Фальшивомонетчики

Вначале были деньги. От них пошли фальшивомонетчики. Тоже древнейшая профессия, которую законы всех стран считают уголовной. Наказание ее представители несли самые строгие: виселица, гильотина, камера-одиночка, каторга… Однако, несмотря ни на что, преступное ремесло живет и сейчас. Не случайно национальные банки многих стран постоянно совершенствуют защиту купюр. Но и современные фальшивомонетчики, что называется, не дремлют. Впрочем, и в «старой» Бессарабии такие «мастера» не переводились…  

1. «Кайзеры» и «бубновые короли»  

Для начала сошлюсь на записки известного бессарабского следователя конца XIX — начала XX века Евгения Колтовского, поднаторевшего в расследовании многих судебных дел о фальшивомонетчиках. «Еще в 1880 году, — пишет он в своих «Записках следователя», — в Кишиневе были задержаны при сбыте фальшивых кредитных билетов Симха Ройтман и Сруль Глейзер. Дело о них разбиралось мировым судьей седьмого участка г. Кишинева, который, не найдя достаточных улик к обвинению в умышленном сбыте, оправдал их».  

Прошло лет пять… И вот уездные казначейства забили тревогу: в денежном обращении появляется все больше фальшивых бумажных ассигнаций разного достоинства. А вообще-то деньги эти были своеобразным симбиозом негодного с фальшивым. Дело в том, что одному фальшивомонетчику пришла в голову «гениальная» мысль попросту разрывать официальные государственные кредитные билеты на две части.  

Одна из этих частей — пригодная к обмену в государственном банке — доклеивалась специальной (чаще всего газетной) бумагой, на которую самодеятельными «художниками» наводился характерный рисунок денежного знака с нужными подписями. Чтобы придать таким «банкнотам» вид подержанных денег, их как следует, обтирали, мяли, прежде чем пускать в дело. Для большей осторожности самодельные «кредитки» сбытчики попросту обертывали в обыкновенную бумагу, которая притом еще и скрывала от обывателей приклеенную часть фальшивки. Называли их «деньги в халатиках».  

Интересная судьба ожидала вторые, настоящие, половинки разорванных официальных ассигнаций. Их сдавали в отделения госбанка за номинальную цену (по существующему положению, взамен их выдавались целые кредитные билеты). Именно такие половинки, годные к обмену, буквально потоком хлынули в кишиневские, одесские и даже киевские государственные банки. Для полиции и банковских работников вскоре стало очевидным, что орудует целая шайка фальшивомонетчиков, избравшая весьма оригинальный способ обогащения. Обнаружить злоумышленников, естественно, было нелегко.  

Но недаром говорится в народе: «Земля слухом полнится». Поговаривали, и в Хотинском уезде, особенно, что ложные кредитки «творил» некий Шмуль Тетельман, мещанин из местечка Бричаны (отчего их прозвали в народе «шмульками»). Впоследствии же выявилась тесная связь Тетельмана со Срулем Ханцисом и ранее задержанным в Кишиневе самозваным Срулем Глейзером (на самом деле — Хаим Бельдерман), которые и были его компаньонами в фальшивомонетном деле. Эту далеко не святую троицу в народе назвали еще «кайзерами», или королями, подчеркивая тем самым их действительное влияние в преступном мире.  

Полицейские сыщики сумели-таки выследить фальшивомонетчиков и сбытчиков их «продукции». Сыщики утверждали на суде, что им удалось даже видеть сам процесс приготовления склеенных кредитных билетов на квартире одного из обвиняемых. Однако поспешность в действиях не позволила им собрать более веские доказательства и улики. В результате суд присяжных заседателей признал обвиняемых лишь в мошенничестве (притом на сумму менее трехсот рублей).  

Поэтому каждого из компаньонов приговорили только к четырем месяцам тюрьмы.  

После непродолжительной отсидки «кайзеры» вернулись домой. Мало-помалу Ханцис и Бельдерман приобщились к контрабандной торговле русским чаем, за что несколько раз привлекались к ответственности. В этот период за ними закрепилась кличка «бубновых королей».  

Как показали дальнейшие события, бывшие «кайзеры», балуясь контрабандой, исподволь готовили очередной сюрприз на валютном рынке. Это возвращение на круги своя оказалось для властей неожиданным и весьма неприятным. Судебный процесс по делу о шайке «бубновых королей», состоявшийся в девяностых годах XIX столетия в Кишиневе, наделал много шуму в южных краях России.  

Суд убедился, что фальшивомонетчики не теряли времени даром и значительно усовершенствовали технологию изготовления фальшивых банкнот.  

Первую из таких подделок — кредитку трехрублевого достоинства обнаружили чиновники Кишиневского отделения государственного банка. Какой-то отставной солдат принес для размена весьма подозрительную банкноту. От кого и когда ее получил, он сказать не мог. Затем подобные же «ассигнации» под одним и тем литером (номером) появились в разных уездах Бессарабии, в соседних с ней губерниях — Подольской и Волынской, а также в городе Одессе. В основном фальшивки оказались на руках у крестьян, которые по всей вероятности получили их при продаже или покупке товаров на базарах и ярмарках. Как и от кого попали к ним эти банкноты, они, разумеется, не знали. Между тем объем фальшивой денежной массы возрастал. Власти растерялись, полиция засуетилась.  

В один из базарных дней в местечке Волонтировка жертвой фальшивомонетчиков, вернее, сбытчиков, чуть-чуть не стал местный поселянин Колышкин. При размене своей сторублевой ассигнации ему показались подозрительными трехрублевые банкноты, которые отсчитывали ему двое незнакомцев. Он буквально вырвал из рук одного из них свою сторублевку и схватил за руку одного из сбытчиков. К тому же в руках бдительного поселянина оказалось около двух десятков трехрублевых фальшивок, которые вместе с задержанным (второй сбытчик успел скрыться) были переданы становому приставу.  

Примерно при таких же обстоятельствах в разных местах губернии были задержаны еще несколько сбытчиков фальшивых кредиток. Но дальше этого выяснение обстоятельств дела не продвигалось: изготовителей самодельных трехрублевок выявить не удавалось. Задержанные же сбытчики «проглатывали» свои языки или сами притворялись жертвами обмана. Полиция и судебные органы все больше убеждались в необходимости принятия серьезных мер по выявлению «фальшивомонетного двора» и его хозяев.  

2. «Паутина» следователя Колтовского  

Губернское судебное начальство поручило возглавить следствие по фальшивомонетным делам следователю Евгению Колтовскому. Это был человек примечательный во многих отношениях. Более двадцати лет следственной практики, из которых пятнадцать прошли в Бессарабии, позволили ему великолепно изучить преступный мир края. Его отличал высоко профессиональный и одновременно нетрадиционный подход к анализу преступных деяний вообще и к рассмотрению конкретных судебных разбирательств в частности.  

Он имел обыкновение вести по судебным делам подробные заметки оставлять на память о них разные предметы и документы: копии актов и протоколов, не нужные для ведения дела вещественные доказательства (к примеру, пули, извлеченные из трупов самоубийц, планы, фотографии рисунки с мест преступлений и преступников, подложные документы и т. д. ). Все это составляло у него обширную коллекцию. К тому же Е. Колтовский довольно часто публиковал в местных газетах материалы о судебных процессах, которые впоследствии составили две книжки его очерков.  

При обдумывании сложившейся непростой ситуации, связанной с изготовлением и распространением в крае фальшивых денег, следователю пришла спасительная мысль систематически наносить на особую карту уездов Бессарабии и Подольской губернии все пункты, в которых обращались фальшивые кредитные билеты; места, где были задержаны их сбытчики, села и местечки, в которых они жили, а также места, где они сбывали фальшивки.  

К этой карте прилагалась особая таблица, в которую следователь Е. Колтовский помесячно заносил каждый случай обнаружения в губернии ложных денег. Таблица эта показывала явную тенденцию увеличения потока их у населения. Карта же, в свою очередь, свидетельствовала, что наибольшее распространение фальшивки получили в «северном» уезде Бессарабской губернии — Хотинском, а больше всего случаев сбыта самодельных кредиток приходилось на местечко Бричаны. За Хотинским следовали ближайшие к нему уезды Бессарабской и Подольской губерний. В остальных же уездах случаи обращения фальшивых денег были довольно редки. Наконец, из карты было видно, что задержанные сбытчики фальшивок имели различные сношения с Хотинским уездом, и главным образом с местечком Бричаны. Как правило, они промышляли и попадались в руки полиции не по месту своего жительства, а в более отдаленных населенных пунктах.  

Когда следователь Е. Колтовский соединил на своей карте прямыми тонкими линиями все нанесенные на нее пункты с местечком Бричаны, то получилась довольно густая сеть линий, похожая на путину, захватившую собою всю Бессарабскую и большую часть Подольской губернии. Центром образовавшейся паутины оказалось местечко Бричаны, а в некоторых ее местах, ближе к краям, — сбытчики фальшивых кредитных билетов, вроде пауков, бегающих по нитям этой паутины.  

Таким образом, следователь пришел к мысли, что фальшивые деньги распространяются из «северного» уезда, в центре которого, в Бричанах, была разоблачена когда-то упомянутая нами группа Шмуля Тетельмана. Однако карта не могла ответить на главный вопрос: где именно находится монетный «двор» или «фабрика», и кто изготовляет фальшивки.  

В высоких судебных и полицейских инстанциях, с учетом рекомендаций следователя Е. Колтовского, решено было направить «полицейские розыски» в Хотинский уезд и «атаковать его систематически».  

3. Когда сыщики нетерпеливы…  

Сначала в «разведку» командировали только двух сыщиков. Инструктаж был четок: стараться главным образом обнаружить место подделки денег, ничего самовольно не предпринимать, и о каждом шаге немедленно доносить по службе.  

На «дело» выехали два сыщика: профессионал из Одессы — Сруль Купершмидт и Копель Хотинский из Кишинева. О втором сыщике следует сказать особо. Он был, что называется, перебежчик из «армии преступников», судимый в свое время за мошенничество и известный в преступном мире аферист. С прежней своей привязанностью — преступным миром воевал энергично и небезуспешно, за что поплатился впоследствии жизнью.  

Поиски велись в двух направлениях. Первая «рыбка» клюнула у Купершмидта. По пути в Подолию, на станции Кодыма, он встретил своего знакомого шорника Мошку Киблицкого. Разговорились. Знакомый по просьбе Купершмидта обещал купить в городе Балта в виде образца четыре фальшивых кредитных билета трехрублевого достоинства. Позже он признался, что купил эти фальшивки у некого Сруля Рудного, обещавшего ему достать «целую партию» таких ассигнаций, если найдется надежный покупатель. «Покупателями» стали приглашенные в помощь сыщику пристав и околоточный надзиратель, которые вместе с Купершмидтом и его знакомым Мошкой Киблицким выезжают в Подольскую губернию по месту жительства продавца фальшивых денег Сруля Рудного и покупают у того сорок самодельных, опять-таки трехрублевых банкнот.  

Продавца их, естественно, немедленно арестовывают и ведут дознание.  

Позднее одесские сыщики «открыли» главный штаб сбытчиков фальшивых кредиток, расположенный в городе Могилеве Подольской губернии. Один из арестованных, состоявший в родстве с «кайзером» Ханцисом, признался, что фальшивые трехрублевки фабриковались в селе Белявинцы — вблизи бессарабского местечка Бричаны. Так что расчет следователя Е. Колтовского в целом оправдался.  

При обысках в домах бывших «кайзеров» и арестованных сбытчиков была обнаружена обильная переписка, убедительно свидетельствующая о существовании хорошо организованной шайки преступников, состоявших в тесном знакомстве и даже в близком родстве. Во время судебного разбирательства стало также известно о далеко идущих планах главарей шайки фальшивомонетчиков. На их «фабрике» со дня на день уже готовились перейти к изготовлению новой фальшивой банкноты достоинством в пять рублей. Об этом говорилось в одном из обнаруженных писем.  

Как же шли дела у другого сыщика — Копеля Хотинского? Приехав в местечко Атаки, он разыскал старого знакомого (или бывшего компаньона) Арона Брофмана. От него он узнаёт, что тот может достать большую партию фальшивых кредитных билетов. Хотинский тут же соглашается купить для «образца» и осторожного сбыта десять фальшивых трехрублевок по рублю и десять копеек за штуку.  

О своей находке сыщик немедленно телеграфирует по службе и получает подкрепление в лице пристава Дунского из Кишинева и переодетого и загримированного «под покупателя» местного околоточного надзирателя, представившегося «купцом из Николаева»,  

В условленном ранее трактире происходит встреча с продавцом фальшивых билетов Ароном Брофманом, на которой «купец из Николаева» изъявляет желание приобрести значительную партию фальшивых кредиток, которые ему очень понравились. Польщенный продавец в ответ заявляет, что может достать большую партию денег у одного знакомого в местечке Бричаны, но надо склонить к этому родственника — некоего Сруля Магальника, живущего в местечке Секуряны. Сыщики смекнули, что сама удача идет им прямо в руки. В тот же день продавец и «покупатель» выезжают в Секуряны, находят Магальника и, заручившись его согласием достать с Брофманом пятьсот трехрублевых банкнот по рублю каждая, на другой же день едут в Бричаны.  

Посредники направляются разыскивать продавца, а Копель Хотинский со знакомым «купцом» остаются ожидать в гостинице постоялого двора. Вскоре Брофман приносит пятьдесят совершенно новых фальшивых кредиток, на которых была «вполне еще свежа краска». При этом Брофман объяснил, что больше пока достать не может, но спустя «несколько часов можно будет достать еще несколько сотен».  

При виде «свежеиспеченных» банкнот у сыщиков «в зобу дыханье сперло», они не в меру засуетились. Этого было достаточно, чтобы опытный аферист Брофман почувствовал недоброе и попытался незаметно выскользнуть из комнаты, но мнимый купец из Николаева стремглав бросился наперерез и грубо загородил ему дорогу. Делать было нечего. Брофмана пришлось арестовать. Лишь на третий день из него удалось вытянуть имя хозяина фальшивых билетов. Это был Хаим Бельдерман из Бричан, известный местным жителям как «кайзер», а судебным органам — как Сруль Глейзер.  

Дело было вконец испорчено: воспользовавшись «подарком» сыщиков, Бельдерман и Магальник сумели скрыться. Сбежал и другой «кайзер» — Сруль Ханцис, друг и единомышленник Бельдермана. Спустя некоторое время стало известно, что местные жители видели их на подводах, спешащих по дороге к железнодорожной станции Новоселица.  

Через несколько месяцев на имя жены Бельдермана пришло письмо из далекого Нью-Йорка, подписанное, конечно же, вымышленным именем. Но смысл письма ни на минуту не вызывал сомнений, что оно написано Бельдерманом. В послании сообщалось, что беглецы благополучно пересекли океан, устроились на работу, и думают в скором времени выписать своих родных…  

Просьба российских судебных инстанций к американскому правительству о выдаче фальшивомонетчиков была отклонена… Вскоре семьи беглецов действительно выехали в Америку.  

Губернское полицейское начальство расценило операцию по поиску «фальшивомонетной фабрики» как провал. Правда, после происшедших событий распространение поддельных ассигнаций, а тем более их изготовление резко пошло на убыль. После того как из обращения было изъято несколько тысяч фальшивых трехрублевок, поток их совсем иссяк.  

4. Покаяние сыщика Копеля Хотинского  

Кто-кто, а Копель Хотинский долго не мог успокоиться, сконфуженный неудачной миссией в Бричанах и бегством главарей фальшивомонетчиков. Как знамение с неба воспринял он известие, полученное в сыскной полиции, о появлении в Кишиневе и Белецком уезде фальшивых медных пятаков. В Хотинском заговорили честолюбие и профессиональная гордость. Желая реабилитировать себя в глазах начальства, он сам вызвался обнаружить злоумышленников.  

На базаре в местечке Калараш сыщик знакомится с неким Шимоном Милерманом, доверительно сообщившим ему, что собирается с семьей в Америку, а потому распродает свое имущество и желает «между прочим, продать машинку для чеканки фальшивых монет». На этот раз сыщик действовал весьма обдуманно. Он согласился сам купить предлагаемую «машинку» за сто пятьдесят рублей, дал задаток и условился с продавцом приехать за ней в Бельцы, где она находилась.  

Хотинский приезжает в условленный день в Бельцы и дает знать о себе Милерману. Едва тот приносит свое детище в гостиничный номер, как его арестовывают. Затем пристав немедленно производит обыск в том доме, из которого продавец вынес свой агрегат.  

И какая удача! В доме обнаруживают потайной ход на чердак, где изготовлялись самодельные пятаки, там же находят многие принадлежности для их подделки: куски из листовой меди, разные инструменты и т. д. Словом, налицо была блестящая работа сыщика.  

Очередное разоблачение фальшивомонетчиков, как было замечено ранее, стоило Копелю Хотинскому жизни. В местечке Калараш ему удалось выследить, а затем организовать «красивый арест» лиц, занимающихся подделкой серебряных пятидесяти — и двадцати пятикопеечных монет нового образца, отливавшихся из олова шорником Нутой Вайсманом и кузнецом Мошкой Оларём.  

Чтобы выйти на след преступников, Хотинский применил несколько не свойственных ему приемов сыска. Впрочем, это, скорее всего, диктовала сложившаяся обстановка. Сам ехать в Калараш он до поры до времени не решался: многие в местечке его уже знали. Он уговорил заняться поисками фальшивомонетчиков своего давнишнего знакомого, в прошлом мыловара, затем афериста, а ныне ищущего работу некого Шлизмана.  

Тому удалось-таки втереться в доверие к фальшивомонетчикам и устроить будто бы выгодную продажу имеющихся у них трех «машинок» в городе Бендеры (так было условлено с Хотинским).  

Покупателем оказался сам Копель Хотинский. Уловка удалась на славу. Когда в гостиничном номере из «машинок» извлекли образцы только что отлитых из олова «серебряных» монет, нагрянула полиция и взяла фальшивомонетчиков с поличным. Арест их наделал много шуму. Собралась большая толпа любопытных обывателей. Когда был составлен протокол, и полицейские с богатой добычей покидали постоялый двор, из толпы неожиданно выбежал человек и с криком «Вот тебе, доносчик! » нанес Хотинскому сильный удар в бок каким-то твердым предметом и, пользуясь темнотой и переполохом, скрылся.  

После нападения сыщика стала мучить боль в боку. Он потерял аппетит, начал быстро худеть, наконец, слег в больницу и через две недели умер. Так неожиданно закончилась жизнь известного бессарабского сыщика с «темным» прошлым, не дававшего преступному миру фальшивомонетчиков «делать», как говаривал один из них, «такую маленькую, но сносную жизнь».