страдания (весело, оживленно)

Моё понимание мира не содержит в себе подвоха:  

лучше сдохнуть в борьбе,  

чем покориться судьбе.  

Да, мой лирический герой, к сожалению, сдох,  

и лирическая героиня сдохла.  

Так что теперь придётся рассказывать о себе.  

Ты и я – нихуя, я тебе намекаю почти с первой встречи.  

Нихуя и не вышло. Пришло время раны залечивать.  

Почти год прошёл, вот я опять в этом городе,  

где в нашей любви ещё было что-то человеческое.  

Я здесь только чтобы полежать в нашей постели  

на самом деле.  

В отеле спрашивают о цели  

визита, а я не знаю, что им отвечать:  

“честно, я здесь, чтобы порыдать";  

“моя цель – это не ваш грёбаный город, моя цель – это ваша кровать";  

“я здесь, чтоб разобраться с моими демонами, заебали уже орать".  

Я представлю всех своих демонов в ранжированном порядке,  

подготовлю презентацию в Power Point о том, насколько они гадкие,  

с всратыми эффектами, в оформлении использую какой-нибудь яркий цвет,  

в пояснение к слайдам – спонтанный бред  

в духе: "этот демон вполне безопасен, с ним можно справиться за пару лет,  

а вот с этим – никак нет".  

Хоть мы разные, но мы друг друга стоили, и это уже немало.  

Ты до хрипоты объясняешь всем свою точку зрения,  

я блокирую без сожаления и объяснения,  

чтобы не перейти на личности и никому не набить ебало  

(и такое не раз бывало),  

и всё, что я знаю:  

я не хочу,  

быть человеком, который думает: "за семинар, как после десяти лет брака сохранить в отношениях секс, я точно уж заплачу",  

регулярно ходит к врачу  

по поводу каждой болячки, заранее понимает, что ему не по плечу,  

милосерден, любит детей и взрослых, и если злится, то только чуть-чуть,  

тем, кто слушает подкасты про то, как вести подкасты,  

тем, кто в литературных музеях рассказывает не о травмах и чувствах, а о перьях, печатных машинках и их роли для культуры.  

Говорят, А. С. Пушкин крутится в гробу от современной литературы,  

Я надеюсь, быстро, вырабатывая энергию для государства.  

Вы блять просто ещё не знаете, что я такое.  

Я против всего хорошего, за всё плохое.  

Оставьте меня в покое.  

Извините меня, я вас всех ненавижу и  

наверное я пойду. У меня вся рука в крови  

и болит, но я все равно курю на ветру без перчаток -  

сладок боли любой отпечаток.  

А пока, стараясь не потерять лица,  

я под Abba – "Happy New Year" в гостинице рыдаю четыре часа,  

жду смиренно, когда в моей жизни наступит белая полоса.  

От моего регулярного плача соседи, ругаясь, звонят в полицию.  

А у меня даже есть костюм чисто для рыданий, и это уже традиция;  

и если уж начал, так сложно остановиться.  

Это блять какое-то мракобесие,  

но в целом весело.  

Моё лицо можно описать как слёзное месиво.  

Я рыдаю на важных рабочих встречах, не сочтите меня подлецом.  

Когда я договором вытираю своё заплаканное лицо,  

контрагенты настороженно спрашивают: "Ну, вы это не всерьёз? ".  

Я рыдаю на улице, в номере, в транспорте и в местах, специально отведённых для слёз.  

Мимо меня проходит какая-то женщина, плачущего ребёнка несёт на руках,  

говорит ему: – Ах,  

ты видишь, вокруг тебя столько людей, и никто из них не плачет!  

В этот мент я тоже синхронно начинаю реветь,  

я – хуёвый пример, значит.  

Всё, пиздец, воспитательный крах.  

Авторитет матери снижается в детских глазах.  

В целом очевидно, что я лошара:  

или как ещё можно так напиться вина, что уехать в Шушары  

вместо станции Площадь Александра Невского 2 (эта рифма уебищна, за нее разрешаю  

прописать леща мне),  

а после выйти на улицу и начать скандировать песни группы  

“4 позиции Бруно", в основном мою любимую песню про трупы,  

но столкнуться с неодобрением и быстро смотаться, исполнившись страха.  

И если нас согреет только любовь, то я замёрзну нахуй.  

Я не представляю, как быть: на деле  

я в два раза меньше своей потери.  

Опускается вечер, я лежу в нашей бывшей постели.  

Так отлично спится, так что больше не i love you.  

Теперь я что угодно выдержу и поборю.  

Теперь можно сказать: "я бронированный, мне похую".