ДВОЕ (Продолжение)

ОЛЕГ ВАЙНТРАУБ  

Д В О Е  

(продолжение)  

В сельской больнице раздался телефонный звонок. К аппарату подошла старшая медсестра Клава.  

– Виталина Витальевна, вас к телефону.  

– Кто?  

– Из Малиновки звонят. Там тяжелые роды.  

– Сейчас подойду. – и через минуту. – Я слушаю.  

Акушерка из маленькой деревушки Малиновка, находящейся в 30 километрах от этой сельской больницы, просила приехать. У женщины тяжелые роды, воды уже отошли, но вдруг началось кровотечение. Виталина Витальевна дала акушерке указания, что дальше делать и сказала, что сейчас выезжает, что примерно чрез полтора часа доберется к ним.  

– Клава, – обратилась она к старшей медсестре, – зови Николая, пусть готовит машину. Когда будет готов, поедем в Малиновку, а то Анастасия Петровна там одна не справится.  

Пришел заспанный Николай, молодой парень, лет двадцати пяти в комбинезоне, из под которого выглядывала тельняшка.  

– Виталина Витальевна, звали?  

– Готовь машину, сейчас поедем в Малиновку.  

– Заправиться бы надо.  

– Ты только вчера заправлялся.  

– Так мы за ночь сколько накатали.  

– Сколько в бочке там осталось?  

– Литров тридцать будет.  

– Иди, заправляйся, да побыстрее.  

Завтра же поедешь на заправку, и чтобы постоянно была у тебя полная бочка в запасе.  

Виталина Витальевна строго относилась к этому неторопливому и толковому парню, и очень ценила его. Он был не только водителем и медбратом при необходимости, но и часто выполнял функции завхоза, которые легли теперь на плечи молодого доктора. После ухода на пенсию старого доктора, прослужившего в этой больнице более тридцати лет, завхозы в больнице никак не держались. На работу шли сюда местные мужики, которых выгонять приходилось за пьянку или воровство каждых полгода. Старый доктор как-то с ними справлялся, а ей это никак не удавалось. С остальным она успешно справлялась. Вот скоро будет уже два года, как она здесь. За год работы с Никонором Ивановичем она многому у него научилась. Назначили ее в эту больницу на должность терапевта, а последний год приходилось быть буквально всем: и окулистом, и невропатологом, и акушер-гинекологом, и даже венерологом. Только сложных хирургических больных она отправляла в район. Райздрав уже полгода обещал прислать хирурга и инфекциониста, но дальше обещаний дело не шло. Ей одной приходилось справляться не только с этой больницей, но и обслуживать еще пять мелких деревушек в округе на расстоянии до 50 километров. Да еще по этим дорогам, которые в России дорогами никогда и не были, а были только направлениями.  

Вошел Николай.  

– Ну, что, поехали?  

– Поехали, Коля, поехали. А ты, Клава, в дежурке не отходи от рации. Возможно, придется вызывать скорую из района.  

Через несколько минут потрепанный, но еще крепкий зеленый уазик на борту с красным крестом катил по проселочной грунтовой дороге в сторону Малиновки. Виталина Витальевна сидела рядом с водителем на пассажирском месте и смотрела на дорогу. А дорога петляла по полям и пригоркам Среднерусской равнины. Стояла чудная пора настоящей золотой осени. Была средина октября, и в эту пору в тихий солнечный день с берез дождем сыпятся желтые листья и покрывают землю золотым ковром. Кажется, если посмотреть на землю с высоты птичьего полета, то она покажется вся покрытая золотом. Видимо, отсюда и название «золотая осень». Молодой врач уже два года жила и работала в этих местах, и все еще никак не могла налюбоваться на красоту этих мест. Несмотря на глушь, места эти были прекрасны своей дикой красотой. Она за свои не полные 30 лет успела побывать во многих местах нашей необъятной Родины, но такие красивые места она видела впервые. И, несмотря на неустроенность быта, и личной жизни, она чувствовала себя на своем месте. Ее уважали и любили и больные, и медперсонал, хотя к последним она была очень требовательна и строга.  

В это время над ними на низкой высоте пронеслась пара истребителей, нарушая первозданную тишину ревом своих двигателей. Сидящие в машине невольно проводили их взглядом. Самолеты круто ушли вверх. Через несколько секунд за ними последовала вторая пара. Доктор про себя улыбнулась. Взрослые мужики, а играют, как мальчишки в догонялки, – подумала она. Они еще несколько секунд следили за четверкой самолетов, кружащих в воздухе в какой-то только им понятной карусели. Вдруг два самолета так близко подошли друг к другу, что на земле им показалось, что они могут столкнуться. Что там произошло, с такого расстояния они увидеть не смогли, но после этого один самолет стал как-то неестественно снижаться, вращаясь вокруг своей оси, а второй как-то неуклюже следовал за ним, переваливаясь с крыла на крыло. Кажется, в авиации это называется «крутить бочки», – подумала она. Вдруг от первого самолета что-то отскочило вверх, а затем через несколько секунд вылетело кресло с пилотом, и почти сразу же открылся парашют. Парашютист стал спускаться на лес.  

– Николай, гони туда.  

– А как же роженица?  

– Подождет.  

Машина свернула с проселочной дороги и, прыгая по кочкам, понеслась по лугу в сторону леса. На опушке доктор выскочила из машины и побежала со своим неизменным чемоданчиком в сторону, где скрылся за деревьями парашютист. За ней устремился и Николай. Они минут десять бежали по лесу, петляя и выбирая дорогу между деревьями, кустами и поваленными стволами берез и елей, стараясь не потерять направление на место приземления летчика. Первым заметил парашют Николай.  

– Вон, он справа!  

Они подбежали к лежащему около огромной березы летчику. Он лежал на спине неподвижно с закрытыми глазами. На их появление он не отреагировал. Доктор наклонилась к нему, сняла защитный шлем с головы и расстегнула ремешок шлемофона. Рукой пощупала пульс на шее.  

– Живой… – с облегчением вздохнула она.  

– Посмотрите, нога то как. – обратил ее внимание Николай.  

Только теперь она увидела, что левая нога в летном ботинке как-то неестественно вывернута. Понятно, перелом голени, констатировала она, – а что еще?  

– Николай, вернись за носилками и по рации скажи Клаве, чтобы она позвонила в милицию, что летчика нашли, он травмирован, и мы его везем к себе в больницу. Пусть сообщат в воинскую часть.  

Пока Николай ходил за носилками, она приступила к более детальному осмотру пострадавшего. Мужчина был без сознания. Она достала из своего чемоданчика пузырек с нашатырным спиртом и поднесла к носу лежащего. Он сморщился, чихнул и открыл глаза. Она склонилась над ним. Перед его глазами, как сквозь туман, появилось женское лицо с до боли знакомыми чертами. Ему вначале показалось, что у него начались галлюцинации на почве пережитого, или, что он уже умер и в раю и видит родное лицо.  

– Как вы себя чувствуете?  

Он вдруг услышал еще и знакомый голос. И тут до него дошло.  

– Вит-Виточка, это ты? … – прошептал он. – моя Виточка…  

Уже 15 лет никто ее так не называл. Звук его голоса словно открыл ей глаза.  

– Виталий! Ты? Господи, неужели это ты? Милый мой, как же тебя так угораздило? Неужели я нашла тебя? Как себя чувствуешь? Поднять голову можешь? Где самая сильная боль?  

Он попытался приподнять голову, но из-за сильной боли в спине чуть не потерял сознание.  

Спина…, – прошептал еле слышно он, – нога не так, спина болит.  

Она причитая, и стоя на коленях, наклонилась над ним и стала целовать его в губы, щеки глаза.  

– Виталик, мой милый, все будет хорошо, я сейчас заберу тебя к себе в больницу и там мы тебе поможем. Обязательно поможем, поставим тебя на ноги. Обязательно…  

Подошедший с носилками Николай был поражен увиденной картиной. Никогда он не видел, чтобы его строгая начальница так себя вела с больными. Он ничего не сказал, а только рядом положил носилки. С огромным трудом они поместили летчика на носилки.  

– Найди или вырежи пару прямых палок, – приказала она Николаю.  

Тот с помощью ножа, взятого у летчика, срезал рядом растущую березку, и ствол очистил от веток. За это время доктор разрезала штанину на левой ноге летчика и осмотрела место перелома. Перелом был закрытым сантиметрах в пятнадцати ниже колена. В месте удара была большая гематома. С помощью Николая они аккуратно уложили больную ногу, поверх штанины приложили палки и плотно примотали сверху их бинтами. Теперь место перелома стало неподвижным, и пострадавшего можно было транспортировать. Надрываясь, потащили носилки к машине. Нести было очень трудно, Виталий весил добрых 100 килограмм во всем летном обмундировании. Несколько раз им пришлось останавливаться для отдыха и класть носилки на землю. В машине всю дорогу до больницы доктор сидела рядом с больным в салоне уазика и держала его за руку. Они почти не разговаривали. Она видела, какую боль ему доставляет тряска автомобиля на ухабах проселочной дроги, но он стойко переносил это испытание. В больнице две санитарки и медсестра помогли им перенести больного в перевязочную. Там его раздели, и доктор наложила шину и гипс на больную ногу.  

– Клава, возьми кого-нибудь и поставьте спецкойку в мою комнату.  

Это распоряжение доктора удивило старшую медсестру, хотя она знала, что мест свободных в палатах нет, это понятно, и не класть же летчика в коридоре, но чтобы помесить его в своей комнате… Она ничего не сказала и пошла выполнять распоряжение. С Николаем они принесли койку, специально оборудованную для больных с травмами позвоночника, в крайнюю палату, в которой теперь жила Виталина Витальевна. Помещение было небольшим, но еще одна койка там поместилась. В палате стояла ее койка, письменный стол, небольшой видавший виды книжный шкаф, служивший теперь новой хозяйке шифоньером, и прикроватная тумбочка. Новую койку поставили с другой стороны стола. Общими усилиями больного поместили на эту койку. Все вышли, наконец, оставив летчика с Виталиной наедине. Она села на стул рядом с его кроватью и поправила ему волосы, спадавшие на лоб. Он взял ее руку и нежно погладил.  

– Вит-Вит, милая моя Виточка, как же долго я тебя не видел. Я искал тебя, но никак не мог найти.  

– Ты знаешь, кроме тебя, за все это время никто меня так не называл. Когда я услышала, как ты меня позвал, я сразу поняла что это ты. Я даже не поверила своим ушам, – а потом вдруг добавила, – хорошо захотел бы найти – нашел бы.  

– После твоего школьного выпускного вечера ты уехала в Одессу, а я уехал в училище, а вы с отцом куда-то снова перевелись, и я потерял твои следы.  

– А я тоже тебя искала. Когда мы приехали в Челябинск, я написала письмо твоим родителям с просьбой дать мне твой адрес в училище, мать, видимо, переслала мое письмо тебе, а ты сам написал мне. Я тебе писала регулярно, а ты редко отвечал, ссылаясь на занятость. А потом совсем перестал писать. Тогда тебе было не до меня. Ты увлечен был Мариной. Я же видела, как ты, танцуя со мной, глаз с нее не спускал.  

– Да, это была самая большая ошибка в моей жизни.  

– Я слышала, что потом ты даже женился на ней. Ну, и как вы с ней живете?  

– Мы разошлись…  

– Прости, я не знала. Развод, конечно, произошел не по твоей вине. Я слишком хорошо знаю тебя, вернее знала, чтобы предположить, что это была твоя инициатива.  

– Как раз наоборот. Виновником оказался я, а на развод, естественно, подала она.  

– И что же ты такого натворил?  

(продолжение следует)