Предстояла борьба...

Старый король ещё не отошёл в мир теней, а среди советников царило небывалое лихорадочное оживление. Советники косились друг на друга с подозрением и опаской, шептались по тёмным углам, победоносно ухмылялись и потирали руки…  

Предстояла борьба.  

Старый король был человеком весьма не робким и предусмотрительным. От его крови оставалось три наследника и теперь с последним вздохом короля должна была развернуться по-настоящему страшная борьба за власть. Неважно, какую волю оставил сам король – это просто козырь для одной партии. Придворные, подобравшиеся к власти, умеют переиграть слишком многое, чтобы уверенность в наследнике, в чью пользу оставлял король трон, была абсолютной.  

Оставались трое: принцесса и два принца. и совет разделился. Многие, впрочем, были умнее и не выступали откровенно в пользу одного из наследников, на всякий случая не желая сжигать последние мосты и призрачные шансы на устойчивое своё положение в случае провала нужного им кандидата и восшествии на престол другого. Но некоторые отличались фанатичностью…впрочем, эта преданная храбрость всегда бывает ненавистным и желанным одновременно препятствием в интригах. Полезно иметь преданного и яростного человека, который будет отстаивать тебя. И отвратительно, когда этот человек пытается влезть в паутину интриг.  

Прежде чем рассказать о партиях, что разбили совет, нужно рассказать сначала о наследниках.  

Принцесса Стефания была старшей дочерью и уже по этому праву могла бы объявить свои права на престол. Она уже была в браке за знатным придворным и держала мужа в железной хватке. Дисциплинированная, решительная, хорошо образованная и предусмотрительная, как и отец – она ещё при первых признаках старости его стала заводить себе среди советников друзей, намекая на то, что при случае не обидит и воздаст должное.  

Советники хорошо понимали намёки и начали подумывать о том, насколько перспективна идея сделать Стефанию королевой.  

–С одной стороны, – рассуждал тогда Министр Финансов в тесном кругу своих друзей, но не тех, которые бывают у свободных от власти людей, а тех самых – придворных друзей, которые обычно должны тебе больше, чем ты им, – Стефания имеет хорошее образование и умна.  

–Но с другой, – вмешивался Министр Градостроительства, – Стефания – волевое существо. Она никогда не будет внимать совету и способна от этого совершить множество проступков!  

–К тому же, она молода…- со значением, как будто бы другие наследники были значительно старше, добавил Министр Торговли.  

И три советника погрузились в многозначительную тишину. Стефания была бы идеальной кандидатурой, если бы не её характер – она не станет подчиняться, ни в коем случае не станет. Но из этого совсем не следует того, что она не может быть управляемой.  

–Если мы будем умны…- нарушил молчание Министр Финансов, – то тогда! Тогда, господа!  

–Да, – подтвердил Министр Торговли, уловив ещё несказанное, как и всегда улавливал.  

–В конце концов, она просто девчонка! – с облегчением выдохнул Министр Градостроительства и троица приступила к активным действиям первой.  

Сначала намёками вызнавали симпатии у министров и чиновников, затем исходили от этого – подкупали, если можно было подкупить, угрожали, если человека можно было запугать, шантажировали, если находилось чем и отступали, если отказ был слишком резок. Некоторых, впрочем, самых трусливых и самых осмотрительных не трогали вовсе – каждому идиоту было понятно, что всегда будет та категория людей, которые просто примкнут к сильнейшему и сделают вид, что так оно и было всегда.  

И вот – у принцессы Стефании своя партия. Еще тихая, еще не вышедшая из тени, но уже основательная.  

Средний сын старого короля – принц Амес не был дураком. Язвительным – да, лентяем в прилежном писании – да, дураком – все же нет. Он увидел действия Стефании и воззвал тогда к верному слуге своему, точно зная, куда и кому нужно воззвать:  

–Да как может сестра идти против братьев своих? И не должен ли наследник мужской линии беречь трон?  

Слуга сочувственно вздохнул, а после, во время обеденного перерыва поделился, как делятся все слуги происходящим с их господами, этой фразой с другими слугами. Среди них была прислужница Мастера Дипломатии, который был сейчас в полной тоске – работы ему не было, а живой ум желал творить и интриговать, договариваться и что-нибудь отвоёвывать без меча и огня. Мастер Дипломатии пришел в восторг и тотчас объявил принцу Амесу, что сам он лично поддерживает его и поддержит до рокового часа…  

Амес прослезился:  

–Вы верный мой друг!  

После чего трижды расцеловал советника. За дальнейшее он не беспокоился. Если Стефания изводила своих советников постоянными допросами, требуя полного отчета о том, как растет ее популярность, то Амес поступил умнее и просто отошел в сторону, чтобы при случае его не тронули и тень от деяний Мастера Дипломатии не пала бы на него.  

И вот – раскол. Настоящий раскол. Старый король свален болезнью, а его советники разделились на тех, кто поддерживает права принцессы Стефании на престол, тех, кто желает восхождения Асмеса и третью – самую многочисленную группу, которые выказывают симпатии обоим и ждут, пока оно само как-нибудь решится.  

И все забыли про третьего наследника. А как про него не забыть? Слабый от природы, болезненный и самый младший в семье – принц Эгл – всегда был белой вороной. Он находился ещё в том возрасте, когда следовало бы учиться географии и истории, но вместо этого юный принц частенько мечтательно смотрел в окно, любуясь красками природы. Обнаруживший слабость к поэзии и страсть к языкам, Эгл выделялся тонкой хрупкостью черт среди более решительных и волевых, пошедших в отца-короля брата и сестры.  

Принцесса Стефания не скрывала презрение к брату. Она говорила:  

–Принц крови должен быть сильным и умным, ловким и жестоким, если придется. А этот…он опозорит наш род!  

И очень многие (чего уж таить, даже старый король, хоть и со скорбью), соглашались с нею.  

Принц Амес был доброжелательнее и иногда его можно было найти вместе с братом за игрой в солдатиков или в прогулках по саду. Амес искренне недоумевал:  

–Вам что не хватает волевых и кровавых тиранов? Он ещё почти ребенок, а вы уже ждете от него воли и крови! Оставьте его в покое, должен же в семье быть кто-то нормальный!  

Старый король вздыхал, глядя на младшего сына, но ничего не говорил. Впрочем, не запрещал разглагольствовать о нем Стефании и Амесу, оставаясь в стороне. И принц Эгл, вызывающий умиление своей невинностью и юностью, остался забыт советниками. Ну хорошо – почти забыт.  

***  

Скиллар был дознавателем на службе короля. Ближайший советник, которого нельзя было подкупить, напугать или обмануть из-за стойкости его убеждений, был потрясающе преданным слугой своему королю.  

Он был на каждом заседании совета и в его присутствии мгновенно стихали веселые разговоры, начинались лишь деловые. Скиллар не вмешивался в дела министров и искал лишь изменников и предателей, после чего без всякой жалости карал их по всей строгости закона.  

Говорили, что Скиллар фанатик своего дела. Говорили, что он принимает малые порции яда, чтобы никто не вздумал его отравить. А также, что он: спит с ножом под подушкой и сон его длится не более трёх часов в день; что он прочитывает всю почту королевства, имея шпионов и связи повсюду; знает всё, что происходит по королевству; и живёт в самой маленькой и нищей комнатке замка.  

Конечно, не всё из этого было правдой. Во-первых, прочитывал он не всю почту королевства, а лишь основные точки. Во-вторых, знал тоже не всё. в-третьих, спал он не три, а пять часов в день, но делил свой сон на несколько «порций», полагая, что так успеет больше и будет чувствовать себя бодрее.  

Про яд, нож, шпионов и нищую комнату было правдой.  

Скиллар не искал богатства. Он получал приличное жалование, но не нуждался в богатой обстановке или в роскошной одежде. У него не было даже слуги – и готовил он себе сам. Были множество шпионов, дознавателей, но все были так незаметны и скользили тенями, что сложно было сказать, где сам Скиллар, а где его люди.  

И этот человек скорбел о болезни короля со всей силой своего запыленного сердца, со всей любовью, на какую был способен. Его служба была королю и что делать дальше он совсем не знал. Откровенно говоря, Скиллар и не собирался влезать в интриги, что сразу же сообразили министры, уже плотно влезшие в них, и хотел вместе со смертью короля уйти на покой.  

Но судьба распорядилась иначе и пока старый король умирал в своих покоях, умирал мучительно, долго и очень унизительно, мучаясь от своей беспомощности, Скиллару донесли: принцесса Стефания хочет избавиться от двух братьев, чтобы никто не претендовал на престол.  

Скиллар видел много мерзости в жизни – пост обязывал к этому. Но даже его черствость принцессы, в свете дня казавшейся хоть и волевой, но все-таки добродетельной, потрясла. Сестра желала убить конкурентов в борьбе за власть.  

Однако Скиллар не изменился в лице, пока слушал этот страшный доклад от одного из своих шпионов. Позже он сам решил удостовериться и выявил слова принцессы Стефании:  

–Амес мне опасен, и от него нужно избавиться. А Эгл – щенок, его смерть только очистит мой дом!  

Скиллар впервые не знал, что делать. Он всегда подчинялся одному – присяге королю, и защищал всю его семью и королевство от предательства и измены. Что делать, когда измена внутри самого дома – Скиллар не знал. Посоветоваться ему было не с кем – единственный, кому он доверял – был старый король, но тот уже впадал в лихорадочное забытье и никого вокруг не узнавал.  

Тогда Скиллар понял, что нужно решать всё-таки самому и пригляделся к Амесу. Тот не был дураком, и вскоре также узнал о решении своей сестры. Отреагировал иначе:  

–Как это прекрасно – иметь любящую семью! Впрочем, Стефания сама узнает это. Очень скоро узнает.  

–Что вы будете делать, мой принц? – спросил Мастер Дипломатии, восхищенный тем, как повышается острота игрищ, до которых он был так жаден.  

–Запру ее в монастырь! – решил Амес и усмехнулся, – в монастырях, как мне рассказывали, сыро и многие могут там заболеть…а то и умереть.  

–А ваш брат?  

–Не отнимайте счастье хоть у кого-то! – возмутился Амес.  

Скиллар задумался еще больше. Если бы на его месте был бы другой человек, куда менее изможденный своей присягой, то, наверное, поддержал бы Амеса. В таком раскладе препятствие в виде Стефании уходило бы в стены монастыря и там умерщявлялось, да так, что народ не прознает, и вроде бы греха на короле не будет. А юный принц Эгл остается при дворе и, видимо, живет счастливо, как ему вздумается.  

Но это был бы другой человек. А Скиллар – этот болезненный и жуткий человек увидел картину иначе: против принца Эгла все! никого нет в его соратниках и одни враги.  

Наверное, всё дело было в том, что Скиллар никогда не мог бы найти покоя и отчаянно нуждался в господине. Ему нужно было служить кому-то, в этом было всё его назначение. Посмотрев по сторонам, Скиллар назначил сам себя верным соратником принца Эгла.  

***  

Старый король отмучился к концу той недели, где Скиллар уже развил бешеную деятельность, продвигая интересы принца Эгла, но так, чтобы все держалось в тайне и в секрете. Он перехватывал почту, менял данные и внезапно арестовывал тех, кто мог быть опасен.  

Принцесса Стефания начала что-то подозревать и обратилась к своим союзникам:  

–Нужно действовать и сейчас! скиллар с цепи сорвался. Мой отец ушел в мир теней и когда кончатся траурные шествия ничего не должно стоять между мной и моим троном!  

Траурные шествия должны были длиться двенадцать дней. Но советники принцессы Стефании смогли сократить этот срок до девяти дней, чтобы не провоцировать судьбу, а главное – Скиллара.  

Но тот имел на всё своё мнение. Назначив себя верным соратником принца Эгла, Скиллар чувствовал уже забытый полет души. Он вытворял свои деяния с огромным вдохновением, веря, что без него юный принц пропадет и сгинет.  

А принц Эгл даже не знал об этом верном своём соратнике и рыдал в покоях отца, касаясь тех предметов, которых касалась рука отца. Он рыдал так громко и так отчаянно, что принц Амес не выдержал и сказал:  

–Сердце разрывается от твоего горя. Можно подумать, что ты один потерял отца. Всё королевство осиротело! Крепись, мой брат, стыдно так рыдать, горем и слезами ты не отпускаешь души в мир теней, оставляя их привязанными меж миром живых и миром скорби!  

–Я не только о нем…- промолвил, задыхаясь от светлых слез, принц Эгл.  

–А о чем? – не понял Амес, но очень удивился. Ему всегда был непонятен младший брат, но принц искренне считал, что так оно и лучше. не всем быть воителями и великими, кому-то нужно быть и счастливыми.  

–О нас! – выдохнул принц Эгл и в нарушение всякого этикета бросился к брату в объятия. От растерянности принц Амес даже обнял его и, не зная, что сказать, просто погладил его по светлым волосам.  

***  

Стефания решила действовать к последнему дню траурных шествий. В ее мыслях, пульсирующих от нетерпения, вырисовывалась чудная картина: к народу в роскошном черном платье выходит она и ей надевают корону…и тотчас, пораженная этим зрелищем толпа, принимает ее – истинную законную наследницу, как королеву и вся площадь опускается перед нею на колени.  

–Исключено! – возразил Министр Финансов. – Народ любит традиции. Мы и без этого нарушили…  

–Молчать, – перебила Стефания, – я истинная королева! Как смеешь ты оспаривать мое решение?  

И Министр Финансов убедился в очередной раз, что против строптивого характера принцессы бороться – себе дороже.  

–К тому же, – продолжала Стефания, – если этого не сделаю я, то уже завтра мой брат убьет меня! а это значит, что я вынуждена защищаться! О, Боги, вы видите, как я этого не хочу, но я должна, да. Должна во имя трона! Во имя народа, который не должен осиротеть… что ж, как королева, я должна быть жесткой и волевой. Я должна поступать, выбирая благо, а не собственную душу!  

Ее лихорадило от страха, который вдруг вломился в ее душу и сжал до болезненной хрипоты горло.  

Стефании казалось, что ради престола она способна на многое. Она взращивала свой дух в полной уверенности в этом, но теперь пыталась уговаривать сама себя, боясь отступить и показаться слабой. Слабость – это грех для того, кто носит корону.  

***  

Министр Финансов, поняв гибельность своих намерений в отношении Стефании, отправился к принцу Амесу и выложил ему всю правду про то, как сестра замышляет убийство братьев. Амес не удивился и отвесил пощечину министру, после чего поцеловал его в ту же щеку, показав так и свое презрение, и даровав прощение…  

Министр Финансов не произнес и звука, лишь склонил голову. Мастер Дипломатии, присутствовавший при этом, лишь спросил, обращаясь к Амесу:  

–Мой принц, какие вы примете меры?  

–Стефанию придется убить, – бледнея и ломая пальцы, ответил Амес.  

–Если позволите, – заметил Мастер Дипломатии, – я полагаю, что это нужно сделать сегодня же и не в замке.  

Амес кивнул – страх сжимал ему горло.  

***  

Но то, что известно одному, легко становится известно и другому. Особенно, если этот другой имеет повсюду шпионов.  

До Скиллара донесли о решении Амеса и решении Стефании. И если бы на месте Скиллара был бы другой, совершенно свободный от поклонения чужой воле человек, то он пошёл бы к Амесу и предложил бы вывезти принца Эгла прочь, пока брат с сестрой будут пытаться уничтожить друг друга. Или просто, не спрашивая даже разрешения, спрятал бы самого младшего наследника.  

Но Скиллар не был человеком свободным от поклонения чужой воле. И он, опасаясь за гибель своего нового господина (который, к слову, ни о чем подобном даже не подозревал), решил раз и навсегда избавиться и от принца Амеса и от принцессы Стефании, чтобы не допускать никакой угрозы короне Эгла.  

Сказано – сделано.  

Принц Амес не понял, откуда вдруг взялась горечь в его травяном чае. Но чай пробовали при нем и Амес не внял этому. Он был молод и полагал, что отравить его можно через еду и только. как мог он подумать об обмазанной ядом кружке? Его губы коснулись золоченного ободка, по языку скользнула странная горечь, но слишком много было мыслей и слишком много было тревог помимо этого, что он лишь отметил эту горечь краешком сознания и тотчас забыл.  

А потом его внутренности будто бы скрутило в узел. Принц Амес ползал по своим покоям, не находя в себе даже силы, чтобы крикнуть, и задыхался от кровавого кашля. С кровью выходили и темноватые сгустки его собственной плоти.  

Если бы принц Амес мог бы размышлять в эту минуту агонии, когда его собственные ногти раздирали кожу на шее, лишь бы облегчилась мука смерти, он бы подумал, что этот яд был подослан ему с чем-то Стефанией. Но принц Амес умер, жутко и страшно скрючившись на полу, так и не узнав, что Стефания была к тому времени мертва.  

Она почувствовала горечь в своем напитке. Как человек более опытный, тотчас сообразила в чем дело, и, сунула пальцы в рот, надеясь вызвать рвоту. И в этот момент её служанка, воспользовавшись отвлечением госпожи, накинула шелковый шнур на горло принцессе. Стефания не хотела умирать. Она до последнего пыталась дотянуться до предательницы служанки, но куда там… у той заранее была более выигрышная позиция.  

В несколько минут всё было кончено.  

***  

–Что ты сделал? Что ты сделал?! – принц Эгл, вернее, теперь уже король Эгл стоял – маленький и беззащитный в своем уже тронном зале. Присутствовали советники – один мрачнее другого, а на коленях перед королем стоял Скиллар.  

Сам покаялся, сразу же, как только донесли ему об убийстве принца и принцессы.  

–Они убили бы вас, – ответил Скиллар абсолютно спокойно, чувствуя, как зарождается в его сердце покой.  

–Ты…- Эгл не нашел слов. Он – болезненный, нервный, совсем еще маленький, не выдержал этого напряжения, этой ужасной правды, открывшей его царствование, рухнул без чувств, и тотчас бросились к нему советники, бросая по пути на Скиллара яростные взгляды.  

Один человек перевернул всё с ног на голову, потому что не сумел обставить дело иначе. Его защита не нужна была, по большей части. Эгл не годился для короны, но сейчас советники собрались вокруг своего короля и старались позаботиться о нем как о ребенке, и только после этого как о новом своем правителе.  

В конце концов, дети вырастают, взрослеют. А Эглу придется повзрослеть очень быстро. никогда больше не будет он смотреть светло на мир, никогда больше не будет так счастлив, как был, когда его считали белой вороной. Совесть – ядовитая совесть о деянии, которого он не желал и даже о котором не мог помыслить, сдавила всю его жизнь железным обручем.  

Много позже, когда Эгл придет в чувство и останется горько рыдать, когда будет казнен Скиллар, Мастер Дипломатии в сердцах признается совету:  

–Наше королевство покатится в пропасть!  

И только после того, как тела принца Амеса и принцессы Стефании, кое-как приведут в порядок, чтобы не было видно следов их страшной смерти и выставят для прощания в королевской зале; когда король Эгл – робкий и болезненный подойдёт сначала к брату с последним поцелуем, а затем и к сестре, что ненавидела его и хотела даже убить, только тогда, когда Эгл помолится от всей чистоты своего навеки скорбного сердца за их упокой – лишь тогда Министр Финансов возразит, первым из всего совета и первым из народа:  

–Погоди загадывать...  

–Ты что всерьез полагаешь…- начнет, не веря, Министр Торговли.  

–Более чем! – резко ответит Министр Финансов и займёт своё место в совете короля Эгла без всякого взгляда в будущее, но со странной уверенностью в настоящем.  

Предстояла борьба.