Скорый поезд

Вагон скорого поезда был более просторен и светел, чем в электричке. Я помнил, что электричка была в моей жизни, но очень смутно. Детали прежней поездки почти стёрлись из памяти. Женщина, встретившая меня в скором поезде, была, по-видимому, проводница, как и в элетричке. В поезде это было более естественно.  

Проводница была очень красива и неестественно добра ко мне, но строга и требовательна в части выполнения правил поведения в вагоне. Я решил, что она на самом деле робот, запрограммированный на то, чтобы сопровождать меня. Питание было одной из её обязанностей. Оно было четырёхразовым- три раза днём и один раз ночью. Чтобы его получить, надо было вызывать проводницу криком во всю глотку. Проводница разговаривала на непонятном мне языке, я его ещё не изучил и просто орал, когда хотел есть. Еда подавалась в жидком виде из специальных сосудов приятной почему-то формы и размеров. И эти сосуды проводница всегда носила с собой. Хотя может она их и отстёгивала когда-нибудь, но я не видел.  

После путешествия в электричке тело не слушалось. Руки вытворяли какие-то движения помимо моей воли и я за этим с интересом наблюдал. По сравнению с размером купе тело казалось каким-то маленьким. Мышцы не окрепли и я не мог даже сидеть. Но лежать было удобно, мягко.  

Туалета в купе не было, а выбраться за дверь и найти его самостоятельно я не мог пока. Приходилось прудить в штаны. Но проводница их всегда меняла на сухие. Ещё оказалось, что штаны хорошо впитывали влагу и не раздражали кожу.  

Я понял как-то утром, что всей душой люблю проводницу. Чудно было любить робота, ухаживающего за тобой в дороге, но факт есть факт. У мамы, как она называлась на её языке, были прекрасные большие светлые глаза, аккуратный нос, и красивые губы. Губы, правда, были несколько переразмерены, но я и к этому привык. Был в купе ещё один пассажир, и он что-то говорил, как я понял однажды, что зря мама себе переделала губы. Те, что были заводские, были поменьше, и тоже красивые.  

Тело уже лучше слушалось меня. Я научился переворачиваться со спины на живот. Однажды несколько раз перевернувшись так, я неожиданно оказался на полу вагона. Благо пол был чистый, и я не испачкался. Но пол был твёрдый, и это было больно. По привычке подавать сигнал, когда хочется есть, заорал во всю глотку. Прибежал второй пассажир купе, почему-то взволнованный. Испуганно и осторожно поднял меня и положил на моё спальное место в купе. Как-то облегчённо вздохнул и не стал ничего рассказывать проводнице. Интересно почему, подумал я себе.  

Сколько мы не ехали, за окном поезда почему-то были одни и те же деревья. Правда, когда менялись времена года, эти деревья были или с листьями или без них. Иногда мы проезжали места, где деревья были с красными маленькими круглыми плодами. Однажды мне мама дала попробовать маленький кусочек этого плода. Он оказался горьким, и я его выплюнул тут же. По привычке заорал, чтобы мама прибралась, а она громко засмеялась почему-то.  

Сегодня после очередной остановки на станции, рацион питания изменился. Я решил, что прицепили вагон-ресторан. Жидкое питание стали заменять на более разнообразное. Появился выбор. Второй пассажир купе был такой добрый, что помогал мне кушать и обучал языку, на который была запрограммирована проводница. Сам себя просил называть папой.  

Так мы ехали, дружили. Папа иногда ругался на маму. Мама иногда ругалась на папу. Я привычно орал по потребностям. На остановках проводница вывозила меня погулять на специальном транспортном средстве среди неизменных деревьев, которые были видны из окна вагона.  

Однажды я проснулся утром, посмотрел в окно на знакомые ветки. Чувствовал себя окрепшим и способным попробовать встать на ноги. Как я здесь оказался, я не помнил. Впереди было новое путешествие.