Звезда.

Каждый день мы встречаем множество разных людей. Радостных и грустных, ушедших мыслями в себя и готовых открыться миру, интересных и странных. Хотя последнее – не совсем верное утверждение. Все мы по-своему странные, и у каждого из нас свои тараканы в голове. А у многих они поселились там настолько давно, что свили гнездо, и теперь ни одна мысль или идея не проходят без их ведома. И как ни пытайся изменить, исправить, поломать, восстановить и переделать, все тщетно. Тараканы пожирают каждую нашу извилину и оставляют лишь сомнения да неспособность принять решение. И вряд ли хоть когда-то мы сможем собрать наши мысли и идеи в кучу и со спокойной совестью воплотить их.  

Идея – то, с чего все начинается, и то, чему мы посвящаем так много своего времени. Зачастую мы проводим над ее обдумыванием так много времени, что по итогу это может остаться просто мечтой. Но она даёт нам надежду, что все можно изменить или исправить, добиться успеха или даже спасти свою жизнь. Стоит идее поселиться в твоей голове, как она теснит тараканов, и те становятся очень раздражённые. И вот наступает тот момент, когда нужно выбрать – идею, которая поможет и позволит вздохнуть полной грудью, либо тараканов, которые так прочно засели в твоём сознании, что ты уже не видишь своей жизни без них. Именно это произошло со мной.  

Теперь по порядку. Меня зовут Сэмюэль. Можно просто Сэм. Мне двадцать восемь лет, рост метр девяносто, каштановые волосы, карие глаза. На руках куча татуировок, и пара серёжек в ухе. Я играю на гитаре и пою. Если честно, то у меня и своя рок-группа есть. Вернее, была. Мы назывались «Ненасытные бесы». Да, да, да, название отстой, но что только не придумаешь, когда ты в стельку пьян, а тебе нужно подавать заявку на первый концерт. В общем, так нас и начали называть.  

В группе нас было четверо. Я, как уже и говорил, играю на электрогитаре и пою. Джо у нас барабанщик, и он в этом чертовски хорош. Далее Митч, он играет на бас-гитаре. Думаю, его звучание могло быть лучше, если бы он не пропускал репетиции. Ну и, конечно, Олли. Этот парень безумен, вроде стоит на клавишах, но как только появляется возможность, то срывается с места и начинает носиться по сцене, заводя толпу, да так, что нам уже не раз приходилось платить за сломанное заграждение или какое-нибудь оборудование. В общем, это самые клёвые парни, которых я знаю. Мы подружились ещё в средней школе, но с тех пор наша дружба стала ещё крепче. Музыкой мы увлеклись, как и большинство людей, в подростковом возрасте. Отец Митча купил ему гитару – ничего особенного, обычная акустика, но для нас она стала ключом в мечту всей жизни. Мы по очереди учились играть, убежденные в том, что девчонкам нравятся парни, играющие на гитаре. А уже через год или полтора ребята раздобыли себе инструменты. Да и я сам не отставал – обзавёлся электрогитарой и ещё кое-каким оборудованием.  

И вот, ещё через какое-то время мы с парнями собирались в гараже моих родителей и репетировали. Слышали бы вы наши первые песни: «Сонная лощина», «Пламя», «Адские копыта» – это была та ещё дьявольщина. Тогда мы не знали кучи крутых штук: как правильно писать песни, как играть совместно – но у нас была идея, которая и переросла в мечту. Поэтому, забив на учебу, мы стали все свободное время посвящать музыке. Мы сбегали с уроков и, пока предков не было дома, очень-очень громко выжимали максимум из инструментов и нас самих. А когда подходило время прихода родителей, мы делали вид, что идём со школы, и опять начинались репетиции до самой ночи. На выходных можно было даже не спрашивать, что мы планируем. Нет, конечно, мы старались и на пляж выбираться, в кафешки, да и за девчонками приударить, но это не шло ни в какое сравнение с музыкой. Если вы не прочувствовали на себе ее притягательность и страсть, то мне просто не о чем с вами разговаривать. Вот так продолжалось какое-то время.  

И, конечно, наши прогулы и плохие оценки не могли остаться незамеченными. Помню, что первыми тревогу забили родители Джо. Его сосед увидел нас, когда мы вместо того, чтобы идти на уроки, прятались на парковке и ждали, когда все уйдут. Сказать, что мои родители были в гневе – это ничего не сказать. Да в тот момент лучше бы я дрался с тигром в клетке, чем выслушивать это и пытаться объяснить. Но, конечно, нас никто не слушал. Они только и говорили, что учеба нужна, без неё никак и так далее. Нет, ну серьезно, вы хоть раз встречали человека, который бы использовал все, что дала ему школа? Вот и я нет. Поэтому-то нас и влекла музыка. И я бы соврал, если бы сказал, что предки не пытались запретить нам играть. Они отняли все инструменты, закрыли гараж и установили над нами тотальный контроль. Но я бы не рассказывал все это, если бы мы тогда сдались, верно?  

Когда мы считали, что все пропало, нам помог учитель музыки. Он рассказывал, что в молодости тоже хотел стать рок-музыкантом, но жизнь обернулась совсем по-другому. Его родители так же запретили ему играть, и он всю жизнь жалел, что послушал их. Он жил музыкой, а потом ее отняли. Конечно, через какое-то время ему вернули инструменты, но уже для того, чтобы готовиться к поступлению в университет и долгим двадцати годам преподавания музыки в школе. Разве об этом мечтают музыканты? То ли из любви к своей деятельности, то ли из жалости к нам, он предоставил нам музыкальный класс после уроков, где были уже старые, но все еще неплохие инструменты. Правда, родители и другие учителя быстро узнали про наши планы, потому что мы вдруг стали дольше оставаться в школе. Да и учителю музыки пришлось не сладко, ведь на него пал гнев всех, кто хотел запретить нам играть. Но мы смогли отстоять своё право. Оценки стали лучше, мы почти не прогуливали школу, ведь теперь наши репетиции проходили в ее стенах.  

В связи с этим через какое-то время предки сменили гнев на милость, и нам вернули наши инструменты. Но, конечно, они продолжали следить за нашей успеваемостью. Черт! Как же я ненавидел эту школу. Родители, которые ничего не достигли, и чья жизнь ни к чему не пришла, с натянутым выражением лица стараются тебе доказать, что в школе многому научат. Серьезно, больше половины информации, полученной там, просто исчезло без следа, да и никогда не пригодилось, как мне, так и им самим. Конечно, легче стало, когда начались профильные предметы, но и тогда на нас давили со всех сторон. А все для чего? Чтобы после школы загнать тебя в институт, а потом выкинуть на помойку к таким же хронически безработным. Как по мне, так это самая большая подстава. Из-за них мы чуть не лишились того, что приносило нам счастье, и чему мы хотели посвятить всю жизнь. Помню, мать вечно твердила, что музыка меня не прокормит. Но знаете что? Наша группа собирала самые огромные стадионы мира, тысячи людей мечтали сфоткаться с нами, а деньги лились рекой. В двадцать один год я купил себе дом! Дом! Кто из них в таком возрасте мог бы себе такое позволить? Если у них не было мечты и планов, то это их вина и проблема, а они чуть не погубили и мою жизнь. И после этого я еще должен им быть благодарен. И это забавно, потому что они мастерски делают вид, что все хорошо, не было ни скандалов, ни споров, да и никто, якобы, не запрещал заниматься музыкой.  

Но что-то я отвлёкся. Итак, наши репетиции в школе приносили плоды, и когда нам вернули наши инструменты, то мы зазвучали по-новому. Наш учитель объяснил нам многое, и с этими знаниями мы начали готовиться к первому выступлению.  

Это было около Хэллоуина, намечалась неплохая рокерская тусовка, и нам хотелось в ней поучаствовать. На сцену пускали всех, кто успел заранее записаться, и, благодаря Олли, точнее, тому, что он оказался в нужном месте в нужное время, мы попали в список. Волнение переполняло нас. Для этого мы придумали новую песню, написали музыку и репетировали, не покладая рук. И вот, в «день икс» наша группа прибыла в клуб «Рагнарок». Там было человек триста или четыреста, и для нас это было невероятно. Если мне не изменяет память, то выступало групп пятнадцать, и у кого одна, а у кого и пять песен. Мы выступали где-то в середине списка и очень сильно волновались. И когда нас объявили – это было нечто. Знаете, это вот как первый секс. Ну не тот, где вы не понимаете, что и куда, и ломаете голову, доволен ли партнёр. Отвечу за него – недоволен. А вот тот, когда вы получили своё первое удовольствие, и вам хочется еще. Здесь так же. Мы начали настраиваться, и помню момент, что никто не попадал в ноты. Но затем Олли подошёл к краю сцены и начал лить воду на близстоящих людей, которые что-то кричали нам. По-крайней мере, я надеюсь, что это была вода. А затем он повернулся к нам и спросил: «Может, зажжем? ». И в тот момент мы взяли себя в руки и выдали лучшее исполнение, которое могли на тот момент. У нас было три песни, и когда дело дошло до новой, толпа ревела так, будто сотни демонов покинули ад. Мы произвели настоящий фурор! Когда все закончилось, Олли прыгнул в толпу, а та пронесла его по всем рукам до другого конца площадки. Мне же казалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди, а руки тряслись от всплеска адреналина. По лицу Джо и Митча было понятно, что они испытывают то же самое. Толпа скандировала: «Ненасытные бесы! » и требовала ещё. Это был один из самых потрясающих дней нашей жизни. Это сейчас, смотря в прошлое, мы понимаем, что выступали в гадюшнике, полном отмороженных ребят, но тогда это все было чем-то невероятным, таким, что нельзя передать словами. И именно в тот день мы поняли, что останемся неразрывным целым со сценой.  

После такого уже никто не сомневался в нас. Когда мы вернулись домой, первое, что мы сделали – это рассказали предкам, как все прошло, и показали видео с концерта. Судя по их виду, они были рады за нас. Или сделали вид. Но нам было уже все равно. Мы планировали следующие песни и выступления. Так, к концу старшей школы мы готовили свой первый альбом. Конечно, готовились и к экзаменам, но главной целью оставался альбом. Мы грезили им, не спали ночами и выкладывались на полную во время репетиций. Хотя у меня и был небольшой тормозящий фактор.  

Я забыл рассказать о Гвен. Ах, милая Гвен. Мы познакомились незадолго до нашего первого выхода на сцену, буквально за пару дней. Но как же я чертовски был рад увидеть ее в том клубе в первых рядах. Она невысокая, привлекательная, с красивым телом и классным юмором. Мне всегда нравилась ее привычка красить волосы в разные цвета. Мы гуляли вместе, влипали в какие-нибудь истории, да и просто наслаждались друг другом. Я навсегда запомнил наш первый поцелуй. Мы провели весь день на улице, то пересекаясь с ребятами, то отделяясь от них. Болтали ни о чем и обо всем на свете. Шёл дождь, но нас это никак не смущало, казалось, будто для нас не существует преград. Помню, что очень смущался, а она была расслаблена. Гвен всегда была дерзкой и бесстрашной, готовой втянуться в самую безумную идею, и именно это в ней мне и нравилось. Уже вечером мы забрели на старую заброшку, где продолжали говорить. Кажется, я первый взял ее за руку, а она так посмотрела в мои глаза, что я подумал, будто она читает меня всего, смотрит в самые тайные глубины моей души. Мне хотелось рассказать ей обо всем на свете, но в то же время просто молча наслаждаться ее присутствием и не отводить от неё взгляда. А потом она сказала: «Знаешь, мне нравится, когда парни западают на меня, а я через какое-то время бросаю их и вижу, как гаснет та самая искра в их глазах». Но мне было уже все равно. Я ответил что-то вроде: «Я буду с тобой до тех пор, пока ты не решишь покончить со мной». И после этого, набрав в грудь побольше воздуха или смелости, я поцеловал ее. Даже сейчас я думаю, что это была бы отличная сцена для фильма. Вот я, вот она, мы стоим в обнимку, прячемся от дождя среди деревьев и полуразрушенной конструкции. Иногда я думаю, что даже спустя столько лет, я все равно ощущаю этот поцелуй и вкус ее губ. Мы ещё долго гуляли и проводили время, крепко обнимая друг друга и целуясь до боли в скулах.  

Конечно, это не могло не сказаться на продуктивности нашей группы. Я стал меньше появляться на репетициях. Нет, не поймите неправильно, я все ещё горел музыкой, но тут появился человек, с которым я мог быть настоящим, и он понимал меня. Но, наверное, это и послужило началом той злой шутки, которая держит меня в напряжении до сих пор. Великие люди говорят, что лучше вспыхнуть и погаснуть, чем еле тлеть всю жизнь. Вот примерно это и получилось у нас с Гвен. Между нами была страсть, желание и влечение, но мы умудрились разбиться об скалы, словно волны океана. Не знаю, в какой момент что-то пошло не так, но вдруг мы стали совершенно чужими людьми, как будто ничего и не было. Так глупо это вспоминать. Но что было, то прошло. Да, грустил, да, сочинял дурацкие песни и да, надеялся случайно с ней пересечься и все вернуть. Мысли мальчишки. Спасибо парням из группы. Они смогли помочь мне, втянуть обратно в то, что мне было необходимо. И я с ещё большим рвением погрузился в мир музыки.  

Так вот, к концу старшей школы мы выпустили первый альбом. Он сразу задал планку, и все ценители сразу поняли, что мы настроены серьезно. Вы не поверите, за первые сутки у нас появилось несколько тысяч фанатов. Нам казалось, что мы попали в сказку. А что до экзаменов, мы их благополучно сдали, каждый на то, что смог. Естественно родители настаивали на институте, но у нас были другие планы. К тому же мы стали подрабатывать. Я был разнорабочим на стройке, Олли – аниматором, Джо подрабатывал в забегаловке, а Митч – в кофейне. Нам удалось скопить приличную сумму денег, и благодаря ей мы не только записали альбом, но и арендовали студию, где и проходили дальнейшие репетиции. Мы были молоды и очень злы. Нам хотелось заполучить все. И это произошло.  

С выходом нового альбома нас начали приглашать на концерты. Конечно, и после клуба «Рагнарок» мы участвовали в подобных мероприятиях, но теперь они сами звали нас. Да, сначала нам пришлось попотеть, мы были разогревом для крутых групп. Но время шло, количество песен, выступлений и знаний росло. О нас говорили. Тысячи людей писали нам в соц. сетях, лишь бы мы ответили им. Я забился татуировками, начал зарабатывать на музыке и жить в своё удовольствие. И вот не прошло и нескольких месяцев, как я съехал от предков в съёмную квартиру. Ребята поступили так же. Для нас это был успех. Мы играли дальше, посвящали все время музыке и выжимали из нашей жизни все, что можно. Но случилось непредвиденное.  

Митч, черт бы его побрал, после очередного концерта решил зависнуть с одной девушкой. В итоге через пару недель выяснилось, что она беременна от него. Вряд ли это то, чего ожидал парень, только что закончивший школу и добившийся популярности, но деваться было некуда. Митч всегда был самым безответственным из нас, но он сказал, что не может поступить иначе, и сделал ей предложение. Они поженились, и вот, через девять месяцев у него родилась дочь Катрин. А жена его оказалось ужасной стервой, поэтому буквально спустя полгода после рождения ребенка он подал на развод. Самое интересное – он добился полной опеки над ребёнком, за что я его уважаю и по сей день. Конечно, это все тормозило развитие группы, но мы старались стабильно выпускать новые песни и устраивать концерты.  

Когда мы презентовали второй альбом, то собрались в первый тур. Двадцать пять городов, как сейчас помню. Все были на нервах, особенно Митч, потому что Катрин должна была появиться через восемь месяцев. Да, первый тур был до рождения его ребенка. У нас было мало денег, поэтому собрали, сколько смогли, и даже пришлось немного залезть в долги. Но то, что мы устроили.. Знаете, это называется «разнос». Мы играли свои песни в куче клубов, объехали тысячи километров, а сколько мы продали дисков и футболок – не сосчитать. Я обожал эту атмосферу с первого и до последнего дня. Рок, выпивка, девушки, да и, чего таить, кое-какие вещества – нам казалось, что мы короли этого мира. Новый альбом разошёлся большим тиражом, и нам поступило множество предложений от студий. Взвесив все за и против, мы подписали контракт с одной из них по возвращению домой. Здесь-то и началась настоящая работа. Да и к тому же на горизонте появилась Гвен.  

Казалось, что мы работали ещё больше, чем раньше. Больше усилий, развития, внимания к деталям, собраний, репетиций, обсуждений и просто работы. Да, наша вчерашняя мечта стала для нас настоящей работой. Мы буквально жили в студии. Сейчас уже и не вспомню, сколько раз я оставался там ночевать для того, чтобы не проспать с утра и успеть вовремя. Митчу, конечно, было тяжелее всех. Успевать репетировать и проводить время с ребёнком – это очень сильно сказывалось на нем. И, естественно, я бы соврал, если бы сказал, что нам не предлагали отправить Митча нянчиться с малышкой, а самим найти нового басиста. Но мы отказались. За столько лет, препятствий и репетиций мы стали одной семьей. Продюсер не сказать, что был в восторге, но выбора у него не было, поэтому график немного облегчили, и у нас появилось чуть больше свободного времени.  

В этот момент мне позвонила Гвен. Мы просто поговорили, как раньше, как будто ничего и не было, и не прошёл почти год с нашего последнего разговора. Было так странно ее слышать, но в то же время приятно. Помню, что в конце она попросила о странной услуге. Нужно было встретить ее и увести от двух парней, которые позвали ее на свидание втроем. Сам не знаю почему, но я согласился. Я спрашиваю себя иногда, как она на это согласилась. В итоге через пару часов я встретил ее в назначенном месте. Как она и говорила, было двое парней совсем не под стать ей. Я готовился к потасовке, но помню, что начал нести какую-то чушь, что искал ее, и мне якобы срочно нужна ее помощь. Ребята оказались либо доверчивые, либо неразборчивые, но даже не стали задавать вопросов. И вот, я и Гвен уже шли вдвоём от них хоть куда, главное подальше. Мы ещё долго гуляли, болтали и смеялись. Знаете, я всегда думал, что если мы встретимся, то будет какая-то неловкость, но ее не оказалось. Все было, как и раньше. Потом я позвал ее на чашку кофе, если вы понимаете, о чем я. И знаете, она согласилась. Это была прекрасная ночь. Впервые, за такое количество времени не было ни репетиций, ни музыки, ни общих сборов. Только она и я. Я жадно вдыхал запах ее волос, в этот раз они были светлые с розовыми прядками, а она дразнила меня, покусывая мою губу. Кажется, из-за количества засосов на шее не осталось живого места. Вспоминая все это, думаю, у меня никогда больше не было такой страсти, только с ней.  

Стали ли мы снова вместе? Сложно сказать. Мы были где-то посередине, именно в той фазе, которая нас устраивала. Но, как и бывает в любых отношениях, одному нужна независимость, а другому – чуть больше. Мы редко говорили про всю эту романтику и прочее. Но если разговор заходил, то я обычно признавался ей в любви, а она смущённо улыбалась. Гвен, моя милая Гвен. Забыл ещё упомянуть, она и сама шикарно пела. Серьезно, лучший женский вокал, который я слышал за всю жизнь.  

Но что-то мы отвлеклись. Через некоторое время мы снова отправились в тур. Куча народа, здоровенные клубы и сцены и невероятные объемы алкоголя. Тогда Олли впервые попал в отрезвитель. Его всю ночь держали под капельницей, а с утра мы помчались дальше. Митч оставил дочку со своими родителями, но каждый день по несколько раз звонил им, чтобы узнать, как она. Джо же просто кайфовал. Кажется, он единственный из нас всех, кто видел грань и знал, когда вовремя остановится. Я же старался затусить как можно круче. После концерта я обязательно шёл к бару и пил со своими фанатами. Куча фанаток пытались уединиться со мной, но даже в состоянии полного отключения мозга я все равно вырывался и уходил. Да, мне никто был не нужен, кроме девушки, которая застряла в моем сердце и голове. И вот, спустя полтора месяца мы вернулись из тура. И именно на нем мы заработали свой первый миллион долларов. Да, вы представляете, нам ещё не было двадцати, а я уже мог позволить себе купить дом, машину и все, что захочу. Продюсер остался доволен, и дальше мы приступили к записи нового альбома.  

С Гвен мы были ещё какое-то время вместе. Но знаете, что? Я начал уставать. Не от неё, а от того, что я подвис в неопределенном состоянии, а я такое терпеть не могу. Она не хотела становится парой, но и отпускать меня не желала. Я признавался ей в любви, писал для нее песни, делал все, что мог. Если она звонила, я срывался с места, лишь бы увидеться с ней. В итоге на фоне самокопания и наших ссор по поводу отношений, я решил, что выпить будет отличным вариантом. Я пошёл в бар. Там как раз проходил открытый микрофон, и когда я дошёл до нужной кондиции, естественно, мне захотелось показать им всем, как надо играть и петь. Ноги сами доволокли меня, а руки наизусть знали, что делать с гитарой. Я исполнил песню, которую пела мне Гвен. Песня была популярна, но ее голос исполнял ее так, будто тысячи ангелов доносили своё слово сквозь вселенную, и только я мог их услышать. Но в моем на тот момент состоянии мой голос был похож скорее на голос сиплого курильщика, нежели рок-певца. Но и этого оказалось достаточно, чтобы привлечь внимание толпы. Наверное, это и стало роковой ошибкой. Среди всего этого сброда пьяниц и доступных девок, меня узнала одна. Ее звали Дженис. Не помню, как, но вот мы уже у меня в доме. Да, я изменил девушке, которой говорил, что люблю ее. Но на тот момент меня переполняла злость и обида. За то, что она не выбрала меня, что пользовалась и оставила одного. Мне хотелось кричать и разбивать все на своем пути. А Дженис оказалась просто мясом, которое я хотел использовать, чтобы выпустить пар. Это была ошибка, о которой я сожалею до сих пор.  

На следующий день мне позвонила Гвен и предложила встретиться. Я шёл на встречу с чувством, что ненавижу себя, и что мне никогда не снять этот позор. Я хотел ей все рассказать, но было поздно. Она ждала меня в назначенном месте, но, не доходя до неё, я увидел заплаканное лицо. Весь мой мир рухнул в одно мгновение. Казалось, что сам воздух давит на меня, а стенки сосудов настолько сжались, что кровь перестала бежать по телу. Оказалось, что Дженис была знакомой Гвен, они вместе работали или что-то такое. И естественно, после того, как я утром выпроводил эту плутовку, она все рассказал Гвен. Я просил, нет, я умолял простить меня, обещал, что ничего подобного не повторится, и что мне в действительности никто не нужен, кроме неё. Но та злость, обида и грусть, с которой она смотрела на меня, буквально выжигали каждую частичку души и тела. Те эмоции, что заставили меня так поступить вчера, сегодня расщепляли мое тело до атомов. Даже сейчас я бы не нашёл слова, чтобы она мне поверила. Мы какое-то время говорили. Я хотел, чтобы это закончилось, но в то же время боялся ее отпускать, ведь если она уйдёт, то вряд ли я ещё когда-нибудь увижу ее. Пытаясь обнять и объяснить, я только ещё больше отталкивал ее от себя. Время тянулось неумолимо долго. И в тот момент, когда она сказала «Прощай», я захотел закричать и упасть на землю. Я желал быть побеждённым и сдаться в ее плен. Но увы, ступор накрыл меня с головой, и когда она ушла, я ещё стоял на месте долгое время, проклиная себя, свой поступок и весь вчерашний вечер.  

Я перестал появляться в студии, не брал трубки, не отвечал на сообщения. Когда кто-то приезжал проведать меня, я делал вид, что никого нет дома. Запах пота, алкоголя и сигарет пропитал ту комнату, из которой я не желал выходить. Ту самую комнату, в которой я навсегда оставил на себе печать изменника. Единственным местом, которое я посещал, был магазинчик неподалёку, собственно, где я и пропивал заработанные деньги. Иногда мне хотелось есть, но чаще всего кусок не лез в горло, а когда я пихал в себя еду силой, мне хотелось блевать. Я стал тенью себя прежнего, буквально приговорённый к самоубийству. Не знаю, что меня останавливало, хотя мысль и посещала. Наверное, вера в то, что это просто ночной кошмар, и он скоро закончится. Алкоголь, обезболивающие и никотин стали моими лучшими друзьями. В голове я перебирал моменты с Гвен, а также тот злосчастный вечер. Как я хотел все исправить. Мои собственные мысли ели, кромсали, давили, разрубали, переваривали и уничтожали меня изнутри. Они и та коллекция бутылок из-под виски, которые я опустошил.  

Первым до меня добрался Джо. Это было утро понедельника, кажется, потому что желание умереть было больше обычного, а такое бывает только в этот день недели. Он подкараулил меня у дома, когда я корявой походкой направлялся к магазину. Он не стал отчитывать меня, говорить, что я не прав или ещё что-то. Он просто спросил, как дела. И я хотел рассказать ему, что произошло, но вместо этого просто заплакал. Нет, правда, я не мог выдавить слезу последние несколько дней, сколько бы ни старался, а тут разревелся, словно девчонка на выпускном. Он меня по-братски обнял, затем мы дошли до магазина и там затарились кучей бухла. Когда пришли ко мне, Джо сделал пару звонков и вот уже через час со мной была вся группа. Это был один из незабываемых моментов. У меня были люди, которые смогли отложить свои дела, чтобы просто поддержать такую размазню, как я. Никто не сказал ничего плохого, все только пили и обсуждали различные темы. Конечно, я рассказал им, что случилось. Когда я закончил рассказ, повисла тишина, все обдумывали сказанное мной. Первым тишину нарушил Олли. Он сказал что-то вроде того, что я неудачник, но так по-доброму смеясь. Я улыбнулся вместе с ним. Движение мышц на моем лице казалось таким неестественным, будто это совершенно не мое лицо. Но мне было чертовски приятно, что я не забыл, как это делается. После этого мы пили до самого вечера.  

На следующий день я решил позвонить родителям, ведь они тоже не знали, что со мной. Думаю, это была ошибка. Понимаете, я не дал себе время прийти в нормальное состояние, и мое настроение, которое начало ползти вверх, быстро улетучилось. Конечно их тоже можно было понять, но когда я сказал, что у меня возникли кое-какие проблемы, вместо поддержки на меня вылился такой поток критики, что мне хотелось швырнуть трубку в стену. Эти люди мало поддерживали меня на протяжении моей жизни, поэтому странно было предполагать, что это случится сейчас. Если честно, я всегда хотел как можно меньше общаться по пустякам, как они любили. Каждодневные вопросы: «Как дела? Что делаешь? Поел? Где был? » или ещё что-то из этого никогда мне не нравились. Вы скажете, что это забота. Чушь, скажу я. Просто очередная форма контроля. Мне нравится общаться, когда действительности есть, что рассказать, а не звонок ради звонка, по-моему, это глупо. Но в той ссоре мое терпение было на исходе. Мне клевали мозг нотациями и нравоучениями, а я искал поддержку. Поэтому я просто положил телефон, как раз во время тирады о том, какой я эгоист, и думаю только о себе. По сей день наше общение оставляет желать лучшего, но зато теперь никаких бессмысленных звонков.  

Ещё через пару дней я вернулся на студию. Конечно, продюсер рвал и метал. Графики сбиты, альбом не пишется, деньги теряются. Я хотел послать его, но вспомнил, что наш контракт скоро заканчивается, поэтому было решено выдоить все из этой конторы. Мы вернулись к репетициям. Пальцы все ещё плохо слушались меня, но постепенно я смог снова выдавать крутое соло, а мой голос стал таким же твёрдым, как и раньше. Шло время, душа болела так же, но чуть приглушённее. Я полностью ушёл в музыку, отдал ей всего себя, и награда последовала быстро. Мы закончили новый альбом, дальше начались презентации, концерты, туры и толпы фанатов. Кто бы мог подумать, что «Ненасытные бесы» станут такими популярными. За все время тура я не посмотрел ни на одну девушку. Они крутились толпами, но мне были не интересны. Казалось, что это просто массовка, и она испарится через секунду.  

Вернувшись домой, мы закончили работать с этой студией, хоть ее продюсер и уговаривал нас подписать новый контракт. Но мы все понимали, что нужен перерыв. Да и поскольку такое огромное количество народа знало о нас, мы решили в дальнейшем обойтись своими силами. Где-то на полгода мы взяли отпуск. Митч полностью посвятил себя заботе о малышке Катрин. Джо решил заняться своей личной жизнью, за это время нашёл девушку и зачем-то поступил в университет. А Олли продолжал тусить и тратить кучу денег. Кстати про деньги. С последнего тура их было так много, что казалось, до конца жизни хватит. Правда, Олли сумел доказать обратное. Он накупил столько ненужного барахла, что даже просил занять ему до следующего заработка. Вот что значит жить на полную катушку.  

А я съездил отдохнуть к океану, учился покорять волны на доске, да и просто наслаждался тёплыми вечерами в компании бутылки. Где-то месяц меня не было, я вернулся загоревший, отдохнувший и немного разобравшийся в себе. Спустя еще несколько дней я встретил девушку. Мы вместе проводили время, я дарил ей подарки, а она мне – надежду на счастливое будущее. Но это было не то. Она не вызывала у меня тех же чувств и эмоций. Будто тогда я попробовал что-то настоящее, а теперь безуспешно ищу замену. Но все равно я оставался с ней. Может, чтобы не чувствовать себя одиноко, а может, просто ради интереса, но в итоге я решил, что буду с ней. Ох, как же я ошибался.  

Угадайте, кто ворвался в мою жизнь? Правильно – Гвен. Мы встретились абсолютно случайно где-то в парке. Изначально она меня не заметила, да и я хотел просто пройти мимо, но одна из фанаток узнала меня, чем и привлекла ее внимание. Закончив делать фото и оставлять автограф, я собирался быстро пойти прочь, но, обернувшись, столкнулся с Гвен. Она смотрела на меня таким странным взглядом, словно хотела и обнять, и ударить одновременно. Мы стояли молча где-то минуту и смотрели в глаза друг другу, а затем она сказала: «Привет». А после этого мне прилетела ее ладонь прямо по щеке. То, что я был обескуражен, даже говорить не стоит, но я не злился, я знал, что заслуживаю это. Затем был еще один удар, а за ним и третий. Зато после этого мы сделали шаг на встречу друг другу и слились в долгих и крепких объятиях. Я вдыхал запах ее волос, он был точно такой же, как и при нашей последней встрече, а она, вцепившись в меня как можно сильнее, заплакала. Когда же мы расцепились, ее глаза были красные, а тушь потекла по щекам, но она выглядела так нежно и невероятно, что я снова прижал ее к себе. Вот оно, то, что мне нужно. Я не хотел отпускать ее, хотел, чтобы время остановилось, и мы навсегда остались в таком положении с этими же эмоциями. Лишь минут через пять мы смогли оторваться друг от друга. Мы говорили, долго, так долго, что уже стемнело, но мне было плевать. Она рассказала, что встретила парня, но не знает, что чувствует к нему. А я не стал говорить про свою новую пассию. Рассказал про последний месяц своей жизни. Мы решили встретиться завтра и продолжить наш разговор. В этот же вечер я порвал отношения с новой девушкой. Испытываю ли я за это чувство вины? Нет, ни капли. Она привлекательная, милая, умная, но это было не то. Ровным счётом я ничего к ней не испытывал. И, если честно, то и она не стала спрашивать отчего так, просто приняла, как есть. Возможно, она поняла, что быть девушкой рок-звезды – не самая лучшая идея.  

Как бы то ни было, мы с Гвен снова стали общаться. Сначала просто как друзья, но затем это переросло во что-то большее. Хотя, по правде говоря, я чувствовал некий барьер между нами. Трудно было сказать, откуда бралось это ощущение, ведь наши отношения стали как будто даже лучше. Но при встрече или перед тем, как мы ложились в постель, я чувствовал какую-то недосказанность и другие эмоции с ее стороны. То, что раньше было забавой и давало возможность наслаждаться друг другом, сейчас чувствовалось, как просто необходимость в интиме. Ее необходимость. Медленно, но верно я понимал, что она не собиралась строить со мной свою жизнь и планы. Я стал инструментом и целью для мести. Она не упускала возможности сказать какую-нибудь едкую фразу или заставить меня почувствовать себя слабым. Но, честно признаться, даже если мозгами я доходил до понимания происходящего, то все равно пытался заглушить эти ощущения и обманом убедить себя, что все хорошо. Она руководила моей жизнью, и я делал вид, что счастлив. Закатывал сцены ревности, когда она говорила о том, другом парне, считал, что своей музыкой, деньгами и любовью смогу заполучить ее всю, без остатка. Наивные мысли влюблённого дурака. Мое чувство значимости и эго настолько поглотили мой разум, что я совсем не думал, что пришлось пережить ей после моей выходки. Я упивался тем, что якобы снова стал частью ее жизни, но в упор не видел наигранность и желание сделать мне как можно больней.  

Шло время, мы вернулись к репетициям. Олли торчал кучу денег, Митч много времени проводил с малышкой Катрин, а у Джо была любовь. Полгода пролетели незаметно, но наши фанаты требовали «мяса», и мы его дали. Нам было по двадцать одному году, а мы так зажигали. Многие группы и в сорок не могут похвастаться такими толпами фанатов и кучей денег. Но не мы. Разобравшись с клубами, концертами, рекламой и прочим мы рванули в тур. Конечно, не хотелось оставлять Гвен, но музыка была моим источником силы, и без неё я бы давно зачах. Тридцать городов за полтора месяца. Мои пальцы, голосовые связки и печень не давали мне покоя. К концу этого «бешенства» я не чувствовал своего тела. Меня будто выжали, как тряпку, обмакнули в воду и снова выжали. С парнями происходило то же самое. Но то количество денег, что мы заработали, приглушало боль и стресс. Олли расплатился с долгами, пообещав грамотнее распоряжаться деньгами. Конечно, не получилось, но это уже его дело. Джо, когда мы вернулись обратно, сделал предложение своей девушке и закатил шикарную свадьбу. Да и Митч не остался в стороне. Познакомился с одной очаровательной девушкой, и вроде бы можно было понять, что фанатки хотят от музыкантов, но только не она. Ее не смутило, что у Митча есть дочка и что они живут в разных городах. Поэтому они начали кататься друг к другу. Да и после тура мы надолго засели на студии, готовя новый альбом и ещё несколько произведений. А что до меня, то я по возвращению решил первым делом позвонить Гвен.  

И знаете что? Ее месть увенчалась успехом. Она сошлась с тем парнем и попросила не мешать их отношениям. Что я чувствовал? Что хочу разбить голову битой этому ублюдку. Но что-то внутри, не знаю, как назвать, внутренний голос или чувство вины, остановили меня. Да, я очень злился, но в первую очередь на себя. Она сказала, что мы можем продолжать общаться, но уже по-другому, и что как раньше уже не будет. Я долго не мог принять это условие, ведь я понимал, что лучше совсем никак, чем знать, что есть кто-то другой, кто делает ее счастливой. Но в то же время и лишаться такого человека, который знает меня, как свои пять пальцев, мне не хотелось. В итоге мы сошлись, что стоит попробовать быть друзьями. Наивные ошибки, на которых я учился. Знаете, ещё в том возрасте я понял, что госпожа удача – обыкновенная шлюха, а у меня закончились деньги. Я профукал единственного человека, который реально понимал меня, и с которым я хотел провести всю свою жизнь.  

Шли годы, мы с Гвен общались все меньше и меньше. Порой выходило так, что мы могли не общаться и по полгода. У меня было ещё несколько серьёзных отношений, но все они разбивались из-за какой-то глупости. И нет, это не были фанатки моей музыки, это были обычные девушки. Но ни к одной из них я не чувствовал то, что заставляло мое сердце стучать так бешено, как это было с Гвен. Ни из-за одной из них я не не спал ночами, не бухал, мне не хотелось лишний раз сорваться с места и приехать к ним, и ни для одной я не сочинил ни единой песни. Влюбленность, конечно, была, но чтобы поддерживать огонь, одного розжига мало.  

С группой все проходило отлично. За столько времени мы выпустили ещё пару альбомов, съездили в несколько туров и дали целую кучу концертов. Конечно, не без конфузов. В одном клубе Олли не поделил что-то с одним парнем. Завязалась массовая драка, и в итоге мы оказались в полиции. Нас продержали там всю ночь, и это было отвратительно. С тех пор мы стали более осмотрительны. Но, конечно же, не Олли.  

Последний наш концерт проходил на огромном стадионе, где собралось около восьмидесяти тысяч человек. Это было незабываемо! Помните, я говорил про наш первый концерт в клубе «Рагнорок»? Так вот, по сравнению с этим, то был просто детский утренник. Но после всего пережитого нам нужен был отдых. В принципе, мы и сейчас в нем, хоть он и затянулся. Дочка Митча уже пошла в школу, а его жена, та девушка, про которую я рассказывал, стала нашим менеджером, из-за чего спрос на наше творчество вырос в несколько раз. У Джо тоже появилось двое детишек, а он сам закончил университет, что-то связанное с программированием. До сих пор не понимаю, зачем ему это, ведь денег у нас у каждого куча, ещё внукам хватит. Но, конечно, дело его. А Олли все такой же. Его частенько можно найти в казино или на ставках. Я давно понял, что его девиз – «живем один раз».  

А что же до меня, то до сих пор занимаюсь самокопанием вперемешку с самобичеванием и с дальнейшим самолинчиванием и принижением своих достижений. До сих пор пытаюсь понять, что такое хорошо, и где плохо, когда чёрное становится белым, а белое разливается акварелью на асфальте. Я привык видеть свою жизнь как маджонг на костях, и у меня не сходятся пары. В общем, мои мысли обо мне, моем прошлом и будущем и непонятных вещах, которые движут человеческую сущность.  

Ах да, чуть не забыл. Гвен, моя милая Гвен. В начале сентября она погибла. Мне позвонила ее подруга, очень долго решалась, как это сказать. Несчастный случай. Она и ее парень поехали отдыхать в пустыню и там попали в песчаную бурю. Печальная и страшная смерть. Я горевал очень долго. Мне не хотелось жить, не хотелось в это верить и хотелось как-нибудь все исправить. Естественно, от горя пришёл и алкоголь, а там и проблемы со здоровьем. Я столько не успел ей сказать и столько для неё сделать. Она была моим маятником в мире, полном тьмы, а я умудрился все уничтожить, и теперь мой корабль жизни пытается плыть наугад. Наверное, глупо цепляться за такое далекое прошлое, но мне все время кажется, что я мог все исправить, но не увидел какую-то маленькую деталь. Как же мне ее не хватает.  

– Как вы считаете, я правильно поступил, что пришёл сюда и рассказал вам все это?  

– Конечно, Сэм, – голос психолога звучал максимально спокойно. Он все время что-то записывал во время моего монолога, и периодически в его взгляде читалось удивление, осуждение и некая доля невозмутимости. – Но у нас с вами много работы. Придётся провести кое-какие тесты, говорить о тех вещах, которые вам неприятны, но я уверен, что вы справитесь. У вас действительно серьёзные проблемы, с которыми нужно бороться. Предлагаю встретиться в пятницу и продолжить с этого места.  

После этих слов он поднялся, открыл дверь и жестом пригласил покинуть его кабинет. Немного помявшись, я встал с кресла, мы пожали друг другу руки и разошлись. Не знаю, почему все так настаивали, чтобы я пошел к психологу. Как по мне, он содрал с меня кучу денег, а в итоге ничего и не сказал. Но, может, это все мне и не помогло сейчас, но, рассказав ему эту историю, я, возможно, стал чувствовать себя получше. На улице лил сильный дождь, а я шёл практически его не замечая, все мои мысли были о рассказанном. Обо мне, о Гвен и ребятах.  

Отвечая самому себе на свой первый поставленный вопрос, я выбрал идею. Конкретно с группой. Это то, что дало мне возможность жить и радоваться этой жизни. Все мои лучшие друзья оказались также заинтересованы в этом, и наше желание перевернуть весь мир и создать что-то свое дало свои плоды. Конечно, я немного наврал психологу. Группа не собиралась вместе уже около года, и я не знаю, это наш закат или наоборот – возможность воскреснуть, будто птица феникс. Но я верю, что наше будущее все так же связанно друг с другом.  

С другой стороны, мои тараканы, которые все-таки победили. Как бы я ни пытался выстроить новые отношения или заглушить старые, у меня это не выходит. И не поймите неправильно, я учился на своем опыте и выкладывал всего себя, чтобы остаться с кем-то из последующих девушек после Гвен. Но у меня не вышло. Им тяжело приходилось с человеком, погруженным в себя, в свое творчество и живущим грезами. Для некоторых я остался рок-звездой, способной на отчаянные поступки, но не способной любить. Для других же – любящим семьянином, который застрял где-то в далеком прошлом и не может выбраться из того рокового бара. Думаю, что когда-нибудь я разберусь в себе и смогу пойти по примеру моих друзей – заведу настоящую семью, но сейчас меня накрывают волны горя и печали. До сих пор не могу поверить, что такое могло произойти. Я жалею о том, что совершил много лет назад, и я надеюсь, что она простила меня, пусть даже я не простил себя.