушаться.  

Молчали. Тихий вопль поглотил меня. Вопль моей несчастной души. Люди любят всё усложнять, так говорит отец. Почему усложнять? Ведь, если в жизни действительно всё сложно. Дай мне бог только умение терпеть боль, надели меня этим навыком. Я хочу так. Глаза блуждали и взгляд рассеивался в пелене моих волн, что поглощали меня. Смог бы ты полюбить мою личность? Смог бы ты сберечь меня? Но я хотел бы быть уничтоженным… уничтоженным тобой.  

– и, как это понимать? Матери не скажу, а надо бы. Что с тобой происходит? Дима.  

Потупив взгляд вниз, я ничего не смог выдавить из себя. Ответы расплывались в моей голове. Сплошной сюр.  

– Димка! Ты меня слышишь? Что происходит? Я, ведь не дурак, и мне не 20 лет. Я это давно заметил, как ты смотришь на меня. Ты можешь мне объяснить, пока мы одни.  

– я не знаю. Так получилось. Простите. Я не буду больше.  

– да я не ругаю тебя, Дим, я понять хочу, что с тобой. Ты молодой парень, скоро служить пойдёшь, девчонки бегают за тобой мать рассказывала. А ты не хочешь ни гулять не с кем, ни дружить. Что это такое?  

– я ничего не хочу, оставьте меня, пожалуйста.  

Я ушёл в свою комнату. Дядя Саша пошёл за мной.  

– если тебе нужна помощь, всегда говори мне, я тебе помогу чем смогу.  

И он ушёл. Просто ушёл. А я плакал, не просто.  

Каждое утро алый закат встречает меня копьём, пронзая жилы мои. Я умираю и вновь возрождаюсь. Я знаю: на следующий день, я увижу твои глаза, я почувствую твой запах...  

Только не прогоняй меня. Не прогоняй меня, прошу. Но теперь ты уже всё знаешь, и мы будем играть в новую игру. В игру, где мы просто знакомые и тебе ничего не известно про меня.  

В классе я не хотел ничего делать. Решать и писать о чем то я не желал вовсе. Дядя Саша не выходил у меня из головы. Он уже такой взрослый, и он очень добрый, но он умеет злиться, он умеет показать оскал.  

Вернувшись домой с учёбы, я хотел поесть и лечь спать, но планам моим сбыться не пришлось. Мама плакала снова, а отец кричал на неё, что она продажная блядь, но моя мама не такая. Она очень хорошая и я люблю её.  

–хватит кричать на маму!  

– о, нарисовался…. Сучонок. Да ты знаешь, что я не твой отец! А?  

На мгновение я впал в безумство. Жизнь пронеслась перед глазами, как говорят. Как это «не мой отец»... Я подумал об этом. Я стал пугаться в мыслях, что это истина.  

– а… значит ты не знаешь. Да.. Да.. Я тебе чужой, как и ты мне.  

После этих слов отец ушёл из дома. Был ноябрь. Холодно.  

Рискнув что то спросить, мы всегда обрекаем себя на боль. Ответ может быть колким, словно нож пронзающий сердце. Насквозь.  

– что это значит? Мам?  

– то и значит.  

Этого мне было достаточно. Я решил напиться и порезать вены. Я не мог так больше. Не мог…  

Вечером, я пошёл на улицу. Хотел, чтобы никто не знал об этом. Хотел раствориться в своём одиночестве. Я купил в магазе водки. Там продавали всем без разбора. Пошёл домой. Я знал, что мама уедет к подруге с ночевьем, она часто так делала, а отец не вернётся или если вернётся, то будет меня бить, а потом свалится спать. Но когда я закрывался в комнате, он не мог меня достать. И вот я уже возле подъезда. Вот я уже стою и ищу ключ от домофона. И тут дверь открывается и выходит дядя Саша покурить, на нём была чёрная дутая куртка на распашку, серые спортивные штаны и кроссовки на босу ногу. А под курткой ничего: голый торс. И я увидел татуировку кинжал на солнечном сплетении и подпись под ним «1975» – видимо это год его рождения. Я поник, засмотрелся, впал в небытие. Господи! Да что со мной!?  

– здорово, Димка! Ты откуда это летишь?  

– здравствуйте. Неважно.  

– подожди. Куда ты опять бежишь?  

Я не хотел оставаться… я не мог! Мне было нельзя! Я сам себе запретил. Скоропостижно побежав вверх по лестнице, к себе в квартиру, я уже предчувствовал, что мой план пошатнулся, когда я увидел его.  

Дядя Саша…как же хочу быть вашим другом. А может вы, и считаете меня таковым, а может, я сам чего-то не знаю.  

Оказавшись дома, я всё верно рассчитал: никого не было. В одиночестве я достал из рюкзака бутылку водки, а из выдвижного ящика достал кухонный нож.  

Почему я весь дрожу? Отчего отчаяние в намеренном? Что случилось… я, ведь знаю, он никогда не будет со мной! Никогда не станет ласкать моё тело, целовать мои губы, трахать мою жопу. Никогда. Я ведь знаю, что я не девка, и поэтому всё это мне не светит. Я испытывал разочарование в тот момент. Снова замер, в очередной раз впав в прострацию. Помню, это именно то слово над котором дядя Саша так смеялся. Он говорил мне, что я умный парень, но армия мне всё равно нужна, потому что я слабоват. Слабоват… тошно.  

Я налил водки в 200 граммовый стакан. И начал его выпивать. Я смог выпить лишь половину: жгло горло и было неприятно. В дверь постучали. Я пошёл открывать. Я даже не переодевался, так и остался в серых джинсах и черной толстовке.  

– войти можно?  

Это был он. Конечно можно…  

– да, входите.  

– Димка, ты чего тут делаешь? Мать кран просила посмотреть, тот который я чинил. А то, что-то течет, говорит.  

– посмотрите, но, вроде, всё работает и ничего не течёт.  

– да? Ну это замечательно, а ты ведь, и не ответил, чем занимаешься тут один.  

–я? Да ни чем.  

Мне было плевать, если он увидит водку и нож. Он не поймёт. Нет.  

– о, а говоришь ничего не делаешь… обманывать взрослых не хорошо. Зачем тебе это? Ты ещё маленький для такого, Димка, эх.  

Он подошёл и забрал бутылку, я, не раздумывая, подошёл к нему и хотел взять её обратно. Мы были так близко, а он такой высокий. Я терялся в себе: в своих мыслях, догадках, переживаниях.  

– отдайте! Я хочу напиться сегодня! Меня всё достало!  

– что тебя достало?  

Он держал бутылку вытянув руку в сторону, достать её было сложно. И я сдался. Сев на стул, я расплакался. Дядя Саша подошёл ко мне присев на корточки, поставил бутылку под стол в сторону от стула, он начал гладить меня по голове, так нежно касаясь моих волос своей рукой.  

– Дима, что случилось-то, расскажи мне, маленький.  

Расскажу.  

*****  

– я хотел порезать вены. Напиться и порезать.  

В его глазах не было изображения страха, жалости или удивления, нет, они совершенно ничего подобного не отразили. А я всё продолжал всматриваться в его глаза. На что я надеялся? Что хотел так там увидеть? Они были какие-то нейтральные. Словно, две льдины отстраненные от тех слов, которые я сказал. Мои произнесённые фразы были пустотой для него. Я расценил это как показатель силы духа, того самого, который есть у настоящих мужиков, но я не думал предполагать, что ему безразлично от услышанного.  

– ты знаешь, Димка, я в твоём возрасте то же так волновался и из-за мамки, что работала сутками, и из-за бати, что выпивал частенько. Из-за девчонки, которая мне нравилась, но боялась встречаться со мной, считая бандитом. А я был ого-го оторва, хах, и я думал, что я один во вселенной такой вот несуразный. А друзья как терпели мои выходки знаешь? Вот, я, то обматерю, то на кричу, то девку уведу. Но мы никогда не ругались сильно с лучшим другом, как и с твоим отцом тоже я никогда сильно не ругался. Он, ведь тоже моим другом был и остаётся им. Только ослабел он и не хочет больше сильным быть. Как я не пытался его наставить на путь истинный, не хочет. А то, что ты хочешь лишить себя жизни, порезав вены, Дим, ну это глупо. Мой хороший. Вены ещё надо уметь резать. Вот я тебе сейчас покажу. Всё сам увидишь и, если, всё же решишься, то уж точно сделаешь всё верно. Смотри.  

И он взял нож, поставил остриё кончика на середину своего запястья, слегка начал надавливать на артерию и я не мог этого выдержать! Подорвался с табурета.  

– что вы делаете! Прекратите!  

Я выхватил нож из рук дяди Саши. Но выхватил я его только потому, что он мне это позволил сделать. Убрав в стол ножик, я остановился и замер стоя, не оборачиваясь. Дядя Саша это увидел и подошёл ко мне. Он стоял сзади меня. Я ощущал его запах тела, его дыхание: чуть сбивчивое, но, в целом, ровное и неспешное. Он был достаточно близко. Достаточно, чтобы возбудиться.  

– Дим, я ж не глупый. Я же знаю, что значит твой взгляд. Я только хотел тебе сказать, что до хорошего не доведёт твоя дорога эта. Если ты сейчас не одумаешься, потом уже будет поздно. Ты парень очень красивый, молодой. У тебя всё будет хорошо.  

После этих слов он положил свои руки мне на плечи. И я, резко обернувшись, поднялся на цыпочки и поцеловал его в губы. Он ответил мне. Мы начали сосаться. Оба молчали, но я не помню себя, я вообще в тот момент ничего не помню. Я был как во сне. Небытие поглотило меня. Его губы такие влажные и тёплые, запах сигарет и привкус от крепкого чая, который он так любил пить. Я сошёл с ума.  

Мы никуда не пошли, мы всё совершили на кухне. Возможно, он тоже этого хотел со мной, потому что у него это было не так часто, и он, всё- таки, ещё был не старый, а моё тело ему нравилось и ноги красивые и стройные, худые даже, живот плоский и кожа нежная и тёплая как у котёнка мягкая шерстка… приятна. Похожесть на девку у меня была всегда.  

Он развернул меня спиной к себе после поцелуя и чуть нагнул к столу, к ящику, куда я спрятал нож. Стянул с меня джинсы с трусами и харкнул на свой вставший хуй, который достал из спортивок. Но ему показалось мало смазки слюной, и он взял масло для жарки… смазал меня.  

Он сразу начал входить очень бережно и аккуратно. Чтобы не сделать боль. Ему было плевать чистый я или нет и мне было плевать… тогда мне на всё стало плевать. Я принял его, обхватив полностью, ведь, я был так узок и он это почувствовал тоже. Застонал, я смог это расслышать, хоть он и сдерживал себя.  

– побыстрее, потрахайте меня быстрее, я очень хочу, мне не больно.  

Сказав это, я отдался ему полностью, а он перестал себя сдерживать. По ощущениям его хуй был где то 18-20 см, в толщине где-то 4, 5-5 см. Мне так нравилось, я начал сильно стонать, чуть попискивая, было очень хорошо. Мне было на харкать, что я как девка, что я почти и есть девка. Плевать! Я оборачивался на дядю Сашу, чтобы посмотреть на его лицо, в его глаза, ощутив ещё более сильную энергию возбуждения и секса… нашего равноцельного обмена желанием.  

Он делал это так страстно, резко, жёстко, натягивал меня так, что я забыл, кто я есть, что я забыл свою суть, да я вообще забыл всю суть вещей. Он делал это грубо, потому что хотел тоже, я знал, я это ощущал, чувствовал всем нутром, его спектр влияния на меня. Власть она так хороша, когда она переливается с уважением и нежностью, словно, слюда.  

Дядя Саша ебал меня минут 15, это было по разному. Сначала сзади-так всё началось. Сжимал мою кожу, трогал мои плечи, шею, ласкал волосы, ероша их. Перевернул меня и вот мы оказались «face to face» – лицом к лицу. Я смотрел на него. На его приоткрытые губы, на его возбужденные глаза, на то, как он дышит, я видел его душу насквозь. Моё тело горело, и я хотел этой страсти – утонуть в ней и никогда более не помнить о просвете. Поглоти меня! Полностью и без остатка! Я питаюсь этой энергией, я питаюсь тобой. Дай мне ещё… дай мне ещё тебя.  

Дядя Саша смотрел на мои раздвинутые худые колени, на мой плоский живот и на свой хуй, который входил в мою жопу. Входил в мою дырку, он видел, как кольцо ануса захватывает его хер и как оно сжимает его так плотно, что от кайфа перехватывает дыхание. Дядя Саша слышал как я стонал. Слышал, как я дышу, как мне хорошо, как я шептал ему «умоляю только не останавливайтесь… умоляю».  

Он кончил мне на живот, секс был недолгим, потому что дядя Саша, видимо, давно не трахался или он, допущу эту мысль, хотел меня не меньше, чем я его. Может быть.  

– я не знаю что сказать. Это было случайно? Не знаю…  

– прошу вас, не надо думать о плохом. Я этого хотел. Я давно вас хоте…  

– хватит. Дима ты.. Эх.  

Неужели ты оставишь меня… как ты сможешь? Ты сможешь? Нет. Я знаю, ты не уйдёшь. Не бросай меня. Мир так жесток. А мне страшно без тебя. Не уходи. Просто останься и молчи не надо говорить ничего. Побудь моим хотя бы сейчас, как отец, как дядя, взрослый друг, наставник… просто побудь! Твою мать! Не уходи!!!!! Что мне сделать, чтобы ты остался?  

– вы уходите?  

– да Дим, теперь если ты напишешь заявление, меня посадят в тюрьму за растление несовершеннолетних. Вот, ведь, докатился!  

– нет, я этого не сделаю. Что вы такое говорите!  

– ну, Димка, мало ли. Я тоже хорош, с ума сошёл. Эх, скоро полтильник, пол жизни за плечами, а я творю дела. Трахаю ребёнка, да ещё и пацана. Стыд.  

Мне стало больно. Словно порезали на куски меня. Исполосовали всего. Как же больно.  

Он ушёл, и я остался в раздавливающей меня тишине. Но резать вены я не хотел. Почему? Наверное, потому что я не понимал, что будет дальше у меня с дядей Сашей, а, именно, как он будет вести себя со мной и, тем более, я хотел ещё… это повторить.  

Глаза твои убивают во мне меня и я распадаюсь на остатки на частицы. Люби меня всю свою жизнь или ненавидь! Но только не уничтожай молчанием... Только не испытывай меня.  

Мы стали редко видеться. Дядя Саша не выходил курить на площадку больше. Я его не наблюдал. Прошло около двух недель. Тяжесть моя давила меня, но я старался быть сильным, правда, я очень старался. Плохо получалось. Я хотел бы сотню раз перемотать время того момента на кухне. Повторить. Повторить. Повторить.  

Я знал, что так не будет всегда и мы рано поздно всё равно увидимся. Так и случилось.  

Я шёл со школы. Было 7 уроков. Я в край заебся. И подходя к подъезду, я увидел дядю Сашу: он курил. Обрадовался ли я? Не знаю… скорее, я весь напрягся и почувствовал, что мой хуй тоже начал просыпаться. Дядя Саша наоборот, был очень даже рад увидится, его выдала улыбка и добродушный прищур, который под светом фонаря казался таким красивым и необыкновенным.  

– здравствуй Димка! Что-то не вижу тебя со всем.  

– здравствуйте, и я вас не вижу. Раньше вы часто на площадке курили.  

– а, там соседка мозги выебла, пришлось перестать. Вот сюда теперь хожу. Как делать школе? Как мамка?  

– в школе хорошо. Много задают. Мама… мы мало общаемся, почти не разговариваем. Так, по бытовухе.  

– а что так?  

– она нашла себе друга. Будет развод с отцом. Мама сказала, что мы переедим.  

– ого, как всё повернулось.  

– да. Это давит на меня. Простите.  

Я расплакался, но постарался это скрыть. Конечно же, он это увидел, ведь, из меня такой «гениальный» актёр. Я уже начал рыскать рукой в кармане в поисках ключа, а другой прикрывал лицо, типа в глаз попало что то. И тут дядя Саша меня притянул к себе и крепко обнял. Он был в тех же спортивках и без майки-с голым торсом, в одной куртке на распашку, как всегда. Я упёрся носом в его голое плечо. Он был такой тёплый, сильный. Я очень возбудился. Дядя Саша я почувствовал, что тоже. Он гладил меня по волосам, так нежно… бережно.  

– пойдём ко мне.  

– да.  

Это была дикость… то, что действует убийственно, но в тоже время возрождает из пепла. Зачем ты это делаешь со мной снова? Зачем путаешь меня? Ты же знаешь всё, всё то, что меня сломает.  

Ты всё уже знаешь.  

Все случилось в прихожей, дядя Саша жил один. Мы зашли в квартиру к нему он закрыл дверь.  

Обнял меня. Мы не разувались.  

– вы выходите всегда на распашку курить, вам не холодно?  

– не, Димка, не холодно. Мы в армии в одних тельняшках бегали в мороз по платцу.  

Его руки так сжимали меня, мы стояли, обнявшись, и дядя Саша продолжал гладить мои волосы. Я уткнулся ему в плечо.  

– Димка, ты чего волосы то красишь, как девчонка, нравится тебе так, что ли? Давай под троечку побрею тебя, а?  

Я промычал в его плечо, что-то по типу отрицания.  

– ладно, ты ещё не готов, малой, тем более, если побрею тебя, как же буду трепать тебя по волосне? Хех. Идём пройдём на кухню я тебя чаем угощу с конфетами.  

Его глаза, дикие и холодные, всплеск волн океана и ранняя полоска рассвета. Я тону в них. Как в нём без остатка. Тело, силой наполненное, ярая схватка небес и поднебесья. Выеби из меня душу, вытрахай её. Войди в меня до основания ***м и унизь и вознеси напрямик к небесам! Дай запомнить мне тебя. Сладость члена твоего, запах дурмана. Дай запомнить…но, только не уходи, только не бросай! Не бросай меня…