Западня параллельного мира. Иронический рассказ-пародия.

Когда Афиноген оторвал свою уставшую голову от подушки и посмотрел на старые часы, висевшие на стене, он еще не знал, что через какой-то час с небольшим в его жизни произойдут большие перемены. Настолько неоправданные и бездумные, что исправить и изменить их он уже никогда не сможет.  

— Лида! Лидок! — окликнул он сестру, суетившуюся в кухне, и потянулся к банке с квашенной капустой, стоявшей у дивана. — Лидок! Лидок! Уже вечер?!  

— Вечер, вечер, — отозвалась сестра и вошла в комнату. — Вечер. Ты долго спал. Неудивительно. Пришел под утро. Грязный весь. В чужом плаще… женском, кажется. Разбудил всех. Даже кота. Песни петь собирался. И когда ты только успокоишься да за ум возьмешься?! — и, поправив на себе фартук, добавила тихо: — Неугомонный.  

Афиноген посмотрел на сестру, сделал глоток маринада из банки и улыбнулся: — Ну что еще? Ну почему вы все такие злые? Ну, пришел. Ну, спеть хотел. А плащ… Да надел первое попавшееся на себя у Мишани — у него сидели. День шахтера отмечали.  

— У Мишани? День шахтера? — задумчиво переспросила сестра и ответила сама себе. — Неделю назад вы с Мишаней уже отмечали его. И три назад тоже. Не к добру это. Этот постоянный день шахтера.  

— Да хватит уже жути наводить! Скоро перестанем отмечать его. Будем отмечать день геолога, — пообещал Афиноген. — Что там еще интересного случилось за мое отсутствие в мире? В городе? В деревне?  

— Еще? Случилось? — Лида тихо подошла к окну и отодвинула портьеру. — Снег что-то рано в этом году выпал. Начало ноября только, а все замело, как в разгар зимы. Не к добру…  

— Да ладно тебе. Выпал и выпал, — махнул головой Афиноген. — Иди лучше разогрей чего-нибудь — перекусить хочу. Да поеду. — И задумчиво прошептал, глядя в пол: — Снег. Ноябрь. День шахтера. Может, и правда не к добру?  

— Куда опять собрался на ночь глядя? Ох, Афиноген, попадешь в какую-нибудь историю. Ох, попадешь!.. — Лида развернулась и вышла из комнаты, покачивая головой в каких-то невеселых раздумьях.  

— Не попаду! Не каркай! — крикнул ей вдогонку юноша. — К Элен поеду. В Тосфилд. Договорились встретиться. Чаю попить. День шахтера отметить. — И, выглянув в окно присвистнул: — А ведь и правда намело! Ужас. Лида! — крикнул сестре. — Где мои валенки?  

— Зачем тебе валенки? — отозвалась с кухни сестра. — Одень лучше сапоги. Валенки без калош.  

— Валенки! Валенки! — прокричал в ответ Афиноген, даже не представляя, какую ошибку в данный момент допускает, ослушавшись совета сестры.  

Но сейчас его этот факт не интересовал. Впереди была встреча с любимой девушкой. Хороший ужин. И приятное времяпровождение.  

И он, перекусив и надев поданные сестрой валенки, накинув якобы женский плащ и вышел за дверь. А Лида с тоской посмотрела ему вслед, словно предчувствуя какую-то беду. И даже кот, сидевший на подоконнике, жалобно-жалобно мяукнул. От тоски за будущее.  

Выбежав на улицу, Афиноген осмотрелся и даже немного удивился: в столь раннее время — всего-то девять вечера — в поселке не видно ни единой души, правда, у коммерческого ларька по продаже спиртного и сигарет стояла одинокая фигура. Но она, эта фигура, была незнакома ему, и поэтому не привлекла внимания. И Афиноген, пожав плечами и напевая под нос какую-то легкую песенку, зашагал к автобусной остановке, стоящей на самой окраине поселения.  

Элен, его подруга, жила в маленьком городке, километрах в трех от поселка. И доехать к ней можно было на автобусе, который прибывал каждые полчаса. Можно было, правда, добраться и на такси. Но, учитывая, что в кармане пусто, а водитель автобуса — знакомый парень, то выбора и не было. Оставалось только ждать на остановке.  

Афиноген достал из кармана сигарету, прикурил ее и, прислонившись к столбу, стал осматривать открывшуюся перед ним знакомую местность.  

И у него внезапно появилось какое-то странное ощущение, что видит это все он если не последний раз, то где-то рядом. И поэтому он стал все жадно рассматривать, словно пытаясь забрать это с собой. На веки вечные. Навсегда.  

Прямо по направлению, примерно в полукилометре через поле, виднелась стрела автомобильного шоссе, освещаемая фарами проезжающих по ней автомобилей. За шоссе, разделенным полем, блестела вторая прямая стрела — железнодорожной магистрали. А за ней плотная черная стена древнего леса, засыпанного внезапным ноябрьским снегом.  

Справа от шоссе сиял огнями маленький городок, где и жила подруга Афиногена и откуда должен был подъехать ожидаемый им автобус. А слева от той же дороги стояла высокая, играющая красными огнями телефонная вышка, чем-то напоминавшая гигантский маяк.  

Слева от остановки возвышалась монументальная скульптура эпохи «ревущие двадцатые» — девушка с веслом.  

А прямо по курсу — коммерческий ларек «Вина-воды» эпохи начала широкого распространения интернета, мобильных телефонов и паленой водки.  

Все это Афиногену почему-то захотелось запомнить. Аж засосало под ложечкой.  

Выкурив сигарету до конца, юноша отбросил ее в сторону и медленно, подняв глаза на кромку темного леса, присвистнул от удивления. Над лесом, словно купол, висел белый свет — точно такой, каким отражаются в ночном небе огни какого-то поселения.  

Афиноген вырос в здешних краях и точно знал, что ближайший населенный пункт, от которого мог бы отражаться свет, находится в двадцати милях, значит и посылать в небо лучи своих фонарей он не мог. Но что же это тогда? Загадка. Или какое-то физическое явление? Рефракция? Но миражи бывают в горячих местах, а сейчас ноябрь, снег и мороз. Значит, не обман зрения.  

И вдруг в стоящем плотной стеной лесном массиве вспыхнул голубой свет, ну прямо как лампа дневного света. А за ним второй, третий и еще… Словно какое-то неизвестное поселение включало освещение по очереди в каждом квартале.  

Волнуясь и всматриваясь в этот удивительный процесс, Афиноген попытался определить, на поле или за железной дорогой зажигались фонари? И, словно отвечая на этот вопрос, по магистрали промчался скорый поезд, закрыв все фонари из поля зрения.  

Не на поле! В лесу светят! Но там же ничего нет! Там лес!  

И Афиноген, не отдавая себе отчета, что делает, шагнул к коммерческому ларьку.  

К его удивлению, человек, который стоял там, таинственно куда-то исчез, оставив после себя только сильно утоптанный свежий снег да открытую бутылку с непонятной жидкостью. И отсутствием каких-то либо этикеток на этой бутылке.  

Предчувствуя большую беду, словно посланный ему сигнал из космоса, Афиноген плюнул в снег, озираясь по сторонам в поисках незнакомца, сунул бутылку в карман и пошел обратно к остановке, решив в автобусе сделать анализ жидкости, находящийся в ней. Но лучше б он этого не делал!  

Но кто ж знал…  

…Как подошел автобус, юноша даже не заметил. Шофер открыл дверь и посигналил, зазывая одинокого пассажира на посадку. Афиноген забрался в салон и, не отрывая взгляда от загадочных огней, плюхнулся на сиденье. Автобус дернулся и, набирая ход, двинулся вперед, к выезду из поселка. К шоссе. И чем ближе оно было, тем ярче и кучней светили неизвестные фонари.  

Афиноген поднялся со скамейки и подошел к шоферу: — Привет!  

— Привет! Куда собрался?  

— В город. Видишь? — ткнул пальцем в сторону леса. — Видишь? Что это?  

— Не знаю, — тихо ответил ошеломленный водитель и пожал плечами. — Не знаю. Может…  

— Может — что? — перебил его попутчик. — Может — что?! Смотри! — Чем ближе автобус подъезжал к шоссе, тем явственней была видна необычная картина. — Смотри! Это стройплощадка! Чего-то строят! Видишь оранжевый маячок светится? Как у бетоновозов. И фонари в ряд. Как на улице.  

— Вижу. Может, дорогу от Разгуляева проложили? Через лес. Потому что больше туда никак не попасть. С города вдоль леса не проехать. Дороги нет.  

— Не знаю, — пожал плечами Афиноген, всматриваясь в загадочную картину. — Не знаю. Знаю точно одно: вчера здесь не было ничего.  

А автобус тем временем подъехал к повороту на шоссе, и шофер, вывернув руль вправо, выехал на него и поехал по направлению к городу.  

— Стой! — закричал Афиноген. — Стой! Открой двери! Я выйду!  

— И зачем? — спросил водитель, но двери открыл.  

— Затем… — ответил юноша и сошел на землю.  

А автобус чихнул парами бензина и двинулся дальше.  

666 — запомнил Афиноген номер автобуса.  

— Алле! Элен! Алле!  

— Афиноген! Ну где ты? Я же жду тебя. Ты скоро?  

— Скоро, Элен! Скоро! Элен, я вижу город! Элен!  

— Афиноген! Приезжай скорей и расскажешь! Ты выспался? После вчерашнего Дня шахтера?  

— Элен! Запомни номер! 666! 666! Это номер автобуса! Я скоро буду!  

— Афиноген! Зачем номер? Зачем? Я жду тебя, Феня! Мы же… у нас тоже… шахтерский день! Будет… или уже нет?  

— Приеду — все узнаешь. Интересно?  

— Ф-е-е-е-ня! Все. Трубку положил. Опять какое-то чудо увидел. Неугомонный.  

Пройдя по снежному полю с полкилометра, юноша уперся в железную сетку, для страховки протянутую вдоль железнодорожного полотна. До площадки, сияющей огнями, от нее было метров сто. Оставалось перемахнуть два заграждения и тянущиеся стрелой рельсы. Но Афиноген не стал этого делать, а достал телефон и набрал номер.  

— Да! Слушаю! — раздался голос в аппарате.  

— Привет, Мишаня! Это я, Феня!  

— Привет. Чего так поздно звонишь? Куда плащ Лелин дел? Она, бедняжка, в папиной майке ушла! А ведь холодно!  

— Плащ на мне! Мишаня! Здесь чудо! Ч-у-у-у-до!  

Мишаня — друг юноши. Парни не раз вместе отмечали шахтерский день, и Афиноген посвящал приятеля в некоторые свои секреты. Тот занимался какими-то программами, связанные с космосом и остальными чудесами — не всегда, правда, а когда был здоров, поэтому выбран для звонка был не случайно.  

— Слушай, Мишаня… — и Феня стал сбивчиво рассказал ему ситуацию, в которой оказался. Про снег. Площадку. И сияющие фонари. Описав все, что видел, молодой человек спросил собеседника: — Ну как, Мишаня? Что скажешь?  

— Что я скажу? Ты сейчас где стоишь? Перед забором? Ты меня слышишь?  

— Слышу! Перед забором! Говори.  

— Тогда слушай внимательно. Не ходи туда! Не ходи! Разворачивайся и иди обратно. Не оборачиваясь. Ко мне иди. Дома мне все расскажешь. И в магазин не заходи. У меня все есть. А сейчас уходи. Ко мне. Слышишь меня?  

— Да. Слышу. Ухожу, — ответил Афиноген и отодвинулся от сетки. Мишане он верил. Тот зря не скажет. — Ухожу. До завтра, — и, услышав прощальное слово, отключил трубку, бросив взгляд на площадку.  

Она тянула к себе какой-то непонятной, но сильной энергетикой. И Афиноген, сплюнув на снег, подумал про себя: «Да нет. Надо хоть к краю подойти. На площадку не зайду. А рядом можно встать и осмотреть ее. Ну хотя б на одну минуту. Хотя б на минуту».  

И юноша, подтянувшись, перемахнул через сетку, не заметив, как из кармана куртки в снег вывалился телефон. Через минуту Афиноген стоял у края огромной бетонной площадки, освещенной множеством фонарей и напоминавшей взлетную полосу. Или аэропорт, на котором шла какая-то стройка.  

Разглядывая все, Афиноген обнаружил, что людей здесь не было, хотя по бокам стояли несколько машин, двигались башенные краны, перемещая какую-то продукцию. Это было удивительно. Работа шла сама.  

«Чудо! — подумал Феня и оглядел еще раз все это. Стройплощадка была пуста. — Наваждение! Этого не может быть! Куда я попал? ».  

Потом поднял ворот Лелиного плаща, погладил карман, где лежала таинственная бутылка с неизвестной жидкостью, и собрался уже уходить, как его взгляд привлек лежащий на снегу кусок газеты.  

Афиноген сделал вперед шаг и… внезапно провалился в какую-то яму.  

«Лида была права. Лида как в воду смотрела. Сестра ясновидящая, наверное, —подумал Феня, поняв, что стоит по колено в воде. В новых валенках. — Почему я ее не послушал? Прости, сестра».  

Сделав еще пару шагов, он выбрался из ямы и подумал о сапогах с упреком в свой адрес. Но кусок газеты, лежащий на снегу впереди, манил. И Феня опять сделал к нему шаг. И опять провалился. Но уже по пояс. И не в воду. А во что-то темное и жидкое. Пришлось опять бороться за жизнь.  

Через час борьба была выиграна, и Афиноген наконец выполз на бетонную площадку, где валялся злосчастный обрывок газеты.  

Присев на снег, Феня достал из кармана бутылку и встряхнул ее. Содержимое было целое. А лучше б оно, наверное, вылилось. Тогда бы он его не выпил. И был бы здоров…  

…А в это самое время за Афиногеном с интересом наблюдал Некто. И если бы Афиноген это знал, то немедля покинул бы это странное, загадочное место. И не впутался бы в эту неземную историю, в корне поменявшую его жизнь.  

Но он не знал этого. И остался. Наплевав на советы лучшего друга и предостережения в виде широких луж и вонючих ям, которые посылал ему космос…  

…Феня сделал глоток из бутылки и встал на ноги, ощутив в желудке приятное тепло. Сделал два шага, нагнулся и хотел уже поднять обрывок газеты, но вдруг почувствовал, как закружилась голова и его кинуло вперед, на бетон. Афиноген вытянул руки и смягчил удар. Резко поднялся и сошел прочь с площадки. Газета наконец-то была у него в руках!  

— «В дороге с Ильичем», — прочел он. — 1936 год. Тьфу. Макулатура. — Плюнул, отшвырнул от себя клочок и двинулся к забору-сетке.  

Подняв голову от земли, сглотнул, тряхнул головой, словно приводя себя в чувство, и вдруг дико заорал, обращая крик туда, откуда только что пришел.  

Впереди, насколько хватало видимости, была темнота. Там, где должны были весело гореть огни дома, шоссе и телефонного маяка. Все это куда-то исчезло. И только снежная пелена ноябрьского снега вьюжила в темноте.  

«Все! Попал! » — подумал Афиноген и в отчаянии развернулся обратно, к таинственной площадке. Сделав два шага, опять угодил в яму с черной жижей. «Тону», — подумал и схватился за воздух…  

…А Некто, наблюдавший за ним, усмехнулся и потер руки…  

…и вдруг свет, который своим голубым сиянием освещал загадочную площадку, потух. Буквально на одну секунду.  

И Феня, стоявший по пояс в жиже, вдруг понял, что все остановилось. И наступила зловещая тишина. Но ничто не смогло остановить повторную борьбу за жизнь. Ни пелена снега, ни новые валенки, подло предавшие Феню и оставшиеся в черной яме.  

Выбравшись наружу, Афиноген достал бутылку и залпом влил в себя все, что в ней осталось. И, сплюнув на снег, поднял взгляд на площадку.  

От увиденного его сознание охватил ужас и боль.  

В метрах ста от него, на другом конце площадки, стоял Некто, и смотрел на него. Это было спасение. Или конец.  

— Эй! Товарищ! — подняв руки, закричал Феня. — Товарищ! Спаси меня! Ты кто? Где я? — и побежал к неизвестному.  

А тот пошел, но не к Афиногену, а в обратную сторону, скрывшись из глаз за какими-то строениями.  

Преследование продолжалось недолго. Неизвестный скрылся и был уже, наверное, недосягаем для преследователя. Феня остановился обдумать свое положение.  

«Куда я попал? » — стал лихорадочно размышлять он, вспоминая свои разговоры с сестрой, с Мишаней, с Элен. — Неужели все, что пишут в фантастических публикациях, произошло? Говорил же Мишаня — не суйся.  

Он все знает. Он Космосом владеет. С самого начала все пошло не так. Какой-то город? Его не было здесь никогда. Шофер с автобуса его тоже не видел. А значит… что? А то, что попал я в другое измерение. Ведь недаром же пропал и поселок наш. И дорога. Да и газета 1936 года. Это, видно, тот год, в который я попал. Что же делать? Буду искать выход с площадки. Должен же быть рядом с этой стройкой какой-нибудь город? Прикинусь местным. А потом что? Да ничего! Я будущее знаю. Предсказывать буду. А кто же это меня заманивал сюда? В черное весь одетый. И препятствия раскидывал у меня на пути, когда я его догонял. Железные. Я ноги все обил о них. Ладно. Уже хорошо, что он меня видел. И я его. Знаю точно: не один я здесь. А год? Да и ладно. 1936. Хороший год. Не 37. Ладно. Пойду искать выход», — и, закончив размышлять, Афиноген сделал шаг вперед. Но тут же остановился и окаменел.  

В двух шагах от него стояли три незнакомых человека, одетых совершенно не по-земному — в броню.  

— А-а-а! — закричал от ужаса Феня и потерял сознание.  

***  

А утром в поселке, с которого началась загадочная история Афиногена, произошел разговор между любимой девушкой Фени и его лучшим другом Мишаней.  

— Ну что скажешь, Элен?  

— Я даже не знаю что сказать тебе, Мишаня. Я же говорила: он позвонил мне. Говорил, город какой-то видит. Загадочный. Сказал, что это другие миры. Сказал, что пошел туда — постигать их. Я обиделась на него, но сделать не могла ничего. Он номер автобуса мне сказал. Шофера утром нашли. Он показал, где вышел Афиноген.  

— Да, и мне он звонил по поводу этого города. Я ему сказал «ко мне едь, не суйся туда». Не послушался. Бедолага. Ну а шофер видел, чего? Он-то что говорит?  

— Видел. Огни видел. Неизвестные. Загадочные. Но он сказал, что тогда еще не знал, что там за железной дорогой свиноферму строить будут. Это потом… утром ему сосед сказал. На кране он там работает. И все. Я в полицию позвонила. Сказала, что человек пропал. Полиция там телефон Фени нашла. И все, больше никаких следов. А, нет — валенки еще в яме отхожей. Вычерпывали ее. Думали, там утонул. Пытались достать — пусто.  

— И все?  

— Нет. Не все. Охранник сказал, что на стройке какой-то ворюга побывал. Кабель с катушки рубил. Полкатушки оприходовал. Пришлось ОМОН вызывать. Ловить ворюгу.  

— Ну? Поймали?  

— Нет. Свалил куда-то. Гаденыш.  

— А сестра что говорит?  

— Сестра… Да ничего не говорит. У нас же свет по всему району отключен был. Какая-то авария на подстанции. Ветер же сильный всю ночь был. Снег. Включили только под утро. А ты-то, Мишаня, что думаешь?  

— Я… — Мишаня закатил к небу глаза. — Я думаю пузырь взять да день шахтера отметить. Только не здесь, не в поселке. Вчера тут траванулись местным пойлом пять человек. В ларьке брали местном. «Вина-воды». У двоих крышу сорвало — полезли на чердак, в космос улететь хотели. Вовремя их остановили. А трое ничего, в сознании. Клизмы им, правда, поставили. Но живы будут. Вот так. А Феня… Да найдется он. Может, в лесу гуляет. Будем ждать его… — И вдруг оживился, указывая рукой в сторону: — Вон Лидка идет, Фенина сестра. Может, она что нового знает… Привет, Лидок! — поздоровался он с подошедшей девушкой.  

— Привет! — ответила Лида и спросила: — Ну что? Ничего не слышно?  

— Да, ничего, — ответил ей Мишаня и в свою очередь спросил ее: — Может, ты что знаешь нового?  

— Да ничего не знаю. Встал он вечером. Поел. Плащ какой-то, женский надел. Валенцы. И ушел. И все.  

— Да, валенки нашли, — заулыбался Мишаня. — В канаве с… дерьмом. Там туалет стоял. Его перенесли, а яму забыли засыпать. Вот туда наш бедолага и нырнул. Но… не вынырнул. И внутри его не было. Может, как крот – под землей ходы роет? Загадка.  

У Лиды зазвонил телефон. И она, суетясь, быстро достала его из сумочки. Включила прием звонка, разговор на громкую и сказала: — Алле!..  

— Здравствуйте! — ответили на том конце. И это услышали все стоящие рядом. Это был не Афиноген. Голос был женский. Деловой. — Здравствуйте. Это Лидия Полюгаева?  

— Да! — ответила Лидок.  

— Афиноген Полюгаев — ваш брат?  

— Да, да, да! Афиноген Полюгаев — мой брат! Что с ним? Живой? Где он? С кем он? — суетливо затараторила Лидок.  

— Не тарахтите, а слушайте, — строго сказали на том конце провода.  

— Слушаю, — тихо проговорила сестра пропавшего брата.  

— Ну так и слушайте, — смягчился голос, но сразу же продолжил, приняв деловые нотки: — Вас беспокоят с четвертого отделения второй психиатрической больницы города Кукушкино. Сегодня в четыре часа утра к нам на отделение был доставлен некий гражданин. Весь в… — голос проглотил последнее слово. — Но все поняли, в чем был Афиноген. В женском плаще и без обуви. В карманах отсутствовали какие-либо вещи. Сначала он представлялся жителем планеты Плюк, но после четвертого укола аминазина назвал себя Афиногеном, жителем планеты Земля, по его утверждению, случайно попавшим в наше время. По диагнозу  

— обыкновенная «белая горячка». Но может быть и алкогольное слабоумие, вызванное употреблением какого-то напитка на основе этиловых спиртов. Задержан он был на территории строящегося комплекса свинофермы группой бойцов ОМОНа. При задержании сначала не оказывал никакого сопротивления, но потом… Не сдавался, в общем.  

— И что теперь? — обреченно спросила Лида.  

— Теперь? — переспросил голос. — Теперь будем лечить. И хорошо, если он придет в себя. До свидания.  

— До свидания… — В один голос ответили все присутствующие и о чем-то задумались.  

Вечером опять обещали снег.