Музыка в моей голове.

В 2008 году, я окончил Вяземский университет путей сообщения. Специализация – машинист локомотива, широкого профиля.  

Я имел допуск к управлению самых последних, навороченных локомотивов. И это были уже не те паровые машины, которым требовалось тонны угля, чтобы добраться до какого-нибудь населённого пункта.  

Современная махина, напичканная электроникой, где человек – это лишь контролёр, мелкий посредник, прихвостень металлического атланта. Таким вот человеком был я – Ярослав Баргузинский!  

Круглый отличник, дипломированный и премированный, лучший на курсе, да и что греха таить – лучший, за всю историю существования Вяземского университета путей сообщения!  

Я грезил электровозами, меня манила дальняя дорога и окружающие виды, новые города, люди… Но в 2008 году, как снег на голову, с конвейера сходит новейший электровоз ЭП2К. Машина серьёзная, совершено мне неподвластная, по последнему слову техники. Надо было срочно идти на повышение квалификации, но увы, жизненные передряги внесли весомую лепту и я упустил момент.  

Перебивался кое-как, работая то грузчиком, то слесарем, то мойщиком машин. Денег едва хваталась.  

Как-то возвращался с очередной шабашки. Прохожу мимо какого-то столба и вижу объявление висит. Интересно мне стало, дай думаю, подойду, почитаю. А там чёрным по белому: « В ансамбль требуется дирижёр на пол ставки. Зарплата равняется – 2 «восьмушки» ноты Соль первой октавы, умножаем на 2 восьмые Си первой октавы, умножаем на количество белых клавиш самого большого рояль в мире — «Stolëmowi Klawér» — созданого Даниэлем Чапевским в 2010 году в честь 200-летия со дня рождения Фредерика Шопена и умножаем на «Времена года» Вивальди =??? »  

Вроде ерунда какая-то. Но ещё со школьных времён я помнил, что белых клавиш в фортепьяно 52, а времён года у Вивальди всего четыре, впрочем как и у самой природы, плюс дважды две восьмые. Даже примерно, сумма складывается довольно внушительная и это только полставки. А если целый рабочий день!  

Какие нахрен электровозы, руки в мазуте, новые города и какие-то незнакомые мне люди…  

Я уже представляю себя на сцене.  

‘’На мне фрак, белая рубашка, бабочка, брюки-стрелка. По моему взмаху первыми вступили в бой струнные смычковые (скрипка, альт, виолончель, контрабас), следом: медные духовые (труба, тромбон, валторна, туба) Ударные (большой и малый барабан, бубен, литавры, треугольник, челеста, ксилофон, тарелки, кастаньеты, колокола, колокольчики), арфа и рояль на подтанцовке.  

Я неистовый, хочу большего!  

Контрабас жарит по чёрному, альт сошёл с ума, скрипки выворачивают нутро, тромбон валит здоровенного быка с копыт. Зрители в трансе. Седовласый гражданин из первого ряда, вскакивает со своего места, у него приступ эйфории, в порыве он аплодирует и ломает себе два больших пальца….  

После выступления я прохожу к кассе, мне отсчитывают премиальные, я кланяюсь, накидываю плащ покроя французского кутюрье, сажусь в мерседес последней модели и удаляюсь в Англетер, на банкет…’’  

Я набираю номер в объявлении и с нетерпением считаю гудки:  

– Алло! -  

На другом конце провода, человек по всей видимости, далёкий от нот. Мы немного поговорили, он спросил меня, готов ли я завтра вылететь в Швецию и дать первый концерт: вальс «На прекрасном голубом Дунае» Штрауса-сына?  

Связь была не очень хорошая и я услышал только про сына страуса и про какой-то вальс в Дубае. Я не задумываясь согласился благо, виза и загранпаспорт были при мне.  

На том и порешили – завтра я должен был явиться в назначенный час, по адресу и убыть с ансамблем в аэропорт.  

На утро я явился к зданию на Малой Морской. Там уже собрались какие-то люди, скорее всего музыканты. Они смотрели на меня с неким восхищением и уважением. Уже потом я узнал, что они ожидали престарелого маэстро, а появился я – молодой, перспективный, приветливый. Все подумали, что я-гений, баловень судьбы. А я думал, сколько мне заплатят за концерт?  

– Где же ваша палочка, друг мой? – спросил меня какой-то гражданин с беретом на голове.  

Сам я служил в армии, во внутренних войсках. На человеке был явно краповый берет, только носил он его совсем уж по дембельски.  

– А ты в какой части служил, браток? – спросил я его в свою очередь.  

– В части??  

– Я служил и служу, в филармонии имени Людвига ван Бетховена! -  

– А на краповый в каком году сдал? – не уминался я.  

– На какой краповый?  

– Я играю на тубе!  

– Экзамены сдал в 2012 году -  

Я был восхищён этим человеком. Краповик играет в оркестре. Как он вообще на это пошёл? Я знал нескольких краповиков, они были совсем отмороженные. Наверное он много туб сломал за свою карьеру.  

Краповик снова спросил меня про палочку, а я ответил ему, что попросту забыл её дома, на что он, округлил свои глаза и наконец отстал от меня.  

Потом ко мне подошёл организатор тура и мы обговорили с ним условия договора. Он предупредил меня, что графики сжатые и репетиция попросту не предусмотрена. Я уверил его, что волноваться не стоит, что произведение я знаю наизусть. В конце концов – я профессионал!  

Мы быстро подписали документы и стали грузиться в автобус.  

До Швеции долетели без проблем. В полёте я угощался шампанским, вином, пивом… В какой-то момент, я стал обучать нотной грамоте нашего флейтиста, Бориса Тульского. Он смотрел на меня с недоумением, а я говорил ему, что в музыке главное, это скрипичный ключ!  

Я на сцене, за моей спиной куча зрителей – люди богемы, аристократы в 12 колене, весь городской бомонд. Они притихли, они ждут действия. Мои музыканты тоже стихли и уставились на ноты. До третьего звонка остались считанные минуты. Я расслаблен, палочка в моих руках как влитая.  

Третий звонок.  

Тишина.  

Я поднимаю палочку и как умалишенный взмахиваю ей. На моём лице мина завоевателя, вершителя судеб. Я махаю ей снова и снова. Какого-то хрена вступает флейта, за ней арфа и тромбон, скрипки рвутся в бой, и сталкиваются с контрабасом.  

Барабаны, бубны, литавры – на сцене твориться вакханалия!  

Это уже не вальс, это скрипучие врата ада!  

Зрители в шоке, музыканты в панике, я в ударе – машу палкой, словно рубщик мяса.  

Через час всё было кончено!  

Я взмок, будто пробежал марафон, музыканты и зрители молчали. Я повернулся к залу лицом и чинно поклонился чуть ли не до пола.  

Мой звёздный час пробил!  

Где-же аплодисменты?  

С той поры прошло уже три года.  

Я прошёл подготовительные курсы и вовсю бороздил необъятные Российские просторы на своём любимом ЭП2К.  

Что до музыки – она была в моей голове: струнные смычковые (скрипка, альт, виолончель, контрабас), следом: медные духовые (труба, тромбон, валторна, туба) Ударные (большой и малый барабан, бубен, литавры, треугольник, челеста, ксилофон, тарелки, кастаньеты, колокола, колокольчики), арфа и рояль на подтанцовке….  

– Маэстро, музыку! -