Мышца

МЫШЦА  

Руки, тонкие, нежные, разорвали мне рот.  

Больно очень, кровь фонтаном идёт.  

Так же резко вырвана гортань.  

Я не плачу, но взглядом ищу алтарь.  

Кровь медленно стекает из страшных ран  

В мой грот родной.  

Чую, сейчас заиграет орган.  

В моей пещерке водичка по лодыжку,  

Но в воздухе сыро, что не зажечь спичку.  

К сожалению, раны раскрывались, как цветы округи всей,  

А кровь заполняла пространство быстрей и быстрей.  

Там из убранства только колыбель.  

Она стоит, милая родная.  

Скоро ребёнок там захлебнётся, мама!  

Он не выйдет из грота, не увидит ясный свет.  

Мы не увидим его свершенья на заголовках газет.  

А всё из-за рта, полного любви к тебе.  

Из него валились только комплименты,  

Клянусь на смертном одре!  

Зачем ты ушла, оставляя след из крови,  

Разодрав мышцы в моём горле.  

Я мог любить тебя очень долго, больше, чем длинна реки Волга.  

Мышца рвётся от напряженья,  

Я прохожу процесс броженья,  

Я взгляну в своё отраженье.  

Захлебнусь в слезах в своём откровенье.  

Какое счастье! Ты вернулась снова!  

Что кричишь, я вёл себя неплохо.  

Теперь мурчишь? Что за перепады?  

Верни быстрее мышцы!  

Ребёнку сжало миокарды.  

Кровь слишком тяжела для его хрупкого тела.  

Он почти захлебнулся, надо что-то делать!  

Но ты наносишь удар, подлый нежданный,  

Не заткнув дыру в моём горле.  

Он был S-образный.  

Распорола мне брюхо, он что?  

Нежеланный?  

Я, как пьяный, смотрю, как ребёнок тонет.  

Мне страшно, он от боли стонет.  

Мышца рвётся от напряженья,  

Я прохожу процесс броженья,  

Я взгляну в своё отраженье,  

Захлебнусь в слезах в своём отраженье.  

Я помню тот день, как показал ребёнка.  

Я привёл тебя в свой грот, грань была тонкой.  

Ты отреагировала нормально.  

Всё было хорошо.  

Чувства как? Стобально!  

В гроте было много Н2О, мне жилось очень легко.  

Каждый день приносил радость, вдохновенье.  

Но я почувствовал это дуновенье.  

Мы наносили друг другу маленькие ранки.  

Мы лечили их,  

Они были размером с кошкины царапки.  

Я не думал ничего плохого, хотел жить так долго.  

Ведь, несмотря на царапки, мы гуляли много.  

Шло время, всё было классно,  

Я любил тебя, ты с ребёнком общалась часто.  

Но раны становились всё глубже.  

Лечить становилось сложнее.  

Первые капли крови выступили на шее.  

Я же видел предпосылки, я мог угадать.  

Мы ускользали друг у друга,  

Но тогда мне было наплевать…  

Мышца рвётся от напряженья,  

Я прохожу процесс броженья,  

Я взгляну в своё отраженье.  

Захлебнусь в слезах в своём откровенье.  

А сейчас, наблюдая за кровавой баней, за лианами кишок,  

Хочется рыдать навзрыд.  

Моё сердце – порошок.  

Не ты его распылила, не ты.  

Мы – виновники этой фигни.  

Но я не хочу терять ребёнка, он слишком дорог мне.  

Я слишком слаб, чтобы раны зашить.  

Я поднял младенца на руки.  

Поможет? Не смеши.  

Только отсрочит время его жестокой смерти.  

Но у меня желание побыть с ним вместе.  

Младенец лёгок, словно пушинка.  

Начинает вонять, будто ведьмачья крушинка.  

Ещё чуть-чуть и слёзы польются.  

В горло накатила горчинка.  

Вода заменит кровь, и станет всё, как прежде.  

Кровь или вода?  

Конечно, вода!  

Я выбираю воду!  

Но слишком поздно.  

Красный перемешался с синем.  

Теперь он холодный, как иней…  

Мышца рвётся от напряженья,  

Я прохожу процесс броженья,  

Я взгляну в своё отраженье.  

Захлебнусь в слезах в своём откровенье.  

Гемоглобин один вокруг.  

Я плыву вверх на сушу.  

Ситуация печальней Ирины Круг.  

Я будто моюсь под кровавым душем.  

Держу безжизненную тушу.  

И всё плыву, плыву.  

Надежда не пропала ещё,  

Она умирает последней.  

Но думается мне, что это бредни.  

Наконец-то. Берег!  

Я выползаю через бурю истерик.  

Полились слёзы, да поздно.  

Дитя погибло и не воскреснет.  

Хрупкое тело сломано до основанья.  

Зря я не слушал чуйки своей нареканья.  

Я сломан и разбит, как мужик под «Кровостока» бит.  

Иду по суше, ищу её.  

Её хочу увидеть перед смертью уже второй по счёту…  

Какой смысл жить, если не отдаёшь себе отчёту.  

Я увидел. Она так прекрасна.  

Хочу рот открыть, а он разодран  

И кровь течёт.  

Я от реальности совсем оторван.  

Она на меня даже не смотрит.  

Вот тварь! Ненавижу просто!  

Хочу кричать, а глотки нет.  

Она сказала: «Так, обед».  

И вправду, уже двенадцать.  

Она свалила, наступив мне на палец.  

Какая разница?  

Всё равно на суше багрянец.  

Всё, её снова нет.  

И стало ясно!  

Её ребёнок для меня тайной остался…  

Мышца разоралась от напряженья,  

Я закончил процесс броженья,  

Давно нет отраженья,  

Захлебнувшись в слезах,  

Я написал своё откровенье…  

Ps. hoz