Будни гордой хозяйки большого дома

В просторной уютной спальне шторы были плотно задернуты. В большом лесном доме снова воцарилась тишина. Только за окном можно было услышать, как завывал ветер и стаи птиц, хлопая крыльями, устремлялись ввысь. На мягкой подстилке, свернувшись клубком и укрыв хвостом розовый носик, посапывала белая пушистая кошка, а на огромной кровати, разметав русые локоны по подушке, лежала женщина. Что-то возвышенное было в ее чертах лица, в нежных плечах и ключицах, скрытых под складками одеяла, в ее приоткрытых губах и черных, густых ресницах.  

Близился полдень, но хозяйка, похоже, не собиралась вставать. Она не любила жить по расписанию. Эта женщина никогда не опаздывала и не была ленивой, отнюдь, каждый ее день был полон дел и забот. Ее лишь удручало надоедливое тиканье часов, словно напоминающих о неумолимом ходе времени. Поэтому часы в доме были только одни. Напольные, с огромным маятником и исполинским циферблатом, чем-то напоминавшие старинный саркофаг, они стояли в гостиной на первом этаже. День этой необыкновенной леди начинался лишь тогда, когда она считала нужным. Если она открывала глаза и чувствовала себя бодрой, значит, можно было приступать к работе.  

В полумраке комнаты произошло легкое шевеление. Выразительные глаза приоткрылись, и женщина, присев на край кровати, в полудреме поправила слегка запутанные волосы и, накинув шелковый халат поверх белоснежной ночной сорочки, надев мягкие тапочки, подошла к окну и резко распахнула шторы, впуская холодный свет в комнату. Кошка сонно приподнялась с подстилки и, уже привыкнув к ходу событий в этом доме, отправилась в ванную. Хозяйка дома открыла дверь, ведущую на небольшой балкон, и морозный осенний воздух принял ее в свои ледяные объятия. Суровый октябрьский ветер затрепал полы халата, но женщина не сжалась под натиском сил природы, напротив, она полностью отдалась потокам воздуха, просыпаясь окончательно.  

– La vie est belle, – прошептала она, и снова в лазури ее глаз вспыхнул яркий огонь.  

Спустя пару минут леди уже сидела в кресле на первом этаже напротив потрескивающего камина. Легкий аромат кофе распространялся по комнате, пока большая ванна наполнялась водой. В доме было две ванных комнаты, но женщину больше привлекала та, которая располагалась на первом этаже. Дверь туда находилась в гостиной, и можно было наблюдать за уровнем воды, не уходя далеко от теплого камина. Белая кошка сидела на бортике ванны и с непередаваемым удивлением наблюдала, как струя воды распадается на маленькие капельки-жемчужины.  

– Что-то в тебе есть человеческое, моя глупышка, – усмехнулась женщина и преподнесла чашку с горячим напитком к губам. Внезапно атмосферу спокойствия разорвал протяжный звон телефона. Леди поплотнее захлопнула полы халата и взяла трубку:  

– Да? – послышался ее мелодичный голос, – нет, Марины здесь нет, – она резко посерьезнела и нахмурила светлые брови. Взгляд голубых глаз мгновенно стал непривычно колючим, ледяным. – Только леди Мэри. Да, называйте меня только так. Что вам нужно? Хотите сделать заказ? Хорошо, я слушаю.  

Женщина взяла ручку, лежащую тут же, на журнальном столике, и стала торопливо делать записи.  

– Да, думаю, через неделю все будет готово. Да, я вам перезвоню. До свидания, – она положила трубку и тяжело вздохнула, – совершенно ничего не успеваю. Представь себе, Аврора, – леди обратилась к кошке, заходя в ванную и сбрасывая халат, – очередная любовная лирика. Не смотри на меня осуждающе, – она мягко улыбнулась, погружаясь в горячую воду с пеной, – я знаю, мне нравится писать подобное. Но это уже девятый заказ за неделю. Может, это была плохая идея? – взгляд женщины ненадолго замер на пламени, слабо колышущемся в аромасвече с запахом ванили, стоящей на тумбочке рядом с зеркалом. Казалось, леди снова растворилась в воспоминаниях, и ее окутала привычная таинственная атмосфера задумчивости, – в конце концов, у меня еще остался бизнес мужа для заработка. Но как же мне надоело этим заниматься. Вроде бы и замену себе нашла и мне остается лишь изредка проверять, как там идут дела. Но как же это отвратительно, сил нет, – она погрузилась в воду почти полностью, так, что над пеной показались лишь прелестные плечи, голова и крохотные пальчики на ногах, – хотелось бы мне, чтобы в этом мире пропало все, напоминающее мне о том времени.  

Ванная комната наполнялась паром, громко шумела вода и кошка, уставшая брезгливо уворачиваться от многочисленных капель, перебралась с бортика ванны на коврик рядом с дверью. Наконец, леди вернулась в гостиную, посвежевшая, пахнувшая цветами, раскрасневшаяся от горячей воды, с полотенцем на голове и в чистом халате. Внезапно она метнулась к журнальному столику, и ручка быстро-быстро заходила по листку бумаги. К леди Мэри пришло вдохновение. Пожалуй, это была единственная сила, способная отвлечь ее от дел. Женщина прекрасно понимала, что если отложить написание стихов на потом, легкомысленная птичка-вдохновение упорхнет и неизвестно когда вернется. В этом была некая нестабильность ее заработка – желание писать могло не приходить неделями, а заставлять себя творить леди терпеть не могла. Безусловно, она была своенравной и упрямой – ничто не могло отвлечь ее от работы, и она могла добиться всего, во что бы то ни стало. Но данный случай был исключением из правил.  

Так женщина сидела в уютном кресле и выводила на бумаге заветные строки, периодически пробегая вдоль них глазами и самодовольно улыбаясь. Она закончила и, удовлетворенно вздохнув, заходила по комнате, вслух читая свое творение.  

– Ну, как тебе, Аврора? – леди Мэри усмехнулась, гордая собой. Белая кошка, умиротворенно спящая у камина, сонно взглянула на женщину, похоже не придавая особого значения ее словам, – по-моему, довольно неплохо. Конечно, это лишь черновой вариант, но, я думаю, нескольких поправок будет достаточно, чтобы он стал идеальным.  

Спустя несколько минут леди переместилась на кухню. И тут же по комнате загулял миллион разных запахов. По доске быстро-быстро застучал нож, нарезая овощи, а затем отправляя их на сковородку со шкворчащим маслом. В то же время в духовке пропекалось мясо с картофелем. Леди не готовила – танцевала по кухне, напевая песни на французском. И каждая клеточка ее тела: от роскошных волос до любимого элегантного черного платья – танцевала вместе с ней. Женщина готовила по настроению. Бывали дни, когда она могла выпить лишь чашку кофе и больше ничего не есть, а иногда, чаще всего, когда вдохновение завладевало ею, она творила на кухне необыкновенные вещи. Казалось, легкое голубое пламя, теплившееся в ее душе, в это время разгоралось все больше, заставляя глаза сверкать удивительным огнем и расправляя легкие крылья за спиной. В те редкие мгновения женщина словно превращалась в свободную ласточку, мысли ее уносились далеко от земли, и все невозможное становилось реальным.  

В магазин Мэри старалась ходить редко. Ее устраивало ее одиночество, и лишние бессмысленные разговоры и удивленные взгляды были ей ни к чему. Она чувствовала себя чужой среди этих незнакомцев в серых толстовках, со скучающими безразличными взглядами, абстрагировавшимися от реальности, с наушниками, не вынимаемыми из ушей. Но хуже них могли быть только зеваки. Люди, которым было дело до всех и вся, кроме собственных пороков. Безусловно, леди льстило лишнее внимание, но все должно было быть в меру. И порой когда-то желанные восхищенные взоры и перешептывания превращались в невыносимую пытку.  

Вскоре стол был накрыт. От мяса и овощей, покоящихся на тарелке, исходил приятный аромат. Леди открыла бутыль с вином и наполнила бокал красной жидкостью.  

– Bon appétit, Aurora, – произнесла женщина, улыбнувшись и кивнув кошке, хрустящей кормом рядом со своей миской. Обед продолжался недолго – у Мэри было еще много работы. В такое время она обычно по нескольку часов сидела, закрывшись у себя в кабинете. В тихом доме был слышен лишь легкий стук клавиш на клавиатуре ноутбука – женщина писала книгу, отдавала рекомендации по ведению бизнеса и переводила статьи с французского и английского. Так незаметно пролетало несколько часов. Остальной мир мог погрузиться в темноту, а леди все так же невозмутимо печатала, сидя в комнате, озаряемой лишь тусклым белым светом монитора. Кошка тихо посапывала у нее на коленях и, казалось, что ничего вокруг не существовало. Что все города, все люди растворились, утонули в кромешной тьме ночи.  

Женщина потянулась и, словно только вернувшись в реальность, пробормотала:  

– Oh mon Dieu, Aurora! – услышав свое имя, пушистая красавица сонно приподняла голову, – уже за полночь! Что-то мы с тобой опять заработались.  

Однако сон не желал приходить к прекрасной леди. Последние несколько недель ее часто мучала бессонница, но Мэри находила в этом некоторые плюсы, считая, что так у нее будет больше свободного времени. Поэтому она, взяв в руки одну из свечей и озарив слабым золотым светом уютные коридоры одинокого дома, накинула белую шаль на плечи и спустилась на знакомую веранду. Октябрьская ночь выдалась на удивление теплой. Бледные звезды тихо смеялись в бездонной черноте неба, то потухая, то вспыхивая вновь, то затихая, то снова чуть слышно звеня и танцуя вместе с круглой, необыкновенно большой луной, покрывающей белыми полосами усыпанные листьями каменные дорожки и деревянный пол. Величественный лес слабо шумел, качая облетевшими ветвями, словно напевая свою, никому не понятную песню. Леди вдохнула запах сухих листьев и трав, витавший в воздухе и, поставив свечу на журнальный столик, вскоре вернулась к своему креслу вместе с черной, блестящей в лунном свете, гитарой. Нежная рука ударила по струнам, и ночную тишину пронзил мелодичный, мягкий голос. Однако он не выбивался из общей атмосферы, а наоборот, сливался с ней. И тихий звон звезд, и шепот леса, и легкое звучание струн – все эти звуки переплетались в одну песню, спокойную, неторопливую, заставляющую время замирать. Французские слова лились, превращаясь в мурчание и рассказывая печальную историю неразделенной любви.  

Свеча догорала, ночь близилась к концу, а прекрасные пальцы все перебирали нейлоновые струны, не желая перестать. И, казалось, что именно в эти моменты в душе леди вспыхивали и взрывались все новые и новые звезды.